| Тогда монах он Виссарион, слушая вся сия от отца нашего, помышляет в себе: что прочее ищу? И абие паде Паисию на нозе со слезами, и моляше Отца, да приимет его в послушание: Старец же ниже слышати хотяше, да будет кому начальник, сам бо под началом быти хотяше. Той же прилежнее припадая со многими слезами, три дни неотходне моляше прияти его. Отец же видя таковое брата смирение и слезы, умилися и преклонися прияти его, не во ученика, но в друга, еже жити средним путем в двоих, и ему же Бог дарует более разумети во святом писании, друг другу открывати волю Божию, и подвизати на делание заповедей Божиих, и на всякое благое: отсецати же друг пред другом волю свою и рассуждение, и послушати друг друга во благое, душу едину и предложение едино имети, и вся к состоянию живота своего имети обща. И тако, по чину Святых Отец, начало утвердивше, начата единодушно жительствовати. И утешися Старец душею своею, яко обрете благодатию Христовою мир души, еже с единомысленнем братом сожитие отсечения ради друга пред другом воли своея и рассуждения, еже судиша отцы послушание быти. Вместо же отца и наставника имеху учение Святых и Богоносных отец наших. И пребываху в мире глубоце, подвизающеся, духом горяще, и начало благо на всяк день полагающе, еже предуспевати в совершенное смирение и любовь Божию и ближнего, и друг ко другу, исполнением святых Его заповедей. 36. Ученицы. 37. Начало общего жития. 38. Братия убеждают старца прияти священство Но не надолзе наслаждахуся такового, тихого, сладкого по Бозе, душе же утешного и безмолвного жития, точию четыре лета, и мало более (1754 г.): и други бо братия Святой Горы, и приходящие от мира, слышаще и видяще таковое их мирное и любовное по Бозе житие, ревнующе зело, велиим своим молением начаша Старца убеждати, прияти их во ученичество. Он же многа лета отрицашеся сего, и не приимаше оваго убо четыре лета, оваго же три: последние же, ово непрестаннымь их зельным молением, ово же брата Виссариона с ним живущего, зело братолюбива суща, плачевным молением убеждаем, начат и нехотяще прииати по единому, возлагаяся на всемогущий промысел Божий о душевном и телесном их окормлении. |
| Паисию Величковскому , как великому проповеднику молитвы и Имени Иисусова, пришлось претерпеть немало поношений за Имя Иисусово, по неложному свидетельству Самого Господа, предсказавшему ученикам Своим, что они все гонимы будут " Имени Моего ради «. Впрочем, противники о. Паисия не восставали тогда против Божественного достоинства и сипы Имени Иисусова, но отрицали по грубости ума своего Богоугодность безмолвной молитвы, отстаивая ревностно гласную молитву, установленную в церковном Богослужении. Так как занятие умною Иисусовой молитвой при неумелом и неосторожном ведении его ведёт весьма часто к прелести и к тяжким падениям, то эти печальные случаи ещё больше восстановляли врагов против о. Паисия, которого они винили во всем этом и даже жгли его книги. Подобно тому, как ныне восстали имяборцы против книги об Иисусовой молитве о. Илариона и против автора её, так и против Добротолюбия и против о. Паисия восстал «един инок, философ суеумный », увидав, что некоторые, ревновавшие не по разуму о сей молитве, вследствие их самочиния и невежественного наставления неискусных наставников, впали в некую прелесть, то сей философ до того вооружился по действию диавольскому хулой на сию святую молитву , что несравненно превзошёл тех древних треклятых еретиков, хулителей этой молитвы – Варлаама и Акиндина , столь страшные и срамные хулы вознося, как на молитву сию святую, так и на делателей её и ревнителей , что и целомудренному слуху человеческому они нестерпимы (сравни писанное в Русского Инока за 1912 г.). На ревнителей же сей молитвы он (т. е. сей, именуемый философом, но, по всему судя, некий архиепископ или митрополит) воздвиг такое превеликое гонение, что некоторые, всё оставив, прибежали в эту страну, и ныне здесь богоугодно живут в пустыне, другие же бывшие ревнители, будучи малоумны, согласившись с ним, дошли до такого безумия от развращённых его слов, что и некоторые свои отеческие книги (понимай; Добротолюбие) потопили в реке, привязав к ним камень. (Подобно сему у иноков афонских конфисковали все святоотеческие книги в Одессе. Многие сожгли). И до такой степени распространились его хулы, что некие (понимай – игумены) запретили под страхом клятвы читать св. отеческие книги (т. е. об умной молитве) – Добротолюбие. Подобно этому и запрещение книги «На горах Кавказа» и «Апологии», содержащих святоотеческие выдержки об Имени Господнем. |
| 12 . Он горячо любил и чтил покойного настоятеля оптинского скита о. игумена Феодосия 11 , и обоюдно был глубоко чтим этим благодушным, любящим, тихо-величавым старцем. Карточка о.Феодосия стояла на столе у него. Он был однажды в скиту у о.Феодосия и рассказывал, как отец Феодосий с необычайным радушием угощал его какими-то особенно большими блинами «по-оптински». Часто, потчуя чем-нибудь, о. Алексей приговаривал: «Что же вы не кушаете, это ведь по-оптински?» О.Феодосий приехал как-то в Москву, посетил храм о. Алексея. Был в церкви, видел как идут вереницы исповедников, как истово и долго проходит служба, как подробно совершается поминовение, какие толпы народа ожидают приема, как долго длится этот прием. Видел и сказал о. Алексею: «Да, на все это дело, которое вы делаете один, у нас в Оптине несколько человек понадобилось бы. Одному это сверх сил. Господь вам помогает» 12 . 13 Об о. Анатолии Оптинском 13 батюшка отзывался с такой любовью, с таким признанием, и с таким благоговением, как ни о ком из живущих подвижников и духовных отцов. Мы с ним одного духа, много раз говорил он. И это так и было: одного духа любви благодатной, всепрощающей и всеисцеляющей силой любви. Самое лицо его делалось особенно светлым, когда он сам или при нем другие говорили об о.Анатолии. Никогда и ни в чем не усумнился он в глубокой правде и мудрости всех путей, дел и советов о.Анатолия. Причина совершенно ясна: ни в ком не видел о. Алексей такого совершенного понимания и воплощения старчества, как служения любви, как в о.Анатолии. 14 Связь его с о.Анатолием была неразрывна и глубока. Хотя у отца Анатолия он был только один раз, о.Анатолий, по собственным словам его, переданным батюшкой, «проезжал раз мимо церкви Клёник, хотел заехать, да народ давно ждал в другом месте, нельзя было». Между ними было общение, которое, шутя, близкие называли «безпроволочный телеграф». Была благодатная близость, благодатное единство старчествования. Сколько раз я в этом убеждался. О.Анатолий всегда москвичей посылал к о. Алексею. То же делал о.Нектарий 14 , другой Оптинский старец, который однажды сказал кому-то: «Зачем вы ездите к нам? У вас есть о. Алексей». Это оптинское свидетельство об о. Алексее нельзя не признавать величайшим по значению. В нем выражено глубокое единство опытно-духовного пути о. Алексея с тем, которым шло Оптинское старчество, истоком своим восходящее к великому старцу Паисию Величковскому 15 и через него к Афону и живому святоотеческому преданию всего Православия. О.Алексей был Оптинский старец, только живущий в Москве. В этом заключена величайшая радость и величайший смысл. У о. Алексея была живая связь с Оптинцами – духовными и светскими питомцами Оптинского духа и поучения. Из всех русских монастырей в глазах о. Алексея Оптина пустынь была высшим, совершеннейшим очагом истинного подвижничества и старчества – этого святого иноческого пастырства. 15 |
| С этим связан и ещё один приём, широко используемый Никодимом – наличие в его произведениях своеобразного двойного концептуального уровня – они были составлены таким образом, чтобы одновременно быть доступными и начинающим, и более продвинутым слушателям (к последним, как правило, были обращены вынесенные за рамки основного текста произведения сноски). Яркий пример такого подхода – «Невидимая брань» – произведение, содержащее в себе руководство одновременно для нескольких ступеней духовной жизни. Никодим выступал за поэтапное, последовательное приобщение людей к церковному учению. Общаясь с простыми людьми, он знал, что они мало интересуются тонкими богословскими материями и спорами. Поэтому передача знаний и адаптация церковного учения к нуждам простого народа должны были происходить не только через церковную литературу, но и его осознанное участие в церковной жизни, которое в перспективе должно было способствовать консолидации разрозненных национальных сил. Для реализации своей просветительской миссии Никодим Святогорец использовал ряд органично дополнявших друг друга способов. Как и Косма Этолийский , он получил в своей деятельности широкую поддержку, в том числе, и в кругах высшего духовенства и Патриархии. Она позволила организовать сбор средств на реализацию значимой издательской программы (в частности, деньги на издание «Пидалиона» были собраны среди афонских монахов). Произведения Никодима были обращены не только к грекам, но и ко всем православным христианам, поэтому он благосклонно смотрел на перспективу наладить международное сотрудничество по изданию произведений богословского и аскетического характера. Для этих целей им была предпринята поездка к Паисию Величковскому , которая, однако, к разочарованию Никодима, не увенчалась успехом. Наше исследование показало, что ответы на многие вопросы, касающиеся просветительской деятельности Никодима, следует искать в особенностях исихастской традиции, приверженцем которой, несомненно, он был. Именно следованием традиции, жизнью в соответствии с аскетическим опытом, накопленным предшествующими поколениями афонских монахов, объясняются его трудно постижимые, с точки зрения формальной логики, перерывы в активной просветительской деятельности и временный уход со Святой Горы для одинокой отшельнической жизни на острове Скиропула. |
| Спросите, где взять такое воодушевление? Будем молиться, и молитва веры низведет сей Божественный огнь. Будем молиться о воодушевлении, о решимости и возбуждении от греховного сна. Приведем здесь еще краткое слово из сборника «Крины сельные или цветы прекрасные», приписываемого святому старцу схиархимандриту Паисию (Величковскому) , сл. 16. Б. О страстях и пагубных пороках и о том, какие от каких рождаются Прежде всякого грехопадения бесы наводят на человека следующие страсти: мрачное забвение, грех жестокий, то есть бесчеловечную и зверскую злобу, и неведение, как тьму беспросветную. Эти три страсти предшествуют всякому греху. Ибо не совершит человек ни одного греха прежде, чем он предварительно не расположится ко всякому злу или забвением, или гневом, или неведением. От них происходит душевное нечувствие, то есть ум – душевное око – бывает темен и пленяется тогда всеми страстями. Прежде всего рождается маловерие. Маловерие же порождает самолюбие – начало и конец, корень и родоначальник всякого зла – оно есть бессмысленная любовь к своему телу, когда везде и во всех вещах избирает кто-либо себе одному только полезное. Искореняется же этот злой корень страстей любовью и милосердием и отречением от своеволия. Самолюбие порождает немилосердие и сребролюбие – несытую утробу, также корень и причину всякому злу. От сих двух – самолюбия и сребролюбия – происходят во всяком месте всякое несчастие и жестокие злодеяния. Как в мирянине, так и в монахе сребролюбие порождает гордость, чрез которую бесы отпали от святой славы и свержены с неба. Гордость порождает славолюбие, которым прельстился Адам, захотев быть Богом, и тем навел страдание и клятву на весь род человеческий. Славолюбие порождает сластолюбие, через которое Адам пал и был изгнан из рая. Сластолюбие порождает чревообъядение и различные блудные дела. Блуд порождает гнев, погашающий сердечную теплоту и пагубный для всякой добродетели. Гнев порождает памятозлобие, охлаждение духовной теплоты; памятозлобие порождает мрачную и злобную хулу на своего брата. |
| Он не оставался ночевать в скиту (не позволяло здоровье) и нередко приезжал опять поутру, к богослужению. Всякий раз, прощаясь с владыкой, души братий скорбели – так разлучаются любящие друг друга люди. И тогда, согласно иерусалимскому типикону, 504 колокола возвещали об отъезде епископа Нектария. Когда он из окошка машины осенял братий крестным знамением, они чувствовали себя осиротевшими. Но полнились они и другим чувством – довольством от вкушения чудесной духовной пищи – этакий праздничный обед с десертом! У нас сразу прибывало сил для грядущей борьбы с суровой действительностью, теплело на душе, прояснялся мысленный взор: не напрасны, не бессмысленны все наши будни». 50. По стопам блаженного Паисия Се, что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе? (Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!) Пс.132:1 Хотя, как говорил Евгений, они и были «духовными первопроходцами» в современной Америке, братия сознавали, что они не одиноки, что затея их отнюдь не нова, она проверена многовековым опытом. Конечно, братия понимали, что полностью воспроизвести жизненный уклад великих православных отшельников им не удастся. Но, читая о них, обращая к ним молитвы, хотя бы в малом разделяя их подвиг, братия непостижимым путем приобщались жизни этих святых угодников, черпали силы для своей брани. Да, они начинали битву, в которой их великие предшественники уже победили. Говоря словами Глеба, «старцы святые были путеводными огоньками во мраке нашего малодушия и соблазнов, их свет помогал маленькому скиту не сбиться с пути». Живя в пустыни, братия чувствовали духовное родство с русскими подвижниками XVIII–XIX веков. Евгений и Глеб стремились продолжать их традиции, восходившие к блаженному Паисию (Величковскому , † 1794), 505 он возродил на Руси святость. В XVIII веке православное монашество держалось главным образом внешних форм подвижничества, а «умное делание», таинственная жизнь в Боге, то есть суть святоотеческого учения, была забыта. Юношей отправился блаженный Паисий на Афон, дабы воскресить это учение, и после долгих поисков обнаружил бесценные рукописи, о которых не ведали даже тамошние монахи. Всю жизнь блаженный Паисий посвятил переписке, переводу и распространению этих писаний, собрание коих под названием «Добротолюбие» было позднее издано на различных языках. |
| С. Каринский: Вы относитесь положительно к русификации богослужения? О. Виктор: У меня был акцент только на чтение Священного Писания на русском языке, поскольку этот момент богослужения очень важный. Моя практика складывалась из внутренней потребности. Когда же я познакомился с опытом митрополита Леонида, то обрадовался такому совпадению с моими поисками. И. Гриц: Можно ли сказать, что в последние годы Вы внутренне пришли к необходимости богослужения на русском языке? О. Виктор: В этом есть потребность. Я вижу, что люди более приближаются к Господу, когда они вмещают смысл, который дается богослужением и Священным Писанием, и, наоборот, отдаляются от Него, когда этот смысл закрывается. И. Гриц: Здесь, в Латвии, в Риге, мне неоднократно приходилось слышать от некоторых священнослужителей о том, что совсем необязательно вникать в смысл богослужения. Главное – четко исполнять требования устава, а понимаешь ли ты его или нет – неважно. Что Вы об этом скажете? О. Виктор: Смысл – это жизнь. Если нет смысла, остается только форма. Мы застреваем в обряде, и для нас обряд становится выше Истины. Я думаю, что если бы сейчас был жив митрополит Леонид, он был бы одним из самых ревностных поборников русификации богослужения. И. Гриц: Это был один из самых просвещенных наших владык, едва ли не единственный доктор богословия. О. Виктор: У него есть труды, посвященные Паисию Величковскому и Амвросию Оптинскому . Некоторые из его проповедей опубликованы в журнале «Православная община», в альманахе «Христианос – I». С. Карийский: Чтение Священного Писания в храме и проповедь – это очень важные части богослужения. А как Вы относитесь к тому, что христиане собираются группами и вместе читают, допустим, у кого-нибудь дома, Священное Писание и пытаются его осмыслить? О. Виктор: В нашей общине недавно закончилась годичная катехизация и те, для кого чтение Священного Писания не было каждодневной потребностью, сейчас имеют такую жажду, потому что они уже приобрели навык чтения. После выхода новопросвещенных из пустыни мы начнем совместные еженедельные чтения Евангелия, как это уже практикуется в резекненской общине. Ее члены каждую неделю собираются и вместе читают Священное Писание, размышляют над Ним. |
| Священник. Значит, в результате борьбы с Варлаамом, настоящие исихасты смогли отделить себя от ложных и утвердить свою традицию на богословской основе!? Духовник. Беда только в том, что побежденные крайние исихасты «полумессалиане» или «богомилы» эмигрировали в славянские страны, принеся туда свое учение и практику. 151 Священник. А вот об этом, расскажите, пожалуйста, поподробней, ибо я, хотя и слышал о славянских богомилах, однако никогда не связывал их с византийским исихазмом. Духовник. На самом деле славянские богомилы никак и не связаны с исихазмом Византии – ведь они появивились в X-XII веках, т.е. задолго до паламитских споров. Мы сейчас говорим не о них, а об изгнанных крайних исихастах-«полумессалианах», которых называли «богомилами», и следы учения которых встречаются в древнерусских текстах, толкующих Иисусову молитву. Священник. О каких текстах вы говорите? Духовник. В качестве примера можно указать на «Цветник» священноинока Дорофея. Священник. Что вы говорите! Св. Игнатий Брянчанинов отзывался о данном труде, как о вдохновенном и исполненном «драгоценных духовных советов». 152 Духовник. Мне известно, что эту книгу, которая представляет собой «по преимуществу собрание и объяснение изречений Древних Отцов, без наименования этих Отцов», св. Игнатий называл одной из «возвышеннейших аскетических книг», приближающейся своим достоинством «к знаменитой книге Исаака Сирского». Он также утверждал, что «учение о умной молитве изложено в «Цветнике» с необыкновенною ясностью, простотою, окончательностью», что в ней «повсюду видны обильное духовное преуспеяние и здравый смысл русского человека, упрощевающий мудреное, излагающий возвышеннейшее духовное учение с необыкновенною естественностью, чрезвычайно внятно и изящно»! 153 Имея в виду все это, и преп. Амвросий Оптинский , называл ее «полезной и преполезной». 154 Кстати сказать, выдержки из «Цветника» были даже приписаны преп. Паисию Величковскому и изданы под названием «Крины сельные», а сделал это упомянутый уже сегодня нами схимонах Феодосий Карульский. |
| Помяни стадо твое, еже сам упасл еси, и не забуди посещати чад твоих. Моли за ны, отче священный, за дети твоя духовныя, яко имеяй дерзновение к Небесному Царю, не премолчи за ны ко Господу, и не презри нас, верою и любовию чтущих тя. Поминай нас недостойных у Престола Вседержителева, и не престай моляся о нас ко Христу Богу, ибо дана тебе бысть благодать за ны молитися. Не мним бо тя суща мертва, аще бо телом и преставился еси от нас, но и по смерти жив сый пребывавши. Не отступай от нас духом, сохраняя нас от стрел вражиих и всякия прелести бесовския и козней диавольских, пастырю наш добрый. Аще бо и мощей твоих рака пред очима нашима видима есть всегда, но святая твоя душа со ангельскими воинствы, со безплотными лики, с небесными силами, у Престола Вседержителева предстоящи, достойно веселится. Ведуще убо тя воистину и по смерти жива суща, тебе припадаем и тебе молимся: молися о нас Всесильному Богу, о пользе душ наших, и испроси нам время на покаяние, да невозбранно прейдем от земли на небо, от мытарств же горьких, бесов воздушных князей и от вечныя муки да избавимся, и Небеснаго Царствия наследницы да будем со всеми праведными, от века угодившими Господу нашему Иисусу Христу, Емуже подобает всякая слава, честь и поклонение, со Безначальным Его Отцем и с Пресвятым и Благим и Животворящим Его Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь. ТРОПАРЬ, ГЛАС 8 В тебе, отче, известно спасеся еже по образу: приим бо крест, последовал еси Христу, и дея учил еси презирати убо плоть: преходит бо, прилежати же о души, вещи без смертней. Темже и со ангелы срадуется, преподобие (имя рек), дух твой. ИН ТРОПАРЬ, ГЛАС 1 Пустынный житель, и во плоти ангел, и чудотворец явился еси, Богоносне отче наш (имя рек), постом, бдением, молитвою Небесная дарования приим, исцеляеши недужныя и души верою приходящих ти. Слава Давшему тебе крепость, слава Венчавшему тя, слава Действующему тобою всем исцеления. ИП ТРОПАРЬ, ГЛАС 8 Слез твоих теченьми пустыни безплодное возделал еси, и иже из глубины воздыханьми во сто трудов уплодоносил еси, и был еси светильник вселенней, сияя чудесы, (имя рек), отчге наш, моли Христа Бога спастися душам нашим. |
| Инок. Указанные вами страхи и предубеждения против Иисусовой молитвы, имеющиеся у людей, которые, как вы указали, совершенно незнакомы с этим деланием, настолько же неосновательны, как и имеющееся у некоторых предубеждения против чтения Библии. Библия есть слово Божие. Какую же опасность может заключать в себе чтение слова Божия, о котором Господь Иисус Христос сказал: «Исследуйте Писания… они свидетельствуют о Мне»? И апостол Павел: «Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности» (2 Тим. 3:16). И не само ли Евангелие свидетельствует о силе и действенности Иисусовой молитвы (см.: Мф. 15:22; 20, 30, 31)? Вражда против делания молитвы Иисусовой со стороны тех, кто не понимает ее сущности и смысла, существовала с давних пор. Преп. Григорий Синаит, учивший об умном делании, был встречен враждебно афонскими иноками. Старцу Паисию Величковскому пришлось три раза письменно выступать против хулителей Иисусовой молитвы: один раз на Афоне и два раза в Молдавии. В приведенных нами его «главах об умной молитве» он подробно излагает свои доводы в защиту умного делания, и мне нет надобности повторять их. Нам следует остановить наше внимание на том, что говорят опытные наставники Иисусовой молитвы о прелести, чем они объясняют возникновение прелести и как можно сохранить себя в безопасности от нее? Но что же значит «впасть в прелесть?» Впасть в прелесть — это значит стать жертвой обмана или самообмана, имея при этом твердую уверенность, что находишься в истине, в то время как другие заблуждаются. Впасть в прелесть — это значит стать жертвой самообольщения и, будучи ослепленным гордостью, потерять даже способность сознать свое заблуждение. В этом и заключается особенная опасность прелести. Напрасно, однако, думают, что впадение в прелесть бывает только с людьми, проходящими умное делание. Мы увидим из дальнейшего, что она может быть и у тех, кто не занимается умным деланием, а ограничивается псалмопением, канонами и тропарями. Прелесть возможна даже и вне религиозной области, но эта сторона нас не касается. Итак, что же говорят о прелести наставники умного делания? Начнем со старца схимонаха Василия. В предисловии на книгу блаженного Исихия он пишет: «Евангельское благовествование говорит: «Господи, не доброе ли семя сеял еси? Откуду убо возрастоша плевелы? »Ибо, как невозможно не подкрадываться злу к добру, так и к этому священному умному деланию приплетается прелесть, подобно плющу к дереву. Имеет же она начало от мнения и самочиния, врачевство которым — смирение, исследование Священного Писания и совет духовный, а не уклонение от обучения умному деланию. |
|
|
