| Н. упоминается в грамоте св. Германа , еп. Паризии, даровавшего базилике Св. Креста и св. Винцентия (впосл. аббатство Сен-Жермен-де-Пре) привилегии - иммунитет от епископской юрисдикции и право свободно избирать аббата (21 авг. 566). Согласно грамоте, Н. выступил как свидетель акта по просьбе св. Германа и кор. Ультроготы, супруги Хильдеберта I, а также принцесс Хродезинды и Хродеберги (Recueil des chartes de l " abbaye de Saint-Germain-des-Près, des origines au début du XIIIe siècle/Éd. R. Poupardin. P., 1909. T. 1. P. 4-7). Согласно Житию св. Дроктовея, составленному мон. Гислемаром, Н. вместе с др. епископами присутствовал при освящении базилики Св. Креста и св. Винцентия (MGH. Scr. Mer. T. 3. P. 542). Высказывалось мнение, что грамота св. Германа была отредактирована в X в., но подпись Н. скорее всего подлинная ( Coville. 1928. P. 336-337, 495). Однако др. исследователи рассматривают грамоту как подложный документ, составленный на рубеже XI и XII вв. с использованием Жития св. Дроктовея ( D é rens J. Les origines de Saint-Germain des Près: Nouvelle étude sur les deux plus anciennes chartes de l " abbaye//J. des savants. P., 1973. N 1. P. 28-60). На основании сведений, приведенных Григорием Турским, церковно-политическую деятельность Н. можно рассматривать как неудачную. Епископ не мог поддерживать дисциплину среди духовенства, конфликтовал со светскими властями и плохо выполнял поручения кор. Гунтрамна. По-видимому, Н. не проявлял интерес к отстаиванию особого положения Лугдунской кафедры в Галлии ( Coville. 1928. P. 335-336). Однако, по свидетельству Григория Турского, Н. охотно занимался хозяйственными делами, «тщательно заботился о строительстве церквей, возведении домов, о засеве полей и возделывании виноградников» ( Greg. Turon. Hist. Franc. IV 36). В анонимном Житии упоминается о том, что Н. вместе с клириками объезжал владения епископской кафедры (sanctae ecclesiae praedia… ager sanctae ecclesiae Lugdunensis), расположенные в Провансе и в др. местах (MGH. Scr. Mer. T. 3. P. 522; см.: Coville. 1928. P. 335, 484-485). |
| 1273 Русские и славянские рукописные книги приобретались Публичной библиотекой со времени ее основания. Так, секретарь русского посольства во Франции П.П. Дубровский сумел составить ценное собрание, насчитывающее около 900 рукописных книг 5–18 вв. (свыше 700 западноевропейских, 50 славянских, 20 греческих и более 130 восточных) и 15 тысяч документов 12–18 веков. Расцвет собирательской деятельности Дубровского пришелся на годы Великой французской революции; в это время он смог приобрести многие ценные рукописи из богатой библиотеки аббатства Сен–Жермен–де–Пре. См.: Воронова Т.П., Вернадская Е.В. Каталог писем и других материалов западноевропейских ученых и писателей 16–18 вв. из собрания П.П. Дубровского/Catalogue of Letters and Other Papers of European Scientists and Writers of 16–18 Centuries Desposited in P. Dubrovsky’s Collection. Л., 1963; Воронова Т.П., Луизова ТВ. Сборник документов коллекции П.П. Дубровского: Каталог. Л., 1979; Воронова Т.П. Каталог писем государственных и политических деятелей Франции XV века из собрания П.П. Дубровского. СПб., 1993. Еще в 1805 г. с собранием П.П. Дубровского поступило 50 рукописей, в их числе Минея 11 в. Эти рукописи вошли в сформированное позднее Основное собрание рукописных книг, насчитывающее сегодня более 8 тыс. русских и южнославянских книг и фрагментов 11 – начала 20 в.; это собрание (18 разделов по форматно–тематическому принципу) продолжало формироваться в течение всего 19 в. В 1817 г. горный инженер П.К. Фролов продал Библиотеке свое собрание, насчитывающее помимо печатных изданий 160 древнерусских и 65 восточных рукописей. В 19 в. в Основное собрание поступили рукописные книги, собранные П.Ф. Карабановым (1852), В.В. Трехлетовым (1860), П.И. Гундобиным (1860), И.П. Сахаровым (1863) [Сахаров И.П. Славяно–русские рукописи: Отделение первое. СПб., 1839 (также: СПб., 1842)], И.К. Куприяновым (1863), Е.В. Берсеневым (1865), Н.М. Карамзиным (1867 и 1879), А.И. Артемьевым (1875), Ф.К. Сокуровым (1876), В. Н. Поповым (1887), П.Д. |
| Ок. 806 г. Эту стенопись трудно точно датировать из-за отсутствия сравнительного материала, можно говорить лишь в целом о ее принадлежности к каролингскому периоду. На территории Франции сохранился фрагмент цикла, посвященного первомч. Стефану, в крипте ц. Сен-Жермен в Осере; стиль этих росписей можно сравнить с книжной миниатюрой эпохи кор. Карла Лысого (840-877). Украшались и светские постройки. В жизнеописании имп. Карла Великого, составленном Эйнгардом, содержатся сведения об украшении стен имп. дворца изображениями 7 «свободных искусств» ( Schlosser. 1892. N 1023). Эрмольд Нигелл приводит также описание дворца и церкви в Ингельхайме (Ibid. N 1007) с аналогичной церковной программой и фресками на светские сюжеты - там в приемном зале представлены знаменитые римляне и христ. правители. Видимо, существовали и донаторские изображения, подобные фигурам клирика и воина, фланкирующим апсиды ц. Сан-Бенедетто в Маллес-Веноста (обл. Трентино-Альто-Адидже, Италия). Единственная сохранившаяся мозаика времени Карла Великого - композиция в апсиде оратория в Жерминьи-де-Пре (806), сделанная по заказу еп. Теодульфа Орлеанского. Ее сюжет - «Поклонение ковчегу завета» - близок к содержанию «Libri Carolini», написанных, видимо, им самим. На мозаике представлены антропоморфные, но не человеческие изображения - 2 золотых херувима, украшающие крышку ковчега, и 2 поклоняющихся ковчегу завета ангела. После эпохи К. в. искусство мозаики к северу от Альп возобновилось лишь в сер. XII в. Декоративно-прикладное искусство Памятники декоративно-прикладного искусства эпохи К. в. можно разделить на 2 большие группы: предметы, связанные с убранством церкви и богослужением, и произведения, восходящие непосредственно к античным образцам и часто не предназначавшиеся для церковного интерьера. К 1-й группе относятся оклады богослужебных книг, переносные алтари, антепендиумы, реликварии, ситулы, литургические гребни и проч., ко 2-й - конная статуэтка Карла Великого, хрустальные шары-геммы, миниатюрная копия рим. |
| Он признавал, что некоторые рассуждения в трактатах Герметического корпуса содержат идеи, связанные с язычеством, магией и оккультизмом; с целью предостеречь читателей он в ряде случаев вводил на полях пометки «осторожно», «читать с рассуждением» и т. п. Некоторые следы влияния на Л. д " Э. эзотерического и герметического символизма и нумерологии обнаруживаются в его комментарии к Псалтири, входящем в состав соч. «Пятичастная Псалтирь»; в последующих произведениях Л. д " Э. это влияние исчезло и полностью уступило место влиянию христ. мистики, однако определенный интерес к символизму чисел и имен у Л. д " Э. сохранялся (см.: Mandosio. 2013. P. 79). Издание богословской и религиозно-мистической литературы Значительное влияние на издательскую деятельность, церковную карьеру и духовно-интеллектуальное развитие Л. д " Э. оказала его дружба с Гийомом Брисоне (ок. 1470-1534), имевшим влияние на кор. Людовика XII. В 80-х гг. XVII в. Брисоне обучался в Наваррском коллеже Парижского ун-та; возможно, уже в эти годы он встречался с Л. д " Э., однако их близкое знакомство произошло позже, ок. 1504 г., когда Брисоне уже занимал епископскую кафедру Лодева (1489-1516), однако продолжал значительную часть времени проводить в Париже и при королевском дворе. Брисоне видел в Л. д " Э. духовного руководителя, высоко оценивал его познания в науках, разделял его интерес к духовно-мистической католич. лит-ре и желание исправить недостатки религ. жизни во Франции (подробнее о Брисоне см.: Veissi è re. 1986). В кон. 1507 г. Брисоне получил в качестве бенефиция аббатство Сен-Жермен-де-Пре (ныне в черте Парижа); осенью 1508 г. по его настоянию Л. д " Э. поселился в аббатстве и начал работать в б-ке, содержавшей значительное число уникальных рукописей, к-рые Л. д " Э. использовал при подготовке к публикации сочинений католических мистиков, а также при работе над изданием, переводом и комментированием книг Свящ. Писания. Примерно в это же время Л. д " Э. прекратил регулярное чтение лекций в Парижском ун-те, однако до нач. |
| Силы его иссякали. Близилась решающая минута, когда судьба юноши с такой натурой, как у него, зависит от случайной встречи. Ему было необходимо, чтобы кто-нибудь нежданно возник на его дороге, схватил его за плечи и толкнул бы на тот или иной путь. И этим встречным оказался не кто-либо из его товарищей, не духовник и не какой-нибудь святой человек, а проститутка. В одном из только что появившихся автобусов с империалом, которые ходили от Оперы до Сен-Жермен-де-Пре, он встретил ту самую молоденькую девушку, которую он видел в баре мюзик-холла «Олимпия». Он сел на свободное место рядом с ней и сначала ее не узнал. Но они тотчас разговорились и сошли на первой же остановке. Пьер прежде всего постарался оправдать себя в глазах этой девицы. «Да неужели вы думаете, что я вас заподозрила? — воскликнула она. — У вас и лицо-то совсем не такое! Разве мы этих самых не знаем!» Пьер был тронут тем, что она нарочно дала следствию неверные его приметы. Она служила в кафе-кондитерской на улице Риволи. Самым решающим для Пьера оказалась не столько его связь с этой девушкой, начавшаяся тогда, сколько новый образ жизни, к которому он сразу привык, потому что избавлен был от необходимости заниматься каким-нибудь регулярным трудом и получал в конце каждого месяца денежный перевод; он повел обычную жизнь кутилы, жизнь завсегдатая злачных мест. Теперь он мог сказать про себя: «Я настоящий Костадо», и действительно, существование его пошло по такому же руслу, как у его братьев, хотя прежде он возмущался ими. Но они-то по крайней мере никогда не претендовали на душевное благородство и не судили других с высоты своего величия, как это всегда делал Пьер. А теперь он упал в грязь, во всем стал похож на своих старших братьев, и его, так же как их, захлестывала равномерно вздымавшаяся и спадавшая мутная волна того же самого чувственного вожделения. Может быть, у него чувственность была даже более буйной и темной. Только она не сводилась, как у его братьев, к простому грубому желанию. Все запахи земли вливались в него, кровь его бежала по жилам в гармонии с движением весенних соков, поднимавшихся в стволах деревьев, лица и тела людей открывали только ему одному свою грозную красоту — ту, которую другие не умеют видеть. |
| Под собственным именем Томмази публикует Speculum (Romae, 1679); Exercitium Fidei, Spei et Caritatis (Romae, 1683); Breviarium psalterii (Romae, 1683); Vera norma di glorificar Dio (Romae, 1687); Fermentum (Romae, 1688); Psalterium cum canticis (Romae, 1697); наконец, Indiculus institutionum theologicarum veterum Patrum в трех томах (Romae, 1709, 1710, 1712), где суммируются богословские истины и богослужебная практика, представленные непосредственно на основе патристических источников. В 1747–1753 гг. Антонио Франческо Веццози опубликовал собрание работ (Opera) Томмази в 11 томах in 4°. Длительное время литургика развивалась по пути собирания и начальной стадии систематизации материала. В этом стиле выдержаны, например, литургические труды аббата Жана Гранколá (1660–1732), доктора Сорбонны и придворного капеллана брата Людовика XIV, о древних восточных и западных литургиях и иных богослужениях 939 ; на основании своих историко-литургических исследований аббат Гранкола пришел к выводу о том, что древним литургическим правилам и обычаям соответствует только Бревиарий Пия V, и предложил подходы к реформе современного ему Бревиария. Французский бенедиктинец-маврист, историк и литургист Эдмон Мартен (1654–1739), получивший серьезную подготовку в Сен-Жермен-де-Пре под руководством д’Ашери и Мабильона и снискавший известность уже первой своей объемной научной работой – комментариями к правилам св. Бенедикта Нурсийского 940 , основанными на широкой источниковой базе, – посвятил себя историко-литургическим изысканиям, результатом которых стал целый ряд значительных научных разработок 941 . В этой работе серьезное подспорье оказали его археографические экспедиции, предпринятые совместно с Юрсеном Дюраном во Франции и Бельгии: им удалось поработать в библиотеках более 800 монастырей и 100 соборов; результатом этих исследований стало издание 9-томного собрания церковно-исторических источников 942 . Из подобного же рода работ заслуживает внимания деятельность Джозефа Бингама (1668–1723), англиканского священника, некоторое время служившего тьютором в Оксфорде (1691–1695). Обвиненный в ереси за проповедь «Личность и сущность у свв. отцов», он был в конце концов изгнан оттуда и, отойдя от академической деятельности, подготовил и опубликовал многотомник «Церковные истоки» 943 . Данный труд содержит скрупулезное описание христианских (греческих и римских) и иудейских древностей, обычаев и богослужебной практики в течение первых веков существования Церкви. |
| Нашелся другой, который обкорнал Сен-Жермен-де-Пре, феодальное аббатство с тремя колокольнями. Не сомневайтесь, что найдется и третий, который снесет СенЖермен-д " Оксеруа. Всем этим каменщикам, воображающим себя архитекторами, платят префектура или районные управления, они носят зеленые мундиры академиков. Все зло, которое извращенный вкус может причинить истинному вкусу, они причиняют. В тот час, когда мы пишем эти строки, перед нами плачевное зрелище: один из этих каменщиков распоряжается в Тюильри, он полосует самый лик творения Филибера Делорма. И, конечно, немалым позором для нашего времени является та наглость, с какой неуклюжие украшения работы этого господина расползаются по всему фасаду одного из изящнейших зданий эпохи Возрождения. Трудно сказать с уверенностью, когда у Гюго возник первый замысел его исторического романа «Собор Парижской Богоматери», однако несомненно, что сюжет и главные темы произведения вынашивались писателем в течение долгого времени. Мысль о романе могла прийти Гюго еще в 1823 году в связи с выходом в свет романа Валмера Скотта «Квентин Дорвард», в котором изображалась Франция XV века. В статье об этом романе, напечатанной в июльской книжке журнала «Французская муза» на 1823 год, молодой Гюго не только дал разбор произведения прославленного английского романиста, но и изложил свои взгляды на исторический роман «После живописного, но прозаического романа Вальтера Скотта, – писал Гюго, – остается еще создать роман в ином жанре, по нашему мнению, более изящный и более законченный. Это должен быть в одно и то же время роман, драма и эпопея, конечно, живописный, но в то же время поэтический, действительный, но в то же время идеальный, правдивый, но в то же время величественный, который заключит Вальтера Скотта в оправу Гомера». Теперь эта статья звучит как предисловие к еще не написанному роману. Она говорит о том, в каком направлении шли искания Гюго в области исторического романа. Отправляясь от Вальтера Скотта, Гюго хочет в то же время создать нечто более возвышенное, идеальное. |
| Павла (1512) Первым результатом чтения и исследования Л. д " Э. текстов Свящ. Писания в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре стало издание неск. лат. переводов Псалтири с комментариями, вышедшее под заглавием «Пятичастная Псалтирь» (Quincuplex Psalterium. 1509; факсимильная перепечатка 2-го изд.: Gen., 1979; подробный анализ структуры и содержания см.: Bedouelle. 1979). Сочинение разделяется на 2 части. В 1-й части в виде 3 параллельных колонок помещены тексты 3 лат. переводов Псалтири, автором к-рых, согласно зап. церковной традиции, являлся блж. Иероним Стридонский (IV-V вв.). Ко времени Л. д " Э. эти 3 перевода уже имели устойчивые названия: 1) «Римская Псалтирь» (Psalterium Romanum), наиболее ранний из приписываемых блж. Иерониму переводов, представляющий собой исправленную версию древнейших лат. переводов греч. текста LXX (см. ст. Септуагинта ), известных под условным названием «Vetus Latina» или «Itala»; использовался как основной текст Псалтири в римском обряде (принадлежность этого перевода блж. Иерониму в совр. науке оспаривалась; см. введение и критическое изд. текста: Weber R., ed. Le Psautier Romain et les autres anciens psautiers latins. R.; Vat., 1953); 2) «Галликанская Псалтирь» (Psalterium Gallicanum), ревизия текста «Vetus Latina», сделанная блж. Иеронимом на основе греч. текста LXX, представленного в Гекзаплах Оригена , и впосл. вошедшая в состав Вульгаты ; ее название связано с широким использованием этой версии в галликанском обряде (критическое изд.: Biblia Sacra iuxta Latinam Vulgatam versionem. R., 1953. [Vol. 10:] Liber psalmorum); 3) «Еврейская Псалтирь» (Psalterium Hebraicum; полное традиц. название: Psalterium Hieronymi juxta hebraicam veritatem), новый перевод, сделанный блж. Иеронимом с евр. языка (критическое изд.: Sancti Hieronymi Psalterium iuxta Hebraeos/Ed. H. de Sainte-Marie. R., 1954). «Пятичастная Псалтирь» является 1-й публикацией к.-л. части лат. Библии, в к-рой было введено деление текста на нумерованные стихи, соответствовавшее делению евр. |
| Я зажал ему рот рукой. Невыносимо было бы слушать, как он взваливает вину на свою мать. — Т-шш! Не надо никого называть... Ну скажите же, сколько они вам предложили Миллион? Пятьсот тысяч? Меньше? Не может быть! Триста тысяч? Двести? У него был самый жалкий вид. Он качал головой. — Нет. Ренту обещали выплачивать, — сказал он еле слышно. — Рента нас и соблазнила, это надежнее. Двенадцать тысяч франков в год. — С нынешнего дня? — Нет, когда они наследство получат... Они ведь не могли угадать, что вы сейчас же захотите все положить на мое имя. А теперь уже поздно... Ну да, они могли бы притянуть меня к суду... Разве только вот скрыть от них... Ах, какой же я дурак! Вот мне и наказание... Он плакал, сидя на краешке моей постели, и был весьма уродлив в эту минуту; одна его рука беспомощно свесилась, огромная красная рука, налившаяся кровью. — Я же все-таки ваш сын, — всхлипывал он. — Не бросайте меня. И неловким движением он попытался обнять меня за шею. Я мягко отстранил его. Потом подошел к окну и, не оборачиваясь, сказал: — С первого августа вы будете ежемесячно получать по полторы тысячи франков. Я немедленно дам распоряжение, чтоб эта рента выплачивалась вам пожизненно. В случае чего рента будет перенесена на имя вашей матери. Моя семья, разумеется, не должна знать, что мне все известно о заговоре в церкви Сен-Жермен-де-Пре. (Тут он вздрогнул.) Я думаю, совершенно излишне предупреждать вас, что стоит вам проболтаться — вы все потеряете. Хотите получить прощение — держите меня в курсе всех козней против меня. Теперь он знал, как трудно от меня что-нибудь скрыть и как дорого ему обошлось бы предательство. Я дал ему понять, что не желаю больше видеть ни его самого, ни его мамашу. Письма пусть адресуют мне до востребования все в то же почтовое отделение. — Когда уезжают из Парижа ваши сообщники? Он заверил меня, что они уже уехали вчера вечером. Я пресек его преувеличенные изъявления благодарности и поток обещаний. Он, несомненно, был потрясен: какое-то сказочное божество, намерения коего непостижимы, божество, коему он изменил, возносило его в небеса, низвергало в бездну, снова подхватывало... У него замирало сердце; он закрывал глаза, он всему покорялся... Изогнув спину, прижав уши, шелудивый пес ползком уносил кость, которую я ему бросил. Вдруг он спохватился и спросил, как и через кого он будет получать обещанную ренту. |
| В IX в. аббатство Сен-Жермен-де-Пре неск. раз подвергалось разорению норманнами. При каждой опасности монахи уносили святыни в более безопасные места. Так, в 845 г. мощи Г. были укрыты в монастырском владении Кумбис и через неск. месяцев вновь возвращены в обитель. В 857 г. монахам пришлось спасать мощи Г. от норманнов. Из-за постоянной угрозы нападения норманнов монахи Сен-Жермен-де-Пре в течение 5 лет вынуждены были переходить с мощами святого с одного места на другое. Вновь поместить мощи в монастырской церкви удалось лишь в 863 г. Эти события описаны их очевидцем Аймоином из Сен-Жермен-де-Пре в соч. «История чудес и перенесений из-за нападений норманнов» (Historia miraculorum et translationum ob irruptiones Normannicas - BHL, N 2480). О перенесении мощей в 845 г. сохранилось также повествование анонимного монаха аббатства св. Г. (BHL, N 3879). Во время осады Парижа вождем норманнов Зигфридом (Зигурдом) в 886 г. мощи Г. были перенесены за городские стены Сите и помещены в часовне Иоанна Крестителя. Аббон из Сен-Жермен-де-Пре, написавший поэму об этой осаде (De bello Parisiaco), сообщает о нек-рых чудесах святого. Мощи Г. были возвращены в Сен-Жермен-де-Пре в 888 г., а рука святого оставлена в часовне св. Иоанна, и вскоре церковь была переименована в честь св. Г. (св. Германа Древнего, Сен-Жермен-ле-Вьё). Тогда же на раке Г. в Сен-Жермен-де-Пре была выгравирована стихотворная эпитафия (прежняя, кор. Хильперика, видимо, была утрачена при нападениях норманнов). В 1061 г. кор. Филипп I по инициативе префекта Парижа Стефана решил конфисковать из аббатства драгоценный крест кор. Хильдеберта, однако, как повествуется в кратком фрагменте, вошедшем в службу в честь Г. (BHL, N 3482), нашедшее на алтарь облако неожиданно ослепило Стефана, что заставило короля отказаться от своих планов. Аббат Гуго III перестроил в XII в. главную церковь аббатства, освященную папой Александром III . Тогда же здесь был устроен алтарь, посвященный Г. В 1408 г. была создана новая рака, целиком обложенная драгоценными металлами. В 1704 г. ее поместили в специальный киворий, поддерживаемый античными мраморными колоннами, вывезенными из Сев. Африки (вероятно, из разрушенного древнего г. Лептис Магна). В 1793 г. раку конфисковали по приказу революционного правительства, мощи Г. были уничтожены. В 1802 г. была разрушена ц. Сен-Жермен-ле-Вьё. |
|
|
