| II . Общесиноптические евангельские чудеса. Чудеса, о которых упоминают все четыре Евангелия (Галилейский период) – Изложение событий, связанных с совершением каждого чуда; – География; – Особенности в параллельных текстах Евангелий; – Смысл и значение чудес. III. Евангельские чудеса Галилейского периода: уникальные и приведенные у двух Евангелистов – Изложение событий, связанных с совершением каждого чуда; – География; – Особенности в параллельном изложении двух Евангелистов; – Смысл и значение чудес. IV. Чудеса и вера – Первое требование галилейской проповеди ( Мк. 1:15 ) с. 23–24]; – Чью веру особенно отмечает Господь? – Разные проявления веры; – Пробуждение веры под воздействием чуда. V. Чудеса – явление милосердия Божия; чудеса экзорцизма – Христос – Отрок, обетованный в Ветхом Завете ( Мф. 8:17; 12:17–21 ); – Упование на милость Божию ( Мф. 12:1–8; 7; 9:36; 15:32 ; Лк. 7:11–17 ); – Поучение о милости ( Мф. 12:9–14 ); – Чудеса экзорцизма – примеры победы Царя – Мессии над сатаной (указать особенности и контекст евангельских событий, географию); – Мессианское исповедание бесов. Почему Христос запрещает им? – Исцеление бесноватых – победа Сильнейшего. I – 8. Учение Христово в притчах (Галилейский период) Рекомендуемая литература по теме семинара: с. 38; 6, т. 1, с. 742,759; 3, с. 132–136; 9, т. 1, с. 465–471; т. 2, с. 475–495; 10; 14; 15]. Домашнее задание 1. Выписать притчи из Мф. 13 и парад, в виде таблицы, отметить особенности Мф 1. Притча о сеятеле 4:1–20 8:4–15 13:1–23 (плод сторичный) 2. О плевелах 13:24–30 и 13:36–43 Выделить общесиноптические притчи, а также притчи, изложенные в двух Евангелиях. Выписать из Мк. и Лк. уникальные притчи Галилейского периода. Какие притчи Господь истолковывает Сам? Какие конкретно черты Царствия Небесного раскрыты в притчах? В с. 503] приведены примеры употребления слова «притча» («параволи») в Священном Писании Ветхого Завета в различных значениях. Прочитать указанные в ветхозаветные притчи и сравнить их с притчами Соломона. Что такое «паремия»? |
| Притч.21:9 . Притч.26:13 . ср. Притч.22:13 и прочее). Заключение книги состоит из двух прибавлений к притчам Соломоновым. Первое прибавление составляют притчи некоего Агура, которые в очень искусственной и замысловатой форме научают истинной мудрости и достижению её в жизни. Мудрец Агур обращает речь свою к каким-то двум ученикам своим Ифиилу и Ахалу. Против ложной мудрости Агур выступает с признанием, что хотя он мудростью и познанием Святейшего и не обладает, так как и тайны природы и её бытия непостижимы для человека ( Притч.30:2–4 ), но что он, однако, верит чистому, не повреждаемому никаким человеческим прибавлением, слову Иеговы, и испросил у Него, во-первых, сохранения себя от суетности и лжесловия, во-вторых, – довольства насущным хлебом ( Притч.30:5–9 ). За сим содержатся предостережения от ябедничества ( Притч.30:10 ) и перечисляются четыре класса порочных мужей ( Притч.30:11–14 ), от которых мудрец, очевидно, хочет предостеречь, хотя предостережения не высказывает прямо, а только во второй половине главы представляет в загадочных изречениях природу как этих пороков, так и истинной мудрости. Первое из этих изречений изображает ненасытимость пожеланий ( Притч.30:15 и 16), второе возвещает наказание непокорным детям ( Притч.30:17 ), третье – изображает скрытность и коварство недобрых людей, притворяющихся добрыми ( Притч.30:18–20 ), четвертое показывает тиранство людей надутых, но в существе пустых ( Притч.30:21–23 ); пятое и шестое ( Притч.30:24–31 ) научают истинной мудрости в жизни и добродетели. Изречения свои Агур заключает увещанием удерживать гнев и не заводить ссор ( Притч.30:32–33 ). Второе прибавление ( Притч.31 ) составляют: а) притчи, сказанные в научение царям матерью Лемуила царя ( Притч.30:1– 9 ), и б) изображение доброй жены, написанное стихами с акростихом Еврейской азбуки ( Притч.30:10–31 ). Этим и оканчивается Книга Притчей Соломоновых. III. Все притчи книги Притчей, за исключением 30-й и 31-й глав, тремя надписаниями, которыми начинается каждая из трех частей книги, приписываются мудрецу Еврейскому, царю Соломону, сыну Давидову. |
| 5. Четвёртая глава Евангелия от Марка отличается от предыдущих. Большая её часть (4:1–34) представляет собой не повествование, а изложение учения Иисуса в притчах. Данный отрывок содержит притчи о сеятеле (4:3–20), растущем семени (4:26–29) и горчичном зерне (4:30–33). В ст. 21–25 Марк вставил речения о свете, сокрытом под сосудом, и о мере. Содержанию этих трёх притч, текстуальной структуре Мк 4:1–34 и особенно месте и функции раздела в общей повествовательной схеме Евангелия от Марка были посвящены подробные экзегетические дискуссии 115 . Здесь нет возможности углубляться в эти вопросы, которые не касаются нашей темы напрямую. Значительный интерес представляет то обстоятельство, что перикопы, формирующие дидактическое единство Мк 4:1–34 , включают яркие элементы христологии Власти и христологии Страстей. В притче о сеятеле (4:3–20) 116 тоже во многом утверждается божественная власть Иисуса. Подчёркивается пропасть между знанием, которым обладает Иисус, и знанием, которым обладают Его слушатели. Ему ведомы все «тайны Царства Божьего» (4:11), и Он сообщает их тем, кого считает способным услышать 117 . Если смотреть на ситуацию в негативном ракурсе, получается следующее: власть Иисуса подчёркивается здесь неспособностью слушателей понимать притчи (4:11–12) 118 , и затруднениями учеников: «не понимаете этой притчи? как же вам уразуметь все притчи?» (4:13) 119 . Однако здесь же просматриваются намёки на христологию Страстей. «Неспособность» слова Мессии низвергнуть препятствия к пониманию многими людьми дивных тайн Царства Божьего – испытание для Него, крест перед Крестом 120 . В этом смысле показательны детали притчи о сеятеле. Притча говорит о семени-слове Христовом, которое падает у дороги, среди камней и колючек, а потому не приносит плода. На сей раз мы не видим несгибаемо враждебного отношения фарисеев 121 . Речь идёт, однако, о человеческих ситуациях, которые мешают словам Иисуса войти во «внутреннего человека», мешают его духовному росту и созреванию. Это должно было стать источником сильнейшей боли для Мессии и предвещает Страсти. |
| 4–8; но это не все понятия всей притчи, это только имена существительные. Но в этой притче имеют большое значение и еще другие понятия, как: потоптано, засохло без влаги, и под. т., и всех таких понятии одиннадцать, а не семь. Какие же из них принять за логические пункты? На это с правом можно и должно отвечать – те, которые находятся в изъяснении притчи, как это Эвальд признавал сам в предыдущем примере: 13, 24–30 ст. Мф. А если так, то в изъяснении притчи о сеятеле указано только пять понятий: семя – слово Божье; упавшее при пути – похищенное диаволом; упавшее на камень – с радостью, но на время принятое; упавшее в терние – подавленное житейскими заботами; упавшее на добрую землю – услышанное и сохраненное в чистоте сердечной. Следовательно, в притче о сеятеле, судя и по изъяснению её, нет круглого числа семи пунктуальных понятий. Точно тоже в этой притче и у евангелиста Матфея: 13:3–9 ст. Здесь только шесть понятий: сеятель, семя, упавшее при дороге, на места каменистые, в терние, на добрую землю. Следовательно, изложение этой притчи, а отсюда, по заключению, обратному теории, и всех притчей, делалось не по круглому, раввинскому числу семи, и, следовательно, евангелисты, составлявшие (т. е. воспоминавшие) притчи, были чужды обыкновения раввинских школ своего времени. Еще менее оправдывается мнение Эвальда о расположении притчей по группам. Действительно, по указанию теории, в 13 гл. ев. Мф. помещены семь притчей: 1 – ст. 3–8; 2 – ст. 24–30; 3 – ст. 31–32; 4 – ст. 33; 5 – ст. 44; 6 – ст. 45–46; 7 – ст. 47–50. Именно: 1 – о сеятеле и семени: ст. 3–7; 2 – о семени и плевелах: ст. 24–30; 3 – о зерне горчичном: ст. 31–32; 4 – о закваске: ст. 33; 5 – о сокровище: ст. 64; 6 – о купце: ст. 45–46; 7 – о неводе: ст. 47–48 143 . Однако эти семь притчей нисколько не пример искусственной группировки, потому что между первой притчей о сеятеле (ст. 3–8) и разъяснением её значения (ст. 18–23) рассказывается об учениках, спросивших Господа, почему Он говорит притчами, и приводится ответ Его (ст. |
| Hebr. chandwцrmerb. 412—415 ss. А, 3). При понимании же древними (особенно авторитетными для православного богослова LXX толковниками) переводчиками, очевидно, никак нельзя видеть здесь ни нового надписания, ни нового отдела, а тем паче отличных мудрых приточников: речь продолжает Соломон, обращаясь и к «сыну,» и ко всем благоразумным людям. Понимание древними переводчиками рассматриваемого места подтверждается всем течением речи мнимо нового отдела 24:23—34, несомненно вполне сходного со всей предыдущей речью того же приточника, имеющего тот же предмет, тех же слушателей и читателей и т. п. Здесь часто и дословно сходно высказываются те же советы и притчи, как в предыдущих отделах, например о правосудии и мздоимстве (24 17:15); о благословении праведных людей (24 11:15); о добрых устах и словах (24 15:23); о злопамятстве и зловоздаянии (24 20:22); о ленивом и нерадивом (24:30—34 6:9—11; 13:4). Так, все стихи по мыслям и выражениям заключают в себе далеко не «новые и особенные» премудрые притчи, а часто дословное повторение сказанного ранее Соломоном. Если бы, действительно, подобный сборник найден был кем-либо из собирателей книги Притчей, то едва ли был бы помещен в этой книге. Он уместен, и по происхождению и по заключению в эту книгу, как произведение того же Соломона. Только такой вывод и может быть из анализа рассматриваемого отдела. В переводе Пешито в конце 24 главы стоит подпись: «конец притчей Соломона.» Очевидно, эта подпись не самими переводчиками сочинена, а взята из еврейских списков, авторы коих были уверены в принадлежности всех 24-х глав Соломону. Доказательством подлинности обоих рассмотренных отделов (22:17—24и 24:23—34) служит, наконец, ясное замечание в 25:1: и это () Притчи Соломона. Очевидно составители этого надписания признавали писанием Соломона все предыдущие, заключающиеся в 1—24 главах, притчи и смотрели на собранные друзьями Езекии притчи Соломона, как на прямое продолжение его притчей. Другого вывода из этого надписания нельзя сделать. |
| Какова же будет ответная реакция на эти речения Иисуса? Это радость народа и стыд Его противников. Подчеркивается то, что скрыть уже невозможно: неуклонный рост ожесточенности врагов Иисуса (ср. 11, 53). Этому утверждению соседствуют две небольшие притчи: о горчичном зерне и закваске (13, 18-21). Почему они появляются именно здесь? К примеру, Матфей и Марк размещают эти две крохотные притчи в пределах более пространных бесед Иисуса (Мк. 4, 30-32; Мф. 13, 31-33). У Луки они появляются в атмосфере конфликта. Замысел Луки становится понятным из слов, с которыми он вводит эти притчи после рассказа об исцелении скорченной женщины: «Он же сказал» (13, 18). Нас приглашают прочитать эти притчи в качестве комментария к истории, предшествующей им. В обеих притчах противопоставляется неприметное начало и результат, превосходящий всякие ожидания. Семя превращается в большое дерево, малая часть закваски воздействует на массу муки, втрое ее превосходящую. К тому же обе притчи противопоставляют скрытое явному. Посаженное семя раскрыло себя в растении (13, 19); положенная в муку закваска дала о себе знать лишь тогда, когда «вскисло все» (13, 21). Так же обстоит дело и с Царством Божиим, о Котором возвещает Иисус. Именно в таких малых и скрытых деяниях освобождения («развязывания» 13, 16), совершенных Иисусом в синагоге, начинает преодолеваться царство сатаны, реализует себя пророчество Исаии «о проповеди пленным освобождения» (4, 18). Однако не содержит ли в себе данный текст Луки еще каких-либо указаний? Должны ли мы связать смерть 18-ти человек, погибших в результате падения Силоамской башни (13, 4), с «дочерью Авраама», которую «связал сатана вот уже 18 лет» (13, 16)? А если да, то не является ли в таком случае ее «выпрямление» (13, 12) печальным отклонением от темы относительно «падения и восстания многих во Израиле» (2, 34)? Не связано ли упоминание о том, что она «выпрямилась и стала славить Бога» (13, 13), с высказыванием Иисуса о возвращении Сына Человеческого (21, 28): «Когда же начнет это сбываться, тогда восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше»? Суббота, синагога и чудеса Иисуса |
| 1898 г. 9 s.). А общий вывод тот, что надписания 30и 31не могут служить серьезным доказательством происхождения 30:1—33 и 31:1—9 не от Соломона. Но признавая в книге Притчей мудрость Соломона, не можем утверждать, чтобы существующая в каноне книга Притчей получила от самого Соломона тот вид и состав, в каком она существует ныне в еврейском тексте. В этом отношении книга Притчей отчасти сходна с Псалтирью, и православный богослов имеет право раздельно говорить о происхождении притчей и происхождении «книги» Притчей. Основание для сего заключается в самой книге в 25:1, где читаем: и это Притчи Соломона, которые собрали мужи Езекии, царя иудейскаго. В греко-славянском переводе это место еще яснее читается: сия Притчи Соломони, бывшия нерасположенны (α αδιακριτοι), яже списаша друзи Езекии, царя иудейска. - Из этого свидетельства ясно, что притчи Соломона частью, до 25 главы, были собраны и «расположены» в настоящем порядке до царя Езекии, а частью, с 25 главы, при этом благочестивом царе его «друзьями.» Кем были собраны Притчи 1—24 глав, в книге не говорится, но нет основания отвергать принятого у некоторых отцов (свт. Кирилла Иерусалимского и бл. Иеронима) мнения, что сам Соломон в старости собрал эти притчи в одну книгу. Замечательно вышеприведенное свидетельство перевода LXX: бывшия нерасположенны - α αδιακριτοι (Притч.25:1). При чтении этого места книги Притчей, читателю невольно предносится параллельное свидетельство книг Царств: изрек он (т. е. Соломон) три тысячи притчей и песней его была тысяча и пять; и говорил он о деревах, от кедра, что в Ливане, до иссопа, вырастающего из стены; говорил и о животных, и о птицах, и о пресмыкающихся, и о рыбах (3Цар.4:32—33). Естественно на первый взгляд отождествить упоминаемые в книгах Царств 3000 притчей с известной нам книгой Притчей, но анализ последней этого не позволяет. Прежде всего, во всей книге Притчей насчитывается не 3 тысячи, а не более 800 притчей. Затем, здесь не говорится ни о кедре, ни об иссопе, ни о рыбах. |
| Глава 13 1–9. Притча о сеятеле. – 10–17. Цель притч. – 18–23. Объяснение притчи о сеятеле. – 24–30. Притча о плевелах. – 31–32. Притча о зерне горчичном. – 33. Притча о закваске. – 34–35. Пророчество об учении в притчах. – 36–43. Объяснение притчи о плевелах. – 44. Притча о сокровище, скрытом в поле. – 45–46. Притча о купце, ищущем хороших жемчужин. – 47–50. Притча о неводе. – 51–52. Заключение образной беседы. – 53–58. Пребывание в Назарете. Мф.13:1 . Выйдя же в день тот из дома, Иисус сел у моря. (Ср. Мк.4:1 ). В этом стихе точно определяется место, где были произнесены первые притчи Христа – это Галилейское озеро, хотя оно и не называется по имени. Сам рассказ об учении притчами следует у Матфея в том же порядке, как у Марка, и в той же связи. Но Лука притчи о сеятеле ( Лк.8:4 сл.), зерне горчичном и закваске ( Лк.13:19–21 ) излагает в другой связи. Христос вышел из дому в Капернауме, направился к Галилейскому озеру, вошел в лодку, сел в ней по обычаю тогдашних еврейских учителей и начал говорить народу притчами. На берегу собралась многолюдная толпа народа, которому удобно было поместиться здесь, потому что хотя озеро и окружено горами, но они только местами опускаются обрывисто прямо в воду, оставляя, особенно на западном берегу, более или менее широкие и отлогие береговые пространства. Число слушающих бывало так велико, что иногда ( Лк.5:1 ) они теснили Спасителя. Может быть, в настоящем случае Он первоначально не хотел входить в лодку и вошел в нее только по необходимости. На это указывают выражения Матфея и Марка, что Он сначала «сел у моря» и только затем перешел в лодку. В древнем мире мы не знаем других примеров подобной проповеди из лодки. Но несомненно, что это было весьма удобно как для Самого Христа, так и для слушавшего Его народа. На западном берегу озера горы отходят от него внутрь местности верст на 7–10, и таким образом получается довольно ровное место. Притчи, сказанные Спасителем, были первые. Евангелист, очевидно, представляет их первыми, причем, по словам Тренча, притча о сеятеле являлась как бы введением к этому новому способу учения, которого до сих пор не употреблял Божественный Учитель. Это явствует и из предложенного после учениками вопроса: «для чего притчами говоришь им?» (стих 10), и из ответа Христа, в котором Он оправдывает этот новый способ учения и цель, которая имелась при этом в виду. |
| Подпишитесь на наш Телеграм У каждого человека в голове существует некий образ мира, который определяет его отношение к событиям. Очевидно, существует и некий «образ Бога» — восприятие Бога, отношение человека к Нему. Этот «образ» редко формулируется явно, но при этом выражается буквально во всем: в молитве, в участии в церковной жизни, в отношении к миру и окружающим людям. Бывает, что духовное развитие человека тормозится именно вследствие неправильных представлений о Боге. Например, на уровне ума человек может твердо знать, что Бог — Отец, который радуется о кающемся грешнике ( Лк.15:4-7 ), но внутренне все равно относится к Нему как к суровому учителю, готовому покарать за малейшую провинность. Результаты очевидны — страх, недоверие, желание спрятаться от Бога, а не приблизиться к нему. Или, наоборот, человек воспринимает Бога как бабушку, которая должна вовремя кормить и оберегать от неприятностей, а когда Он этого не делает — обижается. Обида Поэтому чрезвычайно важно выявить скрытые представления о Боге. Одним из удобных инструментов для этого является размышление над Евангелием. Надо просто при чтении отрывка задать правильные вопросы: где в этом отрывке Бог, что этот текст открывает вам о Боге? Например, во время обсуждения притчи о талантах ( Матф.25:14-30 ) можно услышать следующие вопросы: Как я должен поступать с доверенными мне Богом делами и талантами? Кто я в этой притче, как я обычно поступаю? Что, исходя из этой притчи, мне надо изменить в своей жизни? Все это важные и правильные вопросы. Но помимо «нравственно-практических» проблем, бывает полезно затронуть и «богословские»: Что этот отрывок говорит мне о Боге? Насколько слова и поступки хозяина из притчи соотносятся с тем, как Бог действует в моей жизни? Соответствует ли притча моим представлениям о Боге? У меня, например, при чтении притчи возникает недоумение: «мой» Бог гораздо более деликатен со своими слугами, Он «должен» сначала указать на неправильное поведение, дать возможность исправиться, а не бросать сразу «во тьму внешнюю». Исходя из этой притчи, возможно, я воспринимаю Бога более «либеральным», чем Он есть на самом деле, и упускаю из виду, что не все ошибки можно потом исправить. На основе этих размышлений, я могу составить более объемный и, надеюсь, более близкий к реальности образа Бога; сделать еще один шаг к пониманию Бога-как-Он-есть. Желаю честности и мужества при исследовании себя — и до встречи через 2 недели! Матвей Берхин фонд Предание.ру Пишите: mb@predanie.ru Поделиться в соцсетях Подписаться на свежие материалы Предания — Фонд учрежден в 2009 году для сбора средств и помощи нуждающимся. © 2008-2022 Благотворительный фонд «Предание». 115162, Россия, г. Москва, улица Шухова, д. 17, корп. 2. Учётный номер в реестре НКО Распространение материалов сайта в печатных изданиях и интернет-ресурсах возможна только в рамках Пользовательского соглашения |
| Вообще, в притче о сеятеле ударение не на погибающих, а на спасающихся. Это – те семена (по-гречески в ст. 8 стоит множественное число λλα вместо единственного μν ... λλο в предыдущих стихах) 29 , которые упали на добрую землю и все принесли плод, хотя и различный (ст. 8, 20). Положительное ударение притчи подчеркнуто заключительной формулой: «Кто имеет уши слышать, да слышит» (ст. 9). Эта формула употребляется в Евангелии тогда, когда заключаемому ею учению придается особое значение (ср. еще ст. 23; Мф. Мк.11:15 ; Мк.13:43 и др.). В нашем отрывке она заключает учение о спасении (ср. еще парал. места: Мф. Мк.13:9 ; Лк. Мк.8 :8в). Услышание есть условие спасения. Можно иметь орган слуха и не слышать (ср. ст. 12). Мы увидим, что в ст. 21–22 сказанное в ст. 20 получает дальнейшее углубление. И они снова заключаются этим призывом к бдительному вниманию (ст. 23). Толкование притчи о сеятеле отделено от самой притчи несколькими стихами, задача которых объяснить ученикам применение притчи как формы учения. Эти стихи не нарушают контекста гл. 4. Наоборот. Тема притчи о сеятеле есть разделение. Применение приточной формы учения тоже должно привести к разделению. Такова сознательная цель Иисуса. У Марка это и сказано с полной ясностью в ст. 10–13. Разделение – на учеников и народ (ст. 10–11, ср. 33–34). Удел учеников – понимание. Поэтому вопрос их о заключенном в притче смысле и вызывает огорчение Иисуса (ст. 13). Русский перевод ст. 11–12 звучит так: «Вам даны 30 тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах, так что они своими глазами смотрят, и не видят, своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи». Русское «так что» есть перевод греческого να. Нельзя отрицать, что союз να иногда имеет значение союза следствия, заменяя более употребительный в этих случаях союз στε (ср., напр., Апок. Мк.13:13 ). Но первое значение να – «чтобы». Союзом να вводятся придаточные предложения обстоятельства цели. Это целевое значение предполагается большинством толкователей и в нашем отрывке. Иисус дает ответ словами пророка Исайи. Эти слова имеют равную форму в переводе Семидесяти и в еврейском тексте. В Новом Завете они цитируются часто, как по переводу Семидесяти (Мф. Мк.13:14–15 ; Деян. Мк.28:26–27 ), так и по еврейскому тексту (Ин. Мк.12:40 ). Сохраненная в Ин. еврейская форма 31 приписывает ослепление очей и ожесточение сердца Богу. |
|
|
