| одобрен Собором. 31 августа Служебник был выпущен из московской типографии, а через 11 месяцев издан вторично. В 1655 г. Никон особенно ополчился против икон написанных по латинским образцам. Митр. Макарий приводит описание архидиаконом Павлом алепским того, что происходило в Успенском соборе в неделю православия: «... Теперь, когда царь находился уже в Москве и присутствовал в церкви, патриарх смело повел речь против новых икон и пространно доказывал, что писать иконы по франкским образцам беззаконно. При этом, указывая на некоторые новые иконы, вынесенные к аналою, ссылался на нашего владыку патриарха во свидетельство того, что иконы те написаны не по греческим, а по франкским образцам. Затем оба патриарха (Макарий и Гавриил) предали анафеме и церковному отлучению всех, кто впредь будет писать или держать у себя в доме франкские иконы. Причем Никон брал одну за другой подносимые ему новые иконы и, каждую показывая народу, бросал на железный пол с такою силою, что иконы разбивались, и, наконец, велел их сжечь. Тогда царь, человек в высшей степени набожный и богобоязненный, слушавший в смиренном молчании проповедь патриарха, тихим голосом сказал ему: «нет, батюшка, не вели их жечь, а лучше прикажи зарыть в землю». Так и было поступлено. Каждый раз, когда Никон брал в руки какую либо из незаконных икон, он приговаривал: эта икона взята из дому такого-то вельможи, сына такого-то (все людей знатных). Он хотел пристыдить их всенародно, чтобы и другие не следовали их примеру». Это происходило незадолго до Собора. Патриарх Паисий прислал Никону «Скрижаль», составленную греческим иером. Иоанном Нафанаилом. На славянский язык она была переведена справщиком Арсением греком и окончена печатанием в 1655 г. При «Скрижали» Никон велел напечатать послание патр. Паисия с ответами константинопольского собора относительно наших церковных книг и обрядов. Никон велел при «Скрижали» напечатать также: слово иподиакона Дамаскина Студита, в котором изложено учение о троеперстии, слово Николая Малаксы, протоиерея навилийского о сложение перстов для архиерейского и иерейского благословения, слова Нила Кавасилы и др. учителей о недопущении изменений в смволе веры и выдержки из других источников. Патриарх Никон не разрешил выпускать эту книгу в свет до утверждения Собором. |
| В Москве имелось и иное лобби Православного Востока – греческие клирики, осевшие в России и выступавшие консультантами Посольского приказа по левантийским делам. Интересы Феофана представлял новоспасский келарь грек Иоанникий († 1631 г.), попавший в Москву в 1619 г. в свите патриарха. Задачей Иоанникия было ориентировать поток русской милостыни на Иерусалимский патриархат. Однако это у него не всегда получалось ввиду конкуренции со стороны других греческих «экспертов» по восточным делам, прежде всего веррийского митрополита Аверкия. Именно с интригами Аверкия связывал Феофан неудачу следующего посольства в Россию из Св. града (1629 г.), возглавлявшегося вифлеемским митрополитом Афанасием. Митрополит вернулся с более чем скудной милостыней, что побудило Феофана развернуть активную пропагандистскую кампанию, посылая московскому патриарху Филарету доносы на Аверкия, а Аверкию адресуя горькие упреки: «Всех ты обидел и милостыню у нас отнял, сказав, будто я милостыню... царскую здесь христианам отдал и учинил своих митрополитами; ничего такого не было, все, что собрали, послал я в церкви Божии». 1507 Архимандрит Кирилл, племянник Феофана, снова появился в Москве в начале 1635 г. В привезенных им патриарших грамотах начинает отчетливо звучать новый мотив, связанный с борьбой за обладание Св. местами Палестины с армянами и «латинами» и сопряженными с этим убытками. 1508 После Кирилла, отпущенного с богатой милостыней, в Москву в январе 1636 г. в первый раз приехал другой племянник патриарха ясский игумен Паисий. Выполняя ряд финансовых и политических поручений русского правительства, Паисий в тот же год съездил в Стамбул, в декабре снова вернулся в Москву и в начале 1637 г. был отпущен с дарами в Яссы, где тогда находился патриарх Феофан. 1509 На примере этого эпизода видно, что сношения Феофана с Москвой не ограничивались назойливыми просьбами о милостыне и отправкой в Иерусалим денег и пушнины. Еще в бытность свою в Москве иерусалимский патриарх принимал активное участие в русских церковных делах и в спорах русского духовенства об исправлении богослужебных книг по греческим образцам, поддержав, в частности, грекофильски ориентированного игумена Троице-Сергиевой лавры Дионисия, подвергавшегося преследованиям со стороны церковных властей. 1510 Феофан, поддерживавший постоянную переписку с царем Михаилом Романовым и Филаретом, был, по оценке Н.Ф. Каптерева , самым уважаемым из восточных иерархов в России: при нем русская церковная жизнь снова начала подчиняться греческому культурному влиянию. 1511 Наряду с этим, Феофан и его люди обслуживали политические интересы Московского царства в Османской империи, в первую очередь, поставляли в Россию информацию о положении дел в Восточной Европе и Средиземноморье. |
| Этим нелепым заявлением греческие патриархи и их советники, Дионисий и Лигарид, сами расписывались в своем полном невежестве в вопросах исторической литургики. Они совершенно не отдавали себе отчета в том, что двуперстное знамение и прочие обрядовые разногласия русской церкви с греческой XVII века были гораздо старше новогреческих и восходили к ранневизантийским образцам, введенным на Руси самими греками еще в XI веке. Сами же заключения собора стали ныне свидетельством не русской отсталости, а печальным памятником греческой заносчивости и забвения ими своего собственного старого предания. Постоянное упоминание, что деяния собора были делом греков — “толкуем же мы, два патриарха [русский патриарх Иоасаф ими, видимо, не принимался во внимание] сие правило” — к счастью, хотя бы частично снимает ответственность с русского епископата за всю нелепость и злобу этих постановлений. Осуждение сторонников старого обряда было сформулировано в не менее оскорбительных и канонически нелогичных фразах, которые били не только по русским традиционалистам, но и по патриарху Константинопольскому Паисию и созванному им в Константинополе собору. Ведь патриарх Паисий, касаясь унификации обряда, ясно писал еще в 1655 году: “Не следует нам и теперь думать, будто извращается наша православная вера, если кто-нибудь имеет чинопоследование несколько отличающееся в пунктах, которые не принадлежат к числу существенных членов веры, лишь бы он соглашался с кафолической церковью в важных и главных”. Вместо того чтобы последовать этим мудрым словам константинопольского решения 1654 года, патриархи Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский проявили еще больше узости и пристрастности к обрядовым различиям, чем русские защитники старого устава. Они не только выступили на защиту никоновских “реформ”, но на заседании 13 мая 1667 года осудили сторонников старого обряда настолько строго, что этим сами возвели обрядовые детали на догматическую высоту. Они называли русских традиционалистов, отказавшихся от этих новшеств, непокорниками и даже еретиками и отлучали их от церкви жестокими и мрачными постановлениями: |
| Но ни осторожности, ни научных знаний не хватало. Патр. Паисий, подтолкнув дело книжных и обрядовых исправлений по греческому образцу, послужил причиной ряда московских предприятий. Между прочим, решено было, ради точного изучения не новых только, а и древних греческих чинов, собрать на Восток наиболее древние греческие рукописи, а заодно произвести наблюдение и над современной богослужебной практикой. Для этих целей намечен был со стороны Москвы особо сведущий человек, работавший в посольском приказе, как знаток живого греческого языка, Троицкий монах Арсений Суханов, ктитор принадлежавшего лавре московского Богоявленского монастыря. Его и послали в июне 1649 г. вместе с патриархом Паисием пока в Яссы, где резидировал этот патриарх. По обычаю Арсения нагрузили всякого рода посольскими поручениями. Из Ясс Арсений дважды возвращался в Москву, в 1649 г. и в 1650 г. В 1650 г. он подал в посольский приказ свой «Статейный список», т. е. протокольный отчет или рапорт. Главное его содержание составляют записи четырех диспутов — «прений Арсения с греками» о достоинстве русской православной церкви и о сравнении с православием греческим. Эти прения интересны для характеристики русского патриотического самосознания в церковной области и греческого неоправдываемого внешне исторического превозношения. Греки, по старой аристократической привычке, упрощали задачу: «подражайте нам, копируйте нас». А москвичи, естественно, не хотели так безоговорочно унижать ни своего благочестия, ни заслуг своих святых, ни вытекающего из этого своего достоинства и своих надежд на великое исключительное грядущее. Только двустороннее научное историческое знание могло бы помирить эти две глухо столкнувшиеся амбиции. Так как исторического знания с обеих сторон не хватало, то родившаяся отсюда катастрофа старообрядческого раскола надвигалась на нас неизбежно. В 1650 г. в Торговище состоялись у Арсения четыре прения с греками. С греческой стороны выступали: патр. Паисий, митр. Браиловский Мелетий, архимандриты, священники, дидаскалы и другие из братии. |
| Во второй части послания поэтапно описывается торжественная встреча старца Паисия в Нямецком монастыре, а затем – в Секуле, который он ежегодно посещал после праздника Успения, оставаясь там до храмового праздника Усекновения главы Иоанна Предтечи. Уже по этим строкам можно отметить, как подробно продумывал старец духовную и техническую стороны предпринимаемого переезда и последующих регулярных посещений. Отец Паисий поддерживал хорошие отношения и с предыдущими насельниками Нямца, которые были вынуждены выехать в Раску. Впоследствии многие из них вернулись обратно в Нямц. Один из биографов старца, иером. Исаак, сообщает, что часть движимого и недвижимого имущества была разделена между общинами (позже они остались в Нямце в послушании у старца). Старец заботился не только о находящихся в монастырях и скитах. Митрофан рассказывает о поездках Паисия к братьям, занятым на уборке урожая вдали от монастыря. При необходимости он отправлял доктора на покос Некшаны . Жизнь братии в Нямецкой лавре старец старался строить на тех же принципах, что и на Афоне, в Драгомирне и Секуле. Однако прежней духовной высоты она уже не достигает, но постепенно падает вниз невозвратно по сравнению с прежним единодушным житием – из-за постоянного наплыва паломников с семьями, попечений, излишеств, оставления душеполезного чтения и внимания к себе. Главные же причины упадка старец видел в прекращении зимних соборных поучений и беспрепятственном входе женского пола в монастырь . Прилежный труд ученой братии обители по исправлению, переводу и переписке святоотеческих писаний был примером и образцом для остальных насельников. Именно в годы пребывания преподобного в Нямце его школа переводчиков и переписчиков достигла расцвета. Старец посылал учеников в Бухарестскую Академию для совершенствования знания древнегреческого языка (он направлял их туда и ранее, находясь в Секуле). Из Нямецкого монастыря расходится большое количество исправленных славянских и румынских переводов отеческих книг и списков с них. Отметим, что и греческие оригиналы для перевода достать было непросто. Прп. Паисий имел постоянную связь с Афоном через разных иноков, направлявшихся на Святую Гору, он получал греческие издания, выходившие на Западе, как, например, «Слова» св. Исаака Сирина. Об этом и о связях с создателями греческой антологии «Филокалия» можно узнать из предисловий в рукописях, в частности, к переводу «Слов» прпп. Варсонуфия и Иоанна . |
| 91 Никон писал, между прочим, государю: «мы не отметаемся суда (т. е. суда восточных патриархов) и хвалили твое изволение, как божественное, если сами патриархи захотят быть и рассудить все по божественным заповедям евангелия и св. апостолов и св. отцов канонам, – ей, не отметаемся». Там же стр. 119–121. 94 Достойно замечания, что во время пути восточных патриархов в Москву, Астраханский архиепископ Иосиф получил из Москвы строжайшие предписания – в беседах с патриархами по делу Никона соблюдать всевозможную осторожность, во всем отговариваться незнанием; особенно предупреждали Иосифа, чтобы он как-нибудь не проговорился, что был у Никона на следствии по известному делу Бабарыкина; такие же строгие инструкции предписывалось сделать и людям его духовного и мирского чину, – чтоб с патриаршими людьми о Никоне ничего не говорили и были во всем опасны и бережны. См. у Субб. стр. 123. 95 В этот чрезвычайно интересной записке Паисий собрал множество обвинений против Никона; некоторые из них поражают своей нелепостью. Так напр. Паисий старается доказать, что Никон посягал на достоинство и власть их самих – восточных патриархов. Вот для образца начало этой довольно пространной и чрезвычайно витиеватой записки: «внемлите племена народов, главы церкви, равноангельские архиереи, небесные и земные чины и стихии, которых и Моисей призывает во свидетельство, – внемлите! я открою вам праведным судиям, козни бывшего патриарха Никона , который, сверх всякого чаяния, из сыновей бедных родителей, будучи возведен на патриаршую кафедру, как новый Люцифер, дерзнул поставить престол свой выше других, стал поражать благодетелей своих и терзать, подобно ехидне, родную мать свою – церковь ». Там же стр. 136. 96 На этом пути Никон постепенно одно за другим получил три приказания с нарочито посланными. Понятно, что этими тремя посольствами и приглашениями, в которых вовсе не было нужды, хотели только представить Никона ослушником царской, патриаршей и соборной власти. Понимая все это, Никон между прочим заметил, не хотят ли уже и его удавить, как Филипп митрополита. |
| — Ну зачем тебе ехать куда-то, здесь же у нас много святынь, ты помолись им и поклонись, и ехать никуда не надо. Матушка Александра ответила: — Да я хочу заехать к отцу Иоанну Крестьянкину. Батюшка Симеон оживился: — С Богом, вот к нему-то съезди. Он земной ангел и небесный человек. Небесному человеку было тогда только 46 лет. О том, что отец Иоанн настоящий старец, не раз говорил отец Иероним (Тихомиров). По силе духовного воздействия он сравнивал отца Иоанна со старцем Симеоном: «Все мы люди немощные, да еще с фронта вернулись. В голове гудит от помыслов. А к старцу, бывало, зайдешь, он только разрешительную молитву прочитает, и все, тишина и мир и в душе, и в голове водворяются. И солнце снова светит, и жизнь продолжается». Все эти качества видел отец Иероним и в отце Иоанне. Умер отец Иероним, напутствуемый отцом Иоанном. Он его соборовал, а по окончании таинства, целуя, сказал: «Вы уж, батюшка, потерпите до Иоанна Богослова». И именно в день памяти апостола Иоанна Богослова и преставился отец Иероним. Видно, отцу Иоанну открыто о том было. Отец Серафим (Розенберг) говорил о батюшке Иоанне: «Отец Иоанн — образцовый совершитель церковных служб». Однажды, увидев множество корреспонденции в руке батюшки, он сказал сочувственно: «Да Вы не отвечайте — писать и не будут!» Но этого совета духовник отец Иоанн принять не мог. Вопросы были от страждущих, болезнующих душ, и для него это были не письма, а живые люди, с воплем о помощи стоящие перед ним. Трех Божиих старцев-монахов — отца Иеронима, отца Паисия и отца Анатолия — породила и вскормила земля Псковская. Были они все из одной местности — простота и святость, чистые сосуды Божией благодати. Вспоминает монах Михаил Усачев: «Отец Иоанн всегда на людях, а отец Паисий — потаенный молитвенник. Господь каждому дает свой путь. Но отец Иоанн и отец Паисий — как близнецы-братья. Отец Иоанн многих посылал к отцу Паисию. Вот однажды я приехал в монастырь, а отец Иоанн посмотрел на меня и говорит: «Тебе собороваться надо. Сейчас же поезжай к отцу Паисию в Юшково. Он тебя пособорует». |
| Нямецкий монастырь сегодня Настоятель Нямецкого монастыря архимандрит Бенедикт Главный вход в монастырь Колодец с вкусной водой – обязательный атрибут румынских монастырей Литийный столик в крипте кладбищенского храма На братском кладбище монастыря покоятся несколько иерархов Румынской Православной Церкви Братское кладбище с церковью Иоанна Богослова Румынские паломники Храм великомученика Георгия Победоносца в восточной стене монастыря и братские кельи Паломники у раки с мощами преподобного Паисия Величковского Честная глава преподобного Симеона Столпника Дивногорца Рака с мощами преподобного Паисия Величковского Чудотворная Нямецкая икона Божией Матери Правый клирос в храме великомученика Георгия Победоносца В Нямецком монастыре в начале 1930-х годов недолгое время подвизался патриарх Феоктист († 2007) Братия после вечерни Нямецкая библиотека самая крупная из всех монастырских книгохранилищ Румынии Евангелие, подаренное императрицей Екатериной II По сложившейся традиции, во время «Херувимской» молящиеся стоят на коленях, а служащий священник обходит их и касается чашей их голов Нямецкий монастырь, в котором некогда подвизался преподобный Паисий Величковский (1722–1794, память 15/28 ноября), расположен к северо-западу от румынского города Тыргу-Нямц. Монастырь был основан в XIV веке. В XV веке обитель становится центром книгописания: здесь переписывали рукописи такие известнейшие мастера, как книжник и автор многих миниатюр Гавриил Урик и каллиграф Феодор Мэришеску. В 1497 году молдавский господарь святой Стефан Великий возвел на территории монастыря монументальный храм Вознесения Господня, ставший архитектурным образцом для многих церквей Молдовы. Преподобный Паисий Величковский переселился в монастырь вместе с учениками в 1779 году. О сегодняшней жизни монастыря корреспонденту сайта Православие.Ру рассказал старец (то есть настоятель; в Румынии старцами называют настоятелей и наместников всех монастырей) архимандрит Бенедикт (Сауциуц). – Отец Бенедикт, расскажите, что представляет собой Нямецкий монастырь сегодня? |
| По указанию Сильвестра, монастырская община возлагает на «старейшего ученика Паисия», некоего Митрофана, обязанность написать житие старца 62 . Через несколько лет еще один ученик его – монах Исаак Даскэл сделал новую редакцию жития (на румынском языке), во многом основываясь на биографии, написанной Митрофаном 63 . Спустя некоторое время ученый монах Григорий, также последователь старца Паисия и будущий митрополит, пишет четвертую биографию, которую издает в 1817 г. в Нямецком монастыре. Но эта рукопись, изобилующая национальными восхвалениями, не была одобрена ни румынскими братьями, ни русскими. Тогда наместник Нямецкого монастыря Сильвестр поручает малороссиянину монаху Платону, который много лет был секретарем старца Паисия, написать еще одну биографию, которая бы удовлетворяла как румын, так и русских. Платон построил свое изложение по образцу классических житий, благодаря чему сумел придать биографии старца Паисия историко-назидательный характер 64 . В 1836 г. монах Кириак переводит это жизнеописание на румынский язык, и в том же году оно выходит в свет; спустя 11 лет его издает Оптина Пустынь 65 . Юные годы Родился Паисий Величковский 21 декабря 1722 г. в семье благочестивых родителей – настоятеля Успенской церкви в Полтаве протоиерея Иоанна и супруги его Ирины Величковских. Он был одиннадцатым ребенком в семье. Отец скончался, когда Петру (имя, данное старцу при крещении) было четыре года. Мальчика начали учить грамоте в шесть лет с чтения букваря, Часослова и Псалтири. С того же времени с великим прилежанием он начал читать книги Священного Писания , жития святых, поучения преподобных отцов Ефрема и Дорофея. И таким образом, от «чтения таковых книг... начала появляться в душе отрока Петра ревность к оставлению мира и восприятию святого монашеского ангельского образа» 66 . С 1735 по 1739 г. Петр учится в Киевской Братской Академии. Тут юноша прошел первый этап образования, названный «низшей школой», где главное внимание обращалось на изучение языков: латинского, греческого, польского и славянского. В начальных классах изучали также катехизис, арифметику, нотное пение и музыку 67 . Однако ни учебные занятия, ни товарищество не могли удовлетворить сердце молодого Величковского, желающего совершенного отречения от мира. Еще тогда он установил для себя три правила: |
| Может быть, и личность старца Паисия повлияла на выбор пути к Богу и на формирование личности Нила Сорского? Кто же таков этот человек? 3 Старец Паисий Ярославов известен как автор Сказания о Спасо- Каменном монастыре, написанного после пожара того в 1476 г. Значит, непременно он там бывал, какието годы, наверное, жил. Возмож- но, Нил был его учеником на Каменном острове, но кажется более вероятным (ибо мы ничего не знаем о пребывании Нила Сорского в Спасо–Каменном монастыре), что Паисий какоето время был «старцем» и имел право учить учеников в Кирилло–Белозерском монастыре, месте пострижения Нила. В числе книг, сохранившихся от библиотеки Кирилло–Белозерско- го монастыря, есть две рукописи, по–разному связанные с именем Па- исия. Одна из них — РНБ, Кирилло–Белозерское собр., 4/1081, Сборник слов и поучений конца XIV — началаХ в., называемый «Па- исиевским». Вторая книга из этой библиотеки, связанная с именем какогото Паисия — РНБ, Кирилло–Белозерское собр., 275/532, Сборник–Часослов, датируемый концом XV — началом XVI в. Она испещрена по полям выписками из монашеской исихастской литературы — той самой, которую использовал Нил Сорский в своем подвижничестве и в своих сочинениях. В конце сборника (л. 365 об.) помечено: «Часослов был у старца Паисе[я], изписал его он». Одна из выписок–приписок (на поле л. 10 об.), говорит, к примеру, как об образцовом, о человеке, обратившем все свои чувства вовнутрь — «иже действа внешних чювствъ къ внутрешним превратив чювством, и зрение убо къ зрещему уму простеръ, слух же къ разуму душевному, вкушение же к рассужению словесе, обоняние же къ смыслу ума, осязание же къ срдечной приложи бодрости…». В другой приписке (на нижнем поле л. 213 об. — 214), говорится об исихастском «блюдении ума и молчании»: «Иже бо на всяк день блюдение ума и молчание гонит и ищет, сей удобь презирает чювьственая вся, да не всуе трудится. Аще ли презирает свою совесть, горчае уснет забвениа смертию, о нем же молится не уснути святый Давид. Глаголеть бо апостолъ: ведя- щему добро творити и не творящу — грех ему есть» (Иак. |
|
|
