| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 ТИМОФЕЙ ФИВАИДСКИЙ, МУЧЕНИК Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Св. мученики Тимофей чтец и Мавра Фиваидские Тимофей Фиваидский (+ ок. 286 ), чтец , мученик Память 3 мая и в Соборах Кипрских (Греч., Кипр.), Левкадийских (Греч.) и Лимасольских (Кипр. ) святых Происходил из села Перапеи ( Фиваида ), был сыном священника по имени Пиколпосс и состоял чтецом в церковном клире, а также хранителем и переписчиком богослужебных книг. На святого Тимофея было донесено, что он хранит христианские книги, которые, по повелению императора, отбирали и сжигали. Святого Тимофея привели к правителю Ариану, который потребовал выдачи священных книг. За отказ выполнить приказание святого подвергли страшным мучениям. Ему вонзили в уши две раскаленные железные палки, отчего у страдальца вытекли глаза и он ослеп. Святой Тимофей мужественно терпел боль и благодарил Бога, что сподобился страдать за Него. Мучители повесили святого вниз головой, вложив ему в рот кусок дерева, и привязали к его шее тяжелый камень. Страдания святого Тимофея были настолько тяжки, что сами исполнители казни стали просить правителя ослабить истязания. В это время Ариану сообщили, что у Тимофея есть молодая супруга по имени Мавра , на которой он женился всего 20 дней назад. Ариан приказал привести Мавру, надеясь, что в ее присутствии непреклонность мученика поколеблется. По просьбе Мавры, изо рта мученика вынули кусок дерева, чтобы он мог говорить. Святой Тимофей убедил не бояться мучений и идти вместе с ним на подвиг. Святая Мавра ответила: " Я готова умереть с тобой " , - и смело исповедала себя христианкой. Ариан приказал вырвать ей волосы на голове и отрубить пальцы на руках. Святая Мавра с радостью перенесла пытки и даже благодарила правителя за муки, претерпеваемые во искупление грехов. Тогда Ариан приказал бросить святую Мавру в кипящий котел, но она не ощущала боли и осталась невредимой. Заподозрив, что слуги, из сострадания к мученице, наполнили котел холодной водой, Ариан подошел и велел святой брызнуть ему на руку воды из котла. Когда мученица выполнила это, Ариан вскрикнул от боли и отдернул обожженную руку. Тогда, мгновенно повинуясь силе чуда, Ариан исповедал Бога, в Которого верует Мавра, истинным Богом и приказал отпустить святую, но сильна еще была власть диавола над правителем, и вскоре он вновь стал убеждать святую Мавру принести жертву богам. Ничего не добившись, Ариан еще более распалился сатанинской яростью и стал измышлять новые мучения. Тогда народ стал возмущаться и требовать прекращения издевательства над ни в чем неповинной женщиной. Но святая Мавра, обратившись к народу, сказала: " Пусть никто не защищает меня, один у меня Защитник - Бог, на Которого я уповаю " . |
| Мученичество Леонтия, Ипатия и Феодула Триполийских. Роспись ц. Вознесения мон-ря Дечаны, Косово и Метохия. 1348–1350 гг. Согласно тексту сохранившихся греч. Мученичеств, в царствование Веспасиана в Риме жил сенатор Адриан, отличавшийся жестокостью и ненавистью к христианам. Он обратился к императору с просьбой дать ему власть принуждать христиан к идолопоклонству и казнить упорствовавших. Веспасиан назначил Адриана наместником Финикии, и тот отправился в путь. Приближаясь к Триполи (совр. Ливан), он узнал, что в этом городе живет воин Л. из Эллады, к-рый пользуется большим уважением за победы в сражениях, а также известен как рассудительный и умный человек. Л. учил жителей города христ. вере и прославился мн. добрыми делами. Адриан послал в Триполи трибуна И. (или Ипата) с отрядом воинов, поручив ему схватить Л. Когда те приблизились к Триполи, И. тяжело заболел. Во сне ему явился ангел и велел призвать на помощь Бога, в Которого верует Л. Находившийся при смерти И. призвал воинов, и они трижды воскликнули: «Боже Леонтия, помоги!» После этого, к удивлению присутствующих, И. тотчас же выздоровел. Встретив в Триполи Л., И. и его друг Ф. попросили его поведать им о Христе и затем крестились. Когда в город прибыл Адриан, он велел бросить Л., И. и Ф. в темницу. Там Л. укреплял новокрещеных в Христовой вере и готовил к мученическому подвигу. На допросе Адриан убедился в непоколебимости И. и Ф. и после пыток велел их обезглавить. Наместник пытался переспорить Л., но не достиг своей цели. Палачи били его, пока не изнемогли от усталости, затем повесили мученика на дереве и строгали его тело острыми железными орудиями, но Л. продолжал хулить языческих богов. Тогда Адриан приказал повесить его вниз головой, привязав к шее Л. тяжелый камень, а вечером - бросить мученика в темницу. Ночью Л. явился ангел и возвестил, что Господь послал его неотступно быть рядом с ним. Утром Л. привели на суд к Адриану, к-рый не смог склонить мученика к жертвоприношению и приказал привязать его к 4 колам и бить до тех пор, пока не испустит дух. Тело Л. было погребено близ трипольской гавани. Позднее на этом месте был построен храм во имя мч. Леонтия. Благочестивая жительница Триполи по имени Иоанния молила святого помочь ее мужу Мавру, который разгневал императора и был брошен в темницу. Она натерла благовониями мощи Л., облекла их в драгоценные одежды и воскуряла фимиам у его гробницы. Л. явился заключенному в темницу Мавру в одеждах Иоаннии и пообещал ему скорое освобождение. Той же ночью Л. предстал перед императором и велел освободить и восстановить Мавра в прежней должности, что тот и исполнил. |
| п. (напр., в области распространения беневентанского пения), либо активными, иногда жесткими литургическими реформами (уничтожение книг старорим. пения при папе Николае III между 1277 и 1280). Продолжилось расширение певч. репертуара и развитие теории Г. п. Ранняя линейная нотация. Респонсорий из службы св. Мавру Гланофоленскому. XII в. (Parisin. Lat. 3777. Fol. 184) Ранняя линейная нотация. Респонсорий из службы св. Мавру Гланофоленскому. XII в. (Parisin. Lat. 3777. Fol. 184) В сер. XI в. произошли существенные перемены в певч. нотации. В нем. источниках исчезли буквенные обозначения ритма и просодии. В рукописях южнофранц. ареала усилилась тенденция к точной фиксации интервалов мелодии - формируется т. н. диастематическая нотация; аналогичные тенденции заметны в лотарингском письме и в итал. разновидностях невменной нотации. Невмы все чаще располагались на линиях, ранее встречавшихся лишь изредка в музыкально-теоретических трактатах. Во Франции благодаря реформам бенедиктинца Вильгельма Дижонского (ок. 962-1031) появились рукописи с двойной нотацией - франц. невмы дополнены буквенными обозначениями ступеней звукоряда. Между 1025 и 1033 гг. мон. ордена камальдулов Гвидо Аретинский сформулировал основные принципы 4-линейной нотации, остававшиеся неизменными на протяжении столетий. Значительные изменения в Г. п. произошли в XII в. Продолжалось сочинение новых песнопений на библейские и литургические тексты в традиц. жанрах; из употребления постепенно вышли тропы; поэзия секвенций ритмизировалась ( Kruckenberg-Goldenstein. 1997). В богослужении каноников августинского конвента Сен-Виктор в Париже возник новый тип секвенции, основанный на регулярной ритмике и употреблении рифм ( Fassler. 1993). Сочинялись песнопения в свободном стиле, лишь отчасти использовавшие мелодические модели древнего Г. п. (наиболее характерный пример - творчество Хильдегарды Бингенской ). В обиход вошли рифмованные литургические и паралитургические песни (см. в ст. Канционал ). Основным видом нотного письма в романских странах и на Британских о-вах стала 4-линейная квадратная нотация , в Германии и в Вост. |
| Услышав такие слова от святой, игемон весьма разгневался и приказал отсечь ей пальцы на руках и кинуть их в сторону. Святая же Мавра сказала ему: - И этим ты делаешь мне добро, потому что отнимаешь от меня мои персты, которыми я возлагала на себя суетные украшения; знай же, что ты не понимаешь сам того, что ты делаешь, потому что ты очистил меня через отсечение перстов от второго греха моего. Поэтому я с весельем и радостью предстою тебе, будучи готовой на все муки. Игемон весьма дивился столь великому терпению святой мученицы. Пресвитер же Пиколпос, отец Тимофея, находясь поблизости оттого места, среди народа, наблюдавшего за допросом святых, дивясь подвигу святой Мавры, сказал ей негромко: - О Мавра, честная дочь моя! Как ты могла вынести отсечение перстов твоих? Отвечала ему на это святая Мавра: - Подобно тому, как ты, отец, видел, как в виноградном саду отрезывают от растения ветви, так и я с подобным же чувством смотрела на отсечение перстов моих и потому не чувствовала никакой боли. После всего этого игемон Арриан приказал двенадцати воинам своим наполнить водою большой котел и, разжегши его, ввергнуть в него святую Мавру. Когда вода в котле закипела и зашумела от огня, в котел была брошена святая Мавра. Но, стоя посреди котла и нисколько не опаляясь, она сказала игемону: - Снова благодарю тебя за то, что ты приказал меня омыть и очистить от грехов моих, чтобы я с чистым сердцем приступила к Богу моему и восприняла от Него венец жизни вечной. Страдания, которые я принимаю от тебя, даруют мне спасение у Христа и Господа моего. Но ты, кажется, слишком поторопился ввергнуть меня в котел этот, еще не совсем разогретый, потому что вода, находящаяся в нем, очень холодна и я совершенно не ощущаю жара, как и ранее не ощущала прочих мук. Игемон же, сильно разгневавшись, начал думать, что воины, из сострадания к мученице, вылили из котла горячую воду и налили вместо нее холодную, чтобы сохранить в живых Мавру для своих плотских вожделений. Тотчас же игемон сошел со своего судилищного места и подошел к котлу, желая узнать, действительно ли холодна вода, находившаяся в котле. Подойдя к котлу, он сказал святой: |
| Игемон весьма дивился столь великому терпению святой мученицы. Пресвитер же Пиколпос, отец Тимофея, находясь поблизости от того места, среди народа, наблюдавшего за допросом святых, дивясь подвигу святой Мавры, сказал ей негромко: — О Мавра, честная дочь моя! Как ты могла вынести отсечение перстов твоих? Отвечала ему на это святая Мавра: — Подобно тому, как ты, отец, видел, как в виноградном саду отрезывают от растения ветви, так и я с подобным же чувством смотрела на отсечение перстов моих и потому не чувствовала никакой боли. После всего этого игемон Арриан приказал двенадцати воинам своим наполнить водою большой котел и, разжегши его, ввергнуть в него святую Мавру. Когда вода в котле закипела и зашумела от огня, в котел была брошена святая Мавра. Но, стоя посреди котла и нисколько не опаляясь, она сказала игемону: — Снова благодарю тебя за то, что ты приказал меня омыть и очистить от грехов моих, чтобы я с чистым сердцем приступила к Богу моему и восприняла от Него венец жизни вечной. Страдания, которые я принимаю от тебя, даруют мне спасение у Христа и Господа моего. Но ты, кажется, слишком поторопился ввергнуть меня в котел этот, еще не совсем разогретый, потому что вода, находящаяся в нем, очень холодна и я совершенно не ощущаю жара, как и ранее не ощущала прочих мук. Игемон же, сильно разгневавшись, начал думать, что воины, из сострадания к мученице, вылили из котла горячую воду и налили вместо нее холодную, чтобы сохранить в живых Мавру для своих плотских вожделений. Тотчас же игемон сошел со своего судилищного места и подошел к котлу, желая узнать, действительно ли холодна вода, находившаяся в котле. Подойдя к котлу, он сказал святой: — Полей мне на руку немного воды, чтобы я узнал, не холодная ли здесь вода. Святая отвечала ему: — Эта вода очень холодна, и я совершенно не ощущаю ее теплоты. Поэтому, если тебе нечем более разжечь котла, пошли одного из слуг своих к отцу моему и он даст тебе вязанку дров, так как он плотник; этими дровами ты и разожжешь котел. |
| Так поговоривши со старообрядцами, в тот же вечер я отправился из Василева в Режицы. 4. Режицы: свидание со старообрядцами. Динабург: присоединение Семена Васильева. Вильна В Режицы я приехал 1-го марта вечером. В это время предназначен был в Режицах выбор градского главы: по этому случаю купцы, которые позначительнее, и собрались в дом Масленикова посоветоваться между собой, кого выбрать. По окончании их советов, и мне удалось поговорить с некоторыми о церкви, так как они все почти старообрядцы. Лука Иваныч и сам имеет такой обычаи, что между разговоров всегда заведет беседу о церкви. Те, с которыми удалось мне поговорить, внимательно слушали мою беседу, и о церкви рассуждали здраво. Мне весьма утешительно было видеть, что прежние Луки Иваныча приятели, которые в прошлом году были в таком неудовольствии на него за присоединение к церкви, теперь опять приняли его в первую любовь. Я спросил и супругу его Мавру Артамоновну: «чтó, прежние твои приятельницы так ли же от тебя удаляются, как и в прошлом году?». Она отвечала: «нет, опять дружим по старому». Это мне случалось видеть и на многих присоединившихся к церкви: сначала не только знакомые, но и ближние сродники-старообрядцы оставляют их с неудовольствием; a после, через год, все враждебное забывается, и приходят в первое любовное положение. Марта 3-го я приехал из Режиц опять в Рубенишки, куда имел надобность. Сойдя с железной дороги, нужно было нанять подводу; а деревни около станции нет, только неподалеку один от другого стоят несколько двориков. Пришел я к одному дворику спросить: не довезут ли до Рубенишек? Хозяин-поляк отвечал: у меня коней дома нет, поди к русскому! Пошел я, и думаю: вот по крайней мере узнаю, как здесь русские, т.е., старообрядцы, на меня смотрят. Подошел к дому, молодой парень тешет колья. «Нет ли, – спрашиваю, – коней нанять до Рубенишек?». Он ответил: «вот я у батюшки спытаю», – и пошел в избу. Выходит старик и говорит: «Что же ты, батюшка, отец Павел, в избу к нам не войдешь? Погрейся, покуда ребята коней впрягают, а я оденусь, сам отвезу тебя». – «Как же ты, дедушка, знаешь меня?», спрашиваю. Старик ответил: «Я, батюшка, летось в Данышевке тебя видел; вы там беседовали». – «Сколько же, дедушка, ты возьмешь с меня довести до Рубенишек?». Старик ответил: «Ну полно, батюшка, чтó дашь, тем и буду доволен; нам бы и так без платы надобно свозить тебя». Я подумал: слава Богу! еще не так враждебно здесь смотрят на меня, как я полагал. |
| 791 Удовлетворив свою жажду мести, Юстиниан снарядил новую экспедицию, которую поставил под начальство патриция Мавра. 792 Снабдив войска осадными орудиями различных бывших тогда в употреблении видов, Юстиниан приказал Мавру разрушить до основания Херсон и истребить его население. Поход был снаряжен весьма спешно, и для этого предприятия собраны были все наличные военные силы. Прибыв в Херсон, Мавр начал осаду, и скоро две городские башни со стороны моря, носившие имена Кентенарийская и Сиагрская, были разбиты осадными орудиями. Но на этом успехи Мавра и закончились. На защиту города прибыли большие силы хазар, и Мавр был вынужден прекратить осаду. Вардан, провозглашенный императором, бежал, вероятно еще до осады, к хану, который признал его в этом сане. Не исполнив возложенного на него поручения, Мавр не смел вернуться к Юстиниану, зная его мстительный нрав. Он вступил в сношения с херсонцами и признал императором Вардана, приведя свое войско к присяге на имя нового императора, который принял имя Филиппика. Так как Вардан находился у хана, то к нему было отправлено посольство с просьбой отпустить императора к его войску, которое было готово идти с ним отвоевывать столицу от объявленного низложенным Юстиниана. Но хан, в обеспечение безопасности Вардана от его новых подданных, потребовал от войска денежного залога в размере одной золотой монеты с каждого воина. 793 Залог был внесен, и Вардан прибыл к своей армии. Так как Юстиниан истощил военные силы империи на эту экспедицию, то он обратился к Тербелу с просьбой прислать ему военную помощь. Хан прислал отряд в три тысячи человек. Юстиниан переправил болгар через Босфор и устроил их на лагерной стоянке в горной местности, называвшейся Даматрия, поставив вместе с ними отряд из фемы Опсикия. 794 Так как в то время обычный переезд по морю в сообщениях с Херсоном совершался в самом узком месте моря, из Синопа, то в нетерпеливом ожидании вестей о ходе предприятия Юстиниан покинул столицу и с небольшим отрядом войска прошел в приморское селение Гингилисс, неподалеку от Синопа. |
| Решили мы здесь то же, что и выше, то есть чтобы Симидзу, Эдзири и Мабасе составили одну группу, и если дадут 10 слушателей, Фома придет сюда жить, чтобы ежедневно говорить им учение и так далее, — Для двух пришедших язычников Фома Исида стал говорить проповедь, — мне хотелось видеть, как он проповедует, и я еще вчера заказал ему приготовиться, и как же плохо, неумело он говорит! Мыслей много — развитость видна, но точно дробью стреляет — все мысли вразброд, — кстати, еще и побеждать свою слабость скороговорства не научился; слушатели сначала улыбались, потом усиленно вслушивались, наконец просто пришли в уныние, — а он разговорился и почти час обливал их тарабарщиной, в которой они, по-видимому, ни слова не понимали. Когда кончил Фома, я им сказал еще — несколько попроще; обещались с этого времени слушать учение. — Видел здесь же в доме, внизу, жену Юлиана Сираи, Мавру, — бедную больную в полупараличе вот уже лет пять; иконки Божией Матери стоят на трех стенах ее комнаты; видно, что молитва служит ей утешением; дочь Феодосия — восемнадцати лет, хорошо ухаживает за нею; Юлиан же в Токио совсем прогорел на своих проектах воспользоваться занятым им морским берегом, — говорит, до десяти тысяч долгу, и ныне ни земли, ни дома, в котором десять лет тому назад я совершил молитву, нет у него больше. Идя на станцию железной дороги, я воспользовался случаем поговорить с Иоанном Судзуки и Фомой Исида насчет их проповеди; Судзуки также очень плохо проповедует, как показал вчерашний опыт; на подобиях останавливается нестерпимо долго, как будто в них суть, говорит бессвязно и бессодержательно; видно, что к проповеди совсем не готовился, хотя ему раньше было сказано о ней; если же готовился, то — значит, бестолочей. Обоим дал наставления непременно готовиться к каждой проповеди, мысли располагать систематично, говорить ясно, раздельно, неспешно. Отозвавши же в сторону о. Матфея и их обоих, в то время, когда дожидались поезда на станции в Эдзири, заповедал им непременно исполнить то, что решено в и Симидзу, то есть если найдется десять слушателей, идти туда проповедовать; если не исполнят решенное пред собранием христиан и с их участием, то уронят авторитет подобных решений и вместе лиц решающих. |
| В Коломну он приехал с мрачными мыслями, был рассеян сначала, но, поговорив с Лизанькой, вышел со слезами на глазах, потому что решительно испугался за Васю. Домой он пустился бегом и на Неве носом к носу столкнулся с Шумковым. Тот тоже бежал. — Куда ты? — закричал Аркадий Иванович. Вася остановился, как пойманный в преступлении. — Я, брат, так; я прогуляться хотел. — Не утерпел, в Коломну шел? Ах, Вася, Вася! Ну, зачем ты ходил к Юлиану Мастаковичу? Вася не отвечал; но потом махнул рукой и сказал: — Аркадий! я не знаю, что со мной делается! я… — Полно, Вася, полно! ведь я знаю, что это такое. Успокойся! ты взволнован и потрясен со вчерашнего дня! Подумай: ну, как не снесть этого! Все-то тебя любят, все-то около тебя ходят, работа твоя подвигается, ты ее кончишь, непременно кончишь, я знаю: ты вообразил что-нибудь, у тебя страхи какие-то… — Нет, ничего, ничего… — Помнишь, Вася, помнишь, ведь это было с тобою; помнишь, когда ты чин получил, ты от счастья и от благодарности удвоил ревность и неделю только портил работу. С тобой и теперь то же самое… — Да, да, Аркадий; но теперь другое, теперь совсем не то… — Да как не то, помилуй! И дело-то, может быть, вовсе не спешное, а ты себя убиваешь… — Ничего, ничего, я только так. Ну, пойдем! — Что ж ты домой, а не к ним? — Нет, брат, с каким я лицом явлюсь?.. Я раздумал. Я только один без тебя не высидел; а вот ты теперь со мной, так я и сяду писать. Пойдем! Они пошли и некоторое время молчали. Вася спешил. — Что ж ты меня не расспрашиваешь об них? — сказал Аркадий Иванович. — Ах, да! Ну, Аркашенька, что ж? — Вася, ты на себя непохож! — Ну, ничего, ничего. Расскажи же мне всё, Аркаша! — сказал Вася умоляющим голосом, как будто избегая дальнейших объяснений. Аркадий Иванович вздохнул. Он решительно терялся, смотря на Васю. Рассказ о коломенских оживил его. Он даже разговорился. Они пообедали. Старушка наложила бисквитами полный карман Аркадия Ивановича, и приятели, кушая их, развеселились. После обеда Вася обещал заснуть, чтоб просидеть всю ночь. Он действительно лег. Утром кто-то, перед кем нельзя было отказаться, позвал Аркадия Ивановича на чай. Друзья расстались. Аркадий положил прийти как можно раньше, если можно, даже в восемь часов. Три часа разлуки прошли для него как три года. Наконец он вырвался к Васе. Войдя в комнату, он увидел, что всё темно. Васи не было дома. Он спросил Мавру. Мавра сказала, что всё писал и не спал ничего, потом ходил по комнате, а потом, час тому назад, убежал, сказав, что через полчаса будет; «а когда, мол, Аркадий Иванович придут, так скажи, мол, старуха, — заключила Мавра, — что гулять я пошел, и три, не то, мол, четыре раза наказывал». |
| Вася сидел и писал. Измученный Аркадий Иванович прилег, чтоб пораздумать о деле опять, и проснулся перед рассветом. — Ай, черт! опять! — закричал он, посмотрев на Васю; тот сидел и писал. Аркадий бросился к нему, обхватил его и насильно уложил в постель. Вася улыбался: глаза его смыкались от слабости. Он едва мог говорить. — Я и сам хотел лечь, — сказал он. — Знаешь, Аркадий, у меня есть идея; я кончу. Я ускорил перо! Дальше сидеть я был неспособен; разбуди меня в восемь часов. Он не договорил и заснул как убитый. — Мавра! — шепотом сказал Аркадий Иванович Мавре, вносившей чай, — он просил разбудить его через час. Ни под каким видом! пусть спит хоть десять часов, понимаешь? — Понимаю, барин-батюшка. — Обедать не готовь, с дровами не возись, не шуми, беда тебе! Коли спросит меня, скажи, что я в должность ушел, понимаешь? — Понимаю-ста, батюшка-барин; пусть почивает вволю, что мне! Я рада барскому сну; и барское добро берегу. А намедни, что чашку разбила и попрекать изволили, так это не я, это кошка Машка разбила, а я не догляди за ней; брысь, говорю, проклятая! — Тсс, молчи, молчи! Аркадий Иванович выпроводил Мавру в кухню, потребовал ключ и запер ее там на замок. Потом пошел на службу. Дорогою он раздумывал, как бы ему предстать к Юлиану Мастаковичу, и ловко ли, и не дерзко ли будет? В должность пришел он с робостью и робко осведомился, тут ли его превосходительство; ответили, что нет да и не будет. Аркадий Иванович мигом хотел идти к нему на квартиру, но весьма кстати сообразил, что если Юлиан Мастакович не приехал, так, стало быть, занят и дома. Он остался. Часы казались ему нескончаемыми. Под рукою он выведывал о деле, порученном Шумкову. Но никто не знал ничего. Знали только, что Юлиан Мастакович изволил занимать его особыми поручениями, — какими, не знал никто. Наконец пробило три часа, и Аркадий Иванович бросился домой. В прихожей остановил его один писарь и сказал, что Василий Петрович Шумков приходил, этак будет в первом часу, и спрашивал, прибавил писарь: тут ли вы и не был ли тут Юлиан Мастакович. Услышав это, Аркадий Иванович нанял извозчика и доехал домой вне себя от испуга. |
|
|
