| и чувствовал ее подстрекание: но напротив всегда со страхом воображал супружеское состояние; каким трудностям, заботам, скорбям, бедствиям подвержен женатый и мирской человек, содержа жену, дом, воспитывая детей, устрояя их к местам и всем им во всем сострадая: и ежели какое от того получают утешение и удовольствие, но сия чаша несравненно более горестью растворена... Все сие живо воображая, Платон ублажал безженную жизнь и уединение, а мирскую оплакивал: а чрез то и борьбу плоти несколько облегчал». 28 Так для Платона иночество это только «безженная жизнь и уединение безженной жизни», нисколько не мешающие быть всегда в дружеском общении. Вместо дружеской человеческой любви, рождающейся на почве плотского родства, остается дружеская человеческая любовь, основанная на почве духовного родства. И ее то ищет сердце м. Платона. Но откуда, как созидается это духовное родство, дающее друзей и радость дружеского общения? Здесь идеал дружбы пересекает собою для сознания Платона идеал нравственного долга и преклоняет его к земле. Как и плотское, духовное родство, по мысли Платона, созидается актом творчества на пользу, счастье других. Духовное родство созидается актами добротворения по требованию нравственного долга; и чем интенсивнее, шире эти акты, тем созидается более теплая и атмосфера дружбы. Для наибольшего же осуществления дела добротворения состояние безженное, по мысли Платона, есть самое удобное. На вопрос Екатерины: зачем он принял монашество? – Платон ответил: «по особой любви к просвещению»; и на возражение: «разве нельзя в мирской жизни умножить просвещение»? – пояснил: «можно, но не столь удобно, имея жену и детей и разные мирские суеты». Итак, возможность с большим удобством «умножать просвещение», т. е. более широко трудиться на благо других, вот что привлечет Платона в безженном состоянии монашества, вот причина, ради которой он отказывается идти путем жизни семейной. Но самый труд для других по закону нравственного долга привлекает Платона, как горнило созидающее и окружающее себя атмосферой дружеских отношений, поскольку правда нравственного долга естественно созидает вокруг себя теплую атмосферу человеческой дружеской любви. Преломляясь в этой атмосфере, жизненный идеал Платона, идеал нравственного долга получает гуманитарный наклон и гуманитарное содержание. |
| Это же стремление связать духовную школу с реальной жизнью имело в виду и направление лучших студентов Славяно-греко-латинской академии и Троицкой семинарии в Московский университет и Филологическую семинарию при университете: дабы могли они «собирать мед познаний и с цветов светской учености» . Сам Платон, будучи иеромонахом и попав в 1763 г. в придворный столичный круг, испытывал немалые сложности. Непросто было само общение с императрицей, цесаревичем Павлом, его первой супругой великой княгиней Натальей Алексеевной, необходимость наставлять последних. Это требовало не только знаний, полученных в академии, и свойственного Платону красноречия, но знаний и умений, выходивших за пределы собственно духовных наук. Кроме того, умами придворного общества владела философия европейского Просвещения, и придворный проповедник был вынужден проповедовать этому кругу и полемизировать на его языке, донося истины православия в категориях, понятных этому обществу. Учитывая сложности, вставшие перед ним в те годы, владыка желал подготовить своих воспитанников к подобной ситуации. При этом готовность к взаимопониманию с образованным обществом преосвященный Платон хотел выработать не только, а может быть, даже не столько у будущего приходского духовенства, но и у будущих иноков — проповедников и архипастырей. Но все же домом и семьей для этих посланников была духовная школа. Крайне важной составляющей концепции ученого монашества митрополита Платона была подготовка к служению слову Божию словом человеческим, основанным на Писании, которое есть корень всего богословия и устоев христианской жизни. Разумеется, в этом понимании нельзя не заметить связь с идеями преосвященного Феофана (Прокоповича). Это не вызывает удивления, ибо во второй noлobuhe XVIII b. практически вся российская духовная школа переходит на «феофановское богословие» с особым значением в нем Священного Писания. Лучшего служителя слова Божия — т. е. проповедника, с точки зрения преосвященного Платона, можно было воспитать из ученого инока. |
| Таким oбpaзoм, XVII–XVIII века были временем преодоления кризисного состояния схоластики на Западе. Это преодоление осуществлялось постепенно. Дольше, чем в других областях, оставались ощутимыми влияния схоластики в догматическом и нравственном богословии. Но и здесь эпоха Просвещения сказала свое слово. Христианское богословие должно было отвечать на новые вопросы, которые выдвигало время, и эти ответы способствовали тому, что богословие все дальше и дальше отходило от схоластических концепций прошлого. Во второй половине XVIII века в России также начинается новый этап в развитии богословской мысли. Самой колоритной фигурой этого времени был митрополит Платон Левшин . Его творчество осуществлялось в рамках схоластики, но содержало в себе приметы нового. Он был автором опыта систематического изложения православной догматики с философско-нравственным направлением. Своим «Православным учением» митрополит Платон вносит свежую струю в русское школьное богословие. Написанное по-русски, а не по-латыни, общепонятное, сжатое, его «Православное учение» выражает явное стремление сблизить богословие с жизнью. Здесь Платон предстоит больше катехизатором, чем богословом. Кроме того, в духовных школах по его указанию было введено преподавание многих новых богословских дисциплин: герменевтики, нравственного богословия, церковной истории, канонического права. В каком-то смысле духовно-просветительная деятельность митрополита Платона ознаменовала перелом в истории русского богословия: были предприняты первые шаги к оживлению школьного богословия и одновременно к богословской систематизации. Им же было указано на необходимость «отыскания буквального смысла» Священного Писания, на критическое сопоставление библейских текстов, на использование лучших образцов святоотеческой экзегезы. Деятельность митрополита Платона интересна уже одним тем, что в ней нашла отражение примета века — живая реакция богословия на идеи Просвещения. Не входя в рассмотрение сути этой реакции, важно отметить сам факт ее появления, свидетельствующий о том, что русское богословие стало реагировать, на духовно-интеллектуальные запросы современников. |
| Почему паки Императрица прибыла в Лавру. Платон яко наместник встретил Императрицу у Креста 6 с приветствием и по прибытии на другой день говорил проповедь о пользе благочестия, которую Государыня столь приняла благоволительно, что тотчас повелела оную напечатать, и удостоила его с архимандритом быть при своём царском столе. Случилось ему за столом сесть с г. генерал-прокурором князем Яковом Петровичем Шаховским, который был тогда в особливой у Императрицы милости. Князь за столом с наместником непрестанно говорил о разных материях. Императрица, приметив сие, говорит князю: «вы никак полюбили о. наместника, что не перестая с ним говорите?» На то князь: «это, Государыня, не человек, а урод». – «Почему так? Какой он урод?» – возразила Императрица. На сие князь: «Я, Государыня, с ним о разных материях разговаривал: он на всё столь исправно ответствует и всё столь основательно решает, что меня удивил. И как я его о многом и до иных стран касающемся вопрошал, он всё так объяснял как будто в чужих краях учился. Я его спрашивал, не был ли он в чужих краях и где учился? Он говорит, что нигде не был, а учился только в Москве, в Спасской школе. Сие всё, Государыня, меня удивило, что сей монах, в столь молодых летах, столько знания имеет, и потому я его называю уродом». И притом прибавил: «дай Бог, чтобы наши дети, столько учась и столько издерживая, до такого просвещения достигли». Таковой ответ князя много увеселил Императрицу, да и всех за столом сидящих взор и внимание на Платона обратил: ибо князь говорил весьма громко. Сие слыша, Платон внутренне Бога благодарил за таковое милостивое судеб его действие. И потом Императрица приглашала наместника ехать с собою в Ростов. Но он извинился болезнью, быв разными приготовлениями крайне утруждён и утомлён, желал сколько-нибудь успокоиться. По отбытии Императрицы в Ростов, куда и архимандрит отправился, прибыли в Лавру три первенствующие архиереи, Синода члены: митрополит новгородский Димитрий, Гавриил архиепископ с.-петербургский, бывый потом митрополит киевский и Амвросий архиепископ Крутицкий, бывый потом московский, коим велено быть в Ростове для совершения обряда, куда архимандрит наперед отправился. |
| д. Возобновил архиерейские палаты в Москве, разрушенные и разграбленные во время чумного мятежа в 1771 г. Большой заслугой митр. Платона (тогда еще архиепископа), вскоре после назначения его на Московскую кафедру , было уничтожение " бесчестного крестца " у Спасских ворот, где собирались отрешенные от мест, а иные и запрещенные или состоящие под судом " бродяги-попы " . За самую малую цену (5-10 коп.) нанимались они служить обедни. " Делало это нестерпимый соблазн, но Бог помог архиепископу все сие перевести, так что сего и следа не осталось, хотя оно продолжалось, может быть, через несколько сот лет и хотя прежние архиереи о том же старались, но не успели " . И мало того, что не успели, но всего несколько лет назад попытка еп. Амвросия уничтожить этот крестец была одной из причин, приведших к мятежу и его убийству; так что кроме всего прочего, для этого дела требовалось и немалое мужество. Уменьшил митр. Платон и число домовых церквей, соединил приходы, чтобы они могли безбедно содержать священников, так как заметил, что чем беднее духовенство, тем более подвержено оно разным порокам. " Не много уважал " он и принятые тогда выборы прихожанам священно- и церковнослужителей, которые часто вели к злоупотреблениям. Сначала многие были этим недовольны, но потом увидели, что священники им назначаются хорошие и гораздо лучше выбранных ими, и перестали роптать. Как писал сам Платон, " в производстве дел он не взирал ни на сильные лица, ни на просьбы, ни на слезы, коли то находил со справедливостью законною несообразным и с расстройством общего порядка паствы " . Когда считал нужным, не считался он и с тем, что мог навлечь на себя царское неудовольствие. Этим пользовались враги митрополита, опасавшиеся его ума и влияния. Было время, когда только дружба с Потемкиным спасала его от царской опалы. За связь с Лопухиным и Тургеневым его чуть было не обвинили в масонстве. Оправдало его только найденное в бумагах Новикова письмо Лопухина, который писал, что " никак не мог убедить Платона вступить в их общество " . |
| Некоторые низкие и боязливые души не имеют столько мужества, чтоб правду защитить открытою главою, и порок обличить без обиновения. Они дрожат на одно воображение, чтоб им за правду и мало что претерпеть, или потерять. Они, рассуждая, что правда глаза колет, и говорить правду, значить потерять дружбу, постыдным образом ее предательствуют. И хотя сами внутренно смущаются, видя, что порок превращает все доброе, но не имеют духа Илиина, духа Иоаннова, чтоб отважиться пойти, и обнаружить истину, ложью подавляемую. Сие тем для них постыднее, а для общей пользы печальнее, что не редко случается, что от такового свободного истинны открытия никакой не могло бы для них последовать опасности, кроме славы. Ибо многие начальники погрешают не от злости, но яко человеки, по неведению: и по некоторому иногда излишнему о власти своей мечтанию, впрочем имеют человеколюбивое и благодетельное сердце. Почему были бы они обрадованы, если бы хотя одного нашли столь благоразумного и откровенного человека, который бы с пристойною скромностью открыл им истину, и показал бы им погрешность их. Но редко и в таких случаях находятся люди великодушные. Лучше они любят ползать по земле, нежели пускаться в такое, по их мнению, бедственное плавание. И так рана остается неизлечима, ибо она еще прикрывается ядовитым ласкательства пластырем. 67 Но официальный Петербург был чужд Платоновым воззрениям; он предпочитал «ласкателей», и Платон среди последних со своей дружественною искренностью оказывался один, без поддержки. Действовать в таком положении означало подвергать себя неминуемой гибели. Отсюда, по словам Автобиографии, «несчастливые обстоятельств обороты не только его останавливали в лучших его намерениях; но и принуждали то подписывать, на что он не только не был согласен, но и, по возможности противоречил, и что находил бесполезным и вредным; а помочь тому никакого средства не было, ни способа, кроме как только подвергнуть себя несчастию; но при духе сем добром, плоть была немощна. И как чрез продолжение времени течение обстоятельств и дел все было таково же, то Платон тогда же к сему, по-видимому, знаменитому месту ощутил в себе чувствительное охлаждение; так что уже искал случая как бы от него избавиться». |
| д. Возобновил архиерейские палаты в Москве, разрушенные и разграбленные во время чумного мятежа в 1771 году. Большой заслугой митрополита Платона (тогда еще архиепископа), вскоре после назначения его на Московскую кафедру, было уничтожение «бесчестного крестца» у Спасских ворот, где собирались отрешенные от мест, а иные и запрещенные или состоящие под судом «бродяги-попы». За самую малую цену (5–10 копеек) нанимались они служить обедни. «Делало это нестерпимый соблазн, но Бог помог архиепископу все сие перенести, так что сего и следа не осталось, хотя оно продолжалось, может быть, через несколько сот лет и хотя прежние архиереи в том же старались, но не успели». И мало того, что не успели, но всего несколько лет назад попытка епископа Амвросия уничтожить этот крестец была одной из причин, приведших к мятежу и его убийству, так что, кроме всего прочего, для этого дела требовалось и немалое мужество. Уменьшил митрополит Платон и число домовых церквей, соединил приходы, чтобы они могли безбедно содержать священников, так как заметил, что чем беднее духовенство, тем более подвержено оно разным порокам. «Не много уважал» он и принятые тогда выборы прихожанами священно- и церковнослужителей, которые часто вели к злоупотреблениям. Сначала многие были этим недовольны, но потом увидели, что священники им назначаются хорошие и гораздо лучше выбранных ими, и перестали роптать. Как писал сам Платон, «в производстве дел он не взирал ни на сильные лица, ни на просьбы, ни на слезы, коли то находил со справедливостью законною несообразным и с расстройством общего порядка паствы». Когда считал нужным, не считался он и с тем, что мог навлечь на себя царское неудовольствие. Этим пользовались враги митрополита, опасавшиеся его ума и влияния. Было время, когда только дружба с Г. А. Потемкиным спасала его от царской опалы. За связь с И. В. Лопухиным и И. П. Тургеневым его чуть было не обвинили в масонстве. Оправдало его только найденное в бумагах Н. И. Новикова письмо Лопухина , который писал, что «никак не мог убедить Платона вступить в их общество». |
| Притом, в последствии времени, устроил новый деревянный дом на подворье Заборовском 8 со службами и оградою кругом каменными. Также и на другом подворье в Хамовниках, деревянный дом со службами и оградою каменными. Но не оставил и загородного Черкизовского дома, который был крайне запущен и к падению склонен. Он его возобновил во всём, пристроил новые, построил службы, сад в порядок привёл и кругом обнёс оградою каменною. Возобновил прорвавшийся пруд, поставил мельницу и прочее, что всё исчислять трудно. И всё сие производил коштом монастырским. Ибо при заведении верного и доброго хозяйства доходы весьма против прежнего умножились и на всё устроение с излишком доставало. Но между всеми делами весьма нередко служил и всегда проповедовал слово Божие, особливо в Четыредесятницу каждое воскресенье, служа, поучал народ, что видно из поучительных его напечатанных слов. Между тем, в том же году к Троицыну дню Императрица с Великим Князем и с Великою Княгинею посетила Лавру, где архиепископ принимал и проводил сих Высоких Гостей и милостиво награждён и с обителию, получив на устроение Лавры до 30 000 рублей. Препроводя таким образом 1775 год, в начале 1776 г. отправился в С.-Петербург для присутствия в Синоде И хотя сие было против его желания, но надлежало повиноваться верховной воле. Скоро по приезде, в апреле месяце открылся нечаянный и для Платона поразительный случай. Великая Княгиня Наталия Алексеевна, особая его благоприятнейшая благодетельница, приближась к рождению, при радостной всех надежде, не разрешившейся её утробы, апреля 15 дня скончалась. Платон её напутствовал исповедью и святым Причастием, и при погребении почтил её святую память надгробным словом. При окончании года, не находя архиепископ удовольствия жить в С.-Петербурге, в разлуке с паствою, о пользе коей он весьма ревновал, и скучая присутствием, по течению дел, с его мыслями и началами несходному, и не видя в сотрудниках своих в том содействия, которые поступали по своим видам, ища может быть более своих выгод, нежели общих, решился просить Императрицу об отпуске в епархию, и о увольнении навсегда от Синода, почему и был отпущен, но токмо на год. |
| Составление рукописи, с которой должно было происходить печатание, было поручено опять-таки не придворным, а московским синоидальным певчим. И не потому, конечно, что техника их пения, постановка голосов, и трактовка многоголосных композиций была лучше, чем у придворных певчих, – а потому, что московские синодальные певчие обладали богослужебной певческой традицией, и, вероятно, потому, что в Москве находились те письменные памятники, по которым составители рукописи могли бы справляться о верности напевов. В Москве такие рукописи накапливались веками, чего не могло быть в Петербурге, еще сравнительно недавно перед тем основанном. Указом от 20 марта 1768 г. Синод распорядился: «...выбрать из синодальных иподиаконов и певчих, которые могли бы Ирмолог исправить нотою во всем (т.е. Подвести ноту под всю книгу), знаменным лучшим напевом, придав к тому и Обиход церковный греческого напеву» 369 . Синодальные певчие, иподиакон Петр Андрееев и Иван Тимофеев представили в Петербург при соответственных рапортах «исправленные», т.е. оконченные и переведенные с безлинейного знамени на линейную ноту ирмолог и Обиход. Однако к осуществлению печатания этих книг не могли еще сразу приступить. Поршло еще несколько времени, пока производились различные финансовые расчеты, сметы и подготовлялась техническая сторона печатания. Хотя Бышковский, на которого легла вся подготовка, и мечтал о напечатании «четверогласного и партесного пения» тем же шрифтом (квадратной нотой, т. к. круглая, итальянская нота, только совсем недавно, вместе с приезжими итальянцами появившаяся, не успела еще распространится), но пока что дело ограничивалось только напечатанием одноголосного пения, т.е. мелодии уставных напевов. В 1769 г. в Петербург прибыл Троицкий архимандрит (т.е. архимандрит Троице-Сергиевой лавры) синодальный член Платон (Левшин) , назначенный «учителем богословия Его Императорского Высочества» (т.е. наследника цесаревича Павла Петровича) 370 . Архимандрит Платон рассмотрел ирмолог и обиход, составленные синодальными певчими в Москве, и предложил отправить эти рукописи на рассмотрение известным специалистам уставного пения, троицким певчим в Москве (т.е. Певчим московского архиерея) Петру Синьковскому и Якову Лавлинскому. |
| Кроме того, с 1775 года, с начала ректорства в академии митрополита Платона (Левшина), учебное заведение переживало новый расцвет: заметно повысилось значение родного языка, начали утверждаться самобытные традиции, отличные от западного схоластического богословия и образования. Постепенно отпала нужда в преподавателях киево-могилянской школы. Преподавание древних и новых языков велось теперь на русском, что способствовало преобладанию понимания материала над механическим его заучиванием. Самим владыкой на русском языке был написан труд «Христианское богословие». Началось преподавание истории Русской Церкви, которой митрополит сам серьезно занимался. Помимо научно-образовательной деятельности митрополит Платон немало сил отдавал воспитанию ученого монашества: был введен регламент духовной жизни воспитанников, строго соблюдались частое пребывание на богослужении, положенные молитвенные правила, посты и говения. Особый устав жизни был у «платоников» – стипендиатов, избираемых митрополитом Платоном из среды бедных студентов за усердие к науке и послушание. Они давали обещание непременно вступить на духовное поприще, жили отдельно от других студентов, имели свою библиотеку и должны были усиленно изучать языки. Митрополит Платон (Левшин) Помимо занятий в академии, Евфимий Болховитинов по благословению митрополита Платона посещал и университет, в частности курсы лекций по истории. Умственное движение конца XVIII века, центром которого был кружок Н.И. Новикова, оказало на него заметное влияние. Это выразилось в ряде переводов, предпринятых по указанию Новикова и ничего общего с богословием не имеющих (краткие описания жизни древних философов, французского писателя Ф. Фенелона и др.). Впоследствии эта свобода мысли служила поводом для упреков в адрес владыки Евгения, в том числе и со стороны митрополита Платона. О широте взглядов владыки Евгения, живом, природном здравомыслии и способности откликаться на актуальные вопросы современности свидетельствует, например, работа «Пастырское увещание о прививании коровьей оспы» (М., 1811). Тема, может быть, несколько неожиданная в устах православного епископа, но необходимая для преодоления суеверий и предубеждений народа. |
|
|
