| Для того чтобы подвести итоги относительно социального происхождения священников, рукополагаемых в первых десятилетиях эмиграции, приводим данные, относящиеся к клиру епархии митрополита Евлогия за период 1921–1945 гг. За указанный период было посвящено во иереи всего 110 человек. Для 30 из них социальное происхождение перед хиротонией не указано. Из остальных но отцовской линии 28 человек являются выходцами из духовного сословия, 19 из дворянства, 10 из интеллигенции, 6 из чиновничества, из военных чинов, 4 из купечества и мещанства, 3 из крестьянства, 3 из казачества, 2 из рабочих и ремесленников. В особую группу можно выделить монахов и монахинь, которые по разным причинам были выселены в 1920–1940-е гг. из Рос сии – это произошло, например, с общиной Леснинской женской обители, а также с монахинями Евдокией и Дорофеей, основательницами Казанского скита и Покровской обители во Франции, выселенными из Финляндии; архимандрит Варсонофий (Толстухин), архимандрит Никандр (Беляков) и другие валаамские монахи, противники принятия нового календаря, были выселены из Полыни, Почаевский архимандрит Виталий (Максименко) , основатель обители и церковной типографии в Ладомирове в Словакии, впоследствии архиепископ в Северной Америке, – с Афона; в 1920-е гг. – архимандрит Алексий (Киреевский) и иеромонах Варнава (Сенюков), а после Второй мировой войны архимандрит Софроний (Сахаров) и монах (впоследствии архиепископ) Василий (Кривошеин) . В середине 1940-х гг. появилась еще одна группа, состоящая из перемещенных лиц из Восточной и Центральной Европы. Уже в конце первого года Второй мировой войны архиепископ Берлинский Серафим (Ляде) писал в рапорте Архиерейскому Синоду о том, что в пределах германской епархии находятся свыше 80 священников – беженцев из областей, занятых немецкой армией. 25 После вторжения нацистских войск на территорию Советского Союза, а затем и их отступления волны священнослужителей увеличивались до такой степени, что в конце войны в Германии и Австрии находилось больше десяти архиереев и двух сотен священников. |
| 123. Справка митрополита Ленинградского Алексия (Симанского) о патриотической деятельности в период оккупации священника Ф. Пузанова. Ленинград, 2 июня 1944 г. 124. Из «Сообщения о событиях на территории СССР 145» оперативных групп и команд полиции безопасности и СД. Берлин, 12 декабря 1941 г. 125. Обращение духовенства Орловской епархии к митр. Серафиму (Ляде) с благодарностью за оказанную помощь и просьбой прислать епископа. Орел, октябрь 1942 г. 126. Из «Сообщения с занятых восточных территорий 34» штабного управления шефа полиции безопасности и СД. Берлин, 18 декабря 1942 г. 127. Доклад церковного отдела Симферопольской городской управы «Церковная жизнь в Крыму». Симферополь, август 1943 г. 128. Из «Сообщения о событиях на территории СССР 73» оперативных групп и команд полиции безопасности и СД, Берлин, 4 сентября 1941 г. 129. Из «Сообщения о событиях на территории СССР 79» оперативных групп и команд полиции безопасности и СД. Берлин, 10 сентября 1941 г. 130. Из «Сообщения о событиях на территории СССР 90» оперативных групп и команд полиции безопасности и СД. 21 сентября 1941 г. 131. Из «Сообщения о событиях на территории СССР 154» оперативных групп и команд полиции безопасности и СД. Берлин, 12 января 1942 г. 132. Письмо администратора автокефальной Украинской Церкви архиеп. Лоликарпа (Сикорского) еп. Венедикту (Бобковскому) с предложением передать приходы Полесской епархии архиеп. Александру (Иноземцеву). Луцк, 25 февраля 1942 г. 133. Ответ архиеп. Венедикта архиеп. Поликарпу. Гродно, 2 апреля 1942 г, 134. Из меморандума ведомства реихслеитера А. Розенберга о германской политике в рейхскомиссариате Остланд. Берлин, начало июня 1942 г. 135. Из «Сообщения с занятых восточных территорий 6» штабного управления шефа полиции безопасности и СД. Берлин, 5 июня 1942 г. 136. Письмо начальника руководящей группы по вопросам культуры Восточного министерства начальнику руководящей 358 группы зарубежных народов о необходимости борьбы с прорусской позицией белорусского духовенства. Берлин, 1 нюня 1944 г. |
| Тяжелейшее душевное состояние, связанное с позицией по отношению к властям Третьего рейха, занятой митрополитом Серафимом (Ляде) (1883—1950), в подчинении которого находился епископ Филипп, привело к оставлению им в 1944 году епископского служения. Он перебирается в Австрию, а затем в Баварию, в Бад-Райхенхалль, где был единственным русским. Только спустя несколько лет, в 1950 году, ему удалось найти работу — место регента церковного хора в одном из беженских лагерей в Зальцбурге. В 1952 году Иван Гарднер получает предложение от католического священника патера Пауля Хейнрихса, настоятеля одного из немецких католических приходов, быть литургическим советником и стилистическим руководителем хора, организованного для образцового исполнения русского церковного пения при богослужении по восточному обряду. Хор, достигающий численности в 80–100 человек, имел возможность исполнять очень сложные церковные произведения и литургические музыкальные циклы, такие как «Всенощная» С. В. Рахманинова. Через патера Пауля Хейнрихса Гарднер познакомился с профессором Мюнхенского университета имени Людвига и Максимилиана, славистом-филологом Эрвином Кошмидером (Erwin Koschmieder). В 1954 году Кошмидер, возглавлявший кафедру славянского отделения философского факультета Мюнхенского университета, организовал для Ивана Алексеевича приглашение читать лекции о русском богослужебном пении в Мюнхенском университете. В качестве лектора Иван Алексеевич Гарднер приступил к работе в 1954 году. В 1965 году Мюнхенским университетом ему присвоена учёная степень доктора философии за работу Das Problem des altrussischen demestischen Kirchengesanges und seiner linienlosen Notation («Проблема древнерусского церковного демественного пения и его безлинейной нотации»). Через два года эта работа вышла отдельным изданием. В 1972 году Баварская академия наук заключила с Иваном Алексеевичем Гарднером контракт для исследовательской работы в области древнерусского богослужебного пения. Став преподавателем университета, Иван Алексеевич активно публикует свои работы по истории безлинейной нотации, принимает участие в международных научных конференциях и симпозиумах, читает доклады о русском древнем церковном пении в Эрлангене, Брюсселе, Париже, Цюрихе, Зальцбурге, Вене, Белграде, сотрудничает с десятками изданий. |
| Политика Германии в отношении РПЦЗ касалась и ее структур в Европе. Несмотря на то что митрополит Анастасий не выступал публично против зверств нацистского режима, доверием с его стороны он не пользовался. Начиная с июня 1941 г. митрополит Анастасий неоднократно пытался получить разрешение на посещение Берлина, чтобы обсудить с германскими ведомствами вопрос об удовлетворении духовных нужд русского населения. Попытки архипастыря не дали результата – германские ведомства разрешения на въезд митрополита в Берлин так и не дали. 327 О необходимости создания единой Православной Церкви на оккупированных территориях высказалось и Венское совещание 1943 г. Однако нацистское руководство свою политику менять не стало. Попытки Зарубежного Синода переместиться в Германию также долгое время оставались безуспешными. В течение всего периода Второй мировой войны РПЦЗ испытывала притеснения со стороны германского правительства. После оккупации Югославии гитлеровской Германией гестапо устроило обыск в квартире митрополита Анастасия на Крунской улице, 20. Было изъято также и делопроизводство Архиерейского Синода. 328 Одно время под угрозой закрытия находились храмы в Лейпциге и Дрездене. Закрытие не состоялось из опасения, что такая акция ухудшит отношения с германскими союзниками – Румынией и Болгарией. 329 Просветительская деятельность Зарубежной Церкви также встречала препятствия. До середины 1942 г. существовал запрет на ввоз издаваемой Почаевским монастырем в Ладомирово литературы на территорию рейха, Богемии и Моравии, Бельгии, Голландии и Сербии. В последующие годы войны в этих областях было разрешено распространять литературу только в храмах или по подписке. 330 Со стороны священнослужителей Русской Зарубежной Церкви предпринимались неоднократные попытки оказать пастырскую помощь военнопленным, а также рабочим, вывезенным на работу в Германию. Однако германское руководство препятствовало и здесь. С огромным трудом митрополиту Серафиму (Ляде) удалось получить разрешение на назначение 15 разъездных священников, которые посещали лагеря. Но на практике деятельность этих пастырей зависела от местного начальства, которое по своему усмотрению решало вопрос о допуске священнослужителей на территорию лагерей. 331 |
| —84— подчас в риторике и расплывчатой фразеологии простые факты и их обобщения. Впрочем, этот недостаток не заслоняет от читателя основных достоинств сочинения. Как работа, основанная на самостоятельном и любовном изучении первоисточников, свидетельствующая об умении обращаться с ними, обнаруживающая в авторе большую начитанность в литературе предмета, это сочинение представляет собой весьма ценное исследование, не только вполне соответствующее своему практическому назначению, но и возбуждающее в читателе пожелание автору дальнейшего продолжения предпринятого им полезного труда». Справка: 1) Дмитрий Яхонтов окончил курс в Московской Духовной Академии в 1912 году с званием действительного студента Академии я правом на получение степени кандидата богословия по представлении удовлетворительного кандидатского сочинения. – 2) В среднем выводе по ответам и сочинениям за четыре года академического курса действительный студент Яхонтов имеет балл 4, 691 . – 3) По § 109 лит. б. п. 8 Устава духовных академий «присуждение степени кандидата богословия» значится в числе дел Совета Академии, представляемых на утверждение местного Епархиального Архиерея. Определили: Действительного студента Дмитрия Яхонтова удостоить степени кандидата богословия, с причислением его к первому разряду, – о чем и представить на Архипастырское утверждение Его Высокопреосвященства. XXVI. Прошение студента курса Академии Анатолия Троицкого: «Желая иметь балл по Общей Церковной Истории высший, чем тот, который я имею (3 1 / 2 ), покорнейше прошу Совет Императорской Московской Духовной Академии разрешить мне передержать экзамен по означенному предмету». Определили : Просьбу студента Троицкого, за отсутствием в ныне действующем академическом Уставе оснований к ее удовлетворению, – отклонить. —85— XXVII. Прошение студента I курса Академии священника Серафима Ляде: «Согласно Указу Святейшего Правительствующего Синода Совет Императорской Московской Духовной Академии освободил меня от сдачи приемного экзамена по греческому языку при поступлении в число студентов I курса Академии, обязав меня сдать этот предмет в конце первого учебного года. Слабое состояние здоровья лишало меня часто возможности заниматься надлежащим образом. Хотя я старался по возможности приготовиться к этому экзамену, но мои познания в греческом языке еще настолько слабые, что я не решаюсь сдать экзамен в установленный срок. |
| 12 июля архиепископ Берлинский и Германский Серафим (Ляде) написал митрополиту: «Рейхсминистерство… сообщило внешнеполитическому ведомству и государственной полиции, что Ваша поездка в Германию не вызывает возражений» 340 . Но другие, гораздо более влиятельные ведомства, прежде всего Министерство занятых восточных территорий и МИД, занимали противоположную позицию. Категорическое неприятие у них вызывал сам факт возможных переговоров РКМ и митрополита. Поэтому в середине июля Анастасий получил первый отказ по поводу разрешения на поездку в Берлин. После этого последовали новые многократные попытки. 29 июля митрополит встречался с генералом Шредером и уполномоченным МИД в Белграде Бенцлером. Последний, еще не зная о мнении своего начальства, обещал помочь в получении требуемого разрешения. В тот же день он действительно послал руководству телеграмму с рекомендацией пойти навстречу просьбе митрополита. Незадолго перед этим в МИД поступило письмо РКМ от 11 июля, а затем вскоре и негативный отзыв министра занятых восточных территорий А. Розенберга «из соображений принципиального характера». В самом МИД считали так же. В заметке начальника реферата культуры Гранова от 12 августа выдвигались возражения против предложения РКМ и утверждалось, что «регулирование отношений Православных Церквей за границами рейха не является задачей и правом Церковного министерства, а целиком относится к компетенции Министерства иностранных дел» 341 . В начале и конце октября 1941 г. митр. Анастасий еще дважды встречался с Бенцлером и передавал ему ходатайства о поездке в Берлин. Но каждый раз на запросы своего уполномоченного МИД отвечал категорическим отказом. 12 декабря он наконец отправил официальный ответ на письмо РКМ от 11 июля, в котором дипломатично объяснил свое нежелание разрешить поездку тем, что «принимая во внимание еще неясные церковные отношения на занятых восточных территориях, привлечение представителей Русской Православной эмигрантской Церкви к регулированию русских церковных вопросов пока представляется нецелесообразным» 342 . |
| Изначально наиболее остро встал вопрос о душепопечении военнопленных, так как массовый ввоз в Германию остарбайтеров произошел только в 1942 г. Архиепископ Серафим (Ляде) в первые же недели войны оценил важность этой задачи. Уже 21 июля 1941 г. он отправил письмо в отдел военнопленных Верховного командования вермахта (ОКВ) с просьбой разрешить «организовать православное душепопечение пленных красноармейцев» и «посылать священников с целью совершения богослужений в лагере военнопленных». В тот момент архиепископ полагал, что речь идет главным образом о людях, которые в большей или меньшей степени отравлены большевизмом, и поэтому надо будет серьезно бороться за их души. Но одновременно он подчеркивал: «Я убежден, что среди пленных найдется немало тех, кто религиозно настроен и является убежденным приверженцем Православной Церкви – веры своих отцов и поэтому пожелает душепопечительного окормления» 558 . 22 июля архиепископ также переслал свое письмо в Министерство церковных дел с просьбой поддержать его. Из многих документов известно, что референт Министерства по делам иностранных Церквей В. Гаугг положительно относился к православию и лично к митр. Серафиму. Не был он и противником посещения православными священниками лагерей военнопленных. Поэтому РКМ 13 августа написало ОКВ, что ему представляется целесообразным воспользоваться советом архиепископа, который уже известен по другим случаям душепопечения православных военнопленных [возможно, сербов] 559 . И все же поддержка маловлиятельного РКМ не помогла. Нацистское руководство придерживалось совсем другой генеральной линии, которая предусматривала в конечном итоге недопущение распространения христианства среди населения оккупированных территорий СССР, в том числе среди военнопленных. Поэтому в оперативном приказе РСХА от 16 августа 1941 г., подписанном Гейдрихом и составленном на основе личных директив Гитлера, говорилось: «Религиозную опеку военнопленных не следует особо стимулировать или поддерживать. Там, где среди военнопленных имеются священнослужители, последние могут, если это отвечает желанию самих советских, осуществлять религиозную деятельность. Привлечение священников из Генерал-губернаторства или с территории Рейха для религиозной опеки советско-русских военнопленных исключается» 560 . Фактически этот приказ был близок к полному запрету, так как священники среди военнопленных, естественно, являлись редчайшим исключением, а какое-либо участие зарубежного духовенства категорически исключалось. |
| Берлин, 4 мая 1944 г. Посланник Лангман во вступительном слове сообщил, почему пришлось перенести второе заседание информационного бюро. (Трудности с поездкой на юг Германии вследствие вражеских террористических налетов). [...] В настоящий момент под первостепенной задачей церковно-политической информации прежде всего понимается защита от сталинского религиозного наступления, влияние которого является ощутимым и имеет большое политическое значение. Как известно, русские епископы и высшие духовные сановники с занятых нами территорий, то есть такие личности, которые не принадлежат к царским эмигрантам, а прочувствовали большевизм на своей спине и частично до сих пор в церковном плане находятся под руководством Московской Русской Церкви, в решениях трех больших конференций в Риге и Варшаве выразили мнение относительно религиозных вопросов и большевизма. Эти конференции проводились со значительным участием СД, Восточного министерства, Рейхсминистерства пропаганды и Министерства иностранных дел (отдел Инланд I по согласованию с отделом культ[урной] пол[итики]). Резолюции и пастырские послания создают хорошую смесь типично русских религиозных суждений с ясными обоснованиями против большевизма и большей частью готовы к использованию. Рижское решение уже распространяется и направлено для дальнейшего использования в Миссии. Кроме того, оно было на русском и французском языках через позднее убитого митрополита Сергия направлено главам автокефальных Церквей Балкан 148 . Обсуждалась и еще обсуждается возможность устроить поездку ряда русских персон с целью их использования на Балканах 149 , для того чтобы побудить православных Балкан к ясному высказыванию точки зрения против Сталина или против Патриарха Московского Сергия, после того как эхо Венской конференции русских епископов-эмигрантов оказалось очень незначительным и ясно показало наше опасное положение в религиозном секторе касательно Балкан, Из-за факта убийства Сергия Вилтнского резолюция получила особую актуальность. Председательствующий сообщил, что обе новые резолюции подошли для использования соответствующим подразделениям ведомства [МИД] и одновременно будут пересланы пресс-службе новостей и посредством письменного приказа Миссиям. |
| Владыка Митрофан (Зноско-Боровский), несколько лет прожил в Марокко с 1948 по 1959. В сане протоиерея он возглавлял русскую православную общину в Касабланке. С его именем связан определенный период расцвета в деятельности колонии наших соотечественников, второй эмигрантской волны, если можно применить это слово, к духовной жизни вынужденных страдальцев-изгнанников. Родился отец Митрофан в 1909, в западнорусской духовной семье, его отец служил священником в г. Брест-Литовске. М. Зноско-Боровский, для получения образования поступил на богословский факультет Варшавского университета. В 1932 переехал в Белград, как стипендиат Сербского патриарха Варнавы для учебы на богословском факультете университета. Затем, по возвращении в Польшу, Зноско-Боровский преподавал и с 1935 служил диаконом, а с 1936 священником в Никольской Братской церкви Бреста, где ему пришлось пережить советскую, затем немецкую оккупацию. Вместе с отступавшими немецкими войсками, перед угрозой Красной армии, протоиерей вместе с семьей ушел на Запад. В августе 1944 Германский митрополит Серафим (Ляде) выдал отцу Митрофану удостоверение о принятии в клир РПЦЗ. Зноско-Боровский с семьей проживал в это время в Вене, откуда по субботам и воскресеньям ездил в лагерь фирмы " Лейхметалл " в Берг-Энгерау, где опекал угнанных на принудительные работы соотечественников. В 1947 он оформлял документы для выезда в США, готовился принять приглашение на должность разъездного миссионера. Однако, как сообщает он в своей автобиографии: дело закончилось отказом, в июне того же года архиепископ Виталий ответил, что, к сожалению, не может выписать в Америку, ибо ему трудно обеспечить содержание такой большой семьи. Митрополит Анастасий (Грибановский) получил в апреле 1947 от владыки Нафанаила (Львова) письмо, в котором последний просил о назначении протоиерея Зноско-Боровского в Марокко. Таким образом, была решена судьба священника и вместе с тем наметились последующие страницы касабланской русской церковной истории. Прот. Митрофан прибыл в Марокко в 1948, и оставался здесь до 1959, когда выехал в США (в 1989 протоиерей овдовел и с 1992 призван к архиерейскому служению). Преосвященный владыка Митрофан был епископом Бостонским, викарием Нью-Йоркской и Восточно-Американской епархии, преподавал в Свято-Троицкой духовной семинарии в Джорданвилле. Скончался владыка в 2002 г. О времени проведенном в Марокко, Зноско-Боровский достаточно подробно излагает в своей книге " Хроника одной жизни: К 60-летию пастырского служения IX.1935-IX.1995 " . |
| Обращение митр. Анастасия к начальнику штаба командующего германскими войсками в Сербии штатсрату Турнеру о разрешении сбора одежды для жителей России Письмо митр. Анастасия архиеп. Серафиму (Ляде) о посылке церковной утвари и книг в Россию Ответное послание митр. Серафима Сообщение митр. Анастасия архиеп. Серафиму об отправке новой партии священных предметов Протокол заседания Архиерейского Синода РПЦЗ Г. Деятельность РПЦЗ на Балканах в 1942–1943 гг. 16 июня 1942 – 24 октября 1943 г. Телеграмма представителя Германского МИД в Сербии своему начальству о непризнании митр. Анастасием Хорватской Православной Церкви . Сообщение Германского посольства в Хорватии в свой МИД о переговорах с главой Хорватской Православной Церкви митр. Гермогеном 83. Рапорт командира I бригады начальнику охранной группы о необходимости прекращения в войсках молений о Сербском королевском доме и Патриархе Гаврииле Письмо архиеп. Анастасия начальнику Русской охранной группы Б. А, Штейфоиу о необходимости поминовения короля и Патриарха Резолюция Архиерейского совещания РПЦЗ 21–26 октября 1943 г. о необходимых мерах для борьбы с безбожием Д. Германская церковная политика на Балканах в конце Второй мировой войны. 4 мая – 4 сентября 1944 г. Запись о заседании Информационного бюро XIII Германского МИД Телеграмма В. Гаугга (из РКМ) в МИД, шефу полиции безопасности и командующему германскими войсками в Сербии с просьбой в случае необходимости оказать защиту членам Архиерейского Синода РПЦЗ Глава II. Церковная политика нацистской Германии и религиозное возрождение на оккупированных территориях СССР, 1941–1945 гг. 1. Формирование нацистской церковной политики на Востоке и ее колебания в ходе войны А. Приказы и распоряжения Главного управления имперской безопасности об отношении к Православной Церкви на территории СССР 2 июля – 31 октября 1941 г. Из указаний шефа полиции и СД Р. Гейдриха старшим полицай фюрерам о сфере их деятельности на оккупированной территории СССР 89. Оперативный приказ 10 Главного управления имперской безопасности: «Отношение к церковному вопросу в занятых областях Советского Союза» Оперативный приказ 13. |
|
|
