| Рассказал мне Господь сегодня прекрасную притчу: «Некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу; и пришел искать плода на ней, и не нашел. И сказал виноградарю: «вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице, и не нахожу; сруби ее: на что она и землю занимает?» Но он сказал ему в ответ: «господин! оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом: не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее» ( Лк.13:6-9 ). Это ведь притча про меня, но не грозное предупреждение слышу я в ней, а призыв. Я был бесплодной смоковницей — снаружи обычный человек: семья, работа, дети, а внутри всё сгнило, умерло. Алкоголизм выжег, иссушил меня изнутри. И когда я впервые вошел на собрание АА, я с негодованием воскликнул про себя: «Какое здесь собралось дерьмо! Отбросы общества! Им действительно нужна помощь, но не мне. Ято не такой как эти алкаши, я нормальный пьющий человек». И вот это «дерьмо» стало для меня питательным навозом, эти отверженные пьяницы стали единственной почвой, на которой я смог «принять правду о себе» и измениться. Я с изумлением слышу историю из жития подвижника древности преподобного Иоанна Колова. Он подвизался в египетской пустыне в V веке. Пимен Великий, которому предал себя Иоанн в совершенное послушание, заставлял его в течение трех лет таскать воду на гору и поливать засохшее дерево. Через три года однажды деревце покрылось листвой, а потом дало свой плод. Это дерево получило название «дерево послушания». Моя новая трезвая и осмысленная жизнь — это «дерево послушания». Годы я выздоравливал в содружестве АА, и вот душа ожила, жизнь стала приносить плоды. Но перед этим я каждый день поливал свое сухое ожесточенное сердце, часто не надеясь на перемены; продолжаю поливать его и сейчас: в работе по 11-му Шагу. Молитва и медитация «дает мне душевное равновесие. С ее помощью я углубляю связь между собой и Богом» («12 Шагов и 12 Традиций», с. 115). Целительные средства: вода и перегной — рекомендации по выздоровлению и 11й Шаг — помогают мне каждый день трезветь и расти духовно. Господи, помоги мне сегодня понять Твою волю относительно меня и дай силы ее исполнить («12 Шагов и 12 Традиций», с. 116). 23 ноября. Литургическое чтение: 1 Тим.4:4-8 |
| Так чувствовал себя и преподобный Пимен Многоболезненный. 143. Военная служба Когда Господь Бог поставил первого царя возлюбленному народу Своему Израилю, то сказал им: вот какие будут права царя, который будет царствовать над вами: «сыновей ваших он возьмет и приставит их к колесницам своим и сделает всадниками своими... и поставит их у себя тысяченачальниками и пятидесятиначальниками, и чтобы они... делали воинское оружие и колесничный прибор его» ( 1Цар.8:11–12 ). Значит, благочестивейшие цари не по своей воле делают рекрутские наборы, а Сам Господь Бог повелевает им делать оные для охранения благоденствия своих подданных. А чтобы подданные не противились священной воле их, для того Сам Господь Бог строго заповедал повиноваться им во всем: «всякая душа, – говорит слово Божие, – да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противляющийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение» ( Рим.13:1–2 ). Видитие, братия мои, как тяжко грешит пред Господом Богом тот, кто под каким бы то ни было предлогом старается уклониться от воинской повинности, не хочет служить в христолюбивом воинстве, быть защитником православной веры Христовой и святых храмов Божиих от врагов нечистивых, подвизаться за помазанника Господня – царя православного. Нет, не ожидай себе такой человек милости от Бога; не будет над ним во веке благословения Господня! Мало того, что тяжкий грех уклоняться от воинской службы, – великий грех и печалиться о том или идти в службу с неохотою. Ибо, когда слово Божие заповедует нам повиноваться властям, то говорит: надобно повиноваться не только из страха, но и по совести, т.е. не по страху только и не по виду исполнять должно повеления начальства, а от всей души и от чистого сердца, как пред Богом. Тогда только наше повиновение воле начальства будет угодно и приятно Богу, и будет вознаграждено сторицею от руки Господней; а в противном случае оно не только не будет угодно Богу, но и вменится нам в грех, ибо «проклят всяк, творящий дело Божие с небрежением», т.е. |
| Такова совершенная любовь (82, 56). Авва Агафон говорил: " Насколько это зависело от меня, я никогда не засыпал со скорбью в сердце на кого-либо и никому не позволил заснуть с какой-либо скорбью на меня " (82, 57). Брат сказал авве Агафону: " Мне дана заповедь, но исполнение заповеди сопряжено со скорбью; и хочется исполнить заповедь, и опасаюсь скорби " . Старец отвечал: " Если бы ты имел любовь, то исполнил бы заповедь и победил бы скорбь " . Авва Агафон (82, 61). Повергающий себя перед Богом в разуме и повинующийся заповедям в смиренномудрии, достигает любви. Любовь вводит в бесстрастие (82, 144). Не делайте того, чем, по соображению вашему, оскорбится брат ваш (82, 179). Если ум укрепится и решится последовать любви, то погашаются все страсти плоти и духа. " Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится " (1 Кор. 13, 4), делает естественным для сердца постоянство и не попускает ничему противоестественному насильственно порабощать ум... Преподобный авва Исаия (82, 197). Некто спросил старца: " Почему нынешние подвижники не получают благодатных даров, как древние? " Старец ответил: " Потому что тогда была любовь, и каждый поднимал ближнего вверх; ныне любовь охладела, и каждый влечет ближнего вниз. По этой причине мы не удостаиваемся получить благодать " (82, 398). Старец сказал: " Я никогда не желал дела, полезного мне и неполезного брату моему, веруя, что приобретение брата есть мое приобретение " (82, 399). Согрешивший должен отлучить себя от всякой любви человеческой, пока не убедится, что Бог принял его покаяние: любовь мира сего отлучает от любви Божией. Изречения безымянных старцев (82, 405). " Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих " (Ин. 15, 13). Если кто услышит огорчительное слово и, будучи в состоянии отвечать таким же словом, преодолеет себя и не скажет или, если кто, будучи обманут, перенесет это и не станет мстить обманщику, тот полагает душу свою за ближнего. Преподобный Пимен Великий (82, 345-346). |
| Двадцать седьмой день. Преп. Пимен Великий. (О неосуждении). I. Препод. Пимен, родом египтянин, память коего совершается ныне, родился около 340 года по Р. Хр.. В молодых еще годах он дал обет безмолвия и отречения от мира и стал подвизаться в пустынном скиту, близ Диокла. С ним вместе подвизались и братья его: старший – Анувий и меньшой, неизвестный по имени. Итак, строго содержал преп. Пимен обет свой отречения от мира, что даже от свидания с материю своею он отказался, когда она пришла однажды навестить своих детей в скиту, и только уже по настоятельному убеждению братии Пимен, подойдя к двери, за которою стояла мать его, сказал ей: – «Если ты великодушно перенесешь временную разлуку с нами, то в будущей жизни будешь видеть нас; так мы надеемся на человеколюбие Божие!» И утешенная этим обещанием мать оставила скит, не домогаясь более видеть детей своих и не отвлекая их от подвига избранной ими жизни. Впоследствии также и правителя египетской области, наслышавшегося о строгом подвижничестве преп. Пимена и пожелавшего посетить его, преп. Пимен не принял, рассуждая, что если высшие лица мирские будут посещать его, то многие и из простого народа начнут нарушать его уединение, и тогда он подвергнется опасности утратить смирение и впасть в гордыню. Между тем преп. Пимен, тяготясь возрастающею славою, избегая почитания людей, скитался в продолжении нескольких лет по разным местам; потом, возвратясь в египетскую пустыню, оставался в ней до самой своей кончины около 450 г., продолжая свое суровое подвижничество, но вместе с тем не оставляя людей своими наставлениями, из которых многия сохранились в писаниях и до настоящего времени. Однажды братия спросили преп. Пимена: «следует ли, видя согрешение брата, умолчать и покрыть грех его?» – «Следует, – отвечал преп. Пимен, – если покроешь грех брата, то и Бог покроет твой грех»... – Я слышу неприличное об одном нерадивом брате, – сказал однажды преп. Пимену один из иноков,– и так соблазняет меня его жизнь, что я даже хотел бы отойти отсюда... |
| «Они братия, и помирятся» В патерике читаем: «Однажды Паисий поссорился с одним из посетителей своих и подрался с ним до пролития крови». Подумать только! Монашеская пустыня, и иноки подрались до пролития крови! Но в этом нет ничего удивительного. Если общение заведомо зиждется на чем-то низком, то оно и завершится тем же низким. Если вы устраиваете мирские посиделки с пересудами других, то от сплетен и пустословия перейдете к личным склокам. У вас непременно начнутся конфликты. Что же сказано в патерике дальше? «Авва Пимен сидел тут и не сказал им ни слова. В это время взошел к ним авва Анув, старший между братьями по годам, и, увидев случившееся, обратился с упреком к авве Пимену за то, что Пимен не позаботился о примирении поссорившихся. Пимен отвечал: Они братия, и помирятся”. Анув повторил упрек; тогда Пимен ответил: Я положил в сердце моем, что меня здесь не было”». То есть, преподобный Пимен уже вынес духовный урок: почитая себя мертвым для внешнего смятения, оставаться живым для молитвы и богомыслия. Почитая себя мертвым для внешнего смятения, оставаться живым для молитвы и богомыслия Из упомянутого эксцесса можно подумать, будто бы преподобный Пимен вовсе не вразумлял младшего брата. Так ли это? Судя по общему контексту сохранившихся патериковых сказаний, слово его звучало, и звучало достаточно твердо. В какой-то момент Паисий даже не выдержал слов аввы Пимена и захотел теперь сам уйти. Искушение случилось следующим образом. Паисий нашел небольшой сосуд с золотыми монетами – спрятанный кем-то клад. Он подошел к старшему брату своему Ануву и сказал: «Ты знаешь, что слово аввы Пимена очень жестоко. Пойдем, выстроим себе келлию в другом месте и будем безмолвствовать спокойно». Анув, не зная про клад и думая отмахнуться от ненужной затеи, сказал: «Нам не на что выстроить келлию». Тут-то Паисий и рассказал о своей находке. Анув весьма опечалился – найденный клад мог послужить к душевной гибели брата. Но он решил поступить более мудро. «Пойдем, – сказал Анув, – выстроим келлию на той стороне реки». |
| Люби более молчать, нежели говорить: от молчания ум сосредоточивается в себе, от многосло-» вия он впадает в рассеянность ( авва Исаия ). VI, 151. Хранение уст в разуме возбуждает мысль к Богу; многословие бывает причиною уныния и раздражительности ( авва Исаия ). VI, 202. Молчание приводит к плачу, а плач очищает ум и соделывает его безгрешным (авва Лонгин). VI, 309. Вопросили некоторые из отцов авву Пимена, говоря: если мы увидим брата согрешающего, должны ли сказать ему об этом? Старец отвечал им: что касается до меня, то если встретится мне нужда идти мимо и увижу его грешащим, – пройду мимо, ничего не говоря ему ( Пимен Великий ). VI, 333. Поведал авва Пимен, что брат спросил авву Памво: полезно ли хвалить ближнего? и что старец отвечал на это: полезнее ничего не говорить о нем ( Пимен Великий ). VI, 337. Если человек будет помнить сказанное в Писании: от словес своих оправдишися и от словес своих осудишися, то найдешь, что лучше молчать, нежели говорить ( Пимен Великий ). VI, 337. Иной человек представляется молчащим, но сердце его осуждает других. Труды такового тщетны. Другой с утра до вечера говорит и вместе пребывает в молчании, потому что говорит одно полезное для души ( Пимен Великий ). VI, 344. В какое бы затруднительное положение ты ни пришел, победа в нем – молчание ( Пимен Великий ). VI, 346. Брат спросил старца: отец, доколе должно сохранять молчание? Старец отвечал: до того времени, как спросят тебя. Если будешь молчалив, то во всяком месте сохранишь мир духовный (Изречения безымянных старцев). VI, 403. Если понуждаешь себя к молчанию, то не думай, что совершаешь добродетели, но признавай себя недостойным говорить (Изречения безымянных старцев). VI, 403. Если часто отверзаются двери в покое, то удобно выходит из него теплота. Так и душа, когда будет много говорить, хотя бы говоримое было и доброе, теряет теплоту свою дверями слова. Почему хорошо и полезно молчание в разуме, когда занимаемся помышлениями премудрыми и душеспасительными (Изречения безымянных старцев). VI, 407. |
| На эту пустыню напали варвары, разорили хижины монахов и убили многих отцов... Пимен и братия его спаслись бегством. Все семеро остановились на время в опустевшем идольском храме, чтобы выбрать место для постоянного жительства. При этом авва Анув сказал авве Пимену: «Сделайте милость ты и братия, исполните мою просьбу: в течение этой недели будем жить каждый отдельно в молчании, не сходясь для беседы». Авва Пимен отвечал: «Сделаем по желанию твоему». Они так и поступили. В храме стояла каменная статуя. Анув каждое утро кидал камнями в лицо статуи, а вечером подходил к ней и просил прощения. В субботу братия сошлись вместе, и сказал авва Пимен авве Ануву: «Видел я, авва, что ты в течение этой недели кидал камнями в лицо статуи, а потом просил у нее прощения: верующий во Христа не должен кланяться идолу». Старец отвечал: «Я это сделал для вас. Когда я кидал камнями в статую, произнесла ли она что-нибудь, рассердилась ли?» Авва Пимен ответил: «Нет». – «А когда я просил у нее прощения, ответила ли она?» – «Нет». На это сказал авва Анув: «Так и мы, семь братьев, если желаем жить вместе, будем подобны этой статуе, которая от оскорблений не возмущается гневом, а при смирении, проявляемом пред нею, не тщеславится и не надмевается. Если же вы не хотите вести себя таким образом – вот четверо врат у этого храма: пусть каждый идет, куда хочет». Братия пали ниц перед аввой Анувом, дали обещание поступать по его совету и пребыли вместе в великом смирении и терпении многие годы, стремясь к христианскому совершенству... Впоследствии рассказывал авва Пимен: «Мы провели все время жизни нашей в труде, подчиняясь распоряжениям аввы Анува. Одному из нас он поручал хозяйство; мы ели то, что было предложено, никто не позволял себе сказать: «Дай мне чего-нибудь другого» или: «Я этого не хочу». Таким образом мы провели всю жизнь в безмолвии и мире» ( 82, 321–323 ). Пимен Великий жил в небольшом общежитии, состоящем из его родных братьев. Находясь постоянно с ними, он уединялся в себе и достиг совершенства постоянным и усиленным трезвением, устраняя все препятствия, которыми могло бы нарушиться его делание. |
| Он также говорил, что «человек нуждается в смирении, как в дыхании, которое выходит из его ноздрей», и что мы можем достичь этого смирения, дающего нам в любых обстоятельствах покой, через самоуничижение, которое заставляет нас считать своего брата за начальствующего. Что касается него, то он достиг такой степени презрения к самому себе, что чистосердечно заявлял: «Я повергаю себя в то место, в которое был повержен сатана, и ставлю себя ниже неразумных существ, потому что знаю, что они не подлежат наказанию». Когда его спросили, как это возможно – считать себя ниже всякой твари и даже убийцы, старец ответил: «Он совершил только этот проступок, но я убиваю каждый день». Увидев однажды женщину, которая плакала на могиле мужа и сына, авва Пимен сказал брату Анувию, что если не стяжать такое состояние скорби и постоянного умерщвления плоти, невозможно стать монахом. В другой раз он был восхищен в присутствии одного из близких, который спросил, куда он был перенесен. Пимен ответил: «Моя мысль была там, где находится святая Матерь Божия, плачущая у Креста Спасителя, и я хотел бы плакать так все время». Однажды к святому из Сирии пришли знаменитые люди, чтобы расспросить о чистоте сердца, но старец не знал греческого, а переводчика не нашлось. Заметив затруднительное положение посетителей, Пимен внезапно начал говорить по-гречески и сказал: «По природе вода – мягкая, а камень – твердый; но бурдюк, подвешенный над камнем, роняя воду каплю за каплей, проделает в камне дырку. Так обстоит дело и со словом Божиим: оно – нежно, а наше сердце – черство, но человек, который часто его слушает, открывает сердце страху Божию». Авва Пимен долгие годы сиял как звезда в пустыне, наставляя собственным опытом и став живым образцом всех добродетелей. Он мирно почил некоторое время спустя после святого Арсения (после 449 г.), так и не увидев вновь Скитской пустыни. 1 Пимен (potmen) по-гречески означает «пастырь», «пастух». Более 200 изречений, изумительных по глубине и мудрости, делают Пимена первостепенной фигурой в различных сборниках апофтегм. Поскольку он часто передает изречения предшествующих отцов, то считается, что первые сборники апофтегм были составлены в кругу учеников аввы Пимена. |
| 290. Некогда правитель страны той пожелал видеть авву Пимена, но старец не принял его. Правитель после того взял сына сестры его, будто бы за какое-то преступление, и посадил в тюрьму, сказав: «Если придет старец и попросит за него, я отпущу его». Сестра Пименова со слезами пришла к дверям кельи его, но старец ничего ей не отвечал. Она начала поносить его и взывала: «Медное сердце, сжалься надо мною: у меня один только сын и есть!» Старец послал сказать ей: «Пимен не родил детей». Сестра так и ушла от него. Правитель, узнав об этом, послал сказать старцу: «Пусть он попросит хоть в письме, и я отпущу юношу». Но старец ответил так: «Исследуй по законам: если он достоин смерти, пусть умрет, а если нет, то делай как знаешь». Правитель, услышав такой ответ, освободил заключенного. 291. Рассказывали некоторые, что однажды Пимен с братиею делали свечи. Работа остановилась, потому что им не на что было купить нитей. Доброжелатель их рассказал об этом одному честному купцу. Авва Пимен никогда не хотел принимать ни от кого ничего, боясь беспокойства. Но купец, желая доставить работу старцу, показал вид, будто ему нужны свечи: привел верблюда и взял их. После того один брат, услышав, что сделал купец, пришел к авве Пимену и, думая похвалить купца, сказал старцу: «Знаю наверное, авва, что купец взял у нас свечи без всякой нужды, желая только доставить нам работу». Авва Пимен, услышав, что купец взял свечи, не имея в них нужды, сказал брату: «Пойди найми верблюда и привези свечи, а если не привезешь их, то Пимен не будет более жить с вами. Не хочу обижать никого, не хочу, чтобы человек без нужды брал нашу работу и терпел от этого убыток». Брат пошел и после многих хлопот сумел привезти обратно свечи; в противном случае старец ушел бы от них. Авва, увидев свечи, обрадовался, как будто нашел великое сокровище. 292. Брат говорил авве Пимену: «Я сделал великий грех и хочу каяться три года». Старец отвечал ему: «Много». «Или хотя один год», – сказал брат. «И это много» – отвечал старец. Бывшие у старца спросили: «Не довольно ли сорока дней?» Он опять сказал: «И этого много. Думаю, – прибавил он, – что если человек покается от всего сердца и более уже не будет грешить, то в три дня Бог примет покаяние его». |
| Вначале Пимен много постился, проводя часто два или три дня без пищи, подвергая тело крайне суровым ограничениям. Но со временем он приобрел большой опыт в духовной науке и, став для обитателей пустыни врачом, кормчим и светочем рассуждения, учил питаться умеренно каждый день, чтобы не впасть ни в гордость, ни в чревоугодие и так следовать царским путем, который легок и необременителен. Одному брату, который соблазнился, застав его однажды моющим ноги, он ответил: «Мы учились убивать не наши тела, но наши страсти». Он также часто говорил: «Все, что превосходит меру, приходит от бесов». Умеренный в подвижничестве, он был, однако, крайне суров в том, что касалось отношений с людьми. Он считал свою келью могилой, в которой монах, как покойник, должен оставаться чуждым любым земным привязанностям. Однажды правитель той области, желая его видеть, повелел арестовать его племянника, чтобы старец пришел заступиться за юношу. Но Пимен остался нечувствительным к мольбам сестры, сказав: «Пимен не родил сына». И велел сказать правителю, чтобы тот судил его согласно законам, если юноша прегрешил. Когда посетитель хотел побеседовать с ним о возвышенных предметах, старец хранил молчание; но если его спрашивали о страстях и о том, как исцелить душу, тогда он с радостью отвечал. Он давал собеседникам ответы, соответствующие их пониманию и их возможностям, для того чтобы побудить к успехам в добродетели. Прежде всего он советовал не давать места страстным помыслам, угождая им или пытаясь им отвечать, и утверждал, что они тем самым исчезнут сами собой: «Мы не можем помешать им приходить, чтобы нас возмущать, но в нашей власти им сопротивляться». Он учил, что повергаться пред Богом, не оценивать самого себя и оставлять позади себя всякое собственное произволение – все это является средствами для очищения души, но главным образом благодаря самоосуждению и бодрствованию она может воздвигнуться и продвигаться к совершенству. Когда его однажды спросили, следует ли порицать брата, которого мы увидели согрешающим, Пимен ответил: «В тот час, когда мы утаим проступок нашего брата, Бог утаит и наш, а в час, когда мы откроем проступок брата, Бог откроет также и наш». И когда старец увидел, как один брат заснул в церкви, он вместо того, чтобы обличить его, предпочел положить его голову себе на колени и позволил ему отдохнуть. Что же касается бдительности по отношению к самому себе, он соблюдал ее строго в любое время, зная, что начало всех пороков – рассеянность. Когда ему надо было выйти из кельи, он прежде проводил час, сидя и исследуя свои помыслы. |
|
|
