| I-XX; Н. И. Ильминский: Очерк его жизни и деятельности. СПб., 1898; Рождествин А. С. Н. И. Ильминский и его система инородческого образования в Казанском крае. Каз., 1900; Спасский Н. А. Просветитель инородцев Казанского края Н. И. Ильминский. Самара, 1900; Алексий (Молчанов), еп. Слово в день поминовения Н. И. Ильминского, 27 дек. 1901 г.//ПС. 1902. Ч. 1. С. 135-138; Зеленин Д. К. Н. И. Ильминский и просвещение инородцев: (К 10-летию со дня смерти Н. И. Ильминского 27 дек. 1901 г.). Каз., 1902; Смоленский С. В. В защиту просвещения восточно-рус. инородцев по системе Н. И. Ильминского. СПб., 1905; Харлампович К. В. Н. И. Ильминский и Алтайская миссия//ПС. 1905. Ч. 1. С. 286-300, 480-490, 687-705; Ч. 2. С. 243-275; он же. П. П. Масловский и его переписка с Н. И. Ильминским: (Мат-лы для истории рус. миссии)//Изв. Об-ва археологии, истории и этнографии. 1907. Т. 23. Вып. 2. С. 67-109; Вып. 3. С. 163-224; Вып. 4. С. 274-295; Никанор (Каменский), архиеп. Н. И. Ильминский и его основные пед. взгляды// Он же. Казанский сб. ст. Каз., 1909. С. 710-736; Миссионерский съезд в г. Казани 13-26 июня 1910 г. Каз., 1910; Серафим (Кузнецов), иером. Первый в России по внешней миссии Казанский миссионерский съезд 13-26 июня 1910 г. Н. Новг., 1911-1912. 3 т.; Н. И. Ильминский: Сб. ст. по поводу 25-летия со дня кончины его. Каз., 1916; Ханбиков Я. И. Рус. педагоги Татарии и их роль в развитии просвещения и пед. мысли татар. народа: (Из истории русско-татар. пед. связей). Каз., 1968. С. 87-97; Сове Б. И. Проблема исправления богослужебных книг в России в XIX-XX вв.//БТ. 1970. Сб. 5. С. 38-40; Прусс Н. М. Влияние видных рус. педагогов Казанского края на развитие просвещения и пед. мысли нерус. народов (кон. XIX - нач. XX вв.): Канд. дис. Каз., 1979; Чекменева Т. Г. Казанская «инородческая» учительская семинария и ее роль в просвещении нерус. народов Поволжья: Канд. дис. Каз., 1985; Глухов М. С. Судьба гвардейцев Сеюмбеки: Неформальный подход к еще неписаным страницам истории. Каз., 1993; Грачёв С. |
| Ежедневно после вечерней службы в больничном храме настоятельница приходила в свою молельню. Эта комната всем своим видом напоминала храм — роспись внизу стен, паникадило, множество икон, среди которых на правой стене выделялся большой образ Серафима Саровского . В проёме окна было изображение стоящего Спасителя. Совершив молитву, Великая княгиня в половине одиннадцатого ложилась спать, с тем чтобы в семь утра вернуться к работе. Дел было много. Определить послушания сёстрам, разобраться с их проблемами, а подчас и показать пример. Однажды она поразила поступком, о котором в обители долго вспоминали: «Как-то картошку перебирать, сёстры заспорили, никому не хочется — матушка молча оделась и пошла сама. Тогда уж за ней все побежали». Затем требовалось выслушать отчёты и разобраться с хозяйством. Елизавета Фёдоровна вникала практически во всё. Как пишет игумен Серафим Кузнецов, в обители «не было деревца, которое не было бы посажено по её указанию, не было гвоздя, вбитого не по её распоряжению». Много времени занимала работа в больнице, куда Великая княгиня приходила даже поздно вечером. «Если кто-то из больных давал повод для беспокойства, — вспоминала графиня А. А. Олсуфьева, — она садилась возле его кровати и просиживала так до утра, стараясь облегчить страдальцу изнурительные ночные часы. Благодаря исключительной интуиции ума и сердца ей удавалось найти слова утешения, и больные уверяли, что само её присутствие облегчало боль, они чувствовали, как от неё исходит целительная сила, дающая терпение и спокойствие в страдании, боязливые смело шли на операцию, укрепившись её утешительным словом». Этим словам вторит и Н. С. Балуева-Арсеньева, также говорившая о поступлении тяжёлых больных в личное ведение Елизаветы Фёдоровны: «Она, как правило, выполняла ночные дежурства при них, утешала, ободряла их и молилась с ними». Кроме того, Великая княгиня нередко ассистировала хирургам, отмечавшим её самообладание и умение. Когда кто-то из пациентов умирал, настоятельница наравне с другими сёстрами бралась за чтение Неусыпной Псалтыри в маленькой часовне, притаившейся в глубине сада. |
| Она также упоминается на с. 222 1/4 и 466 низ. СТЕФАНИДА АНИКЕЕВА. Подруга Акулины в эпизоде, который та приводит на с. 237 1/5 – 239 низ. Она ослушалась и едва не утонула. УЛЬЯНА ГРИГОРЬЕВНА, из села Красносельского. Упомянута один раз еще при жизни преп. С. 287 1/2), часто упоминается в «Сказании о… Пелагее». Именно она приглашает Пелагею поселиться в Дивееве (530 низ – 532 верх). Здесь следует заметить, что Ульяна входит в Казанскую общину. Она не примирилась со слиянием общин, которого добился от епископа Иоасаф в 1842 году, поскольку это противоречило воле преп. С., и построила себе отдельную келью. Ульяна взяла с собой Пелагею (которую Иоасаф боялся) и Анну Герасимовну, сестру, обязанную заботиться о Пелагее 535 3/4 – 536 низ). УЛЬЯНА ГРИГОРЬЕВНА, из села Майдово, послушница матери Александры: 37 низ; не путать с ее тезкой. УСТИНЬЯ ИВАНОВНА КУЗНЕЦОВА, монахиня ИЛАРИЯ. Родилась ок. 1801 (597 низ). Принята в Дивеево ок. 1819 года (712 1/3). Отличается кротостью (645 верх). Назначена преп. С. собирать его пророчества Марии-Марфе. В 1850 году избрана настоятельницей, но Иоасаф, отсылая бумаги епископу, отменил выбор сестер, будто бы по безграмотности Устиньи, и вписал вместо нее Екатерину Ладыженскую (597 верх и 685 1/3). В 1861 году Устинья обращается к епископу с суровыми словами. Предсказания Марии-Марфе приведены на с. 235 1/2 – 236 1/5 и повторены на с. 270 1/2 – 271 1/5. Этот текст (1-я тетрадь) был записан ок. 1854, тогда как Мария-Марфа умерла в 1829 году. Следует заметить, что речь идет только о предсказаниях будущего общины вплоть до революции: если преп. С. и делал пророчества апокалиптического характера, то не в этом случае. Устинья заявляет, что из-за слабой памяти она по истечении двадцати пяти лет многое забыла. Это можно объяснить: 1. Либо, если Мария-Марфа сообщила ей больше, чем позволил преп. С., это случай промыслительного забвения, подобный описанным на с. 323 низ и 325 верх (см. с. 183). 2. Либо причина – в совестливости сестры, известной своей сдержанностью и не желавшей попасть под влияние коллективного мифотворчества. 3. Либо, наконец, это святая ложь ради сокрытия того, о чем проговорилась Мария-Марфа. Как бы то ни было, Устинья не рассказывает ничего такого, чего бы мы уже не знали от других. Но очевидно, что это одна из самых надежных свидетельниц. |
| Работа съезда стала первой серьезной попыткой дать ответ на поставленные Церковью и обществом вопросы. Как свидетельствует участник и автор летописи съезда иеромонах Серафим (Кузнецов) (1873–1959), главной задачей съезда было «всестороннее обсуждение вопроса о том, какие меры возможно и должно принять для поднятия духовной жизни в современном монашестве, какие препятствия к сему, постепенно создавшиеся в течение последнего полустолетия, необходимо устранить и как сего достигнуть» . Несмотря на обширную повестку этого собрания, предметом особого обсуждения у делегатов съезда стал ряд вопросов относительно монашеской жизни и дисциплины. Участники съезда, осознавая проблемные стороны иноческого быта, искали возможность исправить их. Поиск любой возможности вернуться к идеалу стал главным вектором состоявшегося собрания монашествующих, поэтому вопросы дисциплины и быта просто не могли обойти стороной. Делегаты обратили внимание на необходимость надлежащего исполнения церковного богослужения в монастырях, к необходимости рукоположения в священнослужители только достойных кандидатов и к проблеме принятия в послушники лиц, обладающих певческими способностями, но непригодных к монашеской жизни. Протоколы и некоторые другие рабочие документы этого съезда хранятся в Российской государственной библиотеке, в фонде архиепископа Никона Рождественского. Благодаря этим архивным материалам представляется возможным наглядно представить ход обсуждений, но понять логику постановлений съезда возможно благодаря сохранившимся докладам иеромонаха Серафима (Кузнецова). В своих докладах по разным вопросам программы съезда он указал меры по поднятию духовной жизни иноков. Содержание этих докладов представляет собой почву для осмысления проблематики многих пунктов программы съезда, что, безусловно, важно при анализе итоговых резолюций по внутримонашеской проблематике. 1. Монастырское богослужение Из докладов можно сделать выводы о желании организаторов съезда усилить воспитательное воздействие церковного богослужения на духовную жизнь насельников. Одной из таких мер должно было стать строгое исполнение устава «без всяких пропусков, дабы и епархиальные архиереи не имели права в монастырях изменять церковный устав» . Делался акцент на отсутствии уставной службы в женских монастырях. Виновниками сложившейся ситуации объявлялись служащие в них женатые священники. Утверждалось, что женатые священники тяготились монастырским уставным богослужением и потому произвольно сокращали его. В связи с этим предлагалось обязать настоятелей и настоятельниц следить за тем, чтобы совершающие богослужение священники, чтецы и певцы «исполняли свое дело с неослабным вниманием, без поспешности, без двоегласия, сохраняя древнее церковное пение без повреждения нововведениями, несообразными с простотою и умилением, каковые особенно приличны богослужению монастырскому» . |
| Кучмаева И .К. Жизнь и подвиг великой княгини Елизаветы Федоровны. М., 2004 Отблеск Нетварного света: Материалы VI юбилейных Свято-Елизаветинских чтений, посвященных 140-й годовщине со дня рождения великой княгини преподобномученицы Елизаветы Феодоровны: 1 ноября 2004 года. М., 2005 Максимова Л. Б. «Я принадлежу Москве…»//Московский журнал. 1991. 2. С. 47–54 Марфо-Мариинская обитель милосердия. 1909–2009: К 100-летию создания обители. М., 2009 Материалы к житию преподобномученицы великой княгини Елизаветы. Письма, дневники, воспоминания, документы. М., 1996 Миллер Л. Святая мученица Российская великая княгиня Елизавета Федоровна. М., 2006 Паломничество великой княгини Елисаветы Феодоровны в Вологодскую и Архангельскую губернии в 1912–1913 гг. Нижний Новгород, 2011 Паломничество великой княгини Елисаветы Феодоровны в Орловскую и Калужскую губернии в 1899–1916 гг. Нижний Новгород, 2012 Паломничество великой княгини Елисаветы Феодоровны в Тверскую губернию на прославление св. блгв. княгини Анны Кашинской в 1909 г. Нижний Новгород, 2011 Письма преподобномученицы великой княгини Елизаветы Феодоровны. М., 2011 Серафим (Кузнецов), игум. Мученики христианского долга. Пекин, 1920 УДК ББК Аннотация. Настоящая публикация документов посвящена отдельным фактам биографии великой княгини Елизаветы Федоровны. Впервые вводятся в научный оборот источники из фонда Московского охранного отделения, хранящегося в ГА РФ, освещающие не только организацию охраны, но и повседневную жизнь, духовное служение, обширную подвижническую, паломническую и благотворительную деятельность одной из наиболее ярких представительниц Дома Романовых последних лет его существования. Публикация включает доклады и докладные записки, донесения, сведения чиновников Московского охранного отделения, начальников губернских жандармских управлений, адресованных руководству и в Департамент полиции, телефонные депеши, телеграммы, маршруты поездок и переписку о великой княгине Елизавете Федоровне, а также дневники наружного наблюдения. Документы охватывают период с конца 1909 по начало 1917 г. Ключевые слова: великая княгиня Елизавета Федоровна, паломнические поездки, благотворительная деятельности, доклады, донесения Московского охранного отделения. |
| Я просто не знаю, что на меня находит. Конечно, у нас есть крестильные крестики, и мы получили ваши новости. Итак, Бог помогает и поможет нам. Мы замечательно украсили иконостас на Пасху, весь в еловых ветках, как тут принято, и в цветах тоже. Мы сфотографировались, я надеюсь, что фотографии получатся… Мы качались на качелях, и как я смеялась, когда упала, такое приземление, честно!.. У меня целый вагон новостей, которые хочется рассказать вам… У нас была такая погода! Просто хочется закричать, такая хорошая. Как ни странно, я загорела больше остальных, настоящий аррраб!.. Мы прямо сейчас сидим все вместе, как всегда, но нам не хватает вашего присутствия в комнате… Мне жаль, что письмо такое сумбурное, но вы знаете, как порхают мои мысли, и я не могу все это записать, поэтому набрасываю на бумагу все, что приходит в голову. Мне так сильно хочется увидеть вас, ужасно грустно. Я выхожу и гуляю, а потом возвращаюсь. Скучно и дома, и на улице. Я качалась, выглянуло солнце, но было холодно, и моя рука едва пишет». «Анастасия Николаевна своей искренностью утешала своих родителей, которым мало приходилось видеть эти благородные качества в окружающих людях», — вспоминает игумен Серафим (Кузнецов). Она нежно любила свою мать и всегда искала случай помочь императрице, бегом выполняя ее поручения, когда из-за болезни Александра Федоровна не могла ходить. «Анастасия — это мои ноги», — говорила о младшей дочери государыня. Анастасия, Татьяна, Ольга и Мария после перенесенного тифа. 1917 В Тобольске узников охраняли стрелки бывших гвардейских полков, а в Екатеринбурге — красногвардейцы, набранные из бывших заводских рабочих, многие из которых прошли через каторгу и тюрьмы. Они относились к царской семье гораздо жестче. Один из охранников однажды выстрелил в Анастасию, когда та подошла к окну подышать свежим воздухом, но по счастливой случайности пуля пролетела мимо. Охранник заявил, что девушка якобы пыталась подавать какие-то знаки. Есть свидетельства, что, даже когда царская семья со своими спутниками спустилась в роковой подвал и застыла в ожидании, Анастасия, чтобы приободрить всех, воскликнула: «Жаль, что нет фотографа — он мог бы нас всех вместе снять!» Она захватила с собой в подвал Джимми — собачку породы пекинес, с которой никогда не расставалась, повсюду нося ее на руках, так как та из-за своих коротких лапок не могла преодолеть лестницы. Говорили, что эта собачка лаяла и защищала царскую семью в подвале Ипатьевского дома до тех пор, пока ее саму не пристрелили. |
| Игумены в них в полном уважении и почете; монахи кормятся трудами рук своих, но принимают с благодарностью и всякую приносимую поклонниками жертву, и сами в свою очередь помогают другим, чем Бог послал» с. 442]. Призвание Афона состоит в молитве за весь мир, а потому паломники, или, как их называют на Святой Горе, поклонники, во все времена добирались туда за тем, чтобы увидеть духоносных старцев, в общении с ними очистить свои души, укрепиться возле них духовно. Все, кто побывал на Афоне в 90х гг. XIX в., видели, что «между келлиотами-отшельниками встречаются мудрые старцы и великие подвижники, у которых многому можно поучиться в деле созидания своего спасения: бескорыстной любви, нестяжательности, Богоугодному посту, смирению, целомудрию, умной молитве, сокрушению и плачу о своих грехах и смертной памяти. Некоторые же насельники Святой Горы удаляются от всех, и живут одиноко – или в расселинах гор, или под нависшими глыбами камней, или на неприступных скалах, – и таковых немало, – питаясь каштанами, кореньями и травами…» c. 442]. И как свидетельствовали сами афонские монахи, на Святой Горе есть «места столь благодатные, что подвижники могли так прожить целый век» с. 396]. Строгость духовного подвига афонских подвижников поражала даже неизнеженных суровой русской природой и уставной жизнью монастырей монахов из России, один из которых, иеромонах Серафим (Кузнецов), писал: «Иноки на Афоне покоя телесного почти не имеют, строго во всем ограничивают свои пожелания… Незнакомым с внутренней монашеской борьбой с телесными силами, быть может, покажутся странными такие строгости и лишения, но они должны быть всегдашним достоянием инока, ибо инок должен действовать усиленно вопреки побуждениям страстной природы и во что бы то ни стало – покорить свою плоть духу. Спать братии, по уставу, положено в подряснике и не снимая пояса. Для всегдашней готовности к молитве, трудам, или на Страшный суд» с. 134–135]. Обычно у человека, далекого от понятия личного подвига, возникает вопрос, а зачем брать на себя такие труды, что это дает обществу? На этот вопрос уже ответила вся история Святой Руси, когда пред простым монахом в латанной рясе преклоняли свои главы русские князья и получали благословения на брань и одерживали великие победы в битвах с врагом, казавшимся непобедимым. |
| «Судя по тому, что мы знаем сейчас эти кости были заражены», - сказал Найт. Он считает успешную амплификацию последовательности 1223 оснований всех девяти скелетов в первоначально исследовании «определенным доказательством» того, что образцы костей были запятнаны свежей, менее деградираванной ДНК – возможно, от человека, который имел дело с образцами. Питер де Книфф, руководитель судебно-медецинской лабаратории исследования ДНК Медицинского центра Лейденского университета в Нидерландах, согласен с оценкой Найта о том, что исследование Гилла-Иванова было «нереально достоверным». Сомнения де Книффа по поводу первоначального исследования также проистекают из нежелания Иванова раскрыть результаты своего анализа, пропитанного кровью носового платка, которым Царь Николай II обрабатывал рану на голове, полученную после того, как его ударил потенциальный убийца в Японии в 1891 году. По словам де Книффа, носовой платок является «потенциально нетронутым источником ДНК последнего Царя», отметив, что Иванов отказался раскрыть детали эксперемента и заявил, что ДНК носового платка деградировала и, следовательно, анализ был невозможен – утверждение, кторое другие ученые находят спорным. На международной конференции по изучению ДНК, проходившей в июле 2004 года в австралийском Брисбене, правоту Алека Найта признали ученые из Восточно-Мичиганского университета и Лос-Аламосской национальной лаборатории (США). По их мнению, экспертиза Питера Гилла и Павла Иванова 1993 года проводилась с большими огрехами. Свое исследование А. Найт проводил совместно с коллегами, среди которых был и автор «Пяти примечаний» (1998 г.) Л.А. Животовский. Основное возражение следователя В.Н. Соловьева и его сторонников против экспертизы Алека Найта сводится к тому, что мощи преподобномученицы Великой Княгине Елизаветы Федоровны были, возможно, перемешаны с мощами инокини Варвары при их транспортировке из Алапаевска в Иерусалим в 1919-1920 годах. Однако, как обычно, современное следствие не озаботилось изучением исторических источников. Игумен Серафим (Кузнецов), который перевозил честные останки Алапаевских мучеников, подробно описал обретение совершенно нетленных мощей Великой Княгини Елизаветы Федоровны в шахте около Алапаевска и доставку их в отдельном гробе в Иерусалим Мощи были совершенно нетленными, поэтому они никак не могли «перепутаться» или «перемешаться» с чьими-либо другими мощами, так как тело Великой Княгини сохранилось целым, а не в виде набора костей. Честные останки всех Алапаевских мучеников перемещались, транспортировались, и сохранились до наших дней в отдельных гробах, а не вместе. |
| Многих слушавших выступление школьного начальства, как и меня, разобрал смех. «А если у нас нет никакой живности?» — слышались реплики. «А у нас только собаки и кошки», — фыркнул кто-то. «Молчите, голосуйте все “за”», — слышались испуганные голоса. «Против» говорить было нельзя, сталинский режим давал о себе знать. Пришлось и мне присоединиться к аплодисментам. Потом пришлось подписать обязательство. Кто-то обещал поросенка, лесник — теленка, за что его похвалили и поставили всем в пример. Я с Варварой (снохой) согласилась лишь кур принести. Варя (мать Мити и Вити) ворчала: «У меня один петух и три курицы, а детей трое… что же нам останется?» «Молчи, дура, — унимали ее соседки, — промитинговали и ладно. Увидишь — никто ничего не потащит в школу». Так оно и получилось. Но чтобы что-то дать в райцентр, школа завела кроликов. «Вырастим и сдадим», — говорили. Весной детей распустили на каникулы, а кроликов учителя зарезали и съели, сказали «подохли». Сима все это переживал по-своему. Еще одно очередное событие — «сбор металлолома». Школа посылала ребят собирать металлолом, то есть банки из-под консервов, старые трубы, дырявые ведра, ржавое железо и тому подобное. Было даже соревнование — кто больше наберет. Дети тащили мешки и тележки, сваливали лом у школы, откуда его увозил уже грузовик. Мы жили у кладбища и видели, что там с годами накапливались горы решеток, венков, сломанных памятников и прочего хлама. Сима с братьями и товарищами усердно трудился, лома к школе они доставили очень много. За это им дали «призовое путешествие по Москве-реке на теплоходе». Друг Слава Есть такая поговорка: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе — кто ты». Поэтому считаю нужным рассказать о Симином друге — Славе Кузнецове. Серафим всю жизнь не забывал своего товарища, который в первые дни, когда Сима начинал играть на контрабасе, приходил к нам и настраивал инструмент. Слава был на пять лет старше Симы, учился на контрабасе не первый год. «Какой ты счастливый, — говорил он Симе, — у тебя дома есть инструмент. А мои родители не в состоянии купить мне контрабас; он стоит очень дорого». И вот Слава как-то доверчиво, по-детски обратился к нам с просьбой: «Купите мне контрабас. Папа и мама понемногу накопят деньги и вам их вернут». Мы с мужем были тронуты чистосердечной просьбой мальчика. Действительно, он учился очень прилежно и должен был в темные осенние вечера подолгу задерживаться в школе, чтобы выучить свой урок музыки. «А случится с парнем беда, нас совесть загрызет, ведь Слава — один сын у матери», — рассуждали мы. А деньги у нас были. Мы пригласили мать Славы и вручили ей нужную сумму. Так мы познакомились с семьей Кузнецовых. |
| О смирении Ничто не может помочь нам спастись, кроме смирения. Мы смиряемся перед своими ближними, когда не осуждаем их. Готовься к монашеству кротостью и смирением. Три основы монашества: воздержание, смирение и послушание. Имей смирение. Тогда научишься всему доброму. Чем ты смиреннее, тем ближе будешь к Богу. Прошу тебя, радость моя, побыстрее обрети смирение. Будь смиренна, и все остальное тебе приложится. Смирение означает всегда считать себя ничтожной. Избегай тщеславия. Только через смирение можешь стать настоящим монахом. Если тебе в голову приходят тщеславные мысли, нужно говорить: Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу (Пс 113, 9). Только смиренный может быть настоящим монахом. Помни слова: Положи, Господи, хранение устом моим (Пс 140, 3)! Не поучай, если тебя не спрашивают! Смиряйся и помни слова Господа: А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим (Ис 66, 2). Как обрести смирение? — Молчанием. Молчи! Будь глупой! Пусть все считают тебя глупой! Молчание — первое средство для обретения смирения и любви. Молчанием спасешься. Чтобы обрести смирение, молчи, когда тебя ругают, когда на тебя сердятся, и молись про себя молитвой «Богородице Дево». Когда тебя обидят, непременно промолчи, и обретешь смирение. Нужно, однако, молчать не только устами, но и сердцем. Против гордости, как и против осуждения, можем бороться молчанием. Будь смиренна. Тогда пребудешь в истине и в Христовом мире. Мир оставляю вам, мир Мой даю вам (Ин 14, 27). Господь затем пришел на землю — дать нам Свой мир — все Свое сокровище. Да смиримся под крепкой Божией десницей, и Господь не замедлит порадовать нас. Самое главное для спасения — кротость и смирение. На вопрос: что такое кротость? — владыка Серафим ответил: «Когда кто-то тебя ругает, всегда обвинять себя и не сердиться. Без скорбей не можем спастись». О следовании воле Божией Каждый человек — кузнец своего счастья, и от самого человека зависит, спасется ли он. Без добровольных усилий своей воли человек не может войти в рай. |
|
|
