| Согласно Новгородским писцовым книгам, Л. м. находился в Обонежской пятине. Владения обители составляли: 121 двор, 140 тяглецов, 238 обеж. В Житии прп. Саввы Вишерского рассказывается о том, что преподобный сначала поселился у притока р. Вишеры - Сосницы, но это место принадлежало Л. м., и монахи препятствовали основанию обители на их земле: «И сего ради блаженный Сава, яко услыша брань, бывающу о месте, посылает тогда во град некоего от ученикь своих, именем Ефрема, въ Славный конець, посадникомь и тысяцким, и прочим господинимь, христоименитымъ людемъ, испросити от них место над Вишерою рекою и тамо обитель составити. Они же с радостию даша ему место, иже прошаше» (БЛДР. Т. 12. С. 66). В результате прп. Савва получил землю для своей обители от Славенского конца Новгорода, на берегу р. Вишеры. М. А. Федотова следующим образом трактует данное известие Жития: «Савва Вишерский посылает Ефрема туда, потому что именно в ведении Славенского конца и находился Лисицкий монастырь» (Там же. С. 548), т. е. исследовательница считает земли Л. м. «кончанскими», поэтому славенские бояре якобы имели возможность решить спор в пользу прп. Саввы. Источники, однако, не подтверждают ее т. зр.: славенскими «кончанскими» обителями были Сковородский Михайловский и Павлов мон-ри ( Янин В. Л. Мон-ри средневекового Новгорода в структуре государственных институтов//ΠΟΛΥΤΡΟΠΟΝ: К 70-летию В. Н. Топорова. М., 1998. С. 916-920). Л. м. наряду с Хутынским и Деревяницким монастырями рассматривается как «владычный», находившийся в юрисдикции непосредственно архиепископской кафедры ( Бобров. Монастырские книжные центры. 2001. С. 32, 53-54). В таком случае, вероятно, прп. Савва Вишерский получил от Славенского конца Вел. Новгорода не принадлежавшую Л. м. землю, а другое место для строительства обители. Об этом, видимо, свидетельствуют и формулировки Жития: прп. Савва спорил с лисицкими иноками из-за «места близъ рекы Сосница» (БЛДР. Т. 12. С. 64), где он уже начал «келии здати», а после получения земли от Славенского конца он «вселися тамо и всячески, елико мощно, подвизашеся обитель составити, и келию бо водрузив». Земля у р. Сосница, принадлежавшая Л. м., оказалась в 5 км от нового Вишерского мон-ря (Там же. С. 66, 548). |
| От жития преподобного отца Саввы, который жил над Вишерою-рекою и там общежительный монастырь создал. Сочинено священноиноком Пахомием Подготовка текста, перевод и комментарии М. А. Федотовой Житие Саввы Вишерского было создано, как пишет сам агиограф (Пахомий Логофет), по повелению архиепископа Ионы, который посетил монастырь в 1461 г., но некоторые списки Жития свидетельствуют о том, что первоначально записки о жизни Саввы были собраны и написаны игуменом Савво-Вишерского монастыря Геласием (имеется приписка: «Нискано же бысть изобртено блаженаго Савы житие священноиноком Галасием, бывшаго тогда игуменом тоя обители в лто 1464, индикта 12 день»; см., например, рукопись: РНБ, собр. Погодина, 850, л. 731). Затем (после 1464 г.) Пахомий Серб оформил их в Житие. Верхняя граница создания Жития – 1472 г. – год создания Жития Ионы Новгородского, в котором упоминается Житие Саввы Вишерского. Древнейшие списки Жития датируются XV в. (РНБ, Соловецкое собр., 518/537; Основное собр., (3. 1. 999). Позднее в XVI в. Житие пополнилось пятью чудесами («О настоятеле обители», «Об архиепископе Ионе», «О том же Андрее», «Об Иоанне, одержимом лихорадкою и исцелившемся от гроба святого», «Об Устиане и о видении святого»). (См.: Янковска Л. А. Житие Саввы Вишерского. Типологический и текстологический анализ//Zeszyty naukowe widziau humanistycznego Universytetu Gdaskiego. Filologia Rosyjska. Gdask, 1979. N 8. S. 41–58). Список XVII в. из РНБ (ОСРК, Р. I. 729) представляет особую редакцию, в которую добавлены и сведения из Родословной книги о роде Бороздиных, к этому роду принадлежал Савва Вишерский. Пахомий Логофет, вероятно, был почти не знаком с жизнью Саввы, хотя они и были современниками. Многие факты биографии Саввы Вишерского до сих пор являются спорными и неизвестными. Савва Вишерский, канонизированный Церковным Собором 1549 г., происходил, по свидетельству Иосифа Волоцкого (см.: Преподобного Иосифа Волоколамского отвщание любозорным и сказание вкратце о святых отцех, бывших в монастырех, иже в Рустей земли сущих), из рода Бороздиных, сын Ивана Васильевича Бороздина. Родился он около 1380 г. в городе Кашине Тверского уезда, постригся, вероятно, в Саввино-Сретенском монастыре, расположенном тогда к юго-западу от Твери на реке Тьме. Возможно, некоторое время он был настоятелем этой обители, которую покинул до 1416 г., уйдя, согласно тому же Иосифу Волоцкому , на Афон. (Ни один список Жития Саввы Вишерского в редакции Пахомия Серба этот биографический факт не отражает). Со Святой Горы Саввой Вишерским был вывезен список Кормчей книги (см.: Описание славяно-российских рукописей собрания графа Ф. А. Толстого. М., 1825. Отд. 1. 169. С. 92). После возвращения с Афона в поисках уединения Савва поселился на реке Вишере около Новгорода, где им и был основан в 1417 г. монастырь. |
| Указанные четыре главных центра духовного лучеиспускания не исчерпывают, конечно, святой Руси XV века, этого золотого века русской святости. Влияние преподобного Кирилла распространялось также и на запад. Но можно назвать множество имен, не связаных непосредственно с обителями преподобных Сергия и Кирилла. Особенно значителен круг святых новгородских, связанный неразрывной традицией с древними, домонгольскими временами. Преподобный Савва Вишерский основал монастырь в семи верстах от Новгорода и, среди прочих аскетических подвигов, преподал, насколько мы знаем, первый пример русского столпничества в настоящем смысле слова. Нам неизвестны подробности его образа жизни. Безусловно, он не стоял на каменном столпе, как его восточные и греческие предшественники; использовал какуюто деревянную конструкцию, если не просто дерево. Нельзя утверждать, что он никогда не покидал своего «столпа». Более вероятно, что он проводил там большую часть дня и ночи в молитве, как и преподобный Серафим на камне в XIX веке. Преподобный Савва Столпник остается уникальной фигурой в русской агиографии, но, возможно, его пример нашел подражателей, оставшихся без биографов. Многие иноки уходили из монастырей в «пустыню» и строили крошечные хижины, в которые поселялись в одиночестве или совместно с другими; питались «от земли и от деревьев», то есть кореньями и плодами. Они назывались столпниками, поскольку строили свои хижины на сваях, забитых в землю («столпах») 448 . Савва Вишерский был святым новгородским. Известнейший из псковских святых – преподобный Евфросин, создатель Елеазарова монастыря. О нем рассказано в его житии, что, проникнутый убеждением в мистическом значении вопроса о двоении или троении «аллилуйя», который волновал тогда псковское общество, преподобный Евфросин предпринял путешествие в Грецию и вернулся оттуда горячим сторонником двукратного «аллилуйя». Евфросину остался неизвестным тот факт, что в самой Греции существовали различные традиции в пении «аллилуйя». Как известно, этот вопрос сыграл значительную роль в великом расколе, который произошел в Русской Церкви в XVII веке. Житие преподобного Евфросина, подкрепляющее точку зрения старообрядцев, является одним из самых ранних признаков обрядовой тенденции московской религиозности. |
| — Да, это действительно так. Отец Алипий, используя в полноте свои умения реставратора, просто воскресил монастырь из руин. У меня на глазах произошла полная реставрация монастыря. Он меня и моих друзей, коллег использовал по реставрации памятников, и икон. И мы с радостью откликались на его просьбы. Мне запомнилась одна печальная история, связанная с этим. Почему она печальная, Вы потом поймете. Дело Однажды в летний день он говорит: «Савва, пойдем в Успенский пещерный собор, там за иконостасом (иконостас из огромных икон был поздний — начала ХХ века), мне кажется, — там должны быть фрески XVI beka. Когда храм строился, может быть, их даже писал сам преподобномученик Корнилий». Преподобномученик Корнилий — это один из основателей Псково-Печерского монастыря, которому Иван Грозный отрубил голову в гневе, а потом, раскаявшись, сам нес бездыханное тело по дороге к Никольскому храму, и эта дорога по сей день называется Кровавой. Прп. Корнилий сам и иконы писал и книги переписывал, и вот там, в храме, по мнению батюшки, должны быть фрески. А было солнечное воскресенье, не хотелось особенно работать. Я говорю: «Батюшка, если там эти иконы вынимать, они килограмм по сто весят». А он говорит: «Все уже вынуто — твое дело взять растворители и идти». Я взял элементарное промывочное средство, пришли туда — а там уже лесенка-стремянка стоит. «Вот давай промывай на высоте чуть выше человеческого роста», — говорит батюшка. Он уже все заранее рассчитал. А там, за иконами такой слой грязи и копоти, что уже ничего, никаких фресок не видно. Когда я промыл первое окошко, открылся великолепный фресковый лик XVI beka Саввы Освященного. Отец Алипий говорит: «Он хоть и не твой тезка (мой тезка Савва Вишерский), но все-таки Савва. Здесь будет восемь огромных фигур — выше человеческого роста». «Ладно,- говорю, — батюшка, вот съезжу в Москву, возьму на помощь своего коллегу, и будем реставрировать». А он говорит: «Нет, никакой Москвы — ты арестован. Звони Кириллу в Москву, что бы он срочно приезжал». И вот он нас здесь десять дней не отпускал, пока мы не промыли все фрески, и пока не открылась удивительная древнерусская красота. А батюшка уже все обустраивал: двери в диаконник поставили, Кирилл написал иконы в стиле XIX века, обнесли это место металлической оградой. Это радость была. Архимандрит Алипий тут же опубликовал свое открытие в Журнале Московской Патриархии, мне он поручил опубликовать в журнале декоративного искусства, потом в альбоме о Пскове. А потом он мне как-то сказал: «Савва, смотрите пока на фрески, умру — забьют опять». Я говорю: «Батюшка, вы что, это же уникально, это же святой Корнилий писал, это же как мощи, как мироточение». Через месяц после его смерти, в 1975 году, иконы поставили на место, и вот уже тридцать лет мы бьемся, что бы это было снова открыто. И я много об этом заботился, и духовенству об этом говорю. |
| Фрагмент иконы прп. Александр Куштский с житием Другой прославленный новгородский инок - преподобный Александр Куштский (ок. 1372 - 1439), выходец из Вологды, - пустынничал неподалеку от Спасо-Каменной обители. Далее к северу, на реке Ваге, основал Иоанно-Богословский монастырь преподобный Варлаам († 1462) - прежде богатый новгородский посадник Василий Своеземцев, оставивший мир и все «тленные сокровища» его. Наконец, в окрестностях самого Новгорода еще одну обитель - в честь Вознесения Господня - создал преподобный Савва Вишерский († 1461), уроженец г. Кашина, из дворянского рода Бороздиных. Приняв постриг в родных местах, в одном из местных монастырей, Савва в дальнейшем отказался от игуменства, которое предлагала ему тамошняя братия, и ушел на Святую Гору Афон, где постепенно и перенял духовный опыт внутренней «умной» молитвы. По возвращении оттуда преподобный поставил на реке Вишере по обычаю крест, рядом - хижину и стал вести отшельнический образ жизни. Он стремился к полному уединению, отличался совершенным равнодушием к внешней физической стороне своего бытия и жаждал лишь постоянного «пребывания в Боге». О таком устроении его личности дает ясное представление один из фрагментов жития преподобного, повествующий о встрече подвижника с Новгородским архиепископом. «Случилось одному из новгородцев, - рассказывает его жизнеописатель, - проходить мимо того места, где подвизался Савва. День был знойный, а инок пустынный стоял на молитве неподвижный; лицо его покрыто было комарами и истерзано до крови, а он как бы ничего не чувствовал, погруженный в молитву. Изумленный новгородец рассказал другим, какого видел он раба Божия. Когда до местного архиепископа Иоанна III (возглавлял кафедру с 1388 по 1415 г. - д. Г.М. ) дошла молва, что в его епархии явился неведомый отшельник, он послал спросить, как дозволил себе тот жить в епархии без благословения». Савва же велел передать ответ: «Поселясь в этой пустыне, я убегаю только мира, а не пастыря, которого молитв и благословения жажду». Иоанн тогда отправился к нему и, встретившись с Саввой на пути и впервые видя этого покрытого рубищем человека, велел ему проводить себя до кельи Саввы. «Беседа же во время пути показала архиепископу в спутнике смиренномудрого раба Божия, и архиепископ полюбил Савву прежде, чем узнал его. Перед кельей своей Савва назвал себя по имени, и архиепископ с живейшей радостью любви благословил его» . И впоследствии владыка всячески помогал созданной Саввою обители. |
| В житии подвижника сохранилось любопытное свидетельство о личном трудолюбии и необычайной физической силе старца, подкрепляемой силой его христианского духа. Когда преподобный рубил своими руками храм, к нему пришли трое разбойников. « " Дети, - сказал Савва, - помогите мне поднять дерево на стену " . И указав им на тонкий конец огромного ствола, сам взялся за толстый. Они же не смогли поднять своего конца бревна, в то время как старец Савва, крепкий телом и духом, легко подхватил тяжелый комель древа и положил на место. Разбойники переглянулись между собой и поспешно ушли» . Вскоре к подвижнику начали собираться и другие иноки. По устроении около 1418 года монастыря Савва поставил себе «столп» (вероятно, деревянную башню) и уединился на нем в «умной» Иисусовой молитве. К братии он присоединялся только во время вечерней субботней и дневной воскресной служб. Как сообщает житие, даже родственные узы уже мало что значили для него, как бы полностью «растворившегося» в углубленной молитве: так, однажды родной брат пришел к нему из Твери; Савва сошел со столпа, молча благословил брата и тут же возвратился на столп . В Вишерской обители веками сохранялось и благочестивое предание о том, как преподобный Савва привел однажды на новгородское вече дикого медведя, жалуясь, что тот «растерзал двух рабочих коней монастырских. По суду посадников медведь осужден был работать вместо лошади и нес это наказание несколько лет. Так и лютые звери повинуются угодникам Божиим!» . Не менее, чем Савва, известен другой новгородский инок той же эпохи - преподобный Михаил Клопский († ок. 1453-1456). Он происходил из княжеского рода и, возможно, даже был родственником Димитрия Донского. В житии преподобного рассказывается о случаях необычайной прозорливости этого полуюродивого монаха. Например, однажды он стал трезвонить во все колокола и объявил архиепископу Евфимию: «Теперь (дело происходило в 1440 г. - д. Г.М. ) в Москве радость: у великого князя родился сын Иван. Он будет наследником Московского государства и грозой для соседей, покорит Новгород, отберет у вас золото и изменит все ваши обычаи» . |
| На Афоне прожил три года преподобный Арсений, постриженик Лисицкой обители, долго странствовавший по северу России и живший на Валааме. Он основал скит на Коневском острове Ладожского озера, в 1398 году там была уже обитель, насельники которой жили по афонскому общежительному уставу 18 . Тверское княжество. Наряду с Новгородом тесные связи с Афоном имело и Тверское княжество. В начале XIV века Тверь с окрестностями насчитывала не менее 5 монастырей, а в Москве достоверно известно только о двух; первые тверские известия о появлении здесь образованных греков относятся к 1317 и 1323 гг., а в Москве они появились в 1344 году. Подобные примеры свидетельствуют об историческом старшинстве Тверского княжества 19 . Из русских монахов, внесших свой вклад в развитие афоно-русских связей, можно отметить тверского игумена Савву, основавшего в 1397 году Вишерский монастырь. Преподобный Савва Вишерский, побывавший на Афоне, вынес со Святой Горы «Правила», которыми впоследствии воспользовался для составления своей «Кормчей» Вассиан Патрикеев 20 . Известно, что инок-князь Вассиан был противником монастырского землевладения. В борьбе с иосифлянами, защитниками монастырских вотчин, Вассиан испросил разрешения у митрополита Варлаама на составление новой Кормчей книги. Для этого он воспользовался списками Кормчей Симоновского монастыря и Кормчей сербской редакции, вывезенной с Афона тверским игуменом Саввой. В 1432 году в Лавре святого Афанасия Афонского жил и работал монах Авраамий Русин, трудившийся там над перепиской нескольких житий святых, привезенных им впоследствии в Тверь в Саввино-Сретенский монастырь, причем в записи о вкладе он пишет, что сделал это при «книголюбивом Савве игумени» в 1437 году 21 . Следует отметить, что в первой половине XIV века новгородские и тверские княжества играли существенную роль в истории афоно-русских связей. В то время как большинство афонских рукописей поступало в новгородские и тверские монастыри, почти все константинопольские рукописи шли в Москву или в подмосковные монастыри. По мнению отечественного исследователя «ориентация Москвы на Константинополь получалась естественно, поскольку великие московские князья, стремившиеся взять на себя руководящую роль в политической и культурной жизни всей Северо-Восточной Руси, в международных отношениях логикой вещей вынуждены были искать и поддерживать контакты с аналогичными, главными политическими и культурными центрами» 22 . |
| Величественный замок поражает своею грандиозностию и художеством, но в тоже время как бы повторяет слова мудреца: «вся суета сует». В одном месте пришлось мне видеть тут же, вблизи замка, множество бюстов мраморных, художественной отделки, разных знаменитостей – царей, цариц, героев, писателей. Бюсты эти были украшением княжеских чертогов, а теперь выброшены, валяются в месте, заросшем бурьяном, обращены в уметы. Во многих них легко узнать лица, которые в свое время поражали мир своими талантами, величием и геройством. В прежнее время приходилось мне видеть этот дворец при жизни покойного Воронцова 625 , когда он представлял неописанное богатство редкостей и античных вещей; теперь до 400 ящиков из него вывезено за границу, и дворец оставлен с одними голыми стенами. На всем уже положена печать отсутствия хозяина, а следовательно, пустоты и запущенности. Место в Алупке, по отзыву писателей и многих посетителей, считается одним из лучших курортов как русских, так и заграничных. Сентября 8 было освящение вновь устроенного училища в Сумах и при нем домашней церкви. Владыки наши оба были в Сумах. В первый день служили вместе, а на другой день, 9 числа, преосвященный Петр 626 служил в Сумском соборе. Торжество было самое роскошное, обеды в училище – Харитоненки и Суханова – старосты соборного. Духовенства и посторонних почетных гостей съехалось в таком количестве, что Сумам пришлось видеть подобное собрание в 1-й раз. И стоило поторжествовать! Владыка наш много вынес на своих плечах при постройке этого училища, стоящего полтораста тысяч, но за то создал неувядаемый памятник себе. Его будут благословлять и духовенство и граждане». В тот же день получено было мною письмо из Бухареста от Г. П. Самуряна 627 , который писал от 28 сентября: «Имею счастие поздравить Ваше Высокопреосвященство с наступающим, первого октября, днем Вашего Ангела – св. преподобного Саввы Вишерского. Всеблагий Бог, молитвами св. Саввы Вишерского и св. Сергия Радонежского, в обители которого Вы получили высшее образование, и потом были наставником и начальником, да поможет Вам жить многая лета, во славу св. |
| Мне пришло на мысль провести предстоящий день моего ангела в обители, где почивают св. мощи моего небесного покровителя, преп. Саввы Вишерского. С соизволения Высокопреосвященнейшего Митрополита. я намерен выехать из Петербурга в пятницу, вечером, по железной дороге, и на другой день, в субботу в 8 часу утра, надеюсь выть в Новгороде. Если к этому времени Вы прикажете выслать для меня какой-нибудь экипаж на станцию, я буду очень благодарен. В случае, если какая-либо неожиданность расстроит план моей поездки, я извещу Вас телеграммой. В Новгороде я рассчитывал иметь пристанище под вашим, мне знакомым уже, кровом, но Владыке угодно, чтоб я имел помещение в его владычных покоях. Впрочем, это не помешает нам иметь взаимное общение и собеседование во всякое, свободное для Вас, время. Итак, до приятного свидания». 28-го ч., испросив соизволения у Высокопреосвященнейшего Исидора, Митрополита Новгородского, я отправился в 10 ½ ч. вечера по Николаевской железной дороге в Новгород, для празднования своих именин (1 октября) при мощах своего небесного покровителя, преподобного Саввы Вишерского, почивающего в Вишерском монастыре, в 7 верстах от Новгорода. В 4 часа утра с Чудовской станции пересел я на Новгородскую Старорусскую дорогу, и в 7 ч. утра 29-го числа прибыл в Новгород. Здесь на станции к удивлению моему, встретил меня сам Преосвященный Анастасий, с четверней цугом и каретой митрополичьей. Со станции подъехали к Софийскому собору, где я, при входе в собор, поражен был еще большей неожиданностью: все соборяне, в облачениях, ожидают меня с крестом, и иподиаконы подают мне митрополичью мантию. Это до того удивило, что я не знал, что делать. принять такую встречу в кафедральном соборе старейшего иерарха и первенствующего члена Святейшего Синода – я никак не мог себе позволить. Отстранивши от себя мантию, я вошел в алтарь и стал жаловаться преосвящ. Анастасию на сделанную мне неподлежащую встречу: но он говорит: «Так приказано Владыкой Митрополитом». Тогда я заметил Преосвященному, почему он не предупредил меня об этом? И так, вот какую, неожиданную для меня, почесть угодно было Его Высокопреосвященству приказать воздать мне в первопрестольном храме великого Новгорода! Да воздаст ему за сие сторицей великий Архиерей Господь Иисус Христос в пренебенсом царствии Своем! |
| Одушевленные тем же духом пустыннолюбия, но с силой благодатной воли необыкновенною, пр. Савватий и Герман удалились в 1420 г. на самый уединенный и холодный остров Соловецкий на Белом море; 6 лет провели они там в пещере, тогда как дикая природа не могла утешать их даже зеленью овощной. По смерти пр. Савватия прибыл в 1438 г. на тот же бесплодный остров пр. Зосима. Долго подвизались два пустынника уединенно, сражаясь с негостеприимной, суровой страной. Восточные подвижники не знали таких суровых трудов. Из Новгорода присылались на льдистый остров один за другим три игумена, но они скоро оставляли дивных пустынников, устрашаемые суровостью места. Пр. Зосима и Герман тверды были в борьбе с природой; немало терпели и от страстей людских. Они построили церковь и оградили кельи деревянной стеной. Дикие лопари, опасаясь уменьшения выгод своих в ловле рыбы и зверей, сильно теснили иноков. Игум. Иона, передав в 1452 г. управление собравшимися иноками пр. Зосиме, ходатайствовал в Новгороде от имени обители о предоставлении инокам всего Соловецкого острова. Святитель Иона и светское правительство Новгорода грамотой утвердили за ними весь остров 354 . С того времени открылась свобода труду. Иноки сами стали рубить дрова и вываривали соль, частью и на продажу, а в другое время ловили рыбу, и таким образом в поте лица снискивали себе пропитание. Пр. Зосима вынужден был и сам отправиться в Новгород для обители; гордая посадница Марфа сперва не допустила к себе старца, потом, узнав о славе его жизни, пригласила к своему столу. Преподобный во время стола проливал горькие слёзы и не вкушал ничего. На вопрос удивлённого тем ученика своего Даниила, св. старец сказал, что сидящие бояры сидят без голов. Прозрение святого оправдалось делом, когда в. к. Иоанн III вынужден был оружием смирять Новгород, возмущенный гордой Марфой, и казнил защитников бунта. Пр. Зосима скончался в 1478 году 355 . § 44. Строгие отшельники: Павел Обнорский, Савва Вишерский, Нил Сорский Подвижники 15 в. не оставили неиспытанным ни одного рода подвижнической восточной жизни. Вот ещё три подвижника, сходные по тому, что были в собственном смысле отшельники, но не одинаковые по роду отшельнической жизни: Павел Обнорский, Савва Вишерский, Нил Сорский – чудные рабы Христовы. |
|
|
