| Видимо, пристыдил он и Геймана. Тот после этого держался со мной с исключительной, несколько утрированной любезностью, здороваясь, снимал шляпу первый. Но всегда, говоря со мной, отводил глаза. А сколько людей погибло в лагерях даже за гораздо меньшее, да и вообще без всяких оснований. Хочется в заключение этого рассказа перефразировать Белинского: «Хорошо иметь дело с Василиями Алексеевичами (с порядочными людьми). И да пошлет Господь всем моим друзьям, коллегам, ученикам в России побольше на их жизненном пути Василиев Алексеевичей». У Белинского: «И да пошлет Вам, читатель, Бог на Вашем пути побольше Максимов Максимовичей». Этот инцидент показывает, что и в те страшные времена много было людей, оставшихся чистыми и незапятнанно сохранивших свою честь. И здесь же расскажу о другом подобном случае. В 1940 году, в страстной четверг, после окончания всенощной с чтением Двенадцати Евангелий, в Николо-Морском соборе ко мне подошла молодая женщина и спросила: «Скажите пожалуйста, Вы учитель литературы и классный руководитель 10 класса 4й школы?» Я ответил: «Это неважно, здесь я молящийся». Как потом оказалось, это была сестра моего ученика, секретаря школьной комсомольской организации. Одного ее слова или слова ее брата было достаточно, чтоб я был уволен с записью в трудовой книжке: «Уволен как не заслуживающий доверия». Такая запись означала остракизм, невозможность поступить на работу куда бы то ни было, и как финал — арест. И это слово сказано не было. А теперь расскажу о других людях, людях с сожженной совестью, которых тоже было немало среди нашей (иногда даже очень высокой) интеллигенции. В январе 1940 года я сдавал государственный экзамен по русской литературе. Преподаватели разделились. Каждый спрашивал по своему разделу. По древнерусской литературе экзаменовал профессор Сергей Александрович Адрианов, известный либеральный дореволюционный деятель, публицист и литературный критик, профессор петербургского университета. С. А. Адрианов после революции считался крупным специалистом по древнерусской литературе и литературе XVIII века. |
| - Доктор, что со мною? – слабым голосом спросил Борис Борисович, продолжая, – слабость такая, что хочется только спать да спать. - И спите дедушка, спите. Ничего страшного. Ваше сердечко устало, мы его подлечим, укрепим. Всё будет хорошо. Надо полежать у нас немножко. - А домой отпустите? - Конечно, подлечим вас, и выпишем домой. Не сомневайтесь! - А когда? - Сейчас трудно сказать. Вам же нужно как следует обследоваться. Сделаем все анализы, кардиограммы – они подскажут как и сколько вас лечить. - Спасибо дочка, ты уж постарайся подсоби старику. Ахметшина ежедневно приходила в палату утром и в течение дня, проверяя, как выполняются назначенные процедуры, принимаются лекарства, делаются уколы и вовремя ли ставятся капельницы, наши визиты в кабинет, где периодически всем делали кардиограммы. Борису Борисовичу через несколько стало лучше. И я осмелился спросить у него о войне. Вопросы ему задавать приходилось громко так как он плохо слышал. Отвечал Борис Борисович на удивление охотно и вскоре вся палата знала, что три военных года от Курска и до венгерского города Секенфехервар он крутил баранку полуторки. Подвозил ящиками с патронами, снарядами пехотинцам и артиллеристам и чего только не возил по фронтовым дорогам. Возил днем и ночью, в жару и холод, в дождь и мороз. Всегда машина должна быть исправна, на ходу. -Борис Борисович, так наверное, не раз под бомбежки и обстрелы попадал. - Всего хватало, Василий, и бомбежки, и обстрелов, и стёкла вылетали, и кабина в дырках была. Сам теперь удивляюсь что выжил. Мать отмолила, она у меня шибко верующей была и мне наказывала - молись сынок, Господу, Матери Божией, святому Николе чудотворцу. Не оставят они в беде – помогут. - А награды у вас есть? - Конечно. Медаль «За отвагу» и «звездочка». - Орден «Красной звезды». - Так точно, Василий, - завершил по-военному нашу беседу Борис Борисович. Спустя несколько дней еще один фронтовик появился в нашей палате- Павел Адрианович. Он начал воевать в 1942 году, призвавшись в армию на Воронежском фронте, а победу встретил в Чехословакии. Тогда их полк входил в состав 1-го Украинс кого фронт, как же горько было терять товарищей... Капитуляция уже состоялась, гремели залпы победного салюта, а они добивали отдельные отчаянно сопротивляющиеся группировки фашистов. За годы войны Павел Адрианович сделал стремительную карьеру от рядового с противотанковым ружьем до капитана в должности заместителя начальника штаба полка. |
| В условиях царского самодержавия прогрессивно настроенный ученый М. В. Никольский не только не смог получить кафедры ни в одном из университетов, но еще подвергался систематической травле со стороны реакционных кругов. Крупнейший русский ученый, пользовавшийся мировой известностью, был вынужден служить корректором, а затем цензором… (Липин 1954:318). Ученый, работающий корректором, действительно вызывает сочувствие, однако старший справщик синодальной типографии – это не корректор, а достаточно крупный чиновник, от которого зависит редактирование и корректура богослужебных книг. Эта «вынужденная служба корректором» присутствует во всех известных нам биографиях М. В. Никольского , написанных в советское время, но служба в Синодальной типографии не упоминается нигде. Человек как бы раздваивается, и старший справщик М. В. Никольский начинает жить отдельно от востоковеда М.В. Никольского. Управляющий Московской синодальной типографией Александр Сергеевич Орлов (1871–1947) Еще более экзотической была работа в Московской синодальной типографии будущего академика А.С. Орлова, исследователя «Домостроя» и автора классического учебника по древнерусской литературе. Во всех его биографиях сообщается о работе в Московской синодальной типографии в качестве библиотекаря, а о работе управляющим умалчивается. В статье, посвященной 75-летию Орлова, В.П. Адрианова-Перетц писала: Готовясь к магистерскому экзамену, Александр Сергеевич одновременно работал в качестве библиотекаря в знаменитой Московской синодальной типографской библиотеке – сокровищнице древнерусских рукописных и старопечатных книг – над систематическим описанием рукописных «сборников», что дало ему возможность с первых же шагов его научной деятельности глубоко ознакомиться с неизданным литературным материалом XI–XVII вв. и стать исключительным знатоком техники древнерусской книжности (Адрианова-Перетц 1946:51). Это утверждение повторяют и позднейшие биографы (Рождественская 1990:4; Буланин 2014:410). А.С. Орлов действительно работал библиотекарем Московской синодальной типографии, а потом возглавил и саму типографию (по всей видимости, это произошло в 1910 г.), став ее управляющим и получив чин статского советника. Этот высокий чиновничий пост он занимал вплоть до революции. В настоящее время у нас нет материала для того, чтобы охарактеризовать его деятельность на этой должности. Отметим лишь два сюжета, которые могут представлять определенный интерес. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла В.П. Адрианова-Перетц Варвара Павловна (30.04.1888, г. Нежин Черниговской губ.- 6.06.1972, Ленинград), филолог, исследователь древнерус. лит-ры и фольклора. Занималась на Киевских высших жен. курсах в семинаре проф. В. Н. Перетца (1907-1908), сдала экстерном экзамены за курс историко-филологического фак-та Киевского ун-та (1912), защитила магистерскую дис. «Житие Алексея, человека Божия» (Пг., 1917). С 1921 г. преподавала историю древнерус. лит-ры и фольклористику в Гос. ин-те искусств (Ленинград), в 1947-1954 гг. зав. сектором древнерус. лит-ры Пушкинского Дома. С 1926 г. чл.-корр. АН УССР, с 1943 г. чл.-корр. АН СССР, с 1959 г. заслуженный деятель науки. А.-П. сыграла большую роль в становлении нового подхода к проблеме взаимоотношения лит-ры и фольклора, сосредоточив внимание на мировоззренческом взаимовлиянии этих 2 типов словесности и доказав их тесную взаимосвязь. А.-П. принадлежит большая организационная и научная роль в издании коллективных трудов: она являлась инициатором и вдохновителем исследования «Русское народное поэтическое творчество» (М.; Л., 1953-1955. 2 т.), была автором и членом редколлегии многотомной «Истории русской литературы» (М.; Л., 1941-1956), по ее инициативе и под ее редакцией началось издание «Библиографии работ по древнерусской литературе» (М.; Л., 1957; Л., 1978. 2 вып.). А.-П. как ученый, сформировавшийся в предреволюционный период, обеспечивала связь и преемственность советского литературоведения в области изучения древнерус. лит-ры с традициями российской академической и университетской науки. Из ее работ, непосредственно посвященных духовной письменности и лит-ре, наибольшее значение помимо магистерской диссертации имеют исследования по истории русско-укр. и русско-южнослав. связей и о библейских афоризмах в лит-ре и фольклоре. Основные исследовательские интересы самой А.-П. лежали по преимуществу в сфере нецерковной лит-ры и фольклора, но ее научная, педагогическая и издательская деятельность способствовала сохранению рус. духовной культуры в условиях атеистического гос-ва. |
| S. 258–269; Woltner Μ. Die altrussische und altukrainische Literaturforschung in den Jahren 1926–1936//ZSlPhil. 1937. Bd. 14. S. 105–161; eadem. Die altrussische Literatur im Spiegelbild der Forschung (1937–1950)//ZSlPhil. 1952. Bd.21. S. 159–193, 344–367; 1954. Bd.23. S. 189–200; 1959. Bd. 27. S. 179–198; 1959. Bd.28. S. 190–211. 33 Адрианова-Перетц В.П., Дмитриев Л.А., Лурье Я.С. Дмитрий Сергеевич Лихачев (К 60-летию со дня рождения)//РЛ. 1966. 3. С. 233–240; Адрианова-Перетц В.П. Дмитрий Сергеевич Лихачев. Μ., 1966. С. 28–75 (библиография работ за 1935–1966 гг., составленная Г.Н. Финашиной и М.А. Салминой); Культурное наследие (прим. 9). С.432–453 (библиография работ за 1966–1975 гг., составленная М.А. Салминой) [см. также: Салмина Μ.А. Список печатных трудов академика Д.С. Лихачева за 1977–1981 гг.//АЕ за 1981 г. 1982. С.326–332. – Прим. изд. (А.Н.)]. 34 Шевырев С. История русской словесности: Лекции. 4.1. Μ., 1883. C.I–XXI; Розов Н.Н. Русская рукописная книга. Л., 1971; он же. Книга Древней Руси XI–XIV вв. Μ., 1977 (см. разбор: Kasinec Е. The Book in Premongol Rus’//HUS. 1981. Vol.5. P.258–262); Жуковская Л.П. Изборник Святослава 1073 г. – Судьба книги, состояние и задачи изучения//Изборник Святослава 1073 г.: Сб. статей. Μ., 1977. С.5–31; Лихачев Д.С. История русской литературы X–XVII вв. Μ., 1980. С. 16–30. 35 Горский А.В., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. Μ., 1855–1869. Т.1, II/1–2, III/1; 1917. T.IV (=III/2) (изд. С.А. Белокуровым ) [перепеч.: Wiesbaden, 1964 (MLSDV. II)]; Витошинский Е.М. Указатель именной и предметный к труду А.В. Горского и К.И. Невоструева «Описание». Варшава, 1915 [перепеч.: Wiesbaden, 1966 (MLSDV. VI)]. См. также дополнение: Протасьева Т.Н. Описание рукописей Синодального собрания (не вошедших в описание А.В. Горского и К.И. Невоструева). Μ., 1970. 4.1. (см. содержащую добавления рец.: Ryan W.F., Simmons J.S.G.//SIEER. 1972. Vol. 50. P. 293 f.) [Μ., 1973. 4.2. – Прим. изд. (А.Н.)]. Произведения отцов церкви, которым Горский и Невоструев посвятили объемистый т. II своего описания, впоследствии были еще раз отдельно исследованы А.С. Архангельским : Творения отцов церкви в древнерусской письменности: Обозрение рукописного материала. СПб., 1888; он же. Творения... Извлечения из рукописей и опыты историко-литературных изучений. T.I–IV. Казань, 1889–1890. См. на эту тему также: Kern С. Les traductions russes des textes patristiques: Guide bibliographique. Chevetogne, Paris, 1957; idem.//Irén. 1955. Bd.28. S. 57–70; ср. ниже, прим. 357. |
| И вот она покинула отцовский дом и переехала к мужу! И – словно дверь захлопнулась за ее спиной. Там, за дверью, остались и смех, и цветы, и французские водевили, и загородные пикники, и веселые вечеринки с легким вином и студенческими остротами… Словно в погреб, вошла она в эту чужую, не похожую на другие квартиру, где пахло грибами и сургучом, где хозяйничала суровая мужнина нянька, где даже в солнечный день было пасмурно и тоскливо, где даже иконы были какие-то необыкновенные – страшные, темные, с желтыми, исступленными ликами… И черная туча, которая поманила ее своей прохладой, разразилась такой грозой, таким неожиданным свинцовым ливнем, о каких Александра Сергеевна и в книгах не читала. Муж, с которым она не сказала до свадьбы и десяти слов, не открылся ей и после свадьбы. Очень скоро она решила, что он – плохой человек: пьяница, грубиян, деспот, иногда – почти зверь. Она не могла думать иначе, потому что человек этот научил ее плакать: за всю свою девичью жизнь она не пролила столько слез, сколько пришлось ей пролить за один первый месяц в доме мужа. При всем своем ангельском характере, она не могла и приспособиться к мужу, найти с ним общий язык. Мешали ей молодость, неопытность, а чаще всего – просто страх. Ведь случалось, что она не могла выговорить слова в присутствии мужа. Иван же Адрианович, который по-своему любил жену, не мог объясниться с ней – из гордости, из упрямства, а также и потому, что с некоторых пор он действительно стал и грубым, и злым, и жестоким… …Но всегда ли и со всеми ли был этот человек таким? Все ли хорошее было убито в нем жизнью, средой, пристрастием к водке? Неужели в этой больной душе не осталось ничего, кроме черствости и жестокости? За что же тогда так страстно любил, так горячо обожал его Ленька? Нет, конечно. Было в этом большом, сильном и неудачливом человеке много такого, за что ему прощали грехи даже враги его и недоброжелатели. Иван Адрианович был честен. Именно поэтому, вероятно, он никогда не мог научиться торговать. Даже маленькая неправда приводила его в ярость. Сам неподкупно-прямой, правдивый, расточительно-щедрый, он не терпел ни малейшего проявления фальши, скупости, низкопоклонства. |
| Автор признает, что есть источники и другого рода (обряды, поверия, запреты, легенды, заговоры), но считает обращение к ним делом будущего, задачей второго этапа работы, которая может быть выполнена другим автором или авторами. Ему хорошо известны все предшествующие работы по духовным стихам (А.Н. Веселовского, А.И. Кирпичникова, В.Н. Мочульского, А. В. Маркова , В.П. Адриановой-Перетц и др.), известны проблемы, связанные с книжным происхождением духовного стиха, и тем не менее Г.П. Федотов , по нашему мнению, вполне оправданно, сознательно идет на риск и смотрит на свою книгу как «на первый черновой очерк» (наст. изд., с. 18). «Точному, но неосуществимому индивидуализирующему методу», т.е. рассмотрению каждого духовного стиха в отдельности (подобно анализу стиха об Алексее человеке Божием В.П. Адриановой-Перетц), автор предпочитает «другой, суммарный, научно менее тщательный, но единственно возможный» (наст. изд., с. 18). «Суммарный» подход к материалу духовных стихов оправдан еще и потому, что в этом жанре, как и в церковных канонических и неканонических текстах, особое значение приобретает проблема «своего и чужого». Все, что относится к православному христианству, оказывается в результате тысячелетней практики «своим». По справедливому замечанию автора, «и заимствуя, певец делает свой выбор: беря одно, он опускает другое» (наст. изд., с. 18). Автор с полным правом мог заявить и следующее: «До сих пор никто еще не подходил к изучению русских духовных стихов с интересующей нас точки зрения. Три четверти века исследовательской работы были посвящены почти исключительно выяснению сюжетного материала стихов и их книжных источников. Религиозное содержание их, как, впрочем, и чисто художественный анализ, – остались вне поля зрения русской историко-литературной школы» (наст. изд., с. 16–17). Книга Г.П. Федотова уникальна в нашей филологической и фольклористической научной литературе еще одной чертой. Она написана со строго православно-богословских позиций, с использованием богословской терминологии и с опорой на богословские догматы . |
| Орлов А. С. и Адрианова-Перетц В. П. Литературоведение русского средневековья//Изв. ОЛЯ, 1945, 6; Орлов А. С. Мысли о положении работы по литературе русского средневековья//Изв. ОЛЯ, 1947, 2; Адрианова-Перетц В. П.: 1) Основные задачи изучения древнерусской литературы в исследованиях 1917— 1947 годов//ТОДРЛ. Т. VI. 1948; 2) Очерки поэтического стиля Древней Руси. М.; Л., 1947; 3) Древнерусская литература и фольклор (к постановке проблемы) If ТОДРЛ. Т. VII. 1949; 4) Историческая литература XI — начала XV в. и народная поэзия//ТОДРЛ. Т. VIII. 1951; 5) Исторические повести XVII века и устное народное творчество//ТОДРЛ. рические повести XVII века и устное народное творчество//ТОДРЛ.Т. IX. 1953; 6) Об основах художественного метода древнерусской литературы//Рус. литература, 1958, 4; 7) К вопросу об изображении «внутреннего человека» в русской литературе XI—XIV вв.//Вопросы изучения русской литературы XI—XX в. М.; Л., 1958; 8) О реалистических тенденциях в древнерусской литературе (XI—XV вв.)//ТОДРЛ. Т. XVI. I960; Еремин И. П.: 1) Киевская летопись как памятник литературы//ТОДРЛ. Т. VII (см. также: Еремин И. Литература Древней Руси. М.; Л., 1966. С. 98—131); 2) Новейшие исследования художественной ;формы древнерусских литературных произведений//ТОДРЛ. Т. XII. 1956; 3) О художественной специфике древнерусской литературы//Рус. литература, 1958, 1; 4) К спорам о реализме древнерусской литературы//Рус. литература, 1959, 4; Raab H.: 1) Zur Entwicklungsgeschichte der Realismus in der russischen Literatur//Wissenschaftliche Zeitschrift der Ernst Moritz Arnd-Universitat Greifswald. Gesellschaftsund sprachwissenschaftliche Reihe. 1958, Bd. 4; 2) К вопросу о предыстоках реализма в русской литературе//Рус. литература, 1960, 3. Ср. также: Лихачев Д. С.: 1) У предыстоков реализма русской литературы//Вопросы литературы, 1957, 1; 2) К вопросу о зарождении литературных направлений в русской литературе//Рус. литература, 1958, 2; 3) Человек в литературе Древней Руси. М.; Л., 1958. Изд. 2-е. М., 1970; 4) Литературный этикет Древней Руси (к проблеме изучения)//ТОДРЛ. Т. XVII. 1961; 5) Об одной особенности реализма//Вопросы литературы. 1960, 3. |
| 223 Cp.:.: Benz E. Der dreifache Aspekt des Übermenschen//EranosJahrbuch 1959. Zürich, 1960.enz E. Der dreifache Aspekt des Übermenschen//EranosJahrbuch 1959. Zürich, 1960. 224 Acta apostolorum apocrypha/Ed. R: A. Lipsius et M.ta apostolorum apocrypha/Ed. R: A. Lipsius et M. Bonnet. II. 2. Lipsiae, 1903. P. 219–224.onnet. II. 2. Lipsiae, 1903. P. 219–224. 226 Maas P. Frühbyzantinische Kirchenpoesie. I. Anonyme Hymnen des V-VI Jahrhunderts (KT 52/53).as P. Frühbyzantinische Kirchenpoesie. I. Anonyme Hymnen des V-VI Jahrhunderts (KT 52/53). Bonn, 1910. S. 13–16 (кондак «Ha Адама и Еву»).опп, 1910. S. 13–16 (кондак «Ha Адама и Еву»). 230 Кондак на неделю Мытаря и Фарисея (см. Μ γας κα и ερς Συν κδημος ρθοδξου Χριστιανο, A θναι, 1972. Ρ. 811). 238 См.: Адрианова В. П. Житие Алексея Человека Божия в древней русской литературе и народной словесности. Пг., 1917; Мурьянов Μ. Ф. Алексей Человек Божий в славянской рецензии византийской культуры//ТОДРЛ. XXIII. Л., 1968. С. 109–126;.: Адрианова В. П. Житие Алексея Человека Божия в древней русской литературе и народной словесности. Пг., 1917; Мурьянов Μ. Ф. Алексей Человек Божий в славянской рецензии византийской культуры//ТОДРЛ. XXIII. Л., 1968. С. 109–126; Baumstark А. Die christliche Literaturen des Orients. I. Leipzig, 1911. S. 86–87; La legende syriaque de St. Alexis. Paris, 1889.aumstark А. Die christliche Literaturen des Orients. I. Leipzig, 1911. S. 86–87; La legende syriaque de St. Alexis. Paris, 1889. 239 «Поющей сию народную песнь, называемую Алексеем Божиим Человеком, был слепой старик, сидящий у ворот почтовою двора, окруженный толпою по большей части ребят и юношей. Сребровидная его глава, замкнутые очи, вид спокойствия в лице его зримаго, заставляли взирающих на певца предстоять ему со благоговением. Никто из предстоящих не остался без зыбления внутрь глубокаго, когда Клииской певец, дошед до разлуки своего Ироя, едва прерывающимся ежемгновенно гласом изрекал свое повествование. Сколь сладко неязвительное чувствование скорби! Колико сердце оно обновляет, и онаго чувствительность. Я рыдал в след за ямским собранием, и слезы мои были столь же для меня сладостны, как изторгнутыя из сердца Вертером…» (глава «Клин». – Радищев А. А/. Поли. собр. соч. М.; Л., 1938. С. 373–374). В лице Радищева культура сентиментализма открывает для себя сбереженную тысячелетней народной традицией «слезность» ранневизантийской легенды. |
| Победный дневник: Последние страницы войны Репортаж о Победе, который ждал своей публикации 70 лет… 8 мая, 2015 Репортаж о Победе, который ждал своей публикации 70 лет… Мы продолжаем публикацию страниц из военных дневников Бориса Адриановича Ильина, который в свои 20 лет вместе с Красной армией продвигался к Берлину, оставляя об этом записи. К юбилею Бориса Адриановича и 70-летию Победы его внучка – Татьяна Фалина – решила поделиться дневниками с читателями «Правмира». МАЙ 1 мая Сумасшедший день! Вот он – праздник! Не ожидал его так встретить… Мы стоим в Грюневальде – наш НП и здесь же 2-ой батальон нашего полка, он в резерве, во втором эшелоне дивизии. 1-й батальон нашего 26-го стрелкового полка совместно с 23 и 28 стрелковыми полками ведет наступление на Кёнигсбрюк… С утра всё было спокойно. Всё, как полагается в праздничный день. Поздравления командования, митинг. С митинга командира полка спешно вызвали, и он уехал. Поползли тревожные слухи, которые под гул приближающейся канонады всё расползались, разрастались. Немцы перешли в контратаку, нанесли по нашим подразделениям сильный удар танками и мотопехотой, окружили наших в Нёйс-Лагере, взяли Шморкау, Швепниц; подходят к Грюндгребхен. По улице мимо нас на юг проносятся «Катюши», артиллерия, самоходки; подтягиваются резервы. Мы получаем приказ и выходим в Грюндгребхен. Здесь полно войска. Стоят миномёты, орудия выдвигаются на ОП. Из окон торчат стволы «Максимов». По улицам на велосипедах и мотоциклах носятся связные. Телефонисты тянут связь. Царит всеобщее оживление. Мы занимаем оборону на южной стороне Грюндгребхен. Наши выходят из окружения. Вырвавшиеся оттуда рассказывают страшное, что в кольцо окружения попали 23 сп и наш 1 сб. Каким-то чудом я не оказался там. Не могу понять – почему сегодня ночью, отправляясь на передний край, ПНШ-1 гв. лейтенант Смоляков не взял меня с собой?.. Обычно я всегда бываю с ним. Очевидно, я исключительно счастливый человек… Всё руководство нашего полка в окружении: командир полка подполковник Штыков, начарт полка Московский, капитан Кравцов – полковой инженер, начальник штаба. Вырвавшиеся из окружения рассказывают, что убит командир нашей 9-ой гвардейской воздушно-десантной стрелковой дивизии генерал-майор Шумеев и начальник политотдела дивизии полковник Соболев – они в Швепнице проводили митинг и вручали награды. Будто бы фрицы задержали их машину на переезде через железную дорогу, вытащили их из нее и расстреляли из автоматов. С Шумеевым в машине была его ППЖ – полевая походная жена – расстреляли и ее. По другой версии их машину у переезда расстреляли немецкие танки… |
|
|
