| Свой приход в Константинополь (10 сентября 1147 г.) немецкие рыцари ознаменовали грабежами, опустошив, в частности, императорский дворец неподалеку от столицы, и пьяными пирушками. Как рассказывает французский хронист Одо Дейльский, участвовавший в крестовом походе Людовика VII в качестве его капеллана, немцы сожгли несколько городских предместий. Несдобровать бы и Константинополю, соединись буйные ватаги немецких рыцарей с французскими, уже находившимися в пути. Однако лестью и силой Мануил Комнин успел убедить своего германского союзника переправиться на другой берег Босфора». 999 Опасения Византийского императора не были необоснованными. Король норманно – сицилийского королевства Рожер II «втайне хотел привлечь на свою строну французскую знать во главе с королем для завоевания Константинополя». 1000 Однако, эти попытки не были чем – новым для крестоносного воинства, ведь при подготовке первого крестового похода Боэмунд пытался организовать крестовый поход против Византийской империи. 1001 «Когда французское войско в сентябре 1147 г. подошло к Константинополю, и император закрыл рыцарям доступ в город, «ибо французы, признает Одо Дейльский, – сожгли у них (греков. – М. З.) много домов и оливковых насаждений – либо из–за нехватки топлива, либо по причине своей низости и в состоянии идиотского опьянения», среди крестоносцев раздались голоса о том, чтобы захватить столицу греческой империи (т.е. Византии) и таким образом покончить с этим препятствием на пути к достижению целей похода. В окружении короля, сообщает тот же хронист, все чаще высказывалась мысль, что нужно снестись в Рожером II, который уже ведет войну против Византии, дождаться прибытия сицилийского флота и сообща с норманнами завоевать Константинополь. Особенно настойчиво такой проект выдвигал и отстаивал епископ Годфруа из Лангра. Он обращал внимание рыцарей на то, что укрепления византийской столицы находятся в ветхом состоянии, а сил для защиты города у греков мало: если осадить Константинополь, он быстро прейдет к крестоносцам. Благочестивого епископа нисколько не останавливало, что Византия – христианское государство. Человек «святых нравов» и «весьма мудрый», по отзыву хрониста, епископ Лангрский всячески изощрялся в доказательствах того, что захват византийской столицы не нанесет ущерба делу креста. Только по видимости завоевание Константинополя явится актом, противоречащим христианству, но никак не на деле: ведь византийский император неоднократно поддерживал мусульман и воевал с сирийскими крестоносцами, пытаясь овладеть Антиохийским княжеством. Теперь же он вступил в сговор с врагом креста – иконийским султаном! |
| Андроника свергает и предает поруганию толпы царедворец!. Исаак, из рода Ангелов. Он два раза был византийским императором: в первый раз от 1185 до 1195 г., во второй – посажен был на престол крестоносцами IV похода и царствовал вместе с сыном своим Алексеем IV (1203 – 1204). десятилетнему периоду его первого царствования посвящено III книги (464–596 Мы не будем повторять здесь, как смотрит наш писатель на Исаака, так как об этом было довольно сказано в предыдущей главе. Из западных дел этого времени писатель останавливается, во 1-х, на сицилийской войне, которая начата была еще Андроником. Исаак окончил ее, в первые два года своего царствования, двумя поражениями, нанесенными сицилийцам на море и на суше Во 2-х, на III крестовом походе, в котором участвовал немецкий император Фридрих I и короли французской и английской (Филипп II и Ричард). Писатель имел тогда личные сношения с немецкими крестоносцами, пытался уладить раздоры между своим правительством и немцами; известия его весьма правдивы и не могут быть заподозрены в односторонности и искажении. В 3-х национальном движении в славянских землях – у болгар и сербов, начавшемся в 1186 году. Под предводительством Петра о Асеня, болгары восстают против византийского господства, наносят поражение императорским войскам и поспешно укрываются в неприступных горах и твердынях. Так как с этим восстанием соединяется утверждение у болгар династии Асеней, которая, пользуясь слабостью империи, завоевывает самостоятельность и независимость для своего народа, принимает участие в событиях IV похода и достигает затем королевской короны, то подробные и обстоятельные известия Никиты об этой замечательной эпохе должны останавливать на себе полное внимание историка славян. Никита следит, год за годом, за военными успехами болгар, не скрывает громадных затруднений, в которые поставлены были этими успехами византийцы. Исаак не успел остановить народное движение сербов и болгар, несмотря на то, что войска его не выводились из Фракии и Македонии 423 . В 4-х. Никита останавливается на внутренней истории. Неподкупный разбор правительственной системы Исаака Ангела, препятствии, встреченный им на пути к утверждению господства, борьба партий и т. п.,-составляет едва-ли не лучшую сторону в изложении и этого царствования. |
| Граф Роберт Фландрский благополучно прибыл в свои европейские владения, где показал себя образцовым хозяином: он отдал много сил, чтобы восстановить пришедшее в упадок во время его отсутствия, но не успел окончить задуманного вследствие преждевременной смерти – результата неудачного падения с лошади. Герцог Роберт Нормандский остался таким же ветреным и беспечным, каким был до отъезда в Святую землю. На обратном пути в Европу он пленился красотой дочери одного итальянского графа, что задержало его на год вдали от родного герцогства. В результате этой задержки он упустил английский престол, на который после смерти Вильгельма Рыжего имел неоспоримые права. Впрочем, он мало горевал об этой утрате; вернувшись в Нормандию, он предался веселой жизни, окружив себя ватагой собутыльников и гуляк, чем восстановил против себя население герцогства. Этим воспользовался его брат, Генрих I, наследовавший Вильгельму. Он пошел войной на Роберта, вторгся в Нормандию, разбил и захватил старшего брата и запер его в замке Кардиф, где после восьмилетнего заточения Роберт и умер, забытый всеми товарищами былых баталий и былых попоек. Евстафий, брат Готфрида Бульонского, возвратился в Лотарингию, где унаследовал небольшое имение своих родителей, после чего отказался от бранной славы и новых подвигов, закончив жизнь мирным помещиком. На этом можно было бы закончить и историю Первого крестового похода. Но специфика его такова, что, имея вначале своеобразную увертюру в виде одиссеи Петра Пустынника и других, он имел и не менее своеобразный финал, столь же плохо организованный и так же печально завершившийся. Здесь демиургом явилась судьба некоторых владетельных князей, не вынесших трудностей похода и бежавших до его окончания. Вспомним: в их числе оказались брат французского короля Гуго Вермандуа и граф Стефан Блуасский. И одному и другому общество не простило их позорного бегства, а жена графа Блуасского даже грозила оставить мужа как изменника законам веры и рыцарства. Общие укоры стали настолько серьезными, что оба принца, а вместе с ними и многие другие оказались вынужденными вновь покинуть родину и отправиться обратно на Восток. Но справедливость требует заметить, что не только укоры подвигнули беглецов на их решение. |
| Папа Урбан благословил сам дружины сии, которые отчасти проходили чрез Италию, чтобы морским путем достигнуть Востока. Шествие их возбудило ревность другой отрасли выходцев Нормандских, завоевавших юг Италии: князь Тарента, хитрый Боемунд, непрестанно воевавший с императором греческим, решился на время оставить брань сию для брани крестовой и повлек за собою до тридцати тысяч воинов, с витязями Италии, между коими всех блистательнее был двоюродный брат его Танкред, краса рыцарства. Еще один сильный владетель поднялся из южной Франции, со стотысячным войском, уже испытанный в битвах против мавров испанских, Раймунд, граф Тулузский, друг епископа Адемара, бывшего душою первого крестового похода в качестве легата папского. Раймунду, подобно как Боемунду, Балдуину и Готфреду, предназначено было навсегда оставить свое отечество, чтобы основать в Сирии новые державные княжества, которые более ста лет отражали нападения сарацинские. Путь Раймунда лежал чрез Ломбардию и Адриатическое поморье к Царьграду: под стенами его собралось все воинство крестоносцев, враждебное грекам, которые имели с ними частые стычки в продолжение разновременных походов различных дружин. Уже император Алексий Комнин сам не рад был призванным им пришельцам Запада, ибо они опустошали его пределы, и старался скорее сбыть их в Анатолию, как и первые полчища. Но умный государь, поражая их блеском царского двора своего и великолепием древней столицы, всеми средствами домогался сделать их своими вассалами, чтобы приобрести плоды будущих завоеваний, и вынудил постепенно присягу в верности от Готфреда, им усыновленного, Боемунда, Гугона, Раймунда и других могущественных властителей. Сто тысяч всадников и более шестисот тысяч пеших переплыли Босфор, под предводительством различных вождей, и ополчились пред стенами Никеи. Завоевание сего древнего города, знаменитого по двум Вселенским соборам, было первым подвигом соединенных дружин крестоносцев, которые жаждали отмстить туркам за истребление на тех же местах первого отряда Петра пустынника. |
| – б) Важное доказательство, которое представляет Парижский кодексе, «Abecenarium Bulgaricum» очевидно указываете на Болгарию. При всем том позволено еще сделать вопрос: не равнозначительно ли abecenarium Bulgaricum нашему тарабарская грамота? Имя Болгарина, со времени первого крестового похода, употребляемо было, именно Французами, в самом невыгодном значении. Сверх того свидетельство неизвестного иностранца имеете сильного противника – живое, народное употребление. В Далмации глагольский алфавит называется именно Хорватским. Летопись Диоклейца (около 1161 года) была писана этим «Хорвацким письмом» и в последствии переписана Латинскими буквами (Ра1аскý, Italieniche Reise. Стр. 69). – в) Мних Храбр, Болгарин, говорит о письменах, бывших в употреблении у Славян до времен Кирилла, – и ни слова о глагольских письменах. Под именем «чрьтъ» и «рез» нельзя их разуметь: Гримм справедливо заметил, что глагольские буквы более походят на живопись, нежели на простые начертания, что он скорее произведение кисти, нежели резца. – г) Копитар полагает, что глагольский алфавит есть Славянский, между тем как кирилловский есть Греко – Славянский. На чем основано это мнение, мне неизвестно. Во всяком случае, против этого положения говорит следующее: – Нужны ли были Славянскому алфавиту , две и (i, и), помещенные в азбуке глагольской? Глагольская фигура буквы ф не есть ли Греческая? Буква оу не есть ли Греческая комбинация? Нужно ли было Болгарину изобретать знак, в котором его наречие не нуждается, – j, необходимый Хорватскому диалекту? Глагольское щ есть точная копия с кирилловского щ. – Из этого, если не ошибаюсь, ясно следует, как несправедливо называть глагольский алфавит Славянским, между тем как он в тех же пунктах Греческий, в которых и кирилловский. Очевидно также, что сей последний был образцом первого. – d) В доказательство древности глагольского алфавита Копитар приводит и филологические особенности Клоцевой рукописи. Не входя в подробности его доказательств, замечу только то, что не может быть предметом спора: Клоцева рукопись списана Далматинцем с Болгарского подлинника, в котором уже встречалось смешение и , ъ и ь, замена сих последних буквами о и е и пр. |
| 179 ...и Святая святых горы... – Афон, расположенный в Македонии на восточной мысе Халкидикского полуострова в Эгейском море (совр. Агион-Орос); находился под властью Турции с 1430-го до начала 10-х гг. XX в. Многочисленные монастыри Афона были крупными культурными и религиозными центрами православного мира. 180 ...и греки... – Т. е. Византия и ее владения. В 1453 г. Мехмет II захватил Константинополь, в 1460 – Афины и следом всю Грецию и почти все острова Греческого архипелага (кроме Родоса. Кипра и Крита, завоеванных позже). 181 ...и волохи... – Валашское господарство, сложившееся в XIV в. на низменности у Южных Карпат в дуге Дуная, вскоре оказавшееся зависимый от Венгрии, а затем турок. В 1462 г. Валахия захвачена Мехметом II и обращена в платившее ежегодную дань вассальное княжество. 182 ...и еросалимляне... – Иерусалим занят султаном Селимом I в 1517 г. и четыре столетия находился под властью Турции. 183 ...и витязи... – Духовно-рыцарский орден иоаннитов (прежде – госпитальеров, религиозно-благотворительного братства госпиталя св. Иоана Милостивого), основанный в 1100 г., после Первого крестового похода (1096 г.), на территории созданного крестоносцами Иерусалимского королевства. С падением последних христианских крепостей в Сирии (1291 г.) орден перекочевал на Кипр, а в 1310 г. – на завоеванный иоаннитами Родос, где продержался против натиска турокдо 1522 г. В 1530 г. переселился на Мальту. 184 ...и римцы... – Венецианцы, выплачивавшие в XVI в. ежегодную дань султану, дабы сохранить острова Крит и Кипр и ряд владений в восточном Средиземноморье. 185 ...и кафимцы... – Кафа (Феодосия), в конце XIV в. – крепость в Крыму, опора генуэзских владений и торговых контор в Азове, Сухуми, Тамани и на Кубани, а также в Синопе и Трапезунде. В 1475 г. флот Мехмета II осадил Кафу, и греко-армянское большинство населения принудило генуэзцев сдать крепость. 186 ...и тургане (а преже было Вавилон и Асирия)... – В других списках – «увране», как названы племена Месопотамии, северные районы которой в 1516 г. завоевал Селим Грозный, а земли по среднему и нижнему течению Евфрата и Тигра, вплоть до Ура, – в 1534 г. Сулейман Великолепный. |
| На склонах Тель-Дана расположено одно из самых красивых естественных водохранилищ Израиля. Обилие воды объясняется тем, что здесь находится один из источников реки Дан – самого крупного из трех истоков Иордана. Несколько ключей берут начало на вершине холма, но большинство появляется из глубин у его подножья. Низкая температура воды, контрастирующая с обычным в этих местах солнцепеком, обусловлена происхождением родников, подпитываемых тающими снегами Ермона. В результате растительный мир оказывается нетипичным для южных стран: темные густые леса, единственные в Израиле, покрывают склоны ущелий, заставляя вспомнить о трагической истории Авессалома. Нимрод К северу от Баниаса с дороги, поднимающейся по гребню одного из отрогов Ермона, открывается вид на крепость Нимрод. Она не относится к библейской археологии, хотя история ее и связанные с нею легенды по- своему интересны. Начнем с легенд. Нимрод – имя библейского великана, одного из правнуков Ноя, о котором в книге Бытия сказано кратко, но выразительно: Хуш родил также Нимрода; сей начал быть силен на земле. Он был сильный зверолов пред Господом... Царство его вначале составляли: Вавилон, Эрех, Аккад и Халне, в земле Сеннаар ( Быт. 10, 8–10 ). Быть «сильным звероловом» – уже немало для той полулегендарной поры жизни человечества, к которой относится рассказ о первых послепотопных поколениях. Но важнее другое. Приведенные строки Библии содержат первое в мировой истории известие о государственно-политическом объединении. Названные города, входившие в «царство Нимрода», – это хорошо известные современной истории и археологии древние центры Шумера, прародины городских цивилизаций. Более того, потомки Нимрода станут организаторами первого социально-утопического проекта на Земле – строительства Вавилонской башни. Чернеющая на скале крепость и впрямь похожа издали на жилище сказочного великана. По арабской легенде, живший здесь Нимрод дотягивался рукой, чтобы зачерпнуть воды в Баниасе. Сама же крепость построена в XIII в. Начало ей положил племянник Саладина Аль- Азиз Осман в 1227 г., когда в ходе Пятого крестового похода возникла опасность прорыва крестоносцев к Дамаску. |
| 412 Тюркское происхождение эфталитов отстаивают Fray and Sayili. Turks in the middle east before the Saljuqs. Journal of the American oriental society, 1943, v. 63, 3, p. 195196. 420 Холиаты-хвалисы-хорезмейцы. В. В. Бартольд. Сведения об Аральском море. Ташкент, 1902, стр. 2930. 424 В. В. Бартольд. Сведения об Аральском море, стр. 29. – R. Henning. Terrae incognitae, В. II, р. 62. – Н. В. Пигулевская. Сирийские источники по истории народов СССР, стр. 76. 435 R. Grousset. Histoire des croisades et du royaume Franc de Jérusalem, (t. 1, Introduction, pp. XXXIII, XLV). Этими сопоставлениями дат автор намекает на драматическую связь событий: когда Византия вышла из борьбы с восточным врагом после поражения при Манцикерте в 1071 г., то выступили в 1095 г. западные силы первого крестового похода. В 1082 г. Роберт Гвискард, казалось, дойдёт до Константинополя и захватит его, как это случилось в 1204 г. С другой стороны, эти даты могут быть связаны между собой следующим образом: в 1071 г- Роберт Гвискард занял Бари и отсюда наметил своё движение на Византию. В 1095 г. его сын Боэмунд вместе с первым крестовым походом пошёл в Константинополь. В 1082 г. венецианцы протянули руку к Константинополю, в 1204 г. они стали там хозяевами. – Е. С. 437 В русском переводе С.-Петербургской Духовной Академии (стр. 274) эти термины переданы неверно, так как взято их буквальное, к данному случаю не подходящее значение: «мастерская» и «лестница». 438 В этом отношении предшественниками венецианцев не приходится считать амальфитанцев, имевших в XI в. торговую станцию в Константинополе 440 Tafel und Thomas. Urkunden zür älteren Handels und Staatsgeschichte der Republik Venedig. Bd. I, 113, 51. 444 Замечательно, что подобное суждение приводится в хронике венецианского (позднейшего, ум. в 1354 г.) историка Андрея Дандоло (Chron., Muratori RIS XII, р. 291). 446 Ср. описание событий в Константинополе в эти дни у Ф. И. Успенского (цит. соч., стр. 1314), дающееся, главным образом, по латинскому писателю XII в. Вильгельму Тирскому. |
| С другой стороны, практически полностью сосредоточившаяся на обороне страна практически не нуждалась более в обосновании права вести войны, направленные на захват потерянных столетиями раньше территорий. Во главу угла ставились вполне очевидные проблемы физического выживания страны, для которого не требуются долгие размышления об уместности насилия. Настоящей катастрофой стало поражение Романа IV Диогена под Манцикертом 314 , из-за которого Византия потеряла контроль над восточными и центральными регионами Малой Азии, долгими столетиями служившие источником ресурсов для пополнения армии. Практически все авторы второй половины XI века воспринимают армию как первейшее средство защиты страны, подчеркивая необходимость для правителей заботиться о ней прежде всех прочих дел. Предметом споров разных слоев общества был скорее вопрос о пределах власти, которую нужно вручить военной знати и степени ее отчетности гражданской власти. Идей «непротивления злу силой» Византия этого времени позволить себе не могла. В 1081 году, после очередного переворота, к власти пришел талантливый полководец Алексий Комнин, выходец из провинциальной военной знати, от которого вполне можно было ожидать действий, направленных на милитаризацию страны, в том числе и в вопросе идеологии. Примечательно, что из многих правителей Романии именно он имел наибольшие шансы договориться с пришедшими рыцарями Первого крестового похода и понять многие движущие ими мотивы. Однако этого не произошло. Одной из важнейших точек непонимания латинян и ромеев стал именно вопрос о войне, который оказался существеннейшей причиной отношения византийцев к крестоносцам как к «кровожадным и диким варварам», а латинян к ромеям как к «изнеженным роскошью женоподобным грекам». Для западных рыцарей война была основной частью жизни, военная тематика проявлялась практически во всем. В обществе классического феодализма именно рыцарству была выделена фактически монополия на участие в войнах одновременно и как долг, и как привилегия. |
| Часть 1 Политика христианских князей на Востоке преследовала ложную цель — уничтожение византийского господства в Азии и ослабление греческого элемента, на который естественно нужно было рассчитывать в деле уничтожения мусульман. Такая политика привела к тому, что мусульмане, ослабленные и отодвинутые внутрь Азии, вследствие Первого крестового похода, снова усилились и начали из Месопотамии угрожать христианским владениям. Один из наиболее сильных мусульманских эмиров, эмир Моссула-Имад-эд-Дин Зенги, начал весьма серьезно угрожать передовым княжествам. В 1144 г. Зенги произвел сильный натиск, который окончился взятием Эдессы и падением Эдесского княжества. Это наносило весьма чувствительный удар всему восточному христианству: Эдесское княжество составляло форпост, о который разбивались волны мусульманских набегов, в Эдесском княжестве был оплот, защищавший весь христианский мир. В то время, когда Эдесса пала под ударами мусульман, другие христианские княжества находились или в стесненном положении, или были заняты вопросами чисто эгоистического характера и поэтому как не могли подать помощи Эдесскому княжеству, так не в состоянии были заменить для христиан его значения. В Иерусалиме незадолго перед тем умер король Фульк, тот самый, который соединил интересы Иерусалимского княжества с интересами своих французских владений. После его смерти во главе королевства стала вдова, королева Мелизинда, опекунша Бодуэна III [ 1 ]; непокорность вассальных князей отняла у нее всякую возможность и средства даже для защиты собственных владений — Иерусалим находился в опасности и не мог подать помощи Эдессе. Что касается Антиохии, то князь Раймунд [ 2 ] завязал несчастную войну с Византией, кончившуюся для него полной неудачей, и таким образом также не мог подать помощи Эдессе. Слух о падении Эдессы произвел сильное впечатление на Западе и особенно во Франции. Франция во весь период крестовых походов отличалась своей отзывчивостью к интересам христиан на Востоке; из Франции больше всего шло на Восток рыцарей; Франция более других европейских государств чувствовала связи с Востоком, ибо в Эдессе, Иерусалиме, Триполи сидели князья французского происхождения. |
|
|
