| Спасая свою душу, подвижник вынужден — быть может, против воли — спасать человечество. Замыкаясь от мира, он не смеет замкнуться от любви к твари — Симеон исцеляет даже дракона — прежде всего, к лицу человеческому, в котором запечатлелся Божественный Лик. И весь подвиг его жизни может быть рассматриваем как служение человечеству. «Угодно было Господу, — говорит сириец, — поставить его на столпе в эти дни, в последние времена, так как Он видел, что человечество как бы заснуло. Чрез муки своего слуги хотел Он разбудить мир, погруженный в глубокий сон». Но это уже не только общественно-церковное служение. Оно расширяется до пределов церковно-космических. Вторгаясь своей чудесной мощью в течение природы, повелевая его законами, Симеон, в глазах своего восторженного почитателя, — «мудрый кормчий, направляющий корабль вселенной», «искусный строитель, который своей молитвой держит тяжесть мироздания». — «Как балки здание, так, поистине, его молитвы поддерживали творение». Старец готов видеть в Симеоне второе Провидение. Введем в должные границы его окрыленную фантазией речь: Симеон служит творенью, Симеон любит людей. Начав с «первой и большей заповеди», возлюбив Бога превыше всего, он в этой любви находит источник любви к человеку ». Вот формула: любовь к Богу → любовь к человеку. «Патологический», «жестокий», радикальный аскетизм Симеона есть порыв любви к Богу, который в евангельской логике означает возгорание любви к человеку. В исследовании архиепископа Алексия (Кузнецова) о столпничестве как раз есть две главы об этих двух любовях: «аскетический экстаз, или самовосхищение в столпничестве» и «общественное служение святых столпников»: « Дух св. столпников постоянно порывался к своему источнику — Богу, небу, св. Духу. Он постоянно усиливался сбросить и стряхнуть с себя тяжесть плоти и земли и вознестись на небо. Они возвышались над землею, отделялись совершенно от ряда всех земных существ, становясь ангелоподобными, небесными. Такая жизнь уже теряет свойства земной жизни; это уже жизнь небесная, жизнь небожителей. Св. столпники достигали высшего совершенства — «вкушения» Бога. Такое состояние можно определить, как экстатическое. В жизни св. столпников оно вполне возможно и весьма характерно, так как экстаз столпнический не имеет в других видах подвижничества сходства. У иных из них замечалось просияние лица. Дух Святый в виде горящей свещи сходит. «Небо отверсто». «Неизреченное сияние». «Огненные пламена». Слух св. столпников воспринимал звуки невыразимо гармонической музыки. Пение ангелов. Они беседовали с невидимыми для других существами. Чувство обоняния св. столпников услаждалось неведомыми приятными запахами. Видение рая. Жития св. столпников переполнены описанием их экстатического состояния, которого они сподоблялись в состоянии «восторга», как замечают их жития ». |
| Те же, кто слышал о нем и чудесах его, собирались и славили его. VI. Тогда злобный диавол принял вид ангела и явился в сиянии на огненном коне. И около столпа, где стоял блаженный Симеон, появилась огненная колесница и явился диавол в блеске и сиянии, словно ангел света. И произнес тут диавол такие ласковые слова: “Послушай же, Симеон, то, что велел передать тебе Господь. Послал Он меня, ангела Своего, в колеснице и на коне огненном, дабы вознес я тебя, как вознес Илию (4 Цар 2). Ибо пришло время твое. Вознесись же со мной на колеснице, ибо послал ее Повелитель неба и земли. Взойди же со мной на небеса, дабы узрели тебя ангелы и архангелы с Марией, Матерью Божией, с апостолами и мучениками, исповедники и пророки, дабы возрадовались они, видя тебя, молящего Господа, сотворившего тебя по образу Своему. Вот и говорю я тебе, пойдем, не мешкая”. Выслушав речь до конца, Симеон вопросил: “Господи, желаешь ли Ты восхитить меня грешным на небо?”. И, подняв правую ногу, чтобы взобраться на повозку, поднял он и правую руку, и сотворил крестное знамение. Как только он осенил себя знаком креста, диавол более не мог оставаться в сем месте и исчез он вместе со всеми своими уговорами, словно пыль пред лицом ветра. Тогда-то и понял Симеон, что все это — ухищрения диавольские. IX. Много времени утекло, и вот до матери Симеона долетела слава о подвигах его, и она пришла увидеть его. Но ей этого не дозволили, ибо место то было закрыто для женщин. Когда же блаженный Симеон услышал голос матери своей, сказал он ей: “Подожди, мама, еще немного времени и, если Бог пожелает, мы вскоре увидимся”. Она же, услыхав подобное, начала плакать и просить, чтобы ей дали увидеть его, и, распустив волосы, воскликнула, обращаясь к нему: “Почему ты так делаешь, сынок? Чреву, что выносило тебя, причиняешь ты боль; вместо молока, коим тебя я питала, ты дал мне слезы; вместо радости целовавших тебя губ ты дал мне горькую тоску сердечную; вместо боли и трудов, что я претерпела, ты приговорил меня к еще более тяжким испытаниям”. |
| Притом, как известно, столпники не всегда безмолвствовали, а поучали народ, да кроме того сама их жизнь была внятным и многознаменательным уроком для разумных. В самом деле, как поучительно было видеть человека на земле, некоторым образом уже не принадлежащего земле, своим постоянным пребыванием в себе, внутреннею и внешнею тишиной и всегдашним самообладанием разительно изобличающего рассеянность миролюбцев, необузданность страстей и вожделений. Глава IV. Проявление созерцательного аскетизма в «столпничестве». Самосозерцание св. столпников, или стремление к собранности духа и к самообличению своей греховности В связи с уединением и молчанием св. столпников стоит другой вид аскетического столпнического упражнения – созерцание, к которому молчание служило лишь подготовительною ступенью. Под созерцанием в области религиозно-нравственной жизни вообще разумеется такая деятельность духа, вследствие которой намеренно долго останавливается мысль и размышление на предмете религиозного значения. Такими предметами могут быть: сам Бог, божественное откровение в священном писании, природе и истории или же сам человек в его настоящем и будущем (жизнь и смерть). Уже в языческом мире религиозное созерцание занимает видное место среди предметов, принадлежащих к сфере аскетической деятельности. Пифагорейцы упражнялись в созерцании, которое сопровождалось у них молчанием и самым строгим само-испытанием. То же самое встречаем у стоиков, которые высоко ценили созерцание; неоплатоники созерцание Божества считали высшею обязанностью разумного человека. Св. столпники, уединяясь и пребывая в молчании, «душу свою направляли к небесным; по выражению церковной песни 934 ум их витал в горнем 935 . С мыслью о Боге у св. столпников неотлучна была и мысль о своем сердце, которое они тщательно охраняли от всяких даже помыслов. Св. Симеон Дивногорец «соблюдаше себе от помышлений находящих» 936 , и все другие св. столпники, естественно, заботились о том же. Но так как они, прервав всякие связи с людьми, предоставлены были самим себе и водительству собственного разума и легко могли подвергнуться опасности впасть в мечтательность, т. |
| Их жизнь – это лествица нравственного восхождения от силы в силу, это высокий подвиг стремления лишь к исполнению только одной воли Божией, подвиг, на который вступают не по принуждению и насилию, как рабы, а с доверием и с любовью к Богу, в смиренном, однако, сознании своего недостоинства, с прикрытием своих добродетелей и высоких качеств духа. Святые юродивые и столпники, воспитывая в себе человека к жизни вечной, чрез это самое оказывали благотворное влияние на современное общество и нынешнему своею жизнью раскрывают его обязанности и истинную цель жизни. Святые юродивые ненормальностью своих действий вливали в погрязший в грубой чувственности дух современного им общества, подобно ветхозаветным пророкам, новую благодатную струю жизни духовной, а святые столпники своими удивительнейшими аскетическими подвигами на столпах научали людей особой духовной бодрости и силе в доброделании неутомимом и как бы отрешаясь от земли, они ясно всем проповедывали с апостолом: «вышних ищите; горняя мудрствуйте, а не земная» 7 . Таким образом, стремление к миру духовному и божественному, непрестанное желание и жажда сердца живейшего общения с горним миром, непрестанное стремление войти туда, «идеже есть Христос одесную Бога» 8 , – вот сущность подвигов «юродства» и «столпничества», сущность, которая должна составлять самую существенную и неотъемлемую черту и жизни каждого истинного христианина, поскольку он дела своего спасения не считает чем-нибудь малозначащим и неважным. В виду этого «юродство» и «столпничество» суть одни из величайших аскетических подвигов, принимаемых избранными угодниками Божиими под особым воздействием благодати, – принимаемых и в интересах дальнейшего нравственного усовершенствования подвижников и для служения обществу, для которого святые юродивые и святые столпники не дорожили ни своим спокойствием, ни выгодами, отказывались от всех мирских удовольствий, жертвовали всеми надеждами в этом мире, готовы были на пожертвование самим блаженством неба (напр. св. Симеон Дивногорец), подобно святому пророку Моисею, лишь бы только спасти других, доставить им блаженство. |
| Ну, а столпник – действительно ли он порвал все связи человеческой любви. Мы только что читали его молитву, где он свидетельствует сам о невозможности для него вынести муку народа. И его житие, особенно обширное сирийское житие – слагается из цепи могущественных актов, вызванных к жизни любовью. Я уже не говорю о юности Симеона, когда он, еще свободный от монастырского затвора, ведет жизнь, напоминающую жизнь Геновефы. У него также есть собственные поля, и он также чудесно поит и кормит своих жнецов. Он разыскивает разбойников-несаврийцев, похитивших его племянника и других христиане и после долгих усилий и знамений добивается освобождения пленников. Но и взойдя на столп, он не убежал от людей. Он отдает им, как бы расплескивая переполненную молитвенную чашу, три часа своего дня. Вокруг столпа, внутри ограды, «мандры», всегда ожидает многочисленная толпа. Отдельным счастливцам разрешается подняться по лестнице до вершины столпа, беседовать с подвижником, благословиться у него. Остальные слушают внизу его речи, назидания, ждут исцелений, исполнения молитв. Больные омываются в священном источнике, уносят, как чудотворную, пыль этой благословенной земли. «Для людей он всегда доступен, сладостен и приветлив», пишет Феодорит, «отвечает каждому собеседнику, ремесленник ли он, нищий или крестьянин». Только сорокадневный пост затворяет двери мандры от натиска толпы. А толпа эта не всегда кротка, послушна, благочинна. Среди нее нередко можно встретить полудиких арабов, иной день их приходит по 200, по 300, по 1000 человек. Часто они поднимают шум и продолжают свои племенные распри у подножия столпа. На глазах Феодорита раз дело дошло до драки между двумя арабскими родами. Столпник должен был гневно прикрикнуть на них с высоты (ему, впрочем, всегда приходится кричать оттуда). В другой раз сам Феодорит испытал на себе необузданность варваров, когда их толпа, по приказу Симеона бросилась к нему, как к епископу за благословением: «Одни давили меня спереди, другие сзади, третьи с боков... дергали мою бороду, драли одежду». Святой должен был воспитывать этих диких людей, часто язычников, поклонников арабской Афродиты. Под его влиянием они массами принимают крещение. |
| Ну, а столпник — действительно ли он порвал все связи человеческой любви? Мы только что читали его молитву, где он свидетельствует сам о невозможности для него вынести муку народа. И его житие, особенно обширное сирийское житие — слагается из цепи могущественных актов, вызванных к жизни любовью. Я уже не говорю о юности Симеона, когда он, еще свободный от монастырского затвора, ведет жизнь, напоминающую жизнь Геновефы. У него так же есть собственные поля, и он так же чудесно поит и кормит своих жнецов. Он разыскивает разбойников-несаврийцев, похитивших его племянника и других христиан, и после долгих усилий и знамений добивается освобождения пленников. Но и взойдя на столп, он не убежал от людей. Он отдает им, как бы расплескивая переполненную молитвенную чашу, три часа своего дня. Вокруг столпа, внутри ограды, мандры, всегда ожидает многочисленная толпа. Отдельным счастливцам разрешается подняться по лестнице до вершины столпа, беседовать с подвижником, благословиться у него. Остальные слушают внизу его речи, назидания, ждут исцелений, исполнения молитв. Больные омываются в священном источнике, уносят, как чудотворную, пыль этой благословенной земли. “Для людей он всегда доступен, сладостен и приветлив, — пишет Феодорит, — отвечает каждому собеседнику, ремесленник ли он, нищий или крестьянин”. Только сорокадневный пост затворяет двери мандры от натиска толпы. А толпа эта не всегда кротка, послушна, благочинна. Среди нее нередко можно встретить полудиких арабов, иной день их приходит по 200, по 300, по 1000 человек. Часто они поднимают шум и продолжают свои племенные распри у подножия столпа. На глазах Феодорита раз дело дошло до драки между двумя арабскими родами. Столпник должен был гневно прикрикнуть на них с высоты (ему, впрочем, всегда приходится кричать оттуда). В другой раз сам Феодорит испытал на себе необузданность варваров, когда их толпа по приказу Симеона бросилась к нему как к епископу за благословением: “Одни давили меня спереди, другие сзади, третьи с боков дергали мою бороду, драли одежду”. Святой должен был воспитывать этих диких людей, часто язычников, поклонников арабской Афродиты 12 . Под его влиянием они массами принимают крещение. |
| Третья. Рассказы о Симеоне почти сказочны; а вместе с тем, два древних жития его написаны очевидцами, учениками и собеседниками Симеона. Житие авторства Антония, очевидца : « …Дивное и невиданное чудо произошло в наши дни… веревка въелась в мясо и глубоко ушла в загнившую плоть праведника… Постель же Симеона кишела червями… От тела его исходит невыносимый смрад… гиматий приклеился к загноившейся плоти… в тело его веревка вошла так глубоко, что остался только самый ее конец, числа же червей нельзя себе и представить. Все монахи поразились ему, глядя на эту неисцелимую язву… Несчетное число червей падало с бедра его на землю… Святой же говорил: “Кормитесь от того, что послал вам Господь”… », и одновременно — от тела святого « слышался запах мирры, так что можно было возвеселиться от того благовония… Лик его был весьма светел, как свет… я, грешный, видел мужа в страшной одежде, которую не могу описать, ростом с двух мужей, и он беседовал со святым трижды в день и давал ему целование… И они пели песнь, а какую, не знал… » Житие авторства Феодорита, очевидца : « …великое чудо вселенной… то, что было с Симеоном, превышает человеческое естество… он, взяв веревку, сделанную из финиковых ветвей, — а к ней и прикоснуться невозможно, — препоясал ею свои чресла, наложив ее не сверх одежды, а прямо на тело, и перетянулся ею так туго, что вся его поясница покрылась ранами. Когда же он таким образом провел десять или больше дней и раны стали источать кровь… Постоянно устремляя взор свой к небу, Симеон созерцал то, что превыше небес… более двадцати больших червей, копошившихся под кожей… Бог дарует как бы новые характерные черты делу благочестия, стремясь новыми и разнообразными видами жизни боголюбцев подвигнуть на славословие языки… это новое и небывалое зрелище Он устроил для того, чтобы необычностью его привлечь всех приходящих посмотреть на него… Словно светильник, поставленный на подсвечнике, Симеон повсюду распространял лучи, подобно солнцу… он являет новое и необычайное для всех зрелище… открылась на одной ноге рана, из которой постоянно выделяется много гноя… При своем смирении он доступен всем, ласков и обходителен… услаждает своими наставлениями слух их, потому что говорит очень ласково… Симеон, ругая их сверху и называя собаками, утишил распрю… » |
| Так стоит Симеон годы, десятки лет, героически побеждая стихии. “Север приходил со своим снегом, запад со льдом, восток с бурей, юг с жарой”, говорит сириец на своем образном языке. “Солнце было, как печь, а праведник, как золото”. Понятно суеверное недоумение людей. Спрашивает его некто из Равенны: “Человек ты или бестелесное существо? Все говорят, что ты не ешь, не пьешь, а человеческой природе свойственно и то и другое?”. Симеон показал ему огромный нарыв, образовавшийся на его ноге от беспрерывного стояния, чтобы убедить в телесности своего тела. Что знают, что умеют сказать изумленные почитатели о его внутренней жизни? Преданный созерцанию, тайну своего созерцания он скрыл от нас. Мы слышим только о его многочисленных видениях. Вначале, еще до восшествия на столп, его преследуют демоны. Сатана пытается запугать его, являясь в виде змея, дракона, солдат, бросающих камни, целого воинства с факелами, льва, верблюда и прекрасной женщины. Укрепляют его видения ангелов и пророка Илии, огненному духу которого так близок его собственный дух. Илия дает ему даже нечто вроде программы его служения, о которой ниже. О молитве его мы знаем только, что она была дерзновенной, что она устанавливала между ним и Богом глубоко личное отношение. На это намекает биограф, когда говорит о молитве Симеона “своему” Богу, “своему” Господу. Вот пример его пламенной молитвы о дожде: “Милостивый и милосердный Господи, или сжалься и успокой эти терзаемые души, которые взывают к Тебе, ибо во имя Твое собрались они, или возьми душу раба Твоего, чтобы мне не видеть мук Твоего народа и Твоих рабов”. Молитва раскрывает духовное зрение, делает прозорливым… Феодорит рассказывает, что Симеон предсказал засуху, нашествие сарацин, “смерть моего врага”. Дар чудес Симеона необычен, как и подвиг его. Исцеления бледнеют перед его властью над стихиями, над самим пространством. Он изгоняет драконов и мышей, оборотней на Ливанских горах, он посылает дождь. Он останавливает ползущую на селение гору. Одним именем Симеона можно остановить мчащуюся газель или оленя. Прикованный к своему столпу, он может являться в любой точке земного круга. Его видят в Персии маг-гонитель и заключенные в темницу христиане “на столпе, окруженном пламенем”. Утопающие в море видят его на вершине мачты, как он хватает “черного индийца”, виновника бури, и сечет в воздухе. Еще при жизни он подобен одновременно громовнику Илье и Николе Морскому. В нем самом есть нечто стихийное, космическое, как в победителе стихий. |
| Так стоит Симеон годы, десятки лет, героически побеждая стихии. «Север приходил со своим снегом, запад со льдом, восток с бурей, юг с жарой» говорит сириец на своем образном языке». «Солнце было, как печь, а праведник, как золото». Понятно суеверное недоумение людей. Спрашивает его некто из Равенны: «Человек ты или бестелесное существо? Все говорят, что ты не ешь, не пьешь, а человеческой природе свойственно и то и другое»? Симеон показал ему огромный нарыв, образовавшийся на его ноге от беспрерывного стояния, чтобы убедить в тленности своего тела. Что знают, что умеют сказать изумленные почитатели о его внутренней жизни? Преданный созерцанию, тайну своего созерцания он скрыл от нас. Мы слышим только о его многочисленных видениях. Вначале, еще до восшествия на столп, его преследуют демоны. Сатана пытается запугать его, являясь в виде змея, дракона, солдата, бросающих камни, целого воинства с факелами, льва, верблюда и прекрасной женщины. Укрепляют его видения ангелов и пророка Илии, огненному духу которого так близок его собственный дух. Илия дает ему даже нечто вроде программы его служения, о которой ниже. О молитве его мы знаем только, что она была дерзновенной, что она устанавливала между ним и Богом глубоко личное отношение. На это намекает биограф, когда говорит о молитве Симеона «своему» Богу, «своему» Господу. Вот пример его пламенной молитвы – о дожде: «Милостивый и милосердный Господи, или сжалься и успокой эти терзаемые души, которые взывают к Тебе, ибо во имя Твое собрались они, или возьми душу раба Твоего, чтобы мне не видеть мук твоего народа и твоих рабов». Молитва раскрывает духовное зрение, делает прозорливым... Феодорит рассказывает, что Симеон предсказал засуху, нашествие сарацин, «смерть моего врага». Дар чудес Симеона необычен, как и подвиг его. Исцеления бледнеют перед его властью над стихиями, над самим пространством. Он изгоняет драконов, и мышей, оборотней на Ливанских горах, он посылает дождь. Он останавливает ползущую на селение гору. Одним именем Симеона можно остановить мчащуюся газель или оленя. Прикованный к своему столпу, он может являться в любой точке земного круга. Его видят в Персии маг-гонитель и заключенные в темницу христиане «на столпе окруженном пламенем». Утопающие в море видят его на вершине мачты, как он хватает «черного индийца», виновника бури, и сечет в воздухе. Еще при жизни он подобен одновременно громовнику Илье и Николе Морскому. В нем самом есть нечто стихийное, космическое, как в победителе стихий. Как далеки мы от Парижской девы и ее человеческих подвигов. Какая пропасть, казалось бы, разделяет этих людей! |
| Кроме же чистоты надлежит им показывать в себе равенство благоустроенного состояния. Ибо чист не тот, кто ровно ведет себя в отношении к целомудрию, но тот, кто мудрование плоти подчинил духу. Как изображение лиц видим не во всяком веществе, а только в гладких и прозрачных веществах, так и действия Духа отражаются не во всякой душе, а только в душах, которые не имеют в себе ничего стропотного, ничего развращенного. Снег блестит, но не показывает в себе отражения тех, которые в него смотрятся, потому что шероховат и составлен из смерзшейся пены. Молоко бело, но не принимает в себя образов… А в воде, по причине ее гладости, виден даже черный образ. Так точно и неровность жизни не способна к принятию в себя Божия действия. Посему когда душа, посвятив себя всякому подвигу добродетели, сильною любовью к Богу постоянно сохраняет в себе напечатленное в ней памятование о Боге и таким образом соделывает Бога как бы живущим в себе, тогда, от сильного стремления и неизреченной любви к Богу став Богодухновенною, соделывается она достойною пророческого ряда, потому что Бог дает Божественную силу и отверзает душевные очи для уразумения видений, какие сообщить Ему угодно (2,8). В четырех милях от города Этов стоял столпник Симеон. Пораженный молнией, он скончался. Тогда авва Илиан столпник, стоявший в двадцати четырех милях от него, сказал ученикам: «Положите фимиам в кадило!» «Какая нужда в этом, отче?» – спросили ученики. – «Брат Симеон скончался, пораженный молнией, и вот, душа его отходит с радостью» (70,74). СУББОТА. Лк. Зач. 15. (4,31–36) О СТРАСТЯХ Нисходящая благодать, через (очищение) внутреннего человека и ума, совершенно отъемлет покрывало сатаны, наложенное на людей преслушанием, и отрывает от души всякую скверну и всякий нечистый помысл с той целью, чтобы душа соделалась чистою и, прияв собственное естество, ясными очами и невозбранно взирала на славу истинного Света (30,412). Господь именуется Врачом, потому что подает врачевство небесное и Божественное и исцеляет душевные страсти, в некоторой мере господствующие над человеком (30,204). |
|
|
