| В оценке естественного богопознания Священное Писание и Предание Церкви являются единственно достоверным критерием, дающим возможность отделить истинное от ложного. Интуитивное чувство Бога, присутствующее в душе каждого человека, ум, воображение, желания, не имеющие под собой твердой почвы Откровения от Бога, легко порождают самые разнообразные о Нем представления и, соответственно, религии. Поэтому естественное богопознание даже в своих высших достижениях всегда страдает большой неопределенностью, антропоморфизмом и глубокими искажениями в понимании Бога, духовного мира, человека Неоценимую помощь в оценке многоразличных идей, рождающихся на пути естественного богоискания, могут оказать творения православных отцов Церкви, существо учения и опыт которых особенно доступно, глубоко и точно изложил для современного человека в своих творениях и письмах святитель Игнатий Брянчанинов. См. подробнее гл. VI. Язычество. Булгаков. Свет невечерний. М., 1917, с. 327. Сравн.: Арсеньев Н.С. В исканиях Абсолютного Бога (Из истории религиозной мысли античного мира). М., 1910, с. 3. Апология 1, 5.//Памятники древней христианской письменности, т.4, М., 1863, с. 25. Апология 1, 44, с. 83). Апология 1, 46//Памятники древней христианской письменности, т. 4, М., 1983, с. 85. Апология 1, 56, с. 96. Строматы. IV, 8. Кожевников В.А. Буддизм в сравнении с христианством: В 2-х т. Пг., 1916. Т. 1. С. 175. Кочетов А.Н. Буддизм. М., 1968. С. 84. Вивекананда Суоми. Джнана-йога. СПб., 1914. С. 8. Там же. С. 275. Там же. С. 277, 279. Там же. С. 283. Там же. С. 278. Там же. С. 299. См., например, Глаголев С.С. Сверхъестественное Откровение и естественное богопознание вне Церкви. Харьков, 1900. VI. Язычество Термин " язычество " происходит от церковнославянского слова " язык " , означающего " народ " . В ветхозаветную эпоху евреи называли язычниками все другие народы, вкладывая в это слово негативную оценку и самих народов, и их религиозных верований, обычаев, морали, культуры и проч. От иудеев термин " язычество " перешел и в христианскую лексику. Однако в христианстве он уже не включает в себя что-либо связанное с нацией или расой. Им обозначаются религиозные учения и мировоззрения, имеющие ряд определенных признаков (см. ниже). Язычество имеет две основных категории: религиозную и нерелигиозную. Первая представляет собой то, что обычно называется естественным богопознанием (см. выше) и включает в себя все религии и религиозные верования, не принимающие Библии за источник сверхъестественного Откровения. Вторая - все прочие нехристианские мировоззрения. |
| О судьбе рукописи четвертого тома, на существовании которой настаивали многие, интересное замечание находим в примечаниях А. Г. Грушевого к первому тому переиздания «Истории Византийской империи» А. А. Васильева . Грушевой пишет, что «в соответствующем месте исходной русской версии [Лекции по истории Византии. Пг., 1917. Т. 1. С. 253] есть несколько слов, очень важных для истории науки. А. А. Васильев в 1917 году писал о выходе четвертого тома “Истории Византии» Ю. А. Кулаковского как о само собой разумеющемся событии: “Не вышедшие еще второй том Истории Ф. И. Успенского и четвертый том Ю. А. Кулаковского должны будут начинаться именно с эпохи императоров-иконоборцев». Сопоставление в этой фразе вероятности появления очередных томов сочинений Ф. И. Успенского и Ю. А. Кулаковского может свидетельствовать, что Кулаковский не просто намеревался написать четвертый том своей истории, но и в какой-то мере пытался этот проект осуществить. Как известно, обобщающая работа Ю. А. Кулаковского в своем воплощенном варианте состоит из трех томов. В то же время известно, что первая половина второго тома “Истории Византийской империи» Ф. И. Успенского была в конце концов опубликована в 1927 году. Приходится признать, что это, видимо, единственное свидетельство современника о научных планах и намерениях Кулаковского. К сожалению, проверить сообщение Васильева практически невозможно, ибо архив Кулаковского не обнаружен» 54 . Если вспомнить сообщение А. И. Соболевского в некрологе Кулаковского о работе над четвертым томом, то действительно, свидетельства на этом иссякают. Однако надежда на обнаружение рукописи (ведь «рукописи не горят») не должна быть оставлена: по непроверенным данным, рукопись этого тома в 1921 г. была вывезена старшим сыном Юлиана Андреевича – С. Ю. Кулаковским – в Варшаву и может храниться в архиве Варшавского университета. На этом остановим изложение истории создания «Истории Византии», оговорив, что, читая в университете курс истории Византии (скажем, в весеннем семестре 1916 г.), Юлиан Андреевич рекомендовал свой труд вниманию студентов в качестве пособия. Не стремясь к апологетике сделанного Кулаковским в «Истории Византии», положа руку на сердце, заметим, что сочинение этого труда было для Юлиана Андреевича своего рода шагом назад по сравнению с блестящими по методологии работами по истории Рима (кандидатской, магистерской и особенно докторской диссертациями). Понятно, что одному человеку вообще трудно за короткое время написать (от руки!) тысячи ярких страниц какой-либо хроники или летописи. Это тем более приходится признать верным, если речь заходит о хронике византийской истории. Среди этих тысяч страниц наверняка попадутся в литературном отношении страницы серые, проходные, невыразительные. Есть они и в сочинении Кулаковского: с трудом иногда пробираешься сквозь перечисление имен и событий, на которых нет акцента. |
| Низшею расою прошлого учёные считают неандертальскую, названную так по черепу, найденному в неандерской долине близ Дюссельдорфа. Теперь составлено и составляется много генеалогий человеческих рас, которые производятся от неандертальского типа. А.А. Тихомиров останавливается на генеалогии, предложенной Клаатчем, указывает её совершенную фантастичность и предлагает два рисунка. «Первый из них представляет нам фотографию современного австралийца (взят из одного из сочинений того же Клаатча), – другой портрет современного европейца (самого Дарвина, взятый из известной книги Романса, посвящённой дарвинизму). Внимательно посмотрев на эти рисунки, мы тотчас же увидим, что низкий и придавленный за бровями лоб Дарвина гораздо ярче выражает неандертальский тип, чем хотя и пологий, но великолепный по своему развитию лоб австралийца на приведённой фотографии». —163— Много лет уже во имя действительного изучения природы наш автор борется с естественнонаучными теориями, которые продиктовала их творцам настроенная враждебно к христианству их фантазия. Думаем, что нередко наш автор должен был чувствовать себя одиноким со своими христианскими взглядами на природу, Но годы шли. Ложную доктрину начинает постигать общая участь ложных доктрин. Анти-дарвинистические книги – хотя и с похвалами Дарвину – на разных языках становятся не редкостью. Ведь, и книга Обермайера – анти-дарвинистическая, тем более книги его продолжателей – Биркнера, Шмидта. Враждебные голоса против подобных книг уже не звучат так победоносно и уверенно, как прежде. Но не будем преждевременно радоваться. Научных теорий, враждебных христианству, на пространстве веков пало очень много. Но на смену их являлись новые антихристианские. Так и теперь на смену поколебавшейся лжи может явиться новая, ещё горшая. Вместо того чтобы всегда поклоняться Единому Истинному Богу, люди предпочитают сменять одних ложных богов другими ложными. С. Г. II. Кагаров Е.Е. [Рец. на:] Богаевский Б.Л. Земледельческая религия Афин. I. Пг., 1916//Богословский вестник. 1917. 1. С. 163–166. |
| 565 Слова и речи. Т. 1. С. 271. Нелишне заметить, что этими словами открывается проповедь о вере как сущности вещей. 566 «Богословию учил нас незрелый учитель по крайней мере с прилежанием. А как учили нас философии? Что сказать о исторических науках? Недостаток сей мне чувствительнее, нежели вам, когда меня, недоучившегося, заставили учить церковной истории» (Из письма архиеп. Гавриилу (Розанову)//ЧОЛДПр. 1871. С. 48). 567 См.: Лонгинов М.Н. Новиков и московские мартинисты. М., 1867. С. 259–262. Ср. также у Пыпина: «Один из умнейших представителей духовенства митр. Платон вполне сочувствовал образовательным тенденциям масонского кружка (Новикова), и если сам не одобрял крайностей мистики, то все-таки находил возможным не обвинять мистиков в ереси…» (Пыпин А.Н. Религиозные движения при Александре I. Пг., 1916. С. 166). 569 Корсунский, сравнивая их, приходит к следующим выводам: «Проповедь Массильона по духу своему, несмотря на поучительность свою в нравственном отношении, мало проникнута духом слова Божия, духом библейским; в ней всегонавсего, со включением и основного текста Лк.1:32 пять изречений слова Божия; в остальном же или только нравоучительная речь самого оратора, или же разного рода теоретические, историко-археологические и тому подобные соображения его, иногда даже гадательные и безосновательные (напр., о Юпитере и Озирисе как государях); проповедь Филарета, напротив, вся дышит, так сказать, духом слова Божия. Не говоря уже о множестве прямо приведенных изречений Св. Писания (18), при сравнительной краткости проповеди по объему, наш проповедник даже и свою речь строит по идиому речи библейской или даже прямо говорит языком Библии…» (Корсунский И.Н. Петербургский период проповеднической деятельности Филарета (Дроздова) , впоследствии митрополита Московского (1809–1819)//ВиР. 1885. Т. 1. Ч. 2. С. 35). 573 Там же. С. 775. Безотносительно к Слову свт. Филарета на Благовещенье, но в контексте рассуждений о библейских ассоциациях в современности небезынтересен конец проповеди Массильона: «Умножи, Господи Боже, в юном монархе нашем сии благословенные дары, каковых чают народы от благих токмо царей. |
| – Так ты утверждаешь, что ты святой Джина? — спросил аскет. – Да! — был ответ. – Может быть и так, друг! — с тенью насмешки ответил голый скептик и пошёл своей дорогой. Оказавшись в большом людном городе, Будда стал ходить из дома в дом, в молчании опустив глаза и протягивая чашу для подаяния. Так забрёл он в парк Исипатана. Здесь — то и нашёл он пятерых монахов, которых искал. Монахи увидели его ещё издали. Он был в своём жёлтом рубище, в руках у него была деревянная чаша. Друзья решили, что прогонять его не стоит, но что они ни в коем случае не будут оказывать ему знаков уважения. Они презирали его за трусость и слабость. Им, которые прежде считали его чуть не полубогом, он казался теперь отступником. «Но чем ближе Возвышенный подходил к этим монахам, тем менее они могли удержаться в своём решении», — повествует древнее предание. Когда же он приблизился, они не выдержали. Они поспешили Гаутаме навстречу, один взял у него из рук чашу, другой верхнюю одежду, третий приготовил место и поставил воду для омовения. Они заботливо окружили отшельника, называя его другом, и ждали, что он им скажет. ПРИМЕЧАНИЯ Глава девятая ШАКИЙСКИЙ ОТШЕЛЬНИК 1. Древнейшим источником для биографии Будды является Трипитака («Три корзины»), написанная на диалекте «пали». (См.: I.N. Farguhar. An Outline of the Religious Literature of India. Oxford, 1920, p. 103 ff; E. Conze. Buddhism: its Essence and Development. N.Y., 1959, p. 31-34). Тексты ее восходят к IV-III и даже V векам до н. э., и от них, по словам одного из видных буддологов, «веет на нас духом изначального буддизма» (Э. Гарди. Будда. СПб., 1906, с. 8). Однако это священное писание буддизма содержит в основном поучения, приписываемые Будде; лишь отдельные намеки и свидетельства о его жизни разбросаны в Трипитаке. Первая связная биография Будды «Буддхачарита», уже вполне легендарная, была написана Асвагошей около I b. н. э. На русском яз.: Асвагоша. Жизнь Будды. М., 1913. Пер. К. Бальмонта, вступительная статья С. Леви. Англ. пер. SBE, XI, IX. О состоянии источников биографии Будды см.: В. Кожевников. Буддизм в сравнении с христианством, т. I. Пг., 1916, с. 155 сл.; В. Топоров. Дхаммапада и буддийская литература (предисловие к переводу Дхаммапады. М., 1960). Перечень книг Трипитаки см. в Приложении. |
| Публикация Синодального перевода породила дискуссию в научной и церковной периодике, в к-рой нередко звучало и полное отрицание необходимости или возможности перевода Писания на «вульгарный» язык. Высказанные в это время критические претензии к Синодальному переводу могут быть сведены к 2 главным: язык перевода «тяжелый, устарелый, искусственно сближенный со славянским, отстал от общелитературного развития... это язык еще допушкинского времени» (см.: Евсеев И. Е. Столетняя годовщина русского перевода Библии. Пг., 1916), тогда как самый оригинал его лишен однородности, представляя собой смешение евр. и греч. По мнению свт. Феофана Затворника , составленный из МТ и LXX и не имеющий, т. о., точного оригинала, Синодальный перевод не может обладать догматическим авторитетом ( Феофан, еп. Об употреблении нового перевода Ветхозаветных писаний//ДЧ. 1876. Ч. 3. С. 105). Оба отмеченных недостатка порождены одной и той же причиной - стремлением поставить рус. перевод в положение вспомогательного текста при слав. версии, авторитет к-рой освящен тысячелетней историей существования и литургическим употреблением. Между тем тотчас после своего появления Синодальный перевод приобретает характер совершенно независимого творения. Будучи первым полным переложением Б. на рус. язык, он оказался в силу исторических причин на долгое время единственным переводом, что способствовало утверждению его уникальной роли в религ. жизни России. После его появления Б. по своим тиражам вышла в число первых рус. книг, что обеспечило к кон. XIX в. развитие оригинальной богословской мысли и духовного просвещения. Синодальный перевод поддерживает литургическое применение слав. текста в правосл. богослужении, поскольку действительно и точно объясняет его в объеме НЗ. Он также стал литургическим текстом инославных исповеданий в России. При переиздании Синодального перевода в 1956 г. предполагалось провести стилистическое редактирование текста, но дело ограничилось изменением орфографии и крайне незначительными переменами в грамматике. |
| П.Е. Фокин Кожевников Владимир Александрович Скачать epub pdf Историк культуры, богослов, публицист, поэт. Член «Кружка ищущих христианского просвещения» (Москва). Публикации в журналах «Русский архив» и «Русский вестник». Сочинения: «Нравственное и умственное развитие римского общества во II b.» (Козлов, 1874), «Бесцельный труд, „неделание“ или дело?» (М., 1893), «Философия чувства и веры в ее отношениях к литературе и рационализму XVIII b. и к критической философии» (ч. 1, М., 1897), «Н. Ф. Федоров. Опыт изложения его учения…» (ч. 1, М., 1908), «О добросовестности в вере и неверии» (М., 1909, 1912), «О значении христианского подвижничества в прошлом и настоящем» (СПб., 1910), «Исповедь атеиста» (М., 1911), «Современное неверие» (М., 1912), «Буддизм в сравнении с христианством» (Пг., 1916) и др. «Имена князя Трубецкого и С. Н. Булгакова достаточно известны, но хочу остановиться на главной вдохновляющей силе кружка, одном из самых выдающихся ученых, с которым я вообще имел дело в своей жизни, человеке огромных знаний, сильной и пытливой научной мысли, талантливом, глубоко самостоятельном исследователе, прямо поражающем ширью своего захвата и из ряда вон выходящей эрудицией – не той, которой довольствуются заурядные ученые, а более вглубь идущей, основанной на умении пытливо искать и находить все новые и новые данные, характеризующие предмет или данную эпоху. И вместе с тем это был мыслитель и человек, чувствующий трепет красоты и охваченный горячей верой. Говорю о Владимире Александровиче Кожевникове . Он был серьезным специалистом в самых различных областях, как, например, в области истории религий, которая была особенно близка его сердцу…Далее, он был выдающимся специалистом по истории итальянского Возрождения. Огромное исследование по культуре Ренессанса, и особенно по истории его эстетических идеалов, лежало у него готовым в 14 рукописных томах, но так и осталось ненапечатанным. Он был также большим знатоком идейных и философских течений XVIII века, в особенности тех, которые шли вразрез с господствующим в этом веке рационализмом. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 18 голосов: 3.9 из 5) Георгий Шенгели Шенгели Георгий Аркадьевич (1894–1956) – поэт, стиховед, переводчик. До революции выпустил три поэтических книжечки «Розы с кладбища» (Керчь, 1914), «Зеркала потускневшие» и «Лебеди закатные» (Пг., 1915), куда в основном вошли его «поэзы», написанные под влиянием Игоря Северянина. А в 1916–1917 годах участвовал в северянинских «поэзоконцертах», в которых в завершение читал и свои стихи. Но в последующие годы пришел к «пушкинизму», считая основными выразителями этого «новоклассического» направления Максимилиана Волошина, Осипа Мандельштама, Владислава Ходасевича. Псалом 11 Боже, укрой и помилуй: праведных ныне не стало, льстивы и лживы их речи, ядом напитан язык. Господи! Праведный силой вырви лукавое жало, сгорби надменны их плечи, гневный яви им Твой лик. Ибо презренно глаголят: – Всех языком одолеем: с нами речения наши, кто же нам, кто господин? – Боже! Твой меч да проколет злые сердца им и змеем путь им навек опояши. Боже! Ты миру – один. – Ради страдания нищих и воздыхания бедных стану, как щит пред ударом! – Вот обещанье Добра. Слово Создателя чище трижды в горнилищах медных пламенем чистым и ярым плавленного серебра. Слово Твое Ты исполни, будь нам защитой и силой. Дай нам ничтожных и ложных властью добра побороть. Ты нам вещавший из молний, нас защити и помилуй. Помни, что Ты меж безбожных вечный, великий Господь! (1919) Иегова Я – твой Господь. Я говорю тебе: Мне ведано существ предназначенье. В Моих словах, в их каменной судьбе, страдающий да емлет утешенье. Вся жизнь его навек обречена быть пламенем, сжигающим овна на преданном, на кротком всесожженье. Я – Твой Господь, Подножием Моим пребудешь ты вплоть до скончанья века, – и каждая молитва человека, – Моим ноздрям благоуханный дым. И всей земле незыблемым законом неукротимые кладу слова. И каждый миг, над каждым женским лоном, над каждым дном, где прячется трава, на высоте, над облаком нагорным, в глубинах вод, над фиником, над терном – |
| Боковые фасады храмового четверика украшены своеобразными четырехколонными портиками, сдвоенные колонны которого фланкируют три оси проемов — прямоугольных в первом ярусе (средний входной) и круглых во втором — и зрительно поддерживают активно раскрепованный неполный антаблемент и треугольный фронтон, прикрывающий аттиковую зону четверика. Прямоугольный постамент ротонды декорирован лежачими накладными досками-щитами. Невысокие окна, прорезающие стены ротонды по странам света, имеют лучковые перемычки. Все проемы не имеют наличников, лишь нижние помещены в плоские прямоугольные ниши. Прямоугольные окна апсиды и трапезной также оформлены вертикальными нишами и подоконными филенками. Фланговые части трапезной обработаны квадровым рустом. Своеобразие облику колокольни придают пологие щипцы над арками, опирающиеся в первом ярусе на колонны, а во втором на пилястры, при этом углы между двумя соседними гранями акцентированы колонной. Верхний ярус более традиционен — с фланкирующими арку пилястрами, поставленными с выпуском угла, и раскрепованным карнизом. Западная и южная арки нижнего яруса изначально были заложены, а к северной, входной вела каменная лестница. Основной объем храма перекрыт куполом на барабане, врезанном в четырехлотковый свод со сглаженными ребрами. В шелыге купола — небольшое по диаметру световое кольцо главы. Алтарь, завершенный конхой, открыт в основное храмовой пространство широкой аркой. Двустолпная трапезная перекрыта системой из пяти коробовых сводов с переломами и распалубками и одного крестового, разделенных подпружными арками. В нижнем ярусе колокольни — коробовый свод. Сохранившаяся на сводах клеевая живопись — голубовато-бирюзовые кессоны с охристыми розетками — выполнена в 1-й трети 19 в. В конхе апсиды в миндалевидных филенках на фоне сияния, исходящего от Святого Духа, гризайлью написаны орудия страстей. Библиография: Беляев И. Статистическое описание соборов и церквей Костромской епархии. СПб., 1863. С. 105; Баженов И.В. Краткие статистические сведения о приходских церквах Костромской епархии. Кострома, 1911. С. 223; Лукомский Г.К. Старинные церкви Костромской губернии. Пг., 1916. С. 39; Белоруков Д. Деревни, села и города Костромского края: Материалы для истории. Кострома , 2000. С. 96-97; Памятники архитектуры Костромской области. Вып. 3: г. Галич и Галичский район. Кострома, 2001. С. 385-387. Архивные источники: ИИМК РАН. Фотоархив. О. 397, О.436. |
| В описи церковного имущества 1829 года о ней написано: «между церквами имеется колокольня рубленная, на четырех амбарах, трехэтажная» Вероятно, нижний, обшитый тесом ярус был разделен на четыре помещения, использовавшихся для хозяйственных нужд. Третий «этаж» обычно представлял собой непосредственно ярус звона. Колокола «зеленой меди» имели не очень большой вес: 50 пудов, 30 пудов, 12 пудов, (?), 5 пудов, 3 пуда, 3 пуда и 1 пуд. По всей вероятности, колокола отливали в разное время. Наиболее поздние из них имели интересную особенность заводской обработки – подточенный край для создания определенного тона звучания: «1-ый, 2-ой и 3-ий колокола “точеные”; 4-ый, 6-ой и 7-ой “старинные неточеные”; 5-ый и 8-ой “старинные точеные”» В подборах Русского Севера часто встречались колокола голландского литья. Это было связано с активной торговлей западноевропейских «гостей» в северных землях в XVI-XVIII веках. Вопреки распространенному мнению об активном использовании голландских колоколов только в царствование Петра I, покупать их у голландских протестантов начали еще при государе Иоанне IV Грозном. Вплоть до второй половины XVII века их охотно использовали на колокольнях как северных, так и среднерусских земель (например, в Ярославле). Основной «канал сбыта» голландских колоколов проходил через территорию Беломорья. Возможно, термин «старинный точеный», применительно к колоколам, указывает именно на колокола западноевропейского происхождения. Библиография: Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии. Архангельск, 1895. Вып. I. С.: 163-166 Известия императорской Археологической комиссии. Спб., 1911. Вып. 39. С.: 115 Ополовников А.В. Сокровища Русского Севера. М., 1989. С.: 177-180 Красовский М.В. Курс истории русской архитектуры: Деревянное зодчество. Пг., 1916. С.: 264? 265 Забелло С., Иванов В., Максимов П. Русское деревянное зодчество. М., 1942 Давыдов А.Н. Описи церковного имущества как источник по истории колоколен, колоколов и звонов в деревнях и уездных городах России (на материалах Русского Севера конца XVIII – начала XIX века)//Массовые источники Отечественной истории. |
|
|
