| Пред этой славой первозданного Адама, которую созерцали богоносные Отцы, то, что нам преподносят современные богословы и ученые, говорящие о нем, как о «преображенном звере», является не больше чем уродливой сатанинской карикатурой. Православные же должны помнить, что все то, что имел первый Адам, доступно теперь и нам по дару Адама второго. Ибо «первый человек – из земли, перстный; второй человек – Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы небесные. И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного» (1. Кор.15,47–49). Глава восьмая. Нетленный мир «Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих; ибо Он создал все для бытия» ( Прем. 1, 13–14 ). Так свидетельствует Откровение о мире, царем и первосвященником которого был поставлен Адам. Но как мы, истерзанные когтями смерти и зрящие лишь отравленный грехом космос, можем узнать о Вселенной в том ее состоянии, как она вышла из рук вечного и чистого Творца? Где найти нам такого орла, который, вознесшись над отравленным потоком времени, перенес нас в нетленное царство первочеловека? Такой путь есть! Благодаря воплощению Бога Слова, «Им же вся быша», мы удостаиваемся силой благодати достигать и этого блаженного мира. Один из великих тайновидцев Православной Церкви, св. Григорий Синаит пишет: «Утверждаем, что есть восемь главных предметов созерцания: первый – Бог, невидимый и безвидный, безначальный и несозданный, причина всего сущего, Троичное единое и пресущественное Божество; второе – чин и стояние умных сил; третий – составление видимых вещей; четвертый – домостроительное снизшествие Слова: пятый – всеобщее воскресение; шестой – страшное второе Христово пришествие; седьмой – вечная мука; восьмой – Царствие Небесное. Четыре первые – прошедшие и совершившиеся, а четыре последние – будущие и еще не проявившиеся, ясно однако же созерцаемые и признаваемые стяжавшими благодатию полную чистоту ума. Приступивший же к сему без света благодати да ведает, что он строит фантазии, а не созерцания имеет, мечтательным духом будучи опутываем фантазиями и мечтающий». Увы, последние слова преподобного показывают подлинный источник эволюционного богословия наших дней. И подлинно, лишь «обезьяна Господа Бога» – диавол (как его называл блаженный Августин ), мог внушить людям, что они произошли именно от обезьяны, а не несут в себе образа Божия. Зловещая адская ирония! |
| Примечания: 1. Флоровский Г., прот. Затруднения историка-христианина//Вера и культура: избранные труды по богословию и философии. СПб.: Русский Христианский Гуманитарный институт, 2002. – С. 696. 2. Флоренский П., свящ. Записка о христианстве и культуре.//Сочинения. Т. 2. – М.: Мысль, 1996. — С. 547-559. (Статья была написана в 1923 г., уже после закрытия Академии.) Такое понимание термина культура нашло отражение и в «Основах Социальной Концепции Русской Православной Церкви» (Разд. 14.2). 3. Быт. 2:15: «И взял Господь Бог человека, [которого создал,] и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его»; Быт. 2:19-20: «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел [их] к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым». Дар творчества как аспект образа Божия рассматривали блаж. Феодорит Кирский, преп. Анастасий Синаит, преп. Иоанн Дамаскин, а также церковный писатель V в. еп. Василий Селевкийский. — См.: Киприан (Керн), архим. Антропология святителя Григория Паламы. – М.: Паломник, 1996.- С. 354-355. 4. «Эту задачу он должен был осуществить в сфере своего произволения, путем свободного направления всех сил души к Богу . Человек, прежде всего, должен был победить бесстрастием разделение в себе (на полы); затем святой жизнью соединить мир и рай, чтобы и тот и другой для тела его одинаково были землей; потом равноангельской добродетелью утончить тело и чувства настолько, чтобы открыть себе доступ на небо; далее достигнуть равноангельского ведения и, таким образом, объединиться с миром мысленным; наконец, в любви недоведомо соединиться с Самим Богом. Объединяясь в конце концов с Богом, он достиг бы того, что на него излились бы потоки обожения, а через него и на все мировое бытие. Это обожение, соединение с Богом, погружение в Него, как естественная энергия тварного бытия, всегда стремящегося к своей Причине, доставило бы твари вечное и непреложное блаженство. Так осуществилась бы конечная цель, для которой Логос и поставил человека в центре мироздания, как Свой образ», — писал о миссии первозданного человека, обобщая мысли преподобного Максима Исповедника, С.Л. Епифанович. — Епифанович С.Л. Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие. – М.: Мартис, 2003. — С.74-75. |
| Причем само оно [остается тем же самым] для всех, повсюду и для себя самого, так что, согласно этому примеру, [взятому] из природы, слово является трехчастным без недостатка, [пребывает] везде, наделено умом, живо, действенно и, перемещаясь, [остается] равным себе. Подобно и Слово Божие, прежде веков бесстрастно рожденное от Отца, вечно рождается [Им] в согласии с [исходящим от Отца] Духом [и сообщается] алчущим [Его], как учит Великий Максим. Ибо [Сын Божий] всегда происходит промыслительно и таинственно ради нашего спасения. Ибо Он Сам свидетельствовал о Своем предвечном рождении, которым вечно рождается от Отца несказанно, как [слово рождается] из ума, – [когда] объявил иудеям: «Вы не знаете, откуда Я прихожу и куда иду» ( Ин.8:14 ). Ибо Он весь пребывает в Отеческом лоне и весь в нас и повсюду [одновременно], исходит несказанно и приходит, в чем именно и обнаруживается [Его] энергия. Впрочем, это должно понимать [как] невыразимое [словом таинство] и богоприличным образом. 23 . Бог Слово, рожденный без истечения, прежде денницы, от чрева ( Пс. 109, 3 ) сущности Отца, [имея целью] спасение каждого из нас и [всех] уверовавших в [Него], ходатайствует о нас перед Отцом в Духе и устрояет [это спасение, действуя] по воле [Отца]. И вот Слово приходит в [Своей] энергии, [чтобы] обновить и переделать нас, и семя Его, всеянное в нас, пребывает ( 1Ин.3:9 ). Вот Он соединяется с членами нашими, и мы становимся сокровенно Его орудием к исполнению заповедей [Его], ибо Он производит в нас и хотение и действие по благоволению ( Флп.2:13 ). Тогда Он приобретает очертания, облекаясь в тело, и Слово облекается в вещество и – истинно говоря по-евангельски – необъяснимо становится плотью ( Ин.1:14 ) и обитает в нас в Духе, соделывая Своим принадлежащее нам. Он вечно посылается к нам таинственным образом от Отца и подается [Им] по [преизбытку] благости. Всякому верующему [в Него] и исполняющему заповеди [Его] Он даруется как насаждаемое Слово, могущее спасти души наши ( Иак.1:21 ). Посредством образа призывания [имени Иисусова] выражается [обращенное] к нам в Духе слово, что никто не может назвать Иисуса Господом, если только не в Духе Святом призовет Его ( 1Кор. 12, 3 ). |
| Сегодняшнее евангельское чтение предупреждает нас о том, что, вступая на поприще Великого поста, мы должны думать о прощении грехов, а не о достижении какой-то особой духовности, святости или совершенства. Некоторые люди настолько неразумны, что думают постом приобрести сверхъестественные дарования вроде прозорливости или чудотворения. Но не для этого мы постимся, а для того, чтобы Бог простил нам грехи, условием чего является прощение грехов ближним с нашей стороны. Это спасительное условие открыто нам не святым человеком или пророком, но Самим воплотившимся Сыном Божиим, а потому — это истина, вечный Божественный закон, в котором нет ничего частичного или временного, и мы не имеем возможности им пренебречь. Если бы даже мы сделали такую самонадеянную попытку, то из этого ничего бы не вышло. Неприязненно относясь к человеку, мы сразу чувствуем, если выражаться приземленно, неприязнь к нам со стороны Божией. Этот закон действует постоянно, нет такого мгновения, в которое мы могли бы остановиться и отдохнуть от духовной брани. Внутренняя жизнь человека подобна неостанавливающемуся потоку, и таким же постоянным должно быть его внимание и следование Божественным заповедям. «Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою» (ст. 16). Каждый стих Евангелия является глубочайшим и полезнейшим назиданием. В этом стихе тоже заключена бездна смысла. Когда мы постимся, мы должны не сетовать, роптать и унывать, а радоваться тому, что взяли на себя этот подвиг. Есть очень точное и мудрое выражение: Великий пост — это духовная весна. Весной, когда оживает и расцветает природа, человек не может грустить. Тем более не может он сетовать, когда сам духовно оживает. Покаяние удивительным образом сочетается с радостью, как это ни покажется странным людям, не имеющим духовного опыта. Преподобный Григорий Синаит сказал о покаянном плаче, что это плач радостотворный, то есть творящий радость. |
| Ибо кто сопротивляется в первомыслии, то есть прилогу, тот, так сказать, одним ударом пресечет все последующие его действия: благоразумный подвижник умерщвляет самую мать злых исчадий, т.е. лукавый прилог — первые мысли, — сказали отцы. А наипаче во время молитвы надо ум свой привесть в такое состояние, чтобы он был и глух и нем, как сказал Нил Синайский, и иметь сердце упраздненным от всякого помысла, даже, по-видимому, доброго, как сказал Исихий Иерусалимский; ибо, по опыту известно, что за допущением бесстрастных, добрых помыслов, следуют и страстные худые: вход первых отверзает дверь и вторым. Так всемерно нужно упразднять себя и от тех помыслов, которые представляются правыми, чтобы постоянно — беспрепятственно — зреть в глубину сердца и взывать: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, — произносить иногда всю эту молитву, иногда половину ее, сокращая так: Господи, Иисусе Христе, помилуй мя, — или: Сыне Божий, помилуй мя, как это будет удобнее для новоначальных, — научает святой Григорий Синаит. Впрочем, слишком часто изменять слов молитвы не должно. По произнесении: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божии, помилуй мя, — отцы присовокупляют еще слово: грешного. И это Господу Богу приятно, а нам грешным особенно прилично. Взывай так прилежно, стоишь ли, сидишь ли, или лежишь, взывай, затворяя ум в сердце и — для внутренней беспрепятственности — сдерживая, сколько можно, самое дыхание, чтобы не часто дышать, как учит Симеон Новый Богослов. А Григорий Синаит говорит: «Призывай Господа Иисуса всеусердно, терпеливо и постоянно — пождательно, отревая всякий помысл». В том же, как полезно для средоточения ума в молитве сдерживать дыхание и не часто дышать, скоро удостоверит самый опыт, — говорят отцы. Если не можешь молиться в безмолвии сердца и без помыслов и видишь, что они в уме твоем плодятся, то не малодушествуй об этом, и, ни на что не смотря, держись в молитве. Святой Григорий Синаит, совершенно зная, что нам, страстным, невозможно победить лукавые помыслы, сказал: «Никто из новоначальных не удержит ума и не отженет помыслов, если Сам Бог не удержит его и не отринет помыслы. |
| §1. Жизнеописание Свят. Григорий Палама родился в Константинополе около 1296 года. Его отец Константин Палама был высокопоставленным византийским сановником и при этом человеком, опытно проходившим делание непрестанной умной молитвы. Константин Палама исполнял обязанности воспитателя цесаревича и около 1303 года скончался, приняв монашество. После его кончины отрок Григорий был взят на воспитание императором. Свят. Григорий получил начатки хорошего образования, но не прошел полного курса наук, чем его впоследствии не раз попрекали противники. Однако сам свят. Григорий никогда не жалел об оставлении учения и спустя многие годы повторял мысль, что хорошо в молодости приобщаться к светской науке и словесности, но изощряться в них до зрелого возраста смешно и вредно для души. В возрасте около двадцати лет свят. Григорий с двумя братьями ушел монашествовать на святую гору Афон, к монашеству склонились и другие члены их семьи: мать, сестры и даже многие слуги. На Афоне свят. Григорий подвизался под руководством опытных наставников, в частности, сначала окормлялся у старца Никодима от которого принял монашеский постриг, а затем у старца Григория по прозванию Дрими (Возвышенный). Таким образом святитель углубил опыт делания непрестанной молитвы, которому, вероятно, был научен еще с малых лет в семье. В это же время на Афоне подвизался преп. Григорий Синаит с учениками; нет сомнений, что свят. Григорий навещал этого уважаемого учителя исихазма для духовного наставления и совета. Около 1325 года свят. Григорий покинул на время Афон и некоторое время жил в Фессалониках, где вместе с Исидором, духовным сыном преп. Григория Синаита , самоотверженно занимался проповедью аскетизма в миру. Там же свят. Григорий был рукоположен во иеромонаха. Интересен случай из жизни свят. Григория того времени, характеризующий его как проповедника непрестанной молитвы: «случилось ему войти в дружеские отношения... с одним простым старцем, безмолвником Иовом, который, слушая однажды свят. Григория, выражавшего мысль, что не только подвижники, но и все христиане должны молиться непрестанно, по заповеди Апостольской, – не соглашался с ним и возражал, что непрестанная молитва есть долг только монахов, а не мирян. Свят. Григорий, не желая оскорбить старца и не любя многословия, замолчал. Но, едва только возвратился Иов в свою келлию и стал на молитву, является ему... Ангел и говорит: «Не сомневайся, старец, в истине слов Григория, – он говорил и говорит правду " » («Афонский патерик», Москва, 1897 г., «Житие преподобного и богоносного отца нашего Григория Паламы », ноября 14). |
| «Молитва, – разъясняет Григорий Синаит , – есть проповедь апостолов, действие веры, лучше же – вера непосредственная, непоколебимость надеющихся, проявляемая любовь... И что говорить много – молитва есть Бог, производящий все во всех, потому что одно – действие Отца, Сына и Святого Духа, совершающего все во Христе Иисусе» 50 . Он подчеркивает, что даже у новоначальных молитва подобна огню радости, исторгающейся из сердца, а у совершенных она преобразуется в Свет, действующий в душе 51 . Началом умной молитвы, утверждает Синаит, служит таинственное «действие, или очистительная сила Святого Духа» в единстве с таинственным «священнодействием ума». Но признаки ее начала, подчеркивает он, не одинаковы у разных людей: у одних они «как восходящий свет», у других «как трепетная радость», а у иных как смешение радости и трепетного страха, сокрушения сердца о грехах, мир и любовь ко всем 52 . Середина умной молитвы – обусловленная действием озаряющей силы Святого Духа «просветительная сила и созерцание» 53 . Этой стадии достигает тот подвижник, который усерден в «умном делании». Последняя, самая высокая стадия безмолвной молитвы – «экстаз и восхищение ума к Богу» 54 . Это состояние Григорий Синаит называет «изумлением» и характеризует его как полную устремленность сил души к познанию, соответствующему Божественной славе. Устремляясь к пребывающей в свете беспредельной силе, т. е. Божественной энергии, ум входит в экстаз – «восхищение к небу душевных сил» и совершенное исступление самых «чувств». Такое состояние «духовного опьянения» – вкушения «мысленного рая» – возбуждает жажду спасения 55 . Согласно учению Григория, в экстатическом состоянии подвижник безмолвия возносится к созерцанию «Троичной Единицы и тайн домостроительства нашего спасения», т. е. мистического смысла церковных таинств. Он приобретает прежде недоступную разуму способность созерцать истинную сущность вещей. Именно в молитвенном экстазе, согласно Григорию Синаиту , становится возможным прозревание Божественного света – «существенного духовного света» 56 . Весь сотворенный мир видится подвижнику как светоносная материя, и его собственное тело начинает излучать свет. |
| Тем же блаженый Синаит не токмо ошелникы и въ единстве живущих учаше о и еже есть ума но и сущим въ общих о семъ повелеваше вънимати и пещися, ведый яко вси обрел» ./тоша благодать Духа заповедей — преже чювьствене, таже мыслене . Без того бо не обретается чюдное великое рекошя отци. Глаголет бо блаженый сице: «Якоже невъзмож- но жити не ядущу, ни сице невъзможно без умнаго, еже глаголется, въ духовно что достигнути души, аще кто и нудит себе страха ради мукъ еже не съгрешати». «Истин- наго бо за/л./ьповедем божественым делателя, — рекошя отци, — не еже хранити сих, но и умне съблюдатися от преступлена заповеднаго» . «Великое же и всекрасное и светородное рече Новый Богословъ, — многым от прибывает, же без и нужею и теплотою веры от Бога Такоже и Синаит глаголеть и «Не малъ же подвигъ, — решя, — сему чюдному /обрести наставника непрелестна». Сего бо непрелестна рекоша, иже сведе- тельствованно имуща от божествных и и и старец его Симеон Студийский посреди Царствующего града в большой Студийской обители — в таком многолюдном городе! — как светила просияли в дарованиях духовных, также и Никита Стифат и иные многие. Потому блаженный Григорий Синаит не только отшельников и в уединении живущих учил о трезвении и безмолвии, то есть блюдении ума, но и пребывающим в общежитиях повелевал внимать этому и об этом заботиться, зная, что все святые обрели благодать Духа исполнением заповедей — сначала чувствами, а затем и умом. Без того ведь не обрести это чудное великое дарование, сказали святые отцы. И блаженный Исихий Иерусалимский так говорит: «Как невозможно в этой жизни жить без еды и пития, так невозможно без сохранения ума, каковое называется трезвением, духовного чегото достичь душе, если даже ктото принуждает себя из страха мук не согрешать». Ибо «истинному делателю божественных заповедей, — сказали отцы, — должно не только делами исполнять их, но и в уме остерегаться преступать заповеданное». «Великое же это и всепрек- расное и светородное делание, — сказал Симеон Новый Богослов, — ко многим от научения приходит, редкие же без научения, усилием делания и теплотой веры приняли это от Бога». |
| После сего осуществляется таинственный переход христианина ко второму этапу – созерцанию. Дух подвижника просвещается благодатью Христовой и «развертывается» для созерцания, начиная познавать природу всех вещей. Посредством множества созерцаний душа все выше возводится к божественному. В итоге ее оставляют не только нечистые, но даже и естественные помыслы. Она преисполняется божественной любовью и всецело прилепляется к Богу, непрестанно беседуя с Ним наедине. 2. Поскольку сердцевиной умного делания или священно-безмолвия является непрестанная молитва, преп. Григорий подробно останавливается на внешней стороне молитвенной практики, соответствующей, конечно, первому этапу, ибо на втором этапе (созерцания) Бог Сам учит человека «воздыханиями неизглаголанными». Делателю молитвы необходимо сесть на скамью или на ложе и поникши вниз головой собрать ум к сердцу и молиться. Необходимо запастись терпением, не обращать внимания на головную боль и другие недомогания, а также не создавать в своем уме каких-либо образов. Формула молитвы Иисусовой может быть полной или сокращенной. Молиться нужно, подобно младенцу, жалостливо лепеча и упрашивая. Говорить молитву можно и устно, и мысленно. 3. Предупреждая подвижников об опасностях на пути умного делания, преп. Григорий описывает признаки действия благодати и прелести: «Действие благодати есть сила огня Духа, которая в радости и веселии сердца живет, укрепляет, согревает и очищает душу... Признаки и плоды [благодати]... таковы: слезы, сокрушение, смирение, воздержание, молчание, терпение... Действие прелести есть воспламенение греха, разгорячающее душу в услаждении... беспорядочно и бессмысленно все, что отличается неразумной радостью, или все, что... содействует страстности теплохладными наслаждениями... чтобы человек навыком в сладострастии мало-помалу изгонял из себя благодать» (Преп. Григорий Синаит , «Творения», Москва, 1999 г., «Обстоятельное рассуждение о безмолвии и молитве, о признаках благодати и прелести, и о том, какое различие горячности и энергии, и как легко впасть в прелесть без руководителя», п. 9–10). Глава восьмая. Святитель Григорий Палама |
| Непосредственнейшее и главное делание безмолвника – непрестанная молитва . Ею побеждается мощь греха и противных сил [ 5 I .§115]. Начало умной молитвы заключено в очистительном действии Святого Духа, середина есть «просветительная сила и созерцание, а конец – экстаз и восхищение ума к Богу» [ 5 I .§111]. Молитва обнаруживает себя соответственно степени духовного преуспеяния подвижника, будучи у новоначальных как бы огнем радости, излучаемым сердцем, а у совершенных как бы благовонным светом, действующим в душе [ 5 I .§113]. Владычественный ум, вступив в духовное святилище молитвы, «таинственно священнодействует на душевном жертвеннике в знак обручения Богу и приобщается Агнца Божия прежде будущего непостижимого наслаждения» [ 5 I .§112]. Облекаясь премудростью, то есть силой «умной, чистой, ангельской молитвы», отвлекаемый от чувств ум «становится невещественным, светозарным и невыразимо соединенным с Богом в один дух» [ 5 I .§116]. Коротко, «действенная молитва есть благодать Святого Духа» [ 5 I .§119] в многообразии своих проявлений и богатстве Божественных даров. Удивительнейшим из них является дар смирения, найти и постичь который – удел весьма немногих [ 5 I .§115]. Подлинное смирение, как и молитва и вера, «есть благодать и дар свыше», потому «распространяющиеся о нем словесно похожи на измеривающих бездну» [ 5 I .§115]. Полагающий начало смирению через смиренное словопроизношение, нищету в одежде и всегдашнее самоукорение подвергается промыслительному испытанию от демонов. Сокрушаемый ими во всем, порабощенный и испытывающий господство всякой страсти и помысла и не имеющий никакой помощи [ 5 I .§117], смиренный делатель считает себя последним рабом и худшим самих демонов. Тогда, промыслительно испытанный, он приобретает истинное, необразное смирение, «которое представляет собой Божественную силу, действующую во всем и производящую все» [ 5 I .§117]. Исчерпав наставления о безмолвии и молитве, возвышенных Божественных дарованиях рачительных подвижников, преподобный Григорий Синаит в оставшихся главах своего первого произведения касается разных предметов духовной жизни, среди которых главные – рассуждения о природе человека и о причинах и видах духовной брани. |
|
|
