| В старообрядческой среде никогда не угасало недовольство системой. В народе старообрядцев называли «двоеданами». Это первый наш император Пётр велел переписать «всех раскольников мужского и женского пола, где бы они ни проживали, и обложить их двойной податью». Можно долго говорить о различных ущемлениях старой веры. С годами ущемлений становилось меньше, но они не сошли на нет. И всё-таки деловой успех пришёл к старообрядческому купечеству в режиме постоянной борьбы с государством. Они закалились и усилились в этой борьбе. В результате для лучшей части российской буржуазии государство не было ни святыней, ни важной ценностью. Причём религиозность в среде миллионщиков постепенно ослабевала, зато сочувствия революционному движению стало больше. Это лишь один аспект великого разочарования, приведшего к революционным потрясениям. Самодержавие не могло переварить реформ 1860-х, после которых последовало усиление новых хозяев жизни – деловых людей, всё тех же представителей купечества. Хозяином земли Русской император назывался уже, по большому счёту, номинально. Среди рабочих, которые начали январское выступление 1905-го, жила вера во всесилие царя. В нём видели заступника перед несправедливостью общества. Всё началось со вполне ординарного события: на Путиловском заводе мастер вагонного цеха уволил четверых рабочих. Они были членами «Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» – самой массовой легальной организации в империи. Возглавлял собрание Георгий Гапон. Изначально его начинаниям покровительствовал полицейский департамент, но вскоре стихия вышла из-под контроля. Увольнение четвёрки путиловцев стало вызовом для Собрания. Г. Гапон и И.А. Фуллон в «Собрании русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга» Хотел ли Гапон предотвратить большое выступление? Возможно. Но он не нашёл иного выхода из кризисной ситуации. Ни забастовки, ни депутации к руководству завода не помогли. 3 января на Путиловском началась большая забастовка – в ней участвовали больше десяти тысяч рабочих. Проявили солидарность и другие заводы. |
| Свою оппозиционную деятельность Тихановский начал в марте 2019 года, создав ютуб-канал, на котором показывал худшие моменты жизни в Беларуси, резко критиковал власть. Призывал вернуться к отменённой Конституции 1994 года, которая предусматривала один государственный язык – белорусский. До этого он политикой не интересовался, занимался бизнесом, в частности, «радужным». В соцсетях есть его фото с известными в России людьми, в том числе с Ксенией Собчак. Отмечу, что согласно ст. 17 действующей Конституции: «Государственными языками в Республике Беларусь являются белорусский и русский языки». Так что, Тихановский – оппозиционер начинающий. Но проявил способности и резко поднялся на этой стезе. Думаю, без поддержки влиятельных сил такое невозможно.«Радужные» знакомые, возможно, и помогли с раскруткой. Эта публика имеет большой административный и медийный ресурс. К тому же немалая часть правящих верхов стран Европейского Союза как раз находится « vraduge ». Да и не только стран ЕС. Из СМИ узнаём, что Тихановский через сайт vraduge . com познакомился с белорусским журналистом Владимиром Чуденцовым, привлекавшимся к уголовной ответственности за действия сексуального характера в отношении несовершеннолетнего. Чуденцов является «соратником» официального владельца телеграм-канала « Nexta » Степана Александровича Путил о (псевдоним Степан Светлов), 1998 г. р., уроженца Минска. Распространялась информация, что Степан Путило уже со своими «радужными» друзьями участвовал в гей-парадах в Варшаве и Люблине в 2019 году. Сейчас Степан проживает в Польше, студент Силезского университета. Его отец – Александр Путило был спортивным комментатором Белтелерадиокомпании, с 2008 года автор-ведущий спортивных программ на польском спутниковом телеканале «Белсат». Поляки, полагаю, под руководством американцев усиливают информационное влияние на белорусское общество. Телеграм-канал Nexta – глашатай протеста. Координировал протестные акции и погромы 9 августа и после в Минске, других городах Республики, в которых участвовали понаехавшие молодчики из Польши, Германии, Прибалтики, Украины, России и местная молодёжь. |
| Шаг этот был куда маховитей, чем посильно обычному рядовому человеку. Да может обошлось бы, просидел бы Козьма среди сотен уполномоченных, не избрали б его самым главным, остался б он в покое и малоизвестности, если бы то первое собрание выборщиков в сентябре 1915 не перекорёжили бы, не переиначили, не взорвали бы большевики. Известно, чем отметны большевики: у меньшевиков, у эсеров – фракции, дракции, всегда тринадцать мнений, а большевики ходят все заодно, и кричат ли, голосуют – всегда в един голос. Так и на выборное собрание понапёрлось их, не званных никем и не выбранных, не уполномоченных вовсе, а просто в дверях не могли их удержать. Понапёрли и кричали: не надо этого собрания, не надо никого выбирать, а – долой войну, долой империалистическую буржуазию. А в президиум влез ихний путиловец Кудряшов – на случай, если их верх возьмёт выбирать, так его председателем. Однако узнали, разобрались: совсем он не Кудряшов и не путиловец, а выборного путиловского уполномоченного Кудряшова куда-то большевики задевали, мандат же украли и пристроили к своему. И так собрание то засвистали, переорали, развалили, и выборов не было. А пуще всего придерживался Козьма всегда – справедливости. От ранних лет он привык любить, чтобы всё укладывалось по-правому, по-справедливому. И на том собрании более всего надсаднило его: зачем же так несправедливо? на горло зачем? И напечатал он в газете (меньшевики грамотные помогли написать) о том, как дело произошло. И уж не покидал, добился в ноябре нового собрания в инженерном клубе. И уж теперь-то в дверях стояли строго, допускали только уполномоченных, а с улицы никого. И так оно само вынесло Козьму – в председатели Рабочей группы. А Рабочая группа должна была состоять при Военно-промышленном комитете: и в помощь ему, и в отстояние рабочих интересов. На том собрании чинно говорили, кто как понимал: зачем же это, что, куда – Рабочая группа? Говорил с Трубочного Емельянов: конечно, мы противники этой войны, но как до мира нам добраться? Конечно, спасение России не в военной обороне, а в торжестве демократии. |
| Александр Архангельский: Нам от этого не легче. Никита Соколов: Сценка будет не полная, если не сказать, почему Кирпичников так поступил. Неправда ли? Почему вдруг учебная команда. Учебная команда — это не те, которых учат. А это те, кто учит запасные батальоны. Это самые проверенные, надежные, на них строился весь расчет, что учебные команды справятся с мятежом. Эта учебная команда из лучших, отобранных, надежнейших солдат расстреляла своего командира и поняла бунт. После того, как она вечером расстреляла толпу женщин, вследствие чего погибло 50 человек. Это был каюк. По бабам стрелять мы не можем. Все, непростительно. Вячеслав Никонов: 50 человек расстрелянных женщин не фиксируют источники, но тут действительно, если говорить о том, кто начал революцию, может быть, очень много фамилий. Например, интересный эпизод, тоже малоизвестный. Я раньше тоже не задавал себе такого вопроса. Все началось, как известно, с забастовки на Путиловском заводе. Почему началась забастовка на Путиловском заводе? Потому что объявили локаут, выгнали людей на улицу. Военный завод, национализирован незадолго до этих событий, подчиняющийся напрямую той части военной верхушки, которая обеспечивает артиллерию, и выгоняются люди на улицу. Это, кстати, очень серьезный аргумент в пользу заговора как раз военных. Маяковского очень часто в те дни называли одним из инициаторов. Александр Казинцев: Локаут был следствием забастовки. Но забастовка была следствием вполне жизненных причин. Цены взлетели. На ту зарплату, которую платили рабочим, они не могли жить так, как они жили раньше. Они требовали пятидесяти процентного повышения зарплаты. Мы уходим в эти теории заговоров. Мы обсуждаем конкретные личности. Мы не обсуждаем главного, что не справился с ролью своей ни император, ни его приближенные. Это забастовка рабочих, это бунт солдат, это возмущение женщин, которые начали уже штурмовать булочные, потому что не было еды. Эта целая сумма. Вы говорили раньше о Михаиле, о том, что он не отрекся…Чтобы было бы, если бы он согласился стать императором. Как он мог взять эту власть, когда ехали к нему Гучков и Шульгин. Их встречали, уже распространилась версия. Демонстрация железнодорожников их приветствовала. Когда они сказали, что это отречение, но в пользу Михаила, их чуть не разорвали. Их пришлось прятать и уводить. Это было общее настроение. |
| Я ушел от него со свертком лесных журналов, размеченных директорским карандашом — “резюме” или “in extenso” — и с обещанием выхлопотать мне дополнительный паек научного сотрудника. Радушный хозяин проводил меня до дверей. “Этому пальца в рот не клади”, — говорил я себе, хотя меня и распирала радость по поводу мерещившихся золотых перспектив. Этак можно будет расстаться с постылыми сводками в Северолесе. Устроиться под крылышком АЛТИ, самого почтенного учреждения Архангельска, было мечтой любого интеллигентного ссыльного. Не прошло, должно быть, и двух недель, а Сергей Аркадьевич уже принимал меня накоротке у себя дома — “за чашкой чая, в халате” — угощал ватрушками, беседовал на семейные темы, мимоходом расспрашивал о моих обстоятельствах, оставшейся в Москве родне. Предложил при частых поездках в столицу выполнять мои поручения, передать письмишко, посылку… Тогда же Мелехов устроил мне перевод целого фолианта — сборника докладов конгресса по борьбе с лесными пожарами в Милане. Мне понадобилась машинистка, которая бы срочно и грамотно взялась перепечатывать работу. И вот тогда я пошел к Путиловой. Она взглянула на меня испуганно. Скороговоркой предложив раздеться и минуту обождать в передней, тут же скрылась. Тишина обширного двухэтажного дома, чистая скрипучая лестница, крашеные полы с несбитыми дорожками говорили об устоявшемся и неутесненном обиходе. Наталью Михайловну пригласила к себе жить жена прославленного полярного капитана, потомственного помора Воронина. Дамы познакомились в церкви, вскоре по приезде Путиловой в Архангельск. Кстати — с пятилетним сроком ссылки после отбытых пяти лет лагерей. Справившись с собой, Наталья Михайловна пригласила меня войти светская дама, принимающая старого знакомого, которого давно не видела… И, усадив за крохотный столик, стала расспрашивать о моей Одиссее. Неоштукатуренные деревянные стены придавали комнате вид деревенской светелки. Стулья, железная кровать, рукомойник за простенькой ширмой. Нигде ни пылинки; на постели — ни одной складки. Веяло холодом и необжитостью: словно номер дешевой уездной гостиницы, приготовленный для постояльца. Вот только книги да кое-какие принадлежности туалета на столике с зеркалом выдавали наличие жильца. Жильца, не озабоченного уютом и следящего лишь за чистотой. Должно быть, по врожденной привычке. |
| Рабочему Путиловского завода А. Н. К. He думаю, чтобы вы отрицали пользу газет и литературы. Значит, дело делают и те, кто пишет, и те, которые набирают. Неужели Плеханов больше бы принёс пользы, если бы был не литератором, а плохим рабочим Путиловского завода? Поверьте, если и очень мало пользы приносят мои «Ответы», всё же больше, чем я принёс бы пользы в качестве рабочего. Рабочие на работы встали. И в «Мал. газ.» была об этом статья («Вопрос исчерпан»). А что одно время не все работали – это правда, зачем же тогда было Временному правительству убеждать встать на работы, если бы все и так работали? Что же касается мира – то скажите, согласны вы его заключить ценою отказа от свободы? И если не согласны, тогда и вы за войну до победы. 26 апреля 1917 Среди моих друзей, пишущих мне письма, почти с первого дня появления в газете «Ответов» – есть и профессиональные проститутки. Некоторые так и подписываются: «Проститутка Л.», «Погибшая проститутка Κ.». После революции я получил только одно письмо, подписанное этим страшным словом. Письмо, как всегда, робкое, проникнутое мучительным «самоопределением» и переполненное всяческими извинениями. Точно пишет какой-то «прокажённый», который боится «заразить» этим клочком почтовой бумаги. И мне всегда от этих «извинений» становится до того стыдно, что, кажется, пошёл бы на улицу и стал кричать о своих грехах и о том, что не дано человеку судить ближнего своего и все мы друг перед другом виноваты, а перед Богом каждый одинаково преступен. В последнем письме есть один новый, «революционный» вопрос. «Даст ли свобода что-нибудь нам? Я знаю, что о нас никому вспоминать не захочется, – но вы, Далёкий Друг, два слова напишите: ждать нам хоть какого-нибудь облегчения в жизни...» Я лично считаю самым большим злом в мире – смертную казнь и проституцию. Смертная казнь отменена, проституция осталась. И отменить её не во власти Временного правительства и Совета солдатских и рабочих депутатов! Проституция – ужасающее зло, порождённое, с одной стороны, экономическими и социальными условиями, с другой – нашими ложными моральными принципами. |
| Реальная обстановка была не совсем такая, и «величественная картина революционного энтузиазма» должна сильно потускнеть под историческим скальпелем. Некоторые факты, обрисовывающие обстановку, были уже приведены. Их можно было бы умножить. По утверждению Раскольникова, все полки петербургского гарнизона (кроме Измайловского) 237 , в любой момент были готовы «вступить в бой с Керенским», но первый же отправленный полк, Волынский, вынес резолюцию с требованием прекращения кровопролития и примирения враждующих сторон. «Все разбегаются под Пулковым», – невзначай бросает Дыбенко. Джону Риду солдаты в Гатчине говорят: «мы толком и сами не знаем, что и в чем суть дела». Воспоминания полны противоречий, и это до некоторой степени понятно: то надо подчеркнуть геройство не растерявшихся «вождей», то подъем рабочих, которые сделали то, что «тщетно пытались создать сверху из революционного наго штаба» (Троцкий). Наступило «уныние» в Смольном, – признает назначенный начальником «штаба» Бонч-Бруевич: «огромные коридоры опустели, и только небольшая кучка товарищей должна была вести и руководить действиями военного штаба». Нет транспорта. Бонч отправляется на митинг грузчиков и ломовых и сразу преображает их в «действительных борцов революции». Среди этой «кучки» на первом месте, конечно, Ленин. Его вмешательство, по словам Подвойского, отрезвило растерявшихся. «Энергичная работа» Путиловского и Обуховского заводов «по оборудованию защиты Царского Села» сыграла решающую роль, но для того, чтобы получить нужные на фронте броне-площадки от Путиловского завода, самому Ленину пришлось ехать на завод убеждать и воздействовать на рабочих. На Орудийном заводе, по свидетельству «Дела Народа», 2000 голосов против 20-ти 28-го было отвергнуто предложение большевиков об активной помощи. Как все это далеко от символического изображения Смольного в дни наступления Керченского в виде «электрической станции, посылающей свой ток во всю Россию». Все воззвания ВРК (им не уступают бюллетени ЦК большевистской партии) говорят о том, что в ход пущена самая последняя демагогия, рассчитанная на все вкусы толпы, но только отнюдь не на сознательное чувство «революционного народа»: Керенский идет на Петербург «по требованию дворян, помещиков, капиталистов, спекулянтов для того, чтобы «вернуть землю помещикам», чтобы «вновь продолжать губительную ненавистную войну». Керенский бежал из Петербурга, обрекая его «на сдачу» немцам, «на голод, на кровавую бойню»; Керенский идет с Корниловым, он «сносится по телефону» с вел. кн. Михаилом Александровичем и т. д. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Гапон и гапоновщина — как все это описывали свидетели Кровавого воскресенья 22 мин., 22.01.2020 Разбирая воспоминания, связанные с событиями 22 января (9 января по старому стилю) 1905 года, вошедшего в историю как «Кровавое воскресенье», и личностью священника Георгия Гапона, я решил сделать нечто вроде хрестоматии – столько, с моей точки зрения, полезных для нас сегодня аллюзий и размышлений вызывают документы. Отобранные тексты(это лишь часть собранного материала) я оставил без комментариев: по ходу чтения всё и так становится ясным. Напомню: те события начинались с микроскопического (в масштабах Российской империи) события - увольнения четырёх рабочих Путиловского завода, выполнявшего гособоронзаказ для страны, находившейся в состоянии войны с Японией. Этот эпизод, по-своему «невинный», плюс безответственность работодателя, плюс растерянность власти, плюс маниакальное стремление с ней «пободаться» стоили России не только крови Первой русской революции. Пожалуй, ценой тех событий и сейчас, спустя более чем сто лет, может стать страна как таковая. Ничего ещё не кончено. Вот в чём проблема… ВГ 1. Гапон знал, что по рабочей демонстрации будут стрелять «Среди рабочих царило необыкновенное воодушевление. Все горело желанием: к царю, к царю. На окраинах были расклеены о том воззвания, их никто не срывал, о них знала полиция, и весьма естественно, что они считались разрешенными. Среди этого охватившего всех экстаза представители работавших в Петербурге революционных организаций заинтересовались невиданным еще явлением и вмешались в движение. Главным образом, то были социал-демократы. Они скоро сумели подделаться под лозунги рабочих, которые сперва не хотели иметь ничего общего с ними, и скоро стали как бы руководить рабочими. Отдельные революционеры стали действовать на Гапона (…) Бастующие рабочие у ворот Путиловского завода. Январь 1905 года / Wikimedia Commons/СС BY 2.0 Экзальтированный, ускользнувший уже от опеки градоначальства, Гапон увлекается еще больше своей случайной ролью, теряет равновесие и резко подается влево. Подстрекаемый революционерами, он как бы забывает своих покровителей из администрации. Он сначала уклоняется от них, а затем прячется. (…) Увлекшись окончательно своею ролью, окончательно сбитый с толку, (…) Гапон начинает действовать как заправский революционер и притом революционер-провокатор (…) Он, зная представителей власти и сам, состоя на правительственной службе, понимает хорошо, что этого шествия десятков тысяч рабочих власти не допустят. Он знал это и все-таки решил, что поведет рабочих. Он поведет их с целью вызвать столкновение с властью, с полицией, с войсками и тем дискредитирует в глазах наивного люда царя, возбудит против царя рабочих. Таков был поистине дьявольский и предательский план, выработанный революционными деятелями и воспринятый Гапоном. Гапон поддался революционному психозу». |
| 91 Заговор Корнилова (по воспоминаниям А.И. Путилова)//Последние новости. 1937. 5780. 20 января; Свидетельство о встрече с Аладьиным приводится в примечании, составленном редактором книги А.А. Волкова «Около Царской Семьи» Е.П. Семеновым//Волков А.А. Около Царской Семьи. Париж, 1928. С. 51. 92 ГА РФ. Ф. 6422. Оп.1. Л. 21 об. 93 ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 604. Лл. 74-78; Письмо в редакцию «Последних новостей» генерала В.И. Сидорина)//Последние новости. 1937. 5817. 26 февраля. 94 ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 608а. Л. 33. 95 Дело генерала Л.Г. Корнилова. Т. 1. С. 147-149; Заговор Корнилова. Беседа с А.Ф. Керенским//Последние новости. 1937. 5811. 20 февраля; Керенский А. Об «исправлениях» истории//Последние новости. 1936. 5719. 20 ноября; Интервью с проф. С.В. Утехиным//Посев. 2005. 1. С. 33. 96 Заговор Корнилова (по воспоминаниям А.И. Путилова)//Последние новости. 1937. 5784. 24 января; Украинцев Н. Дело Корнилова. Замечания Члена Чрезвычайной Следственной Комиссии//Вестник первопоходника. Корниловский сборник. 1968. 79-80-81. Апрель, май, июнь. С. 52. 97 Керенский А.Ф. Дело Корнилова. М., 1918. С. 106-107. 98 Дело генерала Л.Г. Корнилова. Т. 1. С. 39. 99 Там же. С. 40. 100 Савинков Б.В. Указ. соч. С. 27. 101 Керенский А.Ф. Революция 1917 года//История России. Иркутск, 1996. С. 410-412; Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 1. Вып. 2. Париж, 1922. С. 216; Деникин А.И. Об «исправлениях» истории//Последние новости. 1936. 5713. 14 ноября. 102 Сегодня. Рига, 1928. 98. 12 апреля. 103 Головин Н.Н. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг. Ч. 1. Кн. 2. 1937. С. 36-37, 42-43, 45. 104 Из материалов по истории выступления Л.Г. Корнилова//Донская волна. Ростов-на-Дону, 1918. 15. С. 15-16. 105 Юренев П.П. Временное правительство в августе 1917 г.//Последние новости. 1924. 1211. 3 апреля. 106 Руднев С.П. При вечерних огнях. Харбин, 1928. С. 167. 107 Головин Н.Н. Указ. соч. С. 59. 108 Дело генерала Л.Г. Корнилова. Т. 1. С. 209-211. 109 Путилов А.И. Заговор Корнилова//Последние новости. 1937. 5784. 24 января; Путилов А.И., Третьяков С.Н. Заговор Корнилова//Последние новости. 1937. 5789. 29 января. |
| В издательстве «Благо» вышла новая книга Сергея Путилова — «Просите мира Иерусалиму». Работа посвящена преследованиям наших братьев во Христе в Израиле и Палестинской автономии. Когда паломническая группа через испещренные пулями и осколками Сионские ворота входит в еврейский квартал Старого Иерусалима, то гид откровенно предупреждает: «Если в вас плюнут — не удивляйтесь, и не реагируйте». Святая Земля В издательстве «Благо» вышла новая книга Сергея Путилова — «Просите мира Иерусалиму». Работа посвящена преследованиям наших братьев во Христе в Израиле и Палестинской автономии. Когда паломническая группа через испещренные пулями и осколками Сионские ворота входит в еврейский квартал Старого Иерусалима, то гид откровенно предупреждает: «Если в вас плюнут — не удивляйтесь, и не реагируйте». Недавно такой «атаке» подвергся армянский священник. Полиция задержала хулигана, но вскоре отпустила восвояси. Казалось бы пустяк, однако, это лишь один из многих фактов, делающих жизнь христиан в Святой Земле отнюдь не сладкой. Сегодня христиане составляют всего 2% от общего числа населения Израиля и Палестины, насчитывающих свыше 6 миллионов человек (иудеи — 79,2%, мусульмане -14,9%). Это, видимо, не намного больше, чем во времена, когда здесь проповедовал Спаситель. Как и во времена Иисуса, христианская проповедь в считающем себя демократическим государством Израиле сопряжена с колоссальными трудностями. Если ты не еврей, но живешь в этой стране и веруешь в Христа, на это смотрят нормально. Но если еврей и христианин — это вызывает у одних удивление, у других раздражение, общественное мнение смотрит на таких людей, как на «предателей». Одна из причин подобной нетерпимости состоит в том, что Израиль можно назвать светской страной лишь с большой натяжкой. Религия здесь не отделена от государства. Это особенно бросается в глаза, когда начинается шаббат, священная суббота. В шесть часов вечера почти полностью прекращается движение общественного транспорта, большинство магазинов закрываются, не работают службы. Люди спешат в синагоги: и стар, и млад. Кто не спешит, тот не высовывает носа из дому. Упаси Бог заехать в это время на машине в Меа Шарим, квартал Иерусалима, где живут харедим — «богобоязненные». Закидают камнями. Жителей квартала легко отличить по черным шляпам, длиннополым костюмам-лапсердакам и пейсам. Обитатели квартала покупают еду только в специальных, особо кошерных магазинах. Дети воспитываются в строгости и целомудрии. Телевизора — «рассадника пороков», в большинстве домов «харедим» нет. Такие же правила, некоторые израильские политики хотели бы сделать обязательными для всего населения страны. Что и говорить, там, где на государственном уровне насаждается диктат одной религии, всем прочим конфессиям, особенно малочисленным, приходится весьма туго. И это при том, что израильские законы декларирует равные права всех граждан независимо от вероисповедания. |
|
|
