| XVII-XVIII в. нередко настоятельниц обители выбирали из числа выходцев из Белоруссии («из смолянок»). Нек-рые из них активно поддерживали царевну Софию Алексеевну и ее родных сестер, а в 1698 г., в период настоятельства Памфилии Потёмкиной (1693-1701), оказались замешаны в последнем стрелецком бунте. «Кутьянам» удалось избежать репрессий, однако в 1702 г. Новодевичий мон-рь был подчинен Преображенскому приказу ( Шведова. 1986. С. 88). За годы пребывания кутеинских сестер в Новодевичьей обители монастырская б-ка пополнилась 82 принадлежавшими им книгами кирилловской печати (в т. ч. Кутеинской типографии). Об этом свидетельствуют встречающиеся в книгах многочисленные маргиналии последних, включая автографы игумений (Там же. С. 86-88). Благодаря им можно уточнить происхождение выехавших в Москву кутеинских монахинь. Пребывая в Москве, они продолжали активно поддерживать связи и осуществлять прямые контакты со своей малой родиной. В 1674 г. сестры О. У. м. получили от царя Алексея Михайловича жалованную грамоту, позволявшую им приезд из Орши в Москву 2 раза в год ( Чистякова. 2000. С. 42-87). Из-за переселения в Россию и притеснения в Орше от поляков-католиков, о чем жаловалась в 1674 г. в Москву игум. Трифиллия, число монашествующих в О. У. м. снизилось. В кон. XVII в. О. У. м. на некоторое время стал униатским, сохранив свои владения и имущество. Пользуясь им, сестры, как и братья Кутеинского муж. мон-ря, продолжали поддерживать связи с местной шляхтой (АВАК. Т. 11. 113. С. 358-360). К 1718 г. в обители проживали всего 46 стариц ( Чистович. 1884. С. 222; Чистякова. 2000. С. 44, 55). В XVIII - нач. XX в. 8 июля, в день чествования Казанской иконы Божией Матери, в О. У. м. собирались многочисленные богомольцы, в основном жители Могилёвской и Смоленской губерний. Их число доходило до 8 тыс. чел., что вызывало «зависть» католиков, стремившихся похитить чудотворную икону ( Ржевусский. 1891. С. 4-8). В 1842 г. О. У. м. был определен к необщежительным обителям 1-го класса. В 1864-1867 гг. |
| Интересная архитектура трехъярусной северной башни, которая существенно отличается от других башен и обусловлена, вероятно, местом расположения. Башня стоит на рубеже края монастырской горы, откуда открывается панорама Новгорода-Северского, его восточных окраин, прибрежных круч и поймы Десны. С напольной стороны двух верхних ярусов башни были деревянные галереи, выполнявшие функции, так называемого, подсябития или машикули. Все гнезда от галереи с остатками древесины сохранились у муравьев башни. Потребность в дополнительном оборонном факторе, каким является «подсябитие», прежде всего обусловлена наличием вблизи башни выхода из глубокого тальвегу, по которому можно было незаметно вплотную приблизиться к монастырским стенам. Напольные галереи через дверные проемы, расположенные в смежных с башней северо-восточной и северо-западной монастырских стенах, были соединены с двухэтажным деревянным ларьком, внутри которого было сообщение между ярусами. В объеме собственно башни внутренних сообщений между ярусами не было, на них входили через дверные проемы со стороны рундука. Помещение отапливалось печкой, толочное отверстие которой сохранилось во втором ярусе. С напольной стороны в уровне второго яруса, на стыке Северо-Западного прясла и башни находился одноэтажный деревянный рундук, остатки фундаментов, деревянных балок и следы прилегания пола и кровли которого найдены во время натурных исследований. Вполне обоснованно можно предположить, что вместе с оборонительными функциями башню использовали как сторожевую с кордегардией на втором ярусе. По проведенным исследованиям разработан проект реставрации северной и восточной башен и северо-восточной монастырской стены в первоначальном виде. Обоснование этого решения имеет следующие основные аспекты: 1. Достопримечательности достаточно полно изучены в натуре, доказано их оборонительное назначение. Первоначальные кирпичные объемы практически полностью сохранились. Потери архитектурного убранства незначительны, их можно воспроизвести в натуре по остаткам и аналогии с сохранившимися. |
| Центральный световой барабан храма поддерживают два столба, от которых ко всем четырем стенам перекинуты подпружные арки: на северную и южную по одной арке, на западную и восточную – по две. Между двух подпружных арок, перекинутых на западную и восточную стены, устроены полулотковые своды. По углам четверика храма – сомкнутые своды, на которых стоят глухие угловые барабаны. Основания угловых барабанов расположены не на щелыгах сомкнутых сводов, а смещены к углам четверика. Собор имеет трехчастную абсиду. На западе к храму примыкает притвор, который являлся нижним ярусом первоначальной колокольни. В основании центрального светового барабана центральной главы и четырех шей малых глав установлено по четыре кокошника, ориентированных по сторонам света. Главы луковичной формы первоначально были деревянными и имели облицовку из керамического муравленого городчатого лемеха. В XIX веке главы разобрали и их конструкции и покрытия выполнили из металла. Интересной особенностью собора следует отметить отсутствие окон первого света в основном четверике. На северной, южной и западной стенах четверика были устроены только дверные проемы. Окна, по три на северном и южном фасадах, устроены на уровне второго света. Пять окон алтарных абсид имеют традиционное расположение. Цоколь собора облицован надгробными белокаменными плитами. Плиты установлены хаотично, многие обратной стороной или боком. На плитах имеется орнамент, характерный для XVI в. Отдельные плиты, в основном на южном фасаде, установлены целиком. На боковых гранях целых плит сохранился каннелированный архаичный орнамент XVII в. Двойные каннелюры, нарезанные через интервалы средней величины, ограничены полосами сплошных косых насечек или жгутами, имеющими насечку. За ними симметрично расположены равносторонние треугольники с заглубленными вершинами, одной или двумя полосами, или пояс «акулий зуб». Ближе к углам расположены композиции из насечек «чешуйками». Надписи и даты на плитах не обнаружены. Сохранились лишь отдельные фрагменты букв на небольших кусках плит. На отдельных небольших фрагментах плит сохранился плетено-жгутовый орнамент. |
| Большой интерес представляет найденная по время археологических раскопок золоченная белокаменная раковина, происходящая из интерьера храма. Считается, что она повторяет «алевизовские» раковины Архангельского собора. Она действительно на них похожа, но отличается формой завитка, расположенного в нижней части. Известно, что раковины являлись одним из излюбленных мотивов в оформлении, как наружного, так и внутреннего облика храмов эпохи Ренессанса. Чаще всего эти раковины очень похожи одна на другую и отличатся именно трактовкой нижнего среднего завитка. Получается, что как и в случае с круглыми окнами, «алевизовская» раковина в Спасском соборе оказалась переработана в духе итальянской традиции. Очевидно, это было не под силу русскому мастеру. К тому же декорированные раковины с таким завитком ни до, и после в России не встречаются. Это позволяет предположить, что раковина Спасского собора вышла из-под резца итальянца. Оформление фасадов и интерьера храма имеет отчетливо ордерный характер. Причем ордер использован здесь достаточно осмысленно и ясно выявляет соотношение несущих и несомых частей здания. Кроме того, многие из деталей декора Спасского собора находят аналогии в некоторых постройках Венеции XV- начала XVI века. Даже простые лопатки, которыми расчленены фасады ярославского храма, были не чужды венецианской архитектуре . Особенно близко его оформлением убранству дорматория монастыря Сан-Джорджо в Венеции, фасад которого по вертикали членят лопатки с базами, но без капителей, а по горизонтали – трехчастные и одинарные карнизы. В завершении же дорматория помещены три полукруглых фронтона, поразительно близкие закомарам нашего храма. Рука итальянского мастера легко угадывается и в особо рафинированных форах профилей декора Спасского собора и, прежде всего, - в использовании разнообразного по размерам и формам лекального кирпича. Наконец, обращает на себя внимание кладка свода центрального барабана с так называемой сетчатой перевязью. Это вполне итальянский строительный прием. |
| Иже лишится шести псалм, да престоит на трапезе: аще ли же не седит (т. е. отсутствует за кафизмами), то поклонится 15... Иже всего канона лишится сухо да ястъ» 85 . Точно также налагались наказания и на опоздавших к литургии. «Иже не обрящется в начало литургии, да приимет епитимию юже и слава в вышних. Иже евангелия не слышит на литургии, да престоит на трапезе... Иже в епитимии сый не престоит от катихумен (с оглашенными) в паперти до конца литургии да поклонится 50» 86 . И с словом увещания обращался к инокам преп. игумен, побуждая их ревностнее посещать службы Божии. «Понуждайте себя к службам церковным, поучал Феодор, и как? Лишь только ударит било, все вы вместе, как стадо, спешите, будто позванные Ангелом, беседовать с Богом, служить Ему песнопением и воспринять дарования, не тленные и временные, но божественные и вечные, которые оживотворяют души. Пришедши же, взывайте пением, единогласно трубя славословие Господу Богу. Во время кафизм и чтений бодрствуйте все. Псалмопениями и песнями просвещайтесь в духовной радости и таким образом будем петь с усердием, посрамляя диавола; в противном же случае мы, очевидно, радуем его. При этом будем внимательны к молитвам, дабы, чисто молясь Чистому Богу, более нам просвещаться, а не омрачаться» 87 . Внушалось братии, как можно, чаще очищать себя покаянием и приобщением Св. Таин. Если брат, не состоящий под епитимией, не приобщался в течении сорока дней, должен был объяснить причину. Если бы оказалось, что причиною служила леность, то таковой брат отлучался на 40 дней 88 . По окончании литургии все иноки с пением 144-го псалма идут в трапезную. Тут по благословении трапезы служащим священником, игумен занимает свое место. Молча садятся и братия. Немедленно начинается чтение поучительных писаний. Иноки со вниманием должны слушать читаемое. Разговоры безусловно запрещались. Выбор пищи зависел всецело от игумена 89 . Сам Феодор был учителем воздержания; но он умел ограничивать ревность не по разуму, дабы иноки не впали в гордость. |
| Феодор опасается, что оставшиеся в городе иноки «не подверглись бы падению и чтобы тех благих дел, которые собрали многими трудами и усилиями прежде гонения и во время гонения, вдруг не потеряли кратковременною небрежностью». «Я слышу, продолжает игумен, о вашем непостоянстве, переселении; иной отходит от другого брата и из одного в другое место; иной живет один... Некоторые же, забыв законную жизнь, купили себе рабов и живут с ними; а другие купили себе поля» 116 . Маловажные уклонения от правил устава исправлялись преподобным игуменом или словом назидания, или другими духовным врачевством, епитимиями 117 . Сам игумен три раза, в неделю поучал иноков 118 . Это требование предъявляет Феодор и своим преемникам по игуменству. «Соблюдай непременно, чтобы поучения читались в неделю трижды» 119 , завещал Феодор. Кроме того у игумена могущественным средством к исправлению согрешавших братий была исповедь. Пр. Феодор требовал, чтобы иноки чаще очищали себя покаянием, открывая ему, как духовному отцу, греховные даже помыслы 120 . Наконец, личный авторитет преп. Феодора представлял лучшую гарантию за высокий уровень нравственности Студийских иноков. Игумен во всем подавал братии пример неотразимо влиятельный. Он всею душою возлюбил иночество. Какими возвышенными чертами описывает он этот ангельский образ жизни на земле! К тому же горячее слово игумена прочувствовано и пережито, видно, что оно не пустой звук. Если письма преп. Феодора для учеников его являются таковыми, что «ни одного из них не может читать без слез имеющий не совершенно каменное сердце» 121 , то что же сказать о поучениях, которые нарочито предлагались инокам три раза в неделю? Поучения эти настраивали монахов в духе требований устава. Они шли далее в тайники души, производили умиление и воодушевляли к подвижничеству. За словом у игумена следовало и дело. Не замечалось у него разлада. Это еще более окрыляло учеников его. И дружно шли все иноки Студийской обители по тернистому пути подвигов к небесному тихому и блаженному пристанищу. |
| Невелик основной четверик храма (около 3-х саж.). С востока к нему примыкает апсида, а с запада обширная трапеза, выступая северною стеною своею более чем на сажень. Трапеза и притвор несколько раз переустраивались, остальной же четверик храма с полукружием остается неизменным. Массивны неровные стены его. Очень заметно они суживаются кверху. Наугольные пилястры обрисовывают четверик храма. Над окнами находится пояс из кирпичных украшений, а в южной стене, на высоте окон, вложен высеченный из камня поклонный крест, напоминая о древнем обычае новгородских храмоздателей — украшать стены такими крестами. Четырехскатная кровля с глухим куполом завершает древний храм. Внутри он очень мал. Алтарь не помещается в полукружии, и иконостас значительно вдается в основной четверик. Потому в нем и не остается почти места для богомольцев... Зато обширна примыкающая к нему трапеза. В настоящее время часть ее отгорожена от храма каменными стенами, одна из которых заменяет половину западной стены храма, а другая отделяет к церкви почти всю южную половину прежней трапезы. Своды храма, суживаясь постепенно кверху, напоминают полотнища шатра. Трехъярусный иконостас несколько раз поновлялся и переделывался заново в течение последних столетий. Живопись итальянского стиля. Все образа, вероятно, написаны или переписаны около 1843 года, когда было разрешено возобновление их. В трапезном отделении стены уставлены образами Духовного Училища, для которого совершается ныне в этом храме служба. Здесь, между прочим, обращает на себя внимание древний Деисус византийского письма (монастырский). В северо-восточной части трапезы еще в 1793 году был устроен храм в честь священномученика Антипы, епископа Пергама Асийского, перенесенный сюда из Спасо-Преображенского собора. В 1842 году этот придел был перенесен и отсюда в подцерковье. Вход в храм устроен с южной стороны трапезы из одной паперти с Рождественским храмом. А с запада пристроена еще другая паперть, в южной стене которой устроен вход в прежнюю кухню и трапезу. Рядом с этим входом в стену вделан другой каменный четырехконечный поклонный крест. |
| Относительно проживания в гостиницах лучше договариваться заранее, так как в сезон практически все места в гостиницах раскупаются туристическими фирмами. Далее — морем до Соловков. Между Кемью и Соловками курсируют небольшие катера, принадлежащие Монастырю, Музею и частным лицам. Морем до Соловков от 2 до 4 часов, в зависимости от погоды и быстроходности судна. Как правило, навигация на Белом море открывается в начале июня (в мае по морю еще носит большие, порой до нескольких квадратных километров, ледяные поля). Недостатки пути через Кемь: известные неудобства, связанные с качкой; всего в 160 км до полярного круга и на море может быть весьма холодно; нет никаких гарантий того, что Вам не придется пережидать шторм (хотя летом такое случается нечасто); определенные неудобства железнодорожного транспорта. Если Вы располагаете большим временем, то до Кеми из Москвы можно доехать за два-три дня на автомобиле несколькими маршрутами (расстояние 1500 км). Наиболее интересны два из них: по автодороге на Петербург и далее Мурманск через Тверскую, Новгородскую области и Карелию; по автодороге на Архангельск через Ярославскую, Вологодскую области и Карелию. Оба пути интересны как сами по себе, так и в историческом единстве и пересечении с Соловками. Паломнику [ править править код ] Важно: На островах Соловецкого архипелага из мобильных операторов работают только «МТС» и «Мегафон». Важно: см. Полезные советы Расписание богослужений [ править править код ] Расписание богослужений можно посмотреть на официальном сайте монастыря . Расписание регулярно обновляется. Паломнические службы [ править править код ] Паломническая служба Соловецкого монастыря График работы Паломнической службы с 1 июня по 20 сентября: 10:30–12:00 и 17:00–19:00. Паломническая служба Соловецкого монастыря организует экскурсии по святым местам Соловецкого архипелага для паломнических и туристических групп. Подробнее об экскурсиях можно прочитать на официальном сайте Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря. |
| В описи 1855 года указано, что крытый притвор («паперть каменная») с западной части здания имел «длину» (то есть, размеры с севера на юг) 9 саж. 2 четв. (19,426 м) и «ширину» (по линии запад-восток) 1саж. 2 четв. (2,386 м), полуциркульных окон было шесть. По фотографиям устанавливается, что они находились в уровне верхнего этажа: одно на южном фасаде, четыре окна на западном фасаде (по два слева и справа от крыльца). Северный фасад притвора в начале ХХ века в уровне верхнего этажа окон не имел, что видно по фотографии монастыря, сделанной с северо-запада. У паперти отмечено также два схода «на восточную и западную стороны». Эту запись весьма трудно интерпретировать. Возможно, одна из сторон перепутана, поскольку с восточной стороны от притвора находилась трапезная палата. Можно также предположить, что восточный сход располагался в части паперти, выступающей за линию южного фасада трапезной. Если это так, то следующее описание относится именно к нему: «С восточной стороны у папертей дверь деревянная, изнутри укрепляется железным крюком, задвигается железною задвижкою и запирается железным висячим замком». Первый этаж притвора имел прямоугольные окна: на западном фасаде, видимо, их было четыре (по два слева и справа от крыльца) и одно окно на южном фасаде. Опись 1855 года отмечает также входные двери с севера: «С северной стороны двери деревянные створные, внутри укрепляются железным крючком, а снаружи железною задвижкою и висячим замком запираются». Окон здесь не было. Входной проем читается на одной из дореволюционных фотографий. Объем каменного крытого крыльца, появившегося в 1907 году с запада от притвора, имел по второму этажу на западном фасаде над входным проемом окно с арочным завершением. С обеих сторон его находились ниши с таким же завершением. Окна на северном и южном фасаде были аналогичны западному. Над входом с запада был устроен металлический навес («зонт»). Прямоугольные окна по обеим сторонам его на фотографии 1985 года показаны на разном уровне. Они явно были к тому времени уже переделаны. По реконструкции А.С. Петряшина еще один прямоугольный вход в нижнюю часть крыльца располагался с севера. У южного одноэтажного пристроя по фотографиям определяется семь прямоугольных окон на южном фасаде и два на восточном. Вход в пристрой снаружи осуществлялся через крытое крыльцо с юга. Установить было ли оно деревянным или металлическим по фотографии не представляется возможным. На более поздней фотооткрытке крыльцо уже отсутствует. |
| Стены фасадов завершаются простым карнизом из одной или двух полочек, который был восстановлен при последней реставрации по фотографиям XIX века. В древности храм был побелен, а крыша была покрыта черепицей. Сейчас памятник имеет двускатные кровли. Однако верхние ряды кладки в щипцах идут не горизонтальными рядами, а «дугой». Простота плана Сентинского храма выражается и в отсутствии каких бы то ни было пилястр: подпружные арки опираются непосредственно на стены. Из строительных особенностей следует обратить внимание на традиционные для Алании ступенчатые подпружные арки (на этот раз сильно развитые). Уникальна для аланского зодчества «лучковая» форма сводов. Торцы рукавов креста завершаются тонкими, ни на что не опирающимися архивольтами, повторяющими «лучковую» форму сводов. В храм ведут три дверных проема: с запада, севера и юга. Все они имеют одинаковую форму со световым люнетом полукруглой формы наверху. Свет в интерьер попадал через эти люнеты и четырнадцать узких окон. В настоящее время след от оконного заполнения хорошо читается только в западном тимпане. Скорее всего, деревянные рамы были вставлены во все оконные проемы. По всему Сентинскому храму были найдены остатки круглых стекол, вставлявшихся в эти самые рамы. С трех сторон (с запада, севера и юга) к храму примыкают притворы, равные по ширине рукавам креста; сюда выходят все три двери. В настоящем виде притворы являются сооружениями 1897 года, построенными на старом основании. Вероятно, они изначально появились спустя какое-то время после окончания строительства основной части храма – в месте их примыкания к стенам прослеживаются следы обмазки . Предполагались ли они изначально – не ясно. Возможно, что их ремонт с применением глиняного раствора совпадает по времени с последним этапом росписи храма (т.е. не ранее конца XI века). Снаружи в кладке есть несколько украшенных неглубокой резьбой камней. Они явно использованы в строительстве вторично, но их происхождение остается непонятным. Вполне возможно, что изначально к зданию храма они не имели никакого отношения. |
|
|
