| В.В. Кусков Монографии, статьи Обязательные Адрианова-Перетц В. П. Древнерусская литература и фольклор. Л., 1974. Лихачев Д, С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. М., 1979. Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. 2-е изд. Л., 1985. Робинсон А. Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. М., 1974. Романов Б. А. Люди и нравы Древней Руси. М.; Л., 1966. Федотов Георгий . Святые Древней Руси. М., 1990. Дополнительные Адрианова-Перетц В. П. Задачи изучения агиографического стиля Древней Руси//ТОДРЛ. М.; Л., 1964. Т. 20. Адрианова-Перетц В. П. «Слово о полку Игореве» и памятники русской литературы XI – XIII веков. Л, 1968. Баскаков Н. А. Тюркская лексика в «Слове о полку Игореве». М., 1985. Бегунов Ю. К. Памятник русской литературы XIII века «Слово о погибели Русской земли». М.; Л., 1965. Грихин В. А. Проблемы стиля древнерусской агиографии XIV – XV вв. М., 1974. Гуревич А. Я. Категория средневековой культуры. М., 1984. Демин А. С. Русская литература второй половины XVII – начала XVIII века. Новые художественные представления о мире, природе, человеке. М., 1977. Демин А. С. Художественные миры древнерусской литературы. М., 1993. Демкова Н. С. Житие протопопа Аввакума. Творческая, история произведения. Л., 1974. Демкова Н. С. Драматизация повествования в сочинениях протопопа Аввакума//ТОДРЛ. Л., 1988. Т. 41. С. 302 – 316. Демкова Н. С. Средневековая русская литература (поэтика, интерпретация, источники). СПб., 1997. Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы XIII – XVII вв. Л., 1973. Дмитриев Л. А. История первого издания «Слова о полку Игореве». М.; Л., 1960. Дмитриева Р. П. «Сказание о князьях Владимирских». М.; Л., 1955. Дмитриева Р. П. «Повесть о Петре и Февронии». Л., 1979. Державина О. А. «Великое зерцало» и его судьба на русской почве. М., 1965. Державина О. А. Фацеции: Переводная новелла в русской литературе XVII века. М., 1962. |
| Т. о., Д. представляет собой подборку в основном неизменяемых песнопений; последние обычно являются внегласовыми и характеризуются более сложной (по сравнению с гласовыми песнопениями) стилистикой, преобладающим свойством к-рой является развитая внутрислоговая распевность, что позволяет определить демество как пение мелизматическое. В Д. изредка встречается обозначение гласов: в циклах блаженн и прокимнов воскресной литургии, к стихире «Воскресение Твое, Христе Спасе», к антифону «От юности моея». Проанализировав мелодику названных песнопений, Б. А. Шиндин пришел к выводу, что «в композиции песнопений, обозначенных разными гласами, использованы одни и те же попевки. Следов., они лишены гласовой характерности. Это позволяет говорить об отсутствии в демественном распеве принципа осмогласия» ( Шиндин, Ефимова. С. 123). Подбор песнопений, включенных в состав Д., свидетельствует о предпочтительном распевании демеством наиболее важных и торжественных моментов богослужения, а также наиболее значимых текстов праздничных служб. Лит.: Протопопов В. В. Нотная б-ка царя Федора Алексеевича//ПКНО, 1976. М., 1977. С. 119-133; Гарднер. Богослужебное пение. Т. 1. С. 165, 492; Пожидаева Г. А. Текстология памятников демественного распева//ГДРЛ. 1989. Сб. 2: XVI - нач. XVIII вв. С. 309-354; она же. К типологии служебной певч. книги: Демественник//Дни слав. письменности и культуры: Всерос. науч. конф.: Мат-лы. Владивосток, 1998. С. 106-112; Шиндин Б. А. , Ефимова И. Е. Демественный распев: Монодия и многоголосие. Новосиб., 1991. С. 45-49, 123; Богомолова М. В. Новые данные о певч. книге Демественник//ЕжБК, 2002. М., 2002. С. 420-427. М. В. Богомолова Рубрики: Ключевые слова: ДЕМЕСТВЕННОЕ ПЕНИЕ певч. традиция, возникшая в посл. четв. XV в., одновременно с новой редакцией знаменного распева и с путевым распевом КАЗАНСКАЯ НОТАЦИЯ рус. безлинейная система записи мелоса, использовавшаяся гл. обр. для многоголосного строчного пения и демественного пения АВТОРСКИЕ РАСПЕВЫ музыкальные варианты церковных песнопений, созданные древнерус. распевщиками и обозначенные в певческих книгах именами мастеров |
| 194 Этот текст, как и ряд других произведений писателя, уже привлекал внимание исследователей мифотворчества Лескова; см.: Сухачев Н. Л., Туниманов В. А. Развитие легенды у Лескова/Миф – фольклор – литература. Л., 1978. С. 114–136. Однако интересующий нас эпизод «рапсодии», насколько нам известно, специальному анализу не подвергался. 196 Можно предположить в этом «неэтикетном» портрете героя отголоски реального жизненного материала, легшего в основу агиографического рассказа. 197 История этого «святого пьяницы» использовалась критиками христианства (например, в «Священном вертепе» Лео Таксиля) как компрометирующий пример морального облика Божьих избранников. 198 Вероятно, русскому религиозному сознанию с нередко присущими ему импульсивностью и нетерпеливостью импонировал также мгновенный, не знающий промежуточных состояний и полутонов переход от греха к святости, характерный для этого Жития. Сходные причины объясняют популярность в народном православии истории Благоразумного разбойника. Как мы увидим в дальнейшем, «простонародные» пересказы Мартирия св. Вонифатия эту особенность только усилят (например, долгие и разнообразные мучения героя в житийном первоисточнике будут заменены кратким «усекновением головы»). 199 Чередникова М. П. Древнерусские источники повести Н. С. Лескова «Очарованный странник»/Тр. Отдела древнерусской литературы. Л., 1977. Т. 32. С. 361–369. 200 О своеобразии отношения к греху пьянства русской народной веры, запечатленном в памятниках отечественной агиографии, см.: Левин И. Чудеса пьянства: «хмельное питие» в русской агиографии и чудесах святых XVII века/Левин И. Двоеверие и народная религия в истории России. М., 2004. С. 110–121. Интересные материалы к изучению этой проблемы содержит глава «Пир, хмель и кабак» книги Т. А. Новичковой (Эпос и миф. СПб., 2001. С. 107–131). 201 См.: Климова М. Н. Три праведника села Пекашино (Житийная традиция в романе Ф. А. Абрамова «Дом»)/Вестник Томского гос. пед. ун-та. Сер.: Гуманитарные науки (Филология). Вып. 1(26). Томск, 2001. С. 79–83. |
| “Общий характер искусства XVII в., — писал Л. А. Успенский, — отмеченный утратой основных свойств великого искусства предыдущих эпох, был результатом того духовного упадка и тех исторических предпосылок, которые определились в XVI в. И интерес к русскому искусству в других православных странах был вызван не только замиранием художественной жизни под турецким владычеством, но и определённым созвучием в понимании церковного искусства в отношении к нему, которые возникли под воздействием обстоятельств, сложившихся в эту эпоху на путях Православия” 50 . Одним из отмеченных обстоятельств, несомненно, была европеизация сакрального искусства византийской традиции, проходившая постепенно, исподволь, и обращавшая на себя внимание в случаях наиболее радикальных новшеств. Стоит хотя бы вспомнить о взглядах на современную ему русскую иконопись протопопа Аввакума 51 . Фольклоризация осталась как бы в тени полемики, поскольку не затрагивала иконографических основ и лишь давала им отчасти бытовое толкование, особенно в северных произведениях 52 . Положение в характере фольклоризации заметно усложняется во второй половине XVII в. при взаимодействии с украинской и белорусской иконографическими традициями и притоком иноземных мастеров 53 . Здесь тяжесть проблемы скорее переносится в плоскость международных культурных отношений. Традиционная иконопись не исчезает, но в общественном сознании как бы отодвигается на дальний план, удерживаясь прежде всего в провинциально-монастырской и старообрядческой среде. Это творчество становится преимущественно уделом народных мастеров, оказавшихся, таким образом, призванными ещё долго хранить заветы средневековой Руси. 1 Предисловие//История русского искусства. Т. I. М., 1953. С. 7. 3 Воронин Н. Н. Итоги развития древнерусского искусства//История русского искусства. Т. IV. М., 1959. C. 616. 4 Айналов Д. В. Эллинистические основы византийского искусства. Исследования в области истории ранневизантийского искусства. СПб., 1900; Grabar A. Christian Iconography. A Study of its Origins. Princeton, 1968; Kitzinger E. Byzantine Art in the Making. Main lines of stylistic development in Mediterranean Art 3rd–7th Century. Cambridge, 1977. |
| Серафим (Лукъянов) с 11.08.1917 врем. управ. Финляндской епархией; с 17.01.1918 еп. Финляндский и Выборгский; с 1920 г. в сане архиепископа; с 1921 г. глава автономной Православной Церкви в Финляндии; с 1923 г. сведен с кафедры за нежелание переходить в юрисдикцию Константинопольской Церкви; с 1927 г. в РПЦЗ; 31.08.1945 воссоединился с МП; с 9.08.1946 экзарх Западной Европы в сане митрополита; с 15.11.1949 на покое; † 18.02.1959. Серафим (Мещеряков) с 11.12.1915 на покое (б. архиеп. Иркутский и Верхоленский); с 1922 г. архиеп. Костромской и Галичский; с 16.07.1922 в обновленческом расколе; в 1924 г. принес покаяние; 1924–1927 в Соловецком лагере; с 29.06.1927 архиеп. Тамбовский; с 28.01.1928 архиеп. Ставропольский; с 19.04.1932 в сане митрополита; с 11.08.1932 на покое; † 1932. Серафим (Никитин) 8.07.1962 хирот. во еп. Курского и Белгородского; с 25.02.1968 в сане архиепископа; с 25.06.1971 митр. Крутицкий и Коломенский; с 11.06.1977 на покое; † 22.04.1979. Серафим (Остроумов) с 18.08.1917 еп. Орловский и Севский; с 29.05.1924 в сане архиепископа; с 1.11.1927 архиеп. Смоленский и Дорогобужский; с 1936 г. в заключении; расстрелян 28.11.1937. Серафим (Протопопов) 9.01.1924 хирот. во еп. Колпинского, вик. Петроградской епархии; 1924–1926 в Соловецком лагере; с 30.11.1926 еп. Колпинский; с 27.04.1928 еп. Аксайский, вик. Донской епархии; с 27.07.1928 еп. Сызранский; с 25.09.1927 еп. Стерлитамакский, вик. Уфимской епархии; с 23.11.1928 еп. Бакинский; с 3.04.1930 еп. Рыбинский; с 29.11.1932 на покое; с 27.03.1934 управ. Челябинской епархией; с 3.08.1935 управ. Елецкой и Липецкой епархией; с 30.09.1935 архиеп. Орловский; с 19.10.1935 архиеп. Елецкий и Задонский; с 6.03.1937 сведений нет. Серафим (Родионов) 19.12.1971 хирот. во еп. Цюрихского, вик. экзарха в Западной Европе; с 19.05.1989 в сане архиепископа; с нояб. 1993 г. на покое. Серафим (Руженцов) 12.03.1919 хирот. во еп. Михайловского, вик. Рязанской епархии; с мая 1919 г. еп. Муромский, вик. Владимирской епархии; с 1922 г. в обновленческом расколе; † 3.03.1935 без покаяния. |
| 251–252); Оболенский 1860, 4–9 (издание письма епископа Полоцкого Каллиста); Материалы 1, 184–185 (изданы выдержки из письма Ионы Сысоевича, которые приводит в своей челобитной царю Иван Неронов), Верещагин 1909, 28–29, 38; Малышев 1985, 295–296; Буланин 1993, 97; Полознев 1993, 65–80 (издание всех архиерейских писем); Полознев 2000, 50–31. 467 Старообрядческое «антижитие» патриарха Никона передаёт примечательный разговор разгневанного царя с заступавшейся за Никона царевной Татьяною: «Татияна же Михайловна, призва к себе брата царя, просит на Никона не гневатися. Рече царь: „Как же, сестрица, на него не гневатися, сделал он такое великое смущение, самосудом без моего совету, меня считает не во что, всему нашему царскому дому сделал он позор“. Рече царевна: „Да как же, братец, коли дядюшка Семён делает над святейшим такую издёвку, ставит его на одну доску со своей собакой“. Рече царь: „Сестрица моя Татияна Михайловна, нашего своевольнаго богомольца не один Стрешнев тако именует. Протопоп Аввакум в своих ко мне челобитных именует его псом, и волком, и зверем за пременение наших отеческих древних книг и уставов“. Рече царевна: „Неужели и ты, братец, сумневаешися в добрых намерениях нашего святейшаго?“ Рече царь: „Скажу тебе, сестрица правду; не токмо сумневаюся, но и зело сам себя осуждаю. Не следовало бы мне давать Никону такого своеволия на истребление всех древних уставов и на введение новых... Едак он и меня, и весь мой дом скоро прокленет... Тогда ему излишне будет существование и дома Романовых...“ – цит. по изд.: Бубнов 2002, 227; ср.: Бубнов 2006, 390. 473 Рай мысленный 1658–1659, 49–73. В дальнейшем ссылки на это издание в тексте в круглых скобках. 475 Художественная специфика и жанровая структура средневековых латинских видений рассмотрена в следующих работах: Гуревич 1977, 4–26; Ярхо 1989, 21–43; Никола 1983, 8–9; древнерусских видений – в следующих работах: Прокофьев 1949; Прокофьев 1964, 35–56; Прокофьев 1967, 36–53; Ромодановская 2002, 292–313. В отечественном литературоведении теоретические вопросы, связанные с важным для средневековой литературы жанром видения, всё ещё остаются недостаточно разработанными, несмотря на то, что учёные сегодня подробно рассматривают как отдельные сочинения, включающие в свой состав видения, так и частные видения, имеющие самостоятельное бытование в рукописной традиции. |
| Франко. Франко I. Anokpiфu i легенди з ykpaihьckux pykonucib. Льbib, 1906. Т. 4. Хант. Хант П. Самооправдание протопопа Аввакума//ТОДРЛ. М.; Л., 1977. Т. 32. Хомяков. Хомяков А. С. Стихотворения и драмы/Вступит. ст., подгот. текста и примеч. Б. Ф. Егорова. Л., 1969. Чернов. Чернов И. А. Из лекций по теоретическому литературоведению. 1. Барокко: литература/литературоведение (специальный курс). Тарту, 1976. Чистов. Чистов К. В. Русские народные социально–утопические легенды XVII–XIX вв. М., 1967. ЧОИДР. ЧОИДР. 1868. Кн. 1. Шепелевич. Шепелевич Л. Этюды о Данте. Апокрифическое «Видение св. Павла». Харьков, 1891. Ч. 1. Шептаев. Шептаев Л. С. Русское скоморошество в XVII веке//Учен. зап. Уральск, гос. ун–та. Свердловск, 1944. Выл. 6. Шервин. Шервин О. Шеридан/Пер. с англ. В. Воронина. М., 1978. Шестоднев. Шестоднев, составленный Иоанном, ексархом болгарским, по харатейному списку Московской синодальной библиотеки 1263 года. М., 1879. Шляпкин. Шляпкин И. А. Св. Димитрий Ростовский и его время (1651–1709). СПб., 1891. Штаден. Штаден Г. О Москве Ивана Грозного: Записки немца–опричника. М., 1925. Щербачев. Щербачев Ю. Н. Копенгагенские акты, относящиеся к русской истории//ЧОИДР. 1916. Кн. 2. Эстетика Ренессанса. Эстетика Ренессанса/Сост. В. П. Шестаков. М., 1981. Т. 2. Ягич. Ягич И. В. Рассуждения южнославянской и русской старины о церковнославянском языке. СПб., 1896. Якобсон. Якобсон Р. О. Изучение «Слова о полку Игореве» в Соединенных Штатах Америки//ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т, 14. Arens. Arens Н. Sprachwissenschaft: Der Gang ihrer Entwicklung von der Antike bis zur Gegenwart. Freiburg; Munchen, 1955. Bemheimer. Bemheimer E. Wild Men in the Middle Ages: A Study in Art, Sentiment and Demonology. Cambridge, 1952. Boerst. Boerst A. Der Turmbau von Babel: Geschichte der Meinungen uber Ursprung und Vielfalt der Sprachen und Volker. Stuttgart, 1957. Bd. 1; Bd. 4. Brunot. Brunot F. Histoire de la langue française des origines à 1900. Paris, 1947. Vol. 2. Le seizeme siècle. Chesterton. Chesterton G. K. Orthodoxy. London, 1963. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДЕМЕСТВЕННИК исполнитель одной из партий многоголосного демественного пения , носящей наименование демество . Возможно, термин «Д.» восходит к греч. δομστικος (начальник церковного хора - см. ст. Доместик ) c ассимиляцией гласных в древнерус. языке. Термин «Д.» встречается изредка в описи книг, составленной государевым певчим дьяком Петром Васильевым Покровцем по смерти царя Феодора Алексеевича в 1682 г. (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2; ее материалы частично опубл.: Протопопов. М., 1977). В певч. рукописях термин «Д.» выявлен только 1 раз наряду с др. термином многоголосия - вершник (ГЦММК. Ф. 283. 15. Л. 140 об., нач. XVII в.). Термин «Д.» изначально связан с рус. безлинейным многоголосием, которое культивировалось в хорах патриарших и государевых певчих дьяков и подьяков, чья деятельность влияла на все области церковнопевч. искусства на протяжении XVII в. Структура хоров была единообразна, базировалась на совокупности достаточно автономных станиц: в государевом хоре обычно 5-6, в патриаршем хоре могло быть до 8. В составе каждой станицы были нижник, 2 путника , вершник и Д. Последний был наиболее опытным, искусным певцом, исполнявшим самую сложную и развитую по напеву партию демества, которая в мелодическом плетении опевала сопутствующие партии демественного многоголосия. В партитурных записях партия демества была самой верхней, располагаясь над партией верха . Поскольку наличие должности Д. обусловлено структурой станиц, то очевиден вывод: в рамках 1 хора единовременно имелось неск. Д., что безусловно способствовало их творческому росту и высокому профессиональному уровню. История сохранила немного имен певцов, занимавших в XVII в. должность Д. Старейшим из известных Д. был государев певчий дьяк Постник Степанов. В 1607-1608 гг. он числился в составе 4-й станицы, возможно, был уставщиком, т. к. в 1608 г. за славление на Пасху получил деньги на всю станицу (см.: Парфентьев ). В 1614-1615 гг. его имя значится в штате 3-й станицы, в последующие 15 лет (1615-1630 или 1616-1631) Постник Степанов был Д. 2-й станицы. В этот период (в 1617 и в 1628) он упомянут в качестве учителя «маленьких певчих дьяков» и молодых певцов. |
| Вяз. Q. 243. Л. 1 об.). В рукописи ГИМ. Син. певч. 233 ремарка «починает низ» или «низом» встречается часто и в троестрочных песнопениях (Л. 2 об. (ектения), 3 («Блажен муж»), 8 об. (полиелей)), и в консонантном гимне «Свете тихий» киевского распева (Л. 4 об.), изложенном трезвучиями. Также в этой рукописи есть 4-голосная крюковая партитура гимна «Достойно есть», по стилю - партесного концерта , где выписан почин одновременно 2 голосами (дуэт 2 партий) - верхом и Н., к-рые по функции являются альтом и басом (Л. 82). Смешение терминов безлинейного и партесного пения наблюдается в т. н. показаниях 1666 г. вологодского певчего Вахрушки Казака, который использовал оба названия нижнего голоса: «бас» и «низ», причем термин «бас» - при описании канона «греческого согласия» «Воду прошед», великого славословия, а также гимнов «Свете тихий» и «Да исполнятся уста моя» (см.: Белоненко. 1981. С. 323). Все эти песнопения известны по рукописям кон. XVII в.- безлинейным партитурам консонантного, партесного склада. В безлинейном многоголосии выработался термин почин (реже - «зачин»), обозначающий сольный запев одной хоровой партии, более или менее краткий. «Почин низом» часто встречается в троестрочных Обиходах в разных формах («починает низом», «починает низ», «начинает низ», «низ», «низом») и указывает на сольные запевы Н. перед гимнами или их частями; вступление хора после запева может сопровождаться ремаркой «посем поем в три строки» (ГИМ. Син. певч. 233. Л. 8 об.; РГБ. Ф. 218. 343. Л. 244 об.: «поч[ин] низ» (перед 2-й частью херувимской)). Иногда ремарка «низ» встречается в середине троестрочного песнопения в строке текста и имеет др. значение, видимо связанное с изменением высоты звучания или с чтением помет на кварту ниже ( Кондрашкова. 2013. Ч. 2. С. 126, 92). Лит.: Протопопов В. В. Нотная б-ка царя Федора Алексеевича//ПКНО, 1976. М., 1977. С. 119-133; Фролов С. В. Из истории демественного распева//Проблемы истории и теории древнерус. музыки. Л., 1979. С. 99-108; Белоненко А. |
| Такой скачок Россия пережила при Петре I. До сих пор его грандиозная фигура словно бы застит историкам глаза, мешает рассмотреть тех его предшественников, кто начал готовить и проводить реформу обиходной культуры. «Обман зрения» воплощается, в частности, в противопоставлении динамичного Петра его «тишайшему» отцу. Между тем царь Алексей Михайлович вовсе не был «тишайшим» — ни по натуре, ни по делам. Думать иначе — значит, как говорил Лейбниц, «принимать солому слов за зерно вещей». Если второй монарх из дома Романовых и обнаруживал некую «тихость», то лишь в первые годы царствования, когда он был юн и находился под влиянием своего духовника Стефана Вонифатьева: «Добро было при протопопе Стефане, яко все быша тихо и немятежно» [Аввакум, 186]. Взяв бразды правления в свои руки, царь Алексей, напротив, сделал ставку на динамизм. При нем, как показал А. С. Демин, на передний план выдвигается новый тип государственного деятеля — легкого на подъем, работающего не покладая рук [Демин, 1977, 99–117] . Царь требовал быстроты в мыслях и в поступках, требовал служить «не замотчав», без устали, и его сподвижники соответствовали этому требованию. «То мне и радость, штобы больши службы», — писал А. Л. Ордин–Нащокин. Вспоминая «работы свои непрестанный», боярин А. С. Матвеев заметил: «А прежде сего никогда… не бывало». Традиционалисты тоже зафиксировали эту новацию, изображая враждебный им мир как мир стремительно меняющийся, находящийся в состоянии конвульсивной перестройки. Патриарх Никон для них — «борзой кобель» и «рыскучий зверь» . Что до царя, то он, по отзыву Аввакума, «накудесил много, горюн, в жизни сей, яко козел скача по холмам, ветр гоня, облетая по аеру, яко пернат» [Аввакум, 158]. Разумеется, было бы наивно думать, что до А. Л. Ордина–Нащокина все русские администраторы, дипломаты и полководцы были похожи на Фабия Кунктатора. Например, в знаменитом сражении 1572 г. у Молодей, где русское войско разгромило орды крымского хана, воеводы князь М. И. Воротынский и особенно князь Д. И. Хворостинин выказали поразительную «борзость». В поворотные моменты истории Русь умела действовать решительно и без промедления. Что касается повседневного обихода, то и здесь испокон веку восхвалялись «делатели» и осуждались «ленивые, и сонливые, и невстанливые». У ленивого «раны… по плещам лежат и унынье… на главе его, а посмех на бороде, а помаз на устех, а оскомина на зубех, на чюжое добро смотриши — горесть на языце, а полынь в гортани, сухота в печенех, а во чреве воркота… Недостатки у него в дому седят, а убожье в калите у него гнездо свило, тоска в пазухе… А тот человек лежнивой и сонливой в дому не господин, а жене не муж, а детем не отец, а по улицам люди его не знают… Аще бы пеклся Бог ленивыми, то былью повелел бы жито растити, а лесу всякий овощ» [Измарагд, л. 87–87 об. (2–й пагинации)]. И все–таки А С. Матвеев имел все основания считать стиль поведения своего времени «небывалым». В чем тут дело? |
|
|
