| Первая по времени и существенная перемена во внешнем состоянии московского печатного двора при п. Никоне состояла в изменении управления этим двором. Хотя печатный двор устроен был с исключительною целью служить церковным нуждам, «дабы святыя книги и впредь изложилися праведно и несмутно и без сомнения всякому православному, прочитающему и глаголющему по них, и яко бы реки и потоки сладкия испустити во всю русскую землю к святым божиим церквам, на прославление божественнаго имени и пречистыя Его Богоматери и всех святых» 6 ; но в деле управления печатный двор с самого основания и после долгое время не был в собственном смысле церковным учреждением. Устроенный на средства царской казны и постоянно получавший отсюда содержание и денежные суммы на все свои расходы, он зависел от приказа большого дворца. Царский дворецкий, заведовавший приказом большого дворца, был главным управителем и на дворе печатного. Для непосредственного заведования этим двором устроен особый приказ печатных дел, для которого в зданиях этого двора было отведено особое помещение, под именем приказной избы. Здесь заседали особые светские лица, дьяки и подъячие, назначавшиеся государем. На обязанности их было следить за состоянием и деятельностью печатного двора, за доходами и расходами денежных сумм, за продажей и даровой раздачей печатных книг, представлять годовые отчеты о непроданных «залежалых» книгах и остатках денежных сумм, которые потом и отбирались в царскую казну. Исправление и печатание той или другой церковной книги обыкновенно зависело от усмотрения в представлении высшей духовной власти, но назначение на должности справщиков, писцов и чтецов печатного двора всегда происходило с ведома государя по памятям из приказа большого дворца. К печатанию книг приступали по объявлению царского о том указа; вновь отпечатанные книги подносились прежде всего государю и испрашивалось у него назначение той или другой продажной для них цены. Такой порядок управления печатным двором оставался и за первое время патриаршества Никона, хотя власть этого патриарха, пользовавшегося особым доверием государя, весьма рано начала проявлять свое влияние и на печатном дворе в тех или других распоряжениях. |
| К Афанасию Холмогорскому вполне приложимо то понятие, которое мы составили об авторе «Увета духовного», рассмотревши его содержание. Но с другой стороны, принимая во внимание краткость времени, употребленное на составление «Увета духовного», трудно предполагать, чтобы Афанасий мог написать его один; естественне предположить, что ему в его работе помогали другие лица, например, справщики печатного двора. Государево жалование на 190 год было выдано следующим лицам: главному начальнику печатного двора Симеону, архиепископу сибирскому и тобольскому; справщикам – Иосифу Белому, монаху Мардарию Ханыкову; чтецам-иеродиаконам – Феофану и Кариону; писцам – Флорке Герасимову и Дмитрейке Федорову 19 . Вначале 1682 года из состава печатного двора выбыл справщик монах Мардарий; на его место справщиком был назначен 4 марта бывший прежде чтецом иеродиакон Карион Истомин, а в чтецы на место Кариона поступил монах Аарон. Согласно с этими изменениями и жалование на 191 год было выдано следующим лицам: архиепископу Симеону, справщикам – старцу Иосифу Белому и иеродиакону Кариону Истомину, чтецам иеродиакону Феофану и монаху Аарону, писцу Герасиму Федорову 20 . Таким образом, около времени составления и печатания «Увета духовного» 5 июля – 20 сентября справщиками на печатном дворе были старец Иосиф Белый и иеродиакон Карион Истомин. Участие Кариона Истомина в составлении или, по крайней мере, исправлении «Увета» – несомненно. В некоторых местах рукописи «Увета» (типограф. библиотеки) добавления несомненно писаны им, Карионом Истоминым (л.л. 21 40 и в других местах). Ergo Карион Истомин принимал деятельное участие при издании «Увета». Вероятно, он и был справщиком этой книги при ее печатании. Относительно участия другого справщика старца Иосифа в издании «Увета» мы не имеем никаких сведений; вероятнее всего, что на нем лежала справка других печатавшихся в то время книг и что, следовательно, он не принимал никакого участия в составлении и издании «Увета». Таким образом, по нашему предположению, «Увет духовный» составлен архиепископом Афанасием Холмогорским при ближайшим участии справщика печатного двора иеродиакона Кариона Истомина. Что касается участия патриарха Иоакима в этом деле, то ему принадлежало высшее наблюдение за составлением и печатанием «Увета». Кому принадлежала мысль издать «Увет» – неизвестно; может быть и патриарху Иоакиму. Когда же «Увет» был написан, то, по всей вероятности, еще до печатания был прочитан патриархом Иоакимом и одобрен им к печати; быть может даже что-либо было и изменено вследствии замечаний патриарха. Впрочем, обо всем этом мы не имеем никаких сведений; все это только предположения ни больше, ни меньше. |
| Патриарх Никон был не инициатором этой мысли, но только законным преемником, энергичным защитником и проводником ее в жизнь. В неуклонном проведении этой мысли в русскую церковную жизнь и заключается первое существенное отличие деятельности московского печатного двора при п. Никоне от деятельности его при прежних патриархах; на осуществление этой мысли были обращены особое внимание Никона, все силы и средства печатного двора и приняты для того особые меры. В ряду мер, принятых п. Никоном к исправлению и изданию богослужебных книг, первое место занимает вопрос о составе и подборе справщиков. Раскрытие этого вопроса в нашей литературе до сих пор отличается большими неточностями и неполнотою, которые могут быть исправлены на основании несомненных данных, находящихся в приходорасходных записях московского печатного двора. В первый месяц патриаршества Никона состав справщиков оставался тем же самым, каким он был и перед смертью п. Иосифа; при росписи жалованья им на наступавший тогда новый (161-й) год все имена их в числе семи человек внесены в список расходной книги печатного двора; и по челобитной, поданной ими со всеми мастеровыми этого двора царю Алексею Михаиловичу с просьбой выдать им ради их скудости все годовое окладное и хлебное жалованье не в два срока – по полугодиям в сентябре и марте, но все сполна вперед в один срок, 29 сентября последовало государево соизволение вопреки существовавшему порядку при выдаче жалования. Эта челобитная наводит на мысль, что справщики уже знали о предстоявшей им новой усиленной работе при новом патриархе и озаботились обеспечить свой труд и свой материальный быт; правительство же и в частности сам патриарх Никон смотрели на иосифовских справщиков еще без предубеждений, в деятельности их не находили ничего, достойного осуждения, признавали их на первых порах годными для выполнения своих планов и целей. Приводим имена этих справщиков с их окладами, как они значатся в росписи 161 года. Главный справщик, андрониевский архимандрит Сильвестр 29 сентября получил полный оклад в 30 рублей; старец Иосиф, бывший соборный ключарь Иван Наседка, получил сполна свой прежний оклад в 50 р. |
| По отпечатании книги из особой росписной тетради печатного двора делалась подробная выпись, в которой отмечались начало печатания и время выхода книги из печати, равно и весь денежный расход, употребленный на издание; в этот расход включалась стоимость не только печатного материала по разным его статьям, но и содержания справшиков, мастеровых, приказных и сторожей печатного двора за время печатания известной книги, равно и всех побочных расходов на ее издание. Из валовой суммы расхода выводилась цена в деле каждого экземпляра изданной книги 52 . Выпущенная из печати книга подносилась в известном числе экземпляров в переплете и тетрадях государю и патриарху; по книге жаловали каждому справщику; «кавычная книга», с которой она печаталась, всегда передавалась в правильную палату для хранения «впредь для переводу» на случай нового ее издания. 30 экземпляров книги в тетрадях посылалось в приказ большого дворца для безденежной раздачи по монастырям и церквам, и 20 книг относили царскому духовнику Стефану Вонифатьеву; с 1655 г. царскому духовнику кннг уже не относили, а в приказ большого дворца стали посылать по 50 и по 100 книг 53 . Затем у государя, а после у патриарха испрашивалось назначение продажной цены для вновь изданной книги. Цена печатных изданий в продаже была различна, начиналась от 2 денег и доходила до 3 рублей; но в большинстве случаев она превышала стоимость книги в деле вдвое. Наконец книга поступала в продажу. До сороковых годов XVII века вновь отпечатанные книги обыкновенно рассылались по особым памятям из приказа печатных дел с нарочными посыльными, подьяками, приставами и наборщиками печатного двора, по епархиям и городам, где эти книги раздавались по монастырям, соборным и приходским церквам, с указом собрать положенные за книги деньги и представить их в Москву в печатный приказ 54 ; на печатном же дворе книги продавались только отдельным лицам и в незначительном количестве. С сороковых же годов книги уже не рассылаются всегда по городам с особыми рассыльными, но продаются в печатном приказе большими партиями; причем в приходных книгах вносится подробная запись продажи каждой книги, с обозначением, кому, когда, сколько книг продано и сколько денег за них получено. |
| Действуя по-прежнему быстро и энергично, Никон затребовал из монастырей и церквей старые богослужебные тексты, которые он хотел использовать для сличения с бывшими в то время в ходу русскими богослужебными книгами. Некий монах Зосима и Арсений Грек были к тому же посланы для розысков таких же текстов в монастырских и архиерейских библиотеках. Сбор старых материалов дал прекрасные результаты, и вскоре в распоряжении Печатного Двора оказалось около 2700 старых служебников, уставов, псалтырей, евангелий и других богослужебных и церковных книг 378 . Этот ценный материал, так же как и книги, позже привезенные Арсением Сухановым , все же никогда не были использованы при Никоне. Подлинное научное сличение этих текстов потребовало бы многие годы тщательной научной работы и, по всей вероятности, также не дало бы требуемых результатов, так как эти книги, конечно, отражали все перемены, происшедшие в Уставе за столетия истории христианства в России, и не могли дать правщикам никакого окончательного текста, но их, видимо, и не пытались использовать для работы Печатного Двора при Никоне. Вместо старых славянских и греческих книг, изучение которых все же объяснило бы Никону его недоумения над русскими текстами, патриарх приказывает попросту взять современные греческие книги венецианского издания конца XVI и начала XVII века 379 . Уже 9 октября 1652 года, до отъезда Арсения Грека за книгами и прибытия старых книг из библиотек и монастырей, и до получения материалов от Суханова, начинает печататься новое издание Псалтыри, в которое вводятся, по сравнению с прежними русскими печатными изданиями, значительные перемены. В частности, пропускаются указания, как надо делать перстосложение при осенении себя крестным знамением, и указание на поклоны при чтении молитв Ефрема Сирина во время поста. Так как старые справщики воспротивились нововведениям Никона, Арсения и Славинецкого, то патриарх уволил двух ветеранов печатного дела в Москве – справщиков Ивана Наседку и Силу Григорьева 380 . Смерть в конце лета 1652 года Ш. Мартемьянова, верного друга Неронова и Вонифатьева, тоже помогла ослаблению пробоголюбческих традиционных сил Печатного Двора. Старый состав справщиков заменяют упорный грекофил и друг Славинецкого монах Евфимий, монах Матвей, верный старый друг Никона по Новоспасскому монастырю, и уже упомянутый Арсений Грек. 20. Разгром боголюбцев |
| Острожская Библия была и для Москвы такой же недосягаемой вершиной библейского просвещения, как для других наших южных и западных соплеменников. Одно обстоятельство несколько возвышало деятельность московского печатного двора над скромными изданиями сербов, молдаван и хорватов того времени – это русский извод их славянского текста. В этом отношении московские издания имели большое национальное значение: они все больше и больше укрепляли господство русского вида священных текстов на всем пространстве славянского богослужебного языка, т. е. продолжали и поддерживали мощное влияние московско-русской традиции в обще-культурном смысле, наряду с Острожской Библией. Библейско-богослужебное издательство московского печатного двора XVI–XVII в.в. и Острожская Библия – в этом отношении явления родственные, и национально-государственное значение их, как объединителей и воспитателей старо-русской духовной культуры, принадлежит им в одинаковой степени. Недостаток ясности и вместе с тем духа приспособительности библейско-богослужебных текстов первого печатного периода к пониманию и жизненным требованиям народа возмещался различными средствами. В большинстве случаев это оживление и приспособление текстов ложится на частную изобретательность и предприимчивость, стоит вне связи с официальным издательством московского печатного двора и вообще находится за пределами принимавшейся на себя церковью заботливости об усовершении и приспособлении к неотложным народным потребностям библейского текста. История западной Руси выдвигала, как мы видели, в это время на помощь маловразумительному славянскому библейскому тексту переводы этих текстов на народный язык. Эта помощь шла со стороны, главным образом, недругов церкви – еретиков и иноверцев. В Москве этого не было. Здесь можно указать на следующие главные виды этой вспомогательной деятельности в уяснении и распространении в народном сознании содержания библейских церковно-славянских текстов: лицевые списки библейского текста, пояснительные статьи и толкования текста, приспособления библейского текста для учебных целей и более или менее новые, самостоятельные обработки текста, ввиде стихотворных переложений и новых переводов. |
| Действуя по-прежнему быстро и энергично, Никон затребовал из монастырей и церквей старые богослужебные тексты, которые он хотел использовать для сличения с бывшими в то время в ходу русскими богослужебными книгами. Некий монах Зосима и Арсений Грек были к тому же посланы для розысков таких же текстов в монастырских и архиерейских библиотеках. Сбор старых материалов дал прекрасные результаты, и вскоре в распоряжении Печатного двора оказалось около 2700 старых служебников, уставов, псалтырей, евангелий и других богослужебных и церковных Этот ценный материал, так же как и книги, позже привезенные Арсением Сухановым, все же никогда не были использованы при Никоне. Подлинное научное сличение этих текстов потребовало бы многие годы тщательной научной работы и, по всей вероятности, также не дало бы требуемых результатов, так как эти книги, конечно, отражали все перемены, происшедшие в Уставе за столетия истории христианства в России, и не могли дать правщикам никакого окончательного текста, но их, видимо, и не пытались использовать для работы Печатного двора при Никоне. Вместо старых славянских и греческих книг, изучение которых все же объяснило бы Никону его недоумения над русскими текстами, патриарх приказывает попросту взять современные греческие книги венецианского издания конца XVI и начала XVII Уже 9 октября 1652 года, до отъезда Арсения Грека за книгами и прибытия старых книг из библиотек и монастырей и до получения материалов от Суханова, начинает печататься новое издание Псалтыри, в которое вводятся по сравнению с прежними русскими печатными изданиями значительные перемены. В частности, пропускаются указания, как надо делать перстосложение при осенении себя крестным знамением и указание на поклоны при чтении молитв Ефрема Сирина во время поста. Так как старые справщики воспротивились нововведениям Никона, Арсения и Славинецкого, то патриарх уволил двух ветеранов печатного дела в Москве — справщиков Ивана Наседку и Силу Смерть в конце лета 1652 года Ш. Мартемьянова, верного друга Неронова и Вонифатьева, тоже помогла ослаблению пробоголюбческих традиционных сил Печатного двора. Старый состав справщиков заменяют упорный грекофил и друг Славинецкого монах Евфимий, монах Матвей, верный старый друг Никона по Новоспасскому монастырю, и уже упомянутый Арсений Грек. |
| Так как два наиболее важных сотрудника Печатного двора — священник Иван Наседка и монах Арсений Глухой — были так же, как и Неронов, учениками и друзьями в то время уже покойного архимандрита Дионисия, то можно предполагать, что их работа была проявлением тех же настроений, которые охватывали самого Неронова. Вполне вероятно, что действия справщиков и администраторов Печатного двора и их провинциальных друзей, проводивших проповедь духовного возрождения, была согласована и организационно. С 1640 года отец Иван Наседка становится постоянным справщиком, в то время как Арсений, видимо, ввиду его очень преклонного возраста, уходит от работы Печатного двора. Сотрудниками и помощниками Наседки в 1640-х годах были протопоп Михаил Рогов, Шестак Мартемьянов, Захарий Афанасьев и инок По крайней мере о двух из них — отце Михаиле Рогове и Ш. Мартемьянове, а также и о самом Наседке определенно известно что они твердо стояли за введение единогласия и поддерживали реформационные планы Таким образом, сторонникам реформ и возрождения церкви уже с 1630-х и особенно с 1640-х годов удалось проникнуть в самое стратегически ответственное место, из которого они смогли поддерживать дело Неронова если не проповедью, то распространением печатного церковного слова, так необходимого для борьбы за нравственное и литургическое возрождение. Деятельность этой преданной церковному делу и настойчивой группы совершенно опровергает распространенное в исторической литературе мнение об обскурантизме и пассивности той части русского духовенства, которая направляла русское православие в десятилетие, предшествовавшее патриаршеству Никона. Печатание книг, уже достигнувшее значительных успехов в 1630-х годах, теперь превосходит результат не только первой, но и второй половины XVII века. Следующие цифры лучше всего иллюстрируют развитие русского книгопечатания за все столетие: 1601—1620... 23 издания книг 1621—1630... 45 1631—1640... 71 1641—1650... 74 1651—1660... 62 1661—1670... 45 1671—1680... 33 1681—1690... 63 |
| Вероятно, еще до 1658 г. здесь были уже какие-либо греческие рукописи или книги, поступившие сюда в период времени с 1650 г. по 1658-й год. По описи 1679 г. на нем кроме тех греческих книг и рукописей, которые были ок. 1658 г. переданы из приказа Большого Дворца, были еще: «трефолой греческой в десть, в переплете, с патриархова двора» и «служебник греческой в коже», каковые две книги могли находиться на Печатном дворе и до 1658 г., 232 т.е. поступить туда в 50-х годах сего столетия. В 1658 году, когда после оставления Никоном патриаршеского престола описывалась патриаршая казна и в том числе книги и рукописи греческие, привезенные старцем Арсением Сухановых с Востока в 1655 г., часть последних, как выше было сказано, отделена была на Печатный двор: по указу царя Алексея Михаиловича дьяк Печатного двора Иван Щепоткин и справщик старец Арсений грек отобрали несколько рукописей, в которых, вероятно, могла представиться надобность для Печатного двора 233 . По составленной тогда описи всего ими было отобрано 48 книг, почти исключительно богословских (толкования Св. Писания, творения св. отцев, канонические и др.), причем опись не говорит, были-ли все эти книги – рукописи или в числе их было какое-либо число греческих печатных книг. В описи библиотеки Московского Печатного двора 1679 г. мы встречаем особый список «греческих книг, взятых по указу великого государя из приказа Большого Дворца на Печатный двор» 234 . Когда и по какому случаю эти книги были переданы на Печатный двор, опись не говорит; но судя по тому, что почти все греческие книги, отобранные дьяком Щепоткиным и старцем Арсением греком в 1658 г., мы находим здесь 235 , – следует вывод, что передача эта состоялась в 1658 году или после этого года, во всяком случае до 1668 г., когда оне, как говорит опись 1679 г., уже были на Печатном дворе 236 . Но из приказа Большого Дворца поступило на Печатный двор более, чем отобрали Щепоткин и Арсений грек; откуда были взяты остальные рукописи и книги – неизвестно. Судя по тому, что несколько из этих последних книг указываются в числе бывших у старца Арсения грека и купленных патриархом Никоном в Новгороде 237 , можно думать, что и остальные, присланные на Печатный двор из приказа Большого Дворца сверх отобранных Щепоткиным и Арсением греком, были из числа купленных патриархом Никоном в Новгороде 238 или привезенных Арсением Сухановым с Востока. |
| В истории русской церкви высокопреосвященного митрополита Макария причислены к составу никоновских справщиков еще три известных деятеля XVII века – старец Арсений Суханов , Епифаний Славинецкий и грек архимандрит Дионисий святогорец, но приичислены ошибочно, на основании отрывочных данных в печатных трудах других исследователей русской старины 232 . Ни одно из указанных здесь лиц не занимало оффициальной должности справщика при п. Никоне ; в книгах печатного двора за это время имена их вовсе не встречаются ни в списке справщиков при росписании и выдаче денежных окладов за книжную справу, ни при обычном жалованьи книгами; Арсений Суханов и Дионисий грек значатся здесь справщиками уже по удалении Никона с патриаршего престола 233 ; а Епифаний Славинецкий не был книжным справщиком и после Никона. Не смотря на то, что означенные лица не были справщиками печатного двора при п. Никоне , они и в это время помогали делу книжной справы и нуждам печатного двора другими способами. Иеромонах Епифаний Славинецкий всегда пользовался вниманием п. Никона и служил ему составлением церковных канонов и предисловий ко многим изданным при нем богослужебным книгам, также своими переводами с греческого и латинского языка на русский; многие из этих переводов начаты были по указаниям патриарха и назначались прямо к печати; а некоторые из них тогда же вошли в состав никоновских печатных книг 234 . Дионисий греческий архимандрит не был таким плодовитым переводчиком, как Епифаний Славинецкий; в историях литературы указывают на участие его в двух переводных трудах, начатых раньше его другими лицами; но он был близок к п. Никону , как толмач при беседах его с приезжими греческими духовными властями, как знаток греческих церковных обрядов и порядков, как собеседник и советник патриарха при исправлении книг 235 . Русский старец Арсений Суханов не пользовался таким вниманием патриарха, какое умели находить себе греки; в своих источниках мы не нашли ни одного указания на проявление такого внимания к Суханову. |
|
|
