| 251 И. Л. Гусин, Д. В. Ткачев: Государственная Академическая капелла имени М.И. Глинки. Ленинград, 1957, стр. 12 и след., стр. 139. – Как в главе 9-й нами упоминалось, теперешняя Государственная Академическая капелла является примой наследницей переформированной и переименованной при советской власти Императорской Придворной певческой капеллы, – в свою очередь, как будет дальше сказано, является переорганизованной и переименованной корпорацией Государевых певчих дьяков, основанных при Иоанне III в 1479 году. (При повторном цитировании: Государственная капелла.). 253 Прот. И. Извеков: Придворные певчие и крестовые священники и дьяки в XVII веке. «Богословский вестник». Сергиев Посад, 1903. Том 3-й. Октябрь. Стр. 290. (При повторном цитировании: Извеков: Дьяки.) 256 Екатерина I (1725–1727), краткое и незначащее царствование Петра II (1727–1730) могут не приниматься во внимание; Анна Иоанновна (1730–1740); Елизавета Петровна (1741–1761); Екатерина II (1762–1796). 257 Н. Финдейзен: Очерки по истории музыки в России. Вып. IV, Москва-Ленинград, 1928. стр. 28. (При повторном цитировании: Н. Финдейзен: Очерки.) 262 В. Металлов: Очерк истории православного церковного пения в России. 3-е изд, Москва, 190, стр. 108–109. (При повторном цитировании: В. Металлов: История). 263 В. Металлов: Синодальные, бывшие патриаршие певчие. С.-Петербург, 1898, стр. 58. (При повторном цитировании: В. Металлов: Синодальные певчие). 266 Трезвоном называлась богослужебная певческая книга, содержащая песнопения недвунадесятых праздников. 268 И. Вознесенский : Церковное пение Юго-Западной Руси по ирмологам XVII и XVIII веков. Выпуск II. Сравнительное обозрение церковных песнопений и напевов старой Юго-Западной Руси по ирмологам XVII и XVIII вв.; ирмолог Г. Головни, 1752 г., Московским синодальным изданиям и гармоническим переложениям Л. Д. Малышкина. Москва (изд. Юргенсона), 1898, стр. 4. 269 Johann von Gardner: Die altrussischen neumatischen Handschriften der Pariser Bibliotheken. «Die Welt der Slaven». Jhrg. III. Hefl 2. Wiesbaden, 1958. S. 149. (В каталоге библиотеки рукопись эта отнесена к XVIII в., хотя в многолетии, в двух различных местах упоминается царь Алексей Михайлович, – следовательно, рукопись была написана в XVII в.). |
| В момент наибольшего импульса в дальнейшем развитии всего церковно-певческого дела и науки о русском богослужебном пении – всему этому был нанесен сокрушающий удар. Однако удар этот, несмотря на его исполинский размах, на его, казалось бы, вытравливающую силу, не смог совершенно загасить и вытравить ростки этой культурно-исторической традиции, начавший свой исторический путь без малого десять столетий тому назад и сросшийся с музыкальной и духовной сущностью русского православного человека и с его бытьм. Переходим теперь к рассмотрению отдельных сторон в истории четвертого периода второй эпохи в истории богослужебного пения Русской Православной Церкви. Значение Придворной певческой капеллы. Петербургская школа. Как при рассмотрении предшествующих периодов второй эпохи в истории богослужебного пения Русской Православной Церкви мы начинали сперва с Государевых певчих дьяков, потом – с Придворной певческой капеллы, так и теперь нам следует говорить об этом, таком для истории русского церковного пения важном и судьбоносном учреждении, как Придворная певческая капелла. Но для четвертого периода, совпадающего с началом XX в., характерно то, что бывшее во времена Бортнянского и особенно Львова совершенно исключительно и даже кое в чем благотворно-деспотическое влияние Придворной капеллы и ее директоров на все хоровое пение в России стало уже не таким сильным, как это было при Бахметеве. Причина этому была не столько в личности ее директоров, сколько: а) в ослаблении значения духовно-музыкальной цензуры капеллы, о чем говорилось в предыдущей главе; б) в весьма значительном повышении музыкально-хоровых качеств московского Синодального хора, который при В.С. Орлове стал весьма серьезным конкурентом Придворной каепллы, имеющим к тому же перед капеллой стилистические и уставно-богослужебные преимущества; в) в закрытии доступа в регентские классы Придворной певческой капеллы для экстернов, что имело место в 1907 году. 827 После 1907 г. регентские классы капеллы были доступны только тем, кто принадлежал к капелле. По всей вероятности, эта мера была вызвана политическими волнениями в 1905–1906 гг. Этим прекращался доступ в Придворную капеллу лиц со стороны, среди которых могло оказаться немало тех, в политической благонадежности которых не могло быть полной уверенности и проникновение которых в среду, так или иначе придворную (хотя и низшего ранга), было в то беспокойное время нежелательным. Придворная певческая капелла продолжала выпускать дипломированных регентов, но теперь уже не пришедших со стороны, из среды одаренных певчих других хоров, а исключительно из воспитывавшихся в Придворной капелле и потому впитавших в себя полноту стилистическо-исполниельской и репертуарной традиции Придворной капеллы. При этом при образовании регентов главное внимание обращалось на чисто музыкальную сторону, а на богослужебну-певческую – только в пределах Обихода Бахметева. |
| Создание многоголосных партесных партитур с использованием широкого диапазона потребовало существенного расширения возможностей хора. Для пения в хоре стали активно привлекаться мальчики с высокими голосами (пение в церкви женщин по-прежнему считалось недопустимым). Во второй половине XVII века на Руси стали создаваться певческие школы, в которых детей обучали уже по новой моде. Реформы Петра I ударили по всей русской культуре, включая церковное пение. Знаковыми событиями петровской эпохи стало переформирование двух основных хоровых коллективов: Государевых и Патриарших певчих дьяков. Государевы певчие дьяки были в 1701 году переименованы в «придворный хор», а спустя несколько лет вместе со всем двором переехали в Санкт-Петербург. Коллегия Патриарших певчих дьяков после упразднения патриаршества Петром I в 1721 году была значительно сокращена, но некоторые ее члены остались в Москве под именем «синодальных певчих». И тот и другой хоры постепенно переориентировались на партесное пение. В послепетровский период главным законодателем музыкальной моды становится Придворная певческая капелла. Партесный стиль пения в «польском» варианте, в каком его практиковали Дилецкий и другие мастера его школы, к середине XVIII века начал выходить из употребления. На смену ему пришел «итальянский» стиль – не менее далекий от традиционного для Руси знаменного пения, которое в течение XVIII века начало приходить во все больший упадок. Придворная певческая капелла становится главным проводником итальянского влияния. Среди ее руководителей – итальянцы Франческо Аррайя (с 1735 по 1759), Бальдассаре Галуппи (с 1764 по 1768) и Джузеппе Сарти (с 1784 по 1801). Руководство духовной музыкой эти композиторы совмещали с активной деятельностью в области светской музыки, написанием и постановкой опер. Во второй половине XVIII века в России трудились, преимущественно в оперной сфере, и другие итальянские маэстро, в том числе Джованни Батиста Локателли, Томмазо Траэтта, Винченцо Манфредини, Джованни Паизиелло и Доменико Чимароза. |
| На протяжении всего времени своего существования Синодальный хор сохранял древние традиции русского церковного пения , это качество было его значимой отличительной чертой, которая передалась Синодальному училищу, одной из задач которого было распространение древнерусской певческой культуры по всей Российской империи через своих выпускников-регентов, в противовес Придворной певческой капелле, выпускники которой находились под западным влиянием. Государевы певчие дьяки в начале XVIII века были преобразованы в Придворную певческую капеллу. Капелла первая стала давать систематизированное регентское образование, подтверждённое соответствующим аттестатом, получаемым после экзаменационных испытаний. До 1844 года в Придворной капелле можно было проходить обучение, но оно не имело строго выработанного плана и программы. Желающие стать регентами могли приступить к учёбе в любое время года, выбрав сами себе преподавателя пения из придворного хора. Занятия носили частный характер, многие необходимые предметы отсутствовали, плата за обучение была очень высокой, в итоге большинство из обучающихся не могли дойти до конца обучения . В 1846 году директором Придворной певческой капеллы А. Ф. Львовым (1798—1870) была введена чётко разработанная программа обучения в Регентских классах. Согласно указу Синода, всем епархиальным архиереям предписывалось направлять самых способных певчих для получения регентского образования в Регентских классах Придворной певческой капеллы. В силу важности приведём слова Степана Смоленского из статьи «О Регентском училище в г. С. – Петербурге» за 1909 год: «А. Ф. Львов, вызвавший из каждой епархии по два окончивших курс семинариста и обучивший их регентскому искусству при Капелле. Обученные Львовым семинаристы, в числе 150 человек, составили тот кадр архиерейских регентов, который создал тогда по всей России не только множество отличных хоров, но и так называвшееся “уравнение церковного пения”, т. е. правильное и повсюду единообразное исполнение церковных напевов, тогда только что положенных Львовым в 4-х голосную гармонию» . |
| Гегемония Придворной певческой капеллы . Одновременно с началом сильного влияния итальянской музыки на хоровое церковное пение Русской Православной Церкви начинается решительное преобладание Придворной певческой капеллы в области русского церковного пения. Капелла быстро становится как бы законодательницей хорового церковного пения в России. И притом законодательницей настолько сильной, что начинает косвенно оказывать воздействие и на самый богослужебный порядок, вопреки всем указаниям и Синода, и епархиальных архиереев. В составе высшей иерархии Русской Церкви со времени императрицы Елизаветы Петровны произошли некоторые перемены, которые так или иначе могли отозваться на общем направлении церковного пения в России – особенно уставного пения. В то время как в составе певчих в Придворной капелле решительно преобладали малороссы-украинцы и хор капеллы иногда состоял исключительно из них, то же самое положение было и в составе русской высшей иерархии. Но в 1754 г. императрица Елизавета Петровна издала указ «...чтобы Синод представлял на должность архиереев и архимандритов не одних малороссиян, но и из природных великороссиян» 391 . Эта незначительная на первый взгляд перемена в составе высшей русской иерархии не могла сразу оказать какого-либо заметного влияния на общее направление в церковном пении, особенно потому, что состав капеллы по-прежнему (за немногими исключениями в среде второстепенной администрации) оставался малороссийским. Зато, нужно думать, со стороны архиереев великорусского происхождения можно было ожидать более благожелательного отношения к издревле русской знаменной традиции, нежели от «киевлян», более приверженных к киевскому роспеву, к партесному пению и к более лирическому складу свободно сочиненных южнорусских мелодий в применении их к богослужебному тексту (например, Бортянский, Ведель). Причиной гегемонии Придворной певческой капеллы нужно считать никак не уставность, богослужебность пения ее хора, а только его музыкально-техническое совершенствование в духе итальянской школы, под руководством итальянских маэстро. |
| 818 П. И. Чайковский: Переписка с П. И. Юргенсоном. Том 2. Москва-Ленинград (Госиздат), 1952, стр. 60. 820 Переписывание нот от руки широко практиковалось до самой революции 1917 года. В эмиграции же переписка церковных нот от руки была вызвана нуждой; в западных странах во многих русских церквах, у некоторых псаломщиков и регентов заграничных русских церквей после I мировой войны не оказывалось нужных нот или же их было далеко недостаточно, чтобы удовлетворить потребностям возникших в эмиграции церковных хоров. 822 Д. Н. Соловьев был в С.-Петербурге директором гимназии, затем – управляющим канцелярией обер-прокурора Святейшего Синода и членом Учебного кабинета при Святейшем Синоде. Приложил много труда по разработке программ по церковному пению в духовных учебных заведениях и церковно-приходских школах. – В. Металлов: История, стр. 149, примечание 1. 824 П.С. Селиверстов родился в Петербурге в 1854 году. 13-ти лет он поступил в Придворную певческую капеллу и окончил в ней в 1878 году регентские классы. 825 Прошу обратить внимание на то, что я употребляю выражения: церковное пение и богослужебное пение – не как тождественные, хотя и очень близкие друг к другу, выражения. 826 В этом отношении характерен следующий случай. Для составления исторического очерка русских зарубежных церковных хоров я обратился с письмом к известному регенту Н.П. Афонскому, проживавшему в Нью-Йорке, с просьбой сообщить мне биографические сведения о себе самом и данные о возглавлявшихся им хорах. В ответ я получил от него только пакет с объявлениями о концертах его хора в США (в этих концертах исполнялись и светские вещи!) – но ни слова ни о своей биографии, ни о своем церковном репертуаре. Афиши же не могут служить документальным материалом для историка церковного пения. На второе мое письмо с просьбой прислать необходимые мне данные я получил ответ, из которого усмотрел, что дальнейшая корреспонденция будет не только бесплодной, но и нежелательной. 827 Государственная академическая капелла имени М. И. Глинки. Ленинград, 1957 (Коллективный труд), стр. 70. (При повторном цитировании: Государственная капелла). |
| Ведь у детей волей-неволей возникнут сомнения: «А зачем мы это делаем? А нужно ли этим заниматься, если мы не можем делать дело на таком же уровне, как вот эти наши сверстники?» Если это произошло — жди беды. Сначала дети, а затем и взрослые постепенно начнут ощущать внутреннюю пустоту такой школы. И чем жить этой «школе во имя взрослых» после этого? Умиление проходит быстро, даже между взрослыми со временем возникают какие-то трения и сложности. А что дальше? Школа оказывается в тупике, она теряет ощущение, откуда брать силы и вдохновение. Вполне понятно, почему в таких условиях возникает упор на зубрежку. Просто другого выхода нет. Зубрежка создает видимость непрерывной занятости, непрерывного процесса. А что остается от веры? Библейская история и еще некоторый налет якобы религиозной сентиментальности? Вот в такой ситуации можно совершенно уверенно сказать: такая школа будет для детей обременительна и бесполезна. Они будут ходить туда только потому, что сзади подпирают родители, а за пределами школы и родительского надзора станут жить совсем другой жизнью. Вот он, плод «умного и взрослого» подхода к вопросам детской жизни — двуличие детей в отношениях с Богом и людьми. Почему я так резко говорю об этом. Да потому, что мы со своей воскресной школой в определенный момент оказались в том же положении. Что было нам делать как руководителям этой школы? В определенный момент пришлось сказать себе: все, хватит этой сентиментальности. Если мы хотим заниматься хоровым пением, то наша задача — преодолеть посредственность и войти в круг профессиональных певческих коллективов. Капелла мальчиков и капелла девочек из Дубны, хор Жуковского или хор Попова — вот это наши эталоны. Эталоны, конечно, не в духовных вопросах, а в профессиональной деятельности. Это был очень трудный шаг, очень трудное решение — выйти с детьми за рамки обычной катехизационной практики и войти в мир светских профессиональных ценностей. Предполагая в глубине своей работы духовные цели, во всеуслышание заявить об ориентации на вполне земные успехи. |
| Авторитет «царского хора» и «царского пения» растет; широкие круги русских певчих и их руководителей считают, что раз капелла – «царский хор», то и пение, не только с технической стороны, но и по своему стилю и содержанию должно быть самым лучшим, образцовым. И, понятно, по отношению к «царскому хору» и «царскому пению» недопустима какая-либо критика и все должно быть рассматриваемо как образцовое. Но в данном случае не сумели сделать различие между техникой исполнения и стилем исполняемого. Упустили из виду, что можно прекрасно исполнять и стилистически совершенно чуждые и храму, и богослужению вещи. Говоря о втором периоде второй эпохи, не приходится говорить о письменных памятниках церковного пения, так как в конце предыдущего периода были напечатаны богослужебные нотные певческие книги для одного голоса, и поэтому нотные певческие книги для одного голоса больше не писались, а рукописные партитуры и голосовые партии нового, наполовину светского, итальянского стиля пения были уже отчасти напечатаны. У старообрядцев же продолжалось размножение певческих книг путем переписывания. Это было необходимо уже потому, что сами старообрядцы существовали полулегально, а беспоповцы – совсем нелегально. При таких условиях, конечно, нельзя было думать о печатании безлинейных певческих богослужебных книг. Кроме того, самая техника печатания невматического, безлинейного певческого письма, не развившаяся вследствие печатания Синодом линейных нот, не давала надежды на скорое печатание русского невматического письма. Безлинейные богослужебные певческие рукописные книги, имевшиеся до начала XX столетия у старообрядцев всех группировок, занимают особенное положение среди материалов по позднейшей истории богослужебного пения Русской Православной Церкви. Господство итальянского музыкального стиля в русском хоровом церковном пении подготовило пришедшее ему на смену, проводимое административными мерами, решительное преобладание влияния немецкой религиозной музыки (и вообще немецкого музыкального стиля) в хоровом пении Русской Православной Церкви. Но это уже относится к третьему периоду второй эпохи и будет рассматриваться в следующей главе. |
| 511 Бортнянского, или других известных сочинителей, но сих последних сочинения непременно должны печатаны быть с одобрения г. Бортнянского». Таким образом, цензором печатаемых нот для церковных хоров, и тем самым как бы всемогой-законодателем в хоровом церковном пении становился Бортнянский. Самая редакция приведенного здесь текста синодального определения не уточняет безусловно: обязанность и право цензурировать предназначенные для печати духовно-музыкальные сочинения даны Бортнянскому лично, или же это право дано директору Придворной певческой капеллы вообще, а директором в то время был Бортнянский. Эта незначительня неясность в формулировке вызвала в конце XIX в. большие недоразумения, о чем речь будет в следующей главе. Вполне возможно, что имелся в виду именно Бортнянский, так как никакого заместителя ему с равной ему квалификацией и известностью при объявлении высочайшего повеления не могло иметься в виду. Вместе с этим капелла (учреждение светское, и никак не церковное) поставлена была государем в руководящее положение в отношении церковного пения. Первес давался чисто музыкальной стороне дела, а церковные власти в данном случае отодвигались на задний план, хотя церковное пение, будь ли то уставное, роспевное, или свободно сочиненная на богослужебные тексты хоровая музыка, все равно относится к богослужению и к его совершителям – священнослужителям. А тут последние были совершенно игнорированы. Богослужебное пение как бы переставало быть богослужебным, а становилось «певческой музыкой» на богослужебные тексты, вокальной хоровой музыкой, допускаемой (по усмотрению Его Превосходительства директора Придворной певческой капеллы) в храмы для сопровождения и украшения богослужения. Высший контроль здесь стал принадлежать светскому лицу, которое, смотря по обстоятельствам, могло быть и несведующим в отношении богослужебного устава и системы богослужебного пения (хотя бы оставаясь глубоко верующим человеком). В последующем, третьем периоде второй эпохи в истории богослужебного пения Русской Православной Церкви законодательное и контрольное значение Придворной капеллы в области хорового церковного пения усилилось до монополии. |
| В августе 1903 г. была проведена реорганизация Придворной капеллы: должность управляющего капеллой и должность его помощника были упразднены, а взамен того введена должность помощника начальника капеллы и инспектора по музыкальной части 832 . Значение же хора капеллы как образцового хора и значение капеллы как специально регентской школы до закрытия доступа в регентские классы для экстернов не уменьшились. Но зато прекратилось о единственное и одностороннее влияние на стиль и на репертуар хорового церковного пения, которое капелла оказывала до конца управления ею Бахметева, Балакирева и смоленского. Это исключительное влияние продолжалось, можно считать, до 1907 г., когда прекратился доступ экстернов в регентские классы капеллы. После этого срока экстерны могли только держать при капелле экзамены на звание регента (того или иного разряда), подготовившись к такому экзамену в какой-либо музыкальной школе (а таковых возникло тогда немало) или вообще частным образом: обращалось внимание именно на музыкальную сторону регентского дела. Что же касается церковного пения, то требования регулировались бахметевским Обиходом и действовавшим тогда в капелле репертуаром. Но регентские классы капеллы, как говорилось, продолжали существовать, но теперь только для воспитанников и взрослых певчих капеллы. Для троих учащихся в регентских классах капеллы существовала стипендия, выдаваемая из фонда Г.Я. Ломакина. Этот фонд был создан при содействии М.А. Балакирева на средства, получаемые от изданий произведений Г.Я. Ломакина, который долгое время был хормейстером капеллы. Эти произведения были проданы капелле сыном Г.Я. Ломакина В.Г. Ломакиным, в 1891 году. 833 В 1917 г. Придворная певческая капелла была основательно переорганизована и прекратила свое существование как церковный личный хор государя, просуществовав как таковой 438 лет (1479–1917). она была переименована в Государственную Академическую капеллу имени М.И. Глинки (1922) 834 , получив за четыре гола до этого (1918) название Певческой капеллы, а потом – «Петроградской народной хоровой академии» 835 . В состав певцов этого хора были введены вместо мальчиков женщины, и лишь значительно позже при этой капелле было устроено хоровое училище для мальчиков 836 . |
|
|
