| Г. Зименс обратил внимание, что К. в «Учении...» вычисляет пасхальное полнолуние по 19-летним циклам, тогда как в летописи представлены наблюдения за реальными фазами луны, он указал на неточность месяцесловной датировки в летописи. Скепсис относительно участия К. в летописании высказывают Симонов и др. Однако совпадение дат (одновременно - в 1136 г., после вокняжения Святослава,- в Новгороде составляется «Учение...» К. и появляется столь нетривиальная датировка в летописи) представляется очень убедительным. Кроме того, Лихачёв обратил внимание на интерес летописца к каноническим вопросам, нетипичный для летописания, но естественный для автора «Вопрошания...» (владычная летопись отмечает, что в 1136 архиеп. Нифонт не благословил княжеский брак, а в 1145 не позволил отпевать 2 утонувших священников - НПЛ. С. 24, 27). Нельзя не отметить, что хронологические рамки деятельности летописца (1132-1156) коррелируют со временем написания 2 сочинений К. (1136, 40-50-е гг. XII в.). Впрочем, не исключено, что К. и летописец все же были разными лицами, а их принадлежность к одному кругу обусловливала общность их интересов. В XIX - нач. XX в. высказывалось мнение, что К. перевел с греческого Пятикнижие Моисеево и «Летописец вскоре» К-польского патриарха Никифора I . Обе эти гипотезы основаны на соседстве текстов в рукописях. Так, в списках «Учению...» предшествует краткий хронологический расчет всемирной истории (число лет от Адама до потопа, от потопа до разделения языков и т. д.), возможно тоже составленный К. и основанный на какой-то из визант. «малых хроник» (но не на «Летописце вскоре»). В рукописи РНБ. Погод. 76 «Учение...» К. входит в лит. конвой Пятикнижия, однако из этого факта никак не следует, что К. был его переводчиком; библейский текст не имеет здесь редакционных отличий от др. древнерус. списков XV-XVI вв. Соч.: ПДРКП. Стб. 21-62 [«Вопрошание...» по древнейшему списку ГИМ. Син. 132, кон. XIII в.]; Смирнов С. И. Мат-лы для истории древнерус. покаянной дисциплины: Тексты и заметки. |
| Мы, конечно, ни в коем случае не станем настаивать на том, что «Чудо об отрочати», как оно отразилось в СЛК, вышло непременно из – под пера епископа Нифонта или кого – либо из окружения новгородского владыки – хотя возможность непринужденно спроецировать весьма сложную текстологическую конструкцию на вероятный исторический контекст может служить, на наш взгляд, еще одним ее, конструкции, подтверждением. В некоторые детали противостояния митрополита Климента и епископа Нифонта мы посвящены благодаря новгородскому летописанию. Летописание смоленское, если и существовало в то время, как таковое не сохранилось, и потому об отношениях Климента Смолятича с другим его оппонентом – смоленским епископом Мануилом известно лишь то, о чем обмолвился киевский летописец, рассказывая о прибытии в 1156 г. митрополита Константина I (Нифонт немного не дожил до него): «...митрополит Костянтин приде ис Ц(еса)рягорода и прия и кн(я)зь Дюрги (Юрий Долгорукий. – А. Н.) с ч(ь)стью и Полотьский еп(и)с(ко)п и Мануил Смоленьский еп(и)с(ко)п, иже бе бегал перед Климом» (ПСРЛ 2. Стб. 487). (Попутно выясняется, что среди противников митрополита Климента числился также епископ полоцкий – быть может, Козьма, поставленный в 1143 г. [ПСРЛ 2. Стб. 314], – но его влияние было, вероятнее всего, невелико.) Выражение «бе бегал перед Климом» не лишено некоторой загадочности. Значит ли это, что Мануил, в отличие от Нифонта, не последовал вызову в Киев к митрополиту, пользуясь поддержкой смоленского князя Ростислава Мстиславича (Нифонт такой поддержки был лишен)? 81 Трудно сказать. Так или иначе, вовсе не исключаем также и того, что «Чудо об отрочати» могло выйти из окружения епископа Мануила. Заметим только, что факт использования составителем «Чуда» греческого оригинала не стоило бы рассматривать как свидетельство в пользу именно такого предположения (Мануил был, как известно, родом грек). Ведь, во-первых, о национальности Нифонта мы ничего достоверного не знаем, и по сумме косвенных деталей греческое его происхождение отнюдь не представляется невероятным (Приселков 2003. С. 189–191, §108б 82 ), а во – вторых, не может быть сомнения в высокой учености Нифонта (пусть даже и негрека), которая побуждала его современников, не только новгородцев, обращаться к нему за разъяснениями в церковных вопросах, о чем ярко свидетельствует знаменитое «Вопрошание Кириково, еже впраша епископа Ноугородского Нифонта» (ПДРКП 1. Стб. 21–62). 2.5. Киево-печерский игумен Феодосий Грек – автор «Слова»? |
| Стб. 75-78. 4). В состав новгородской Синодальной Кормчей кон. XIII в. (ГИМ. Син. 132) вошел старший список святительского поучения новопоставленному священнику, возможно, имеющего новгородское происхождение (ПДРКП. Стб. 101-110. 7). В поучении (архи-)епископ призывает священника избегать соблазнов мирской жизни и наставляет, как он должен служить в порученной ему церкви. В тот же офиц. пергаменный сборник церковных правил Софийского дома вошли постановления церковного Собора, созванного митр. Киевским свт. Кириллом II в 1273 г., скорее всего во Владимире, с участием архиеп. Новгородского Далмата. На Соборе осуждены некоторые богослужебные и фольклорные обычаи, имевшие место в Новгородской епархии: неправильное миропомазание и обливательное крещение (прав. 2), исполнение священнических функций диаконами (совершение проскомидии) (прав. 4), пьянство священников в постные дни «от светлыя недели верьбныя до всех святых» (прав. 5); в 7-м прав. осуждались народные обычаи «в пределех новгородьскых» водить невест к воде, в 8-м - празднества в субботние вечера с играми и плясками, в которых «бестудно» принимают участие и мужчины и женщины. Возможно, к Новгородской епархии имели отношение также и 3-е прав., запрещающее ритуальные бои между горожанами в дни церковных праздников и отпевание погибших в таких боях, а также 6-е, направленное против расширительного понимания функций непоставленных низших церковнослужителей (эти правила имеют параллели в новгородской церковно-учительной лит-ре). Самое обширное, 1-е прав. предусматривало отлучение от Церкви за продажу церковного сана (симонию), но вводило заимствованную из визант. имп. законодательства норму сбора с кандидатов по 7 гривен за поставление во священники и диаконы в пользу соборного клироса; кроме того, правило предусматривало тщательный отбор кандидатов в священство и непоставление их ранее определенных канонами возрастов (ПДРКП. Стб. 83-102. 6; см. также: Печников. 2009). Архиеп. Иоанн (Стухин) в кон. 1410-1411 г. составил 2 документа («Благословение архиепископа новгороцкаго Иоанна к христианам святыа Софиа» и «Указ о проскурьнисании святым трем исповедником Гурию, Самону и Авиву» - изд.: Макарий. История РЦ. 1995. Кн. 3. С. 457; ПДРКП. Стб. 305-308. 36). В них он постановил совершать вместо традиц. крестоцелования процедуру «Божьего суда» при решении судебных дел в новопостроенном приделе Софийского собора во имя 3 исповедников, к-рый называется в летописях «чудотворным» (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 411; НПЛ. 1950. С. 403; ср.: ПСРЛ. Т. 42. С. 173). В этих действиях Новгородского владыки просматривается стремление взять обычай «Божьего суда» под контроль архиепископии. В города епархии с этой целью посылали иконы святых Гурия, Самона и Авива. |
| В 1144 г. Н. поставил священником Германа Вояту , буд. владычного летописца при святителях Иоанне и Гаврииле (Григории) (НПЛ. С. 27). Ответы Н. на вопросы по церковно-правовой и обрядовой проблематике отражены в новгородском каноническом произведении сер. XII в.- «Вопрошании…» («Се есть взпрашание Кюриково, еже взпраша епископа Ноугородьского Нифонта и инех»), автором к-рого традиционно считается Кирик, хотя памятник содержит и вопросы «инех» - Саввы (вероятно, буд. игумена Новгородского в честь Сошествия Святого Духа на апостолов монастыря ) и Илии (вероятнее всего, буд. архиепископа свт. Иоанна (Илии)); старший список «Вопрошания...» дошел в составе пергаменной Новгородской (Климентовской) Кормчей кон. XIII в. (ГИМ. Син. 132). «Вопрошание...» содержит свидетельства знакомства Н. с греч. практикой (афонской и к-польской), что, возможно, означает его пребывание в течение некоторого времени до рукоположения во епископа в Византии (ответы на вопросы 10, 19, 37) (ПДРКП. Стб. 27, 29, 32). Ответ на вопрос 10 свидетельствует о том, что Н. придерживался т. зр. о принятии католиков 2-м чином (через миропомазание) (Там же. Стб. 26; Мильков, Симонов. 2011. С. 363-364; см. также: Опарина Т. А. Изменение чинов принятия зап. христиан в рус. церк. традиции: (До кон. XVII в.// Белякова Е. В., Мошкова Л. В., Опарина Т. А. Кормчая книга: От рукоп. традиции к первому печатному изданию. М.; СПб., 2017. С. 312). Н. призывал духовенство своей епархии к рассудительности, предполагающей умеренность в ряде случаев при наложении церковных наказаний на кающихся (см.: ПДРКП. 2. Стб. 31, 41, 43, 48, 50, 53, 58, 59, 61), святитель был склонен разрешать спорные канонические и дисциплинарные вопросы в духе икономии (см. также общие обзоры ответов Н.: Макарий. История РЦ. Кн. 2. С. 388-395; Смирнов. Древнерус. духовник. 2004. С. 180-227). Очевидно, именно «Вопрошание...» с ответами Н. по актуальным вопросам пастырской практики один из буд. новгородских архиереев (скорее всего свт. Илия-Иоанн во 2-й пол. 60-х гг. XII в.) назвал «Уставом блаженного Нифонта» в своем поучении новгородскому духовенству: «дьржите у себе устав блаженаго Нифонта» (ПДРКП. Доп. Стб. 358. 2). Почитание |
| владений кн. Семена Константиновича. Осенью 1368 г. Тверской князь участвовал в 1-м походе литов. кн. Ольгерда на Москву, после к-рого М. А. были возвращены все отобранные владения, а кн. Еремея Константиновича отправили в Тверь. В 1369 г. М. А. построил в Твери деревянные укрепления. В том же году Московский князь снял с себя крестное целование к М. А. и начал военные действия, к-рые с перерывами длились до 1375 г. Предвидя подобные действия Димитрия Иоанновича, М. А., видимо для подтверждения своего статуса, обратился в Орду (ярлык М. А. на Тверское княжество привезли в Тверь в 1370, во время военных действий). В кон. 1370 г. он участвовал во 2-м походе Литовского кн. Ольгерда на Москву. Среди способов давления на М. А. было и отлучение князя и еп. Василия, к-рое предпринял митр. св. Алексий. В послании от июня 1370 г. свт. Алексию К-польский патриарх Филофей Коккин поддержал это отлучение (ПДРКП. 17. Стб. 103-110), но после присланной ему грамоты кн. Ольгерда с жалобами на митрополита (ПДРКП. 24. Стб. 135-140) Алексию в 1371 г. было предписано снять отлучение с Тверского князя. В нач. 1371 г. М. А. отправился в Орду, где получил от ставленника Мамая хана Мухаммед-Булака ярлык на Владимирское великое княжение. 10 апр. вместе с ханским послом Сары-ходжой он приехал в Тверь, откуда отправился во Владимир. Димитрий Иоаннович, несмотря на требование ордынского посла, «не сступися ему» Владимира. Тогда М. А., не прекращая боевых действий, двинулся назад к Бежецкому Верху и 23 мая возвратился в Тверь. В том же году М. А. направил в К-поль некую жалобу на митр. Алексия, которая, возможно, по содержанию была близка к обращению в том же году к патриарху Филофею Коккину Литовского кн. Ольгерда, просившего поставить особого митрополита на Киев, Смоленск, Тверь, М. Русь, Новосиль и Н. Новгород. Позже М. А. двинулся с войском на Кострому, но, не дойдя до нее, повернул, взял Мологу, сжег ее и др. города, разорил Бежецкий Верх. Летом того же года М. А. заключил договор с Новгородской республикой «о рубеже» по причине нападения и взятия М. |
| Согласно 1-й редакции Жития, во время смерти митрополита кн. Иоанна Даниловича не было в городе и П. передал тысяцкому Протасию (родоначальнику рода Вельяминовых) скопленные им денежные средства «на устроение церкви и на поминание своея памяти, и прочая домы церковныя приказа». Перед самой кончиной П. сказал московскому архим. Феодору, «его же именова на митрополию» (т. е. хотел сделать своим преемником на кафедре): «...мир ти, аз почити хощу. И абие предасть дух» ( Клосс. 2001. С. 30). Феодор был настоятелем Спасского или Даниловского мон-ря в Москве (Там же. С. 18) и, очевидно, близким человеком к святителю. П. был похоронен в алтарной части (жертвеннике) недостроенного Успенского собора. При погребении святителя присутствовали московский кн. Иоанн Данилович, еп. Луцкий Феодосий (свидетельство того, что юрисдикция П. распространялась на Волынь), московское духовенство и множество горожан. Поучения Письменное наследие П. остается малоизученным. Сохранились 6 текстов, авторство к-рых в рукописях с большим или меньшим основанием исследователями приписывается П. (грамота святителя о Червлёном Яре, как говорилось выше, скорее всего не сохр.). По мнению Н. К. Никольского , с именем П. «в истории севернорусской письменности связываются одни из ранних опытов, того типа окружных архипастырских посланий, который получил в XV и XVI вв. весьма широкое распространение» ( Никольский. 1909. С. 1109). В кратком Окружном послании в связи с наступлением Великого поста («Поучение смиреннаго Петра, митрополита Киевскаго и всея Руси игуменом, попом и диаконом» - Горский. 1844. С. 85) архипастырь говорит о необходимости стяжания добродетелей для духовенства, о воздержании от пороков, призывает учить свою паству примером добродетельной жизни. Святительское поучение духовенству (ПДРКП. Стб. 159-164) в Кормчей книге XVI в. ГИМ. Син. 222 приписано свт. Киприану, митр. Киевскому и всея Руси. А. С. Павлов (Там же. Стб. 159-160) атрибутировал поучение П. на том основании, что цитата из этого послания находится в 77-й гл. «Стоглава» (1551), в к-рой на него ссылаются как на творение П.; также оно упоминается в постановлении Московского Собора 1503 г. о вдовствующем духовенстве (ААЭ. Т. 1. 383. С. 486; Определения Московского Собора 1503 г.//ПС. 1863. Ч. 2. 7. С. 357). Святитель писал, что «многажды писах вам к священником и мнихом, како пребывати... И вторым поучением хощу вас утешити» (ПДРКП. Стб. 159-160). Далее он укорял духовенство в том, что не дает должной епитимии, и поэтому люди «в гресех пребывають: треженець и четвероженьць, имеющи невенчалныи жены, тем не запрещаете». Овдовевшему духовенству предписывается или пострижение в монахи, или оставление службы: «...аще пакы ослушаетеся словеси моего, в манастырь не пойдете, имею вас неблагословеных и вне священства» (Там же. Стб. 161-162). Далее следует поучение мирянам о соблюдении норм благочестия и о милосердии к вдовам, сиротам, пленным и заключенным в темницах. |
| М. вновь не поехал в Москву, что объясняется или пролитовской позицией кн. Бориса Александровича, в т. ч. в церковных вопросах (тем не менее очевидно, что М. не присоединился к унии), или, по Э. Клюгу, тем, что «Борис не хотел, чтобы под московское влияние попал тот человек, которому он доверил столь важную роль на случай регентства при малолетнем княжиче (Михаиле Борисовиче.- М. П.)» ( Клюг. 1994. С. 332). Без участия М. в дек. 1459 г. в Москве состоялся Собор рус. епископов, к-рый отверг претензии Григория на епархии Сев.-Вост. Руси (ПДРКП. 83. С. 627-632; РФА. 2008. 14. С. 108-110). После кончины кн. Бориса Александровича ( 10 февр. 1461) и вокняжения 15 февр. 1461 г. в Твери его несовершеннолетнего сына Михаила Борисовича (род. в 1453) М. вынужден был (очевидно, под давлением боярского окружения нового правителя, в т. ч. братьев С. З. и Б. З. Бороздиных) оставить кафедру и удалиться на покой в Отрочь мон-рь. Это было сделано с целью улучшить отношения с Москвой. 22 марта в Москве (впервые в истории новгородско-тверских церковных отношений) новым архиепископом Тверским и Кашинским свт. Иона поставил Геннадия (Кожина) (1461-1477), младшего брата прп. Макария Калязинского и преемника М. в качестве архимандрита Отроча мон-ря. Геннадий в отличие от М. сразу дал присяжную грамоту о верности московскому митрополиту и непризнании униат. митр. Григория (РФА. 2008. 2. Стб. 82-83; 55. С. 201-202). М. скончался и был погребен в Отроче мон-ре. Согласно писцовой книге П. Д. Норбекова 1626 г., гробница М. (к-рый погребен под спудом) находилась за правым клиросом соборного Успенского храма, на нем имелась крашеная плащаница с образом М. и надписью «Епископ Тверскии Моисеи» ( Чередеев. 1859. С. 49). Ист.: АИ. Т. 1. 271. С. 502; ПСРЛ. Т. 15. Стб. 496, 497; ПДРКП. 82. Стб. 625-626. Лит.: Строев. Списки иерархов. Стб. 452; Чередеев К. К., прот. Биографии Тверских иерархов от начала существования архиерейской кафедры в г. Твери и доныне. Тверь, 1859. С. 48-49; Первухин Г. П., прот. О Тверских иерархах. Тверь, 1901. С. 51-53; Голубинский. История РЦ. Т. 2. Ч. 1. С. 506-507; Клюг Э. Княжество Тверское (1247-1485 гг.). Тверь, 1994 (по указ.); Лурье Я. С. Две истории Руси XV в.: Ранние и поздние, независимые и офиц. летописи об образовании Московского гос-ва. СПб., 1994. С. 137; Макарий. История РЦ. Кн. 4. Ч. 1. С. 31. |
| Павла» (БАН. Доброхот. 18), белорусской рукописи 2-й пол. XVI в., сделанная не позднее 1481 г. Помимо Новгорода с XIII в. летописная работа велась также в Пскове при Троицком соборе (см.: Летописание ). С новгородской владычной кафедрой связано создание целого ряда произведений, в т. ч. «Вопрошания» Кирика (2-я треть XII в.), посланий и поучений Новгородских иерархов, включая послание свт. Василия Калики Тверскому еп. Феодору II Доброму о рае (сер. XIV в.), и др. По приглашению святителей Евфимия II и Ионы в Новгороде работал агиограф Пахомий Логофет , написавший Жития, похвальные слова и службы Новгородским святым (преподобным Варлааму Хутынскому и Савве Вишерскому , равноап. кнг. Ольге, святителям Иоанну (Илие) и Моисею, впосл. самому Евфимию II), а также службу, посвященную новгородской чудотворной иконе Божией Матери «Знамение», и др. Церковно-учительная деятельность Церковно-учительная деятельность Новгородских владык нашла отражение в ряде посланий и поучений. Первым памятником такого рода считается краткое Поучение свт. Луки сер. XI в., призывающее новгородцев к соблюдению норм нравственности и посещению церквей (атрибуция текста свт. Луке остается дискуссионной, см. подробнее в ст. Лука , свт., еп. Новгородский). Известно также новгородское святительское поучение, обращенное к духовенству, к-рое А. С. Павлов атрибутировал свт. Иоанну (Илие) и датировал 1166 г. ( Павлов А. С. Неизданный памятник рус. церк. права XII в.//ЖМНП. 1890. Ч. 271. Окт. Отд. 2. С. 285-300; ПДРКП. Доп. Стб. 347-376. 2). Атрибуция Павлова была принята др. исследователями (В. Н. Бенешевичем , Я. Н. Щаповым и др.). В поучении архиепископ говорит о необходимости искоренения из среды духовенства пороков, к-рые дискредитируют священство в глазах мирян, а именно пьянства, ростовщичества, невежественности и проч., а также о борьбе с языческими пережитками в народной среде. Вероятно, в кон. 60-х гг. XII в. архиеп. Илия и неизвестный по имени Белгородский архиепископ составили (по всей видимости, в период отсутствия на Руси митрополита) каноническое разъяснение по 2 вопросам, относящимся к служению литургии (ПДРКП. |
| Об архиерее, подозреваемом в симонии, необходимо сообщать митрополиту всея Руси; если же последний не накажет виновного - обращаться к патриарху К-польскому. В любом случае грех отдельного лица не следует переносить на Церковь и обвинять всех христиан в ереси. Наконец, в послании проведено различие между симонией, т. е. собственно платой за хиротонию, и необходимыми расходами, включая расходы на трапезу, к-рые должен нести ставленник. Допустимость последнего доказывается ссылками на Свящ. Писание (Лк 5. 29; 1 Кор 9. 9; ср. Втор 25. 4), само же поставление совершается даром в соответствии со словами Господа: «..даром получили, даром давайте» (Мф 10. 8). В заключительной части грамоты Н. говорит об архиеп. Дионисии как о своем доверенном лице, к-рому поручает произносить поучения против ереси. Как сообщается в Новгородской I летописи, покинув Новгород, святитель действительно прибыл в Псков, «утвержая правовернии вере истиннии крестияньстеи», хотя, согласно летописи, побудительной причиной его проповеди было «повеление владыки Алексия» (НПЛ. С. 378-379). По всей видимости, свт. Дионисий все же был наделен Н. полномочиями патриаршего экзарха. Кроме того, Н. возвел Дионисия в сан архиепископа (RegPatr, N 2730; изд. слав. перевода: ПДРКП. 23. Стб. 199-204) и подтвердил принадлежность к Суздальской епархии Новгорода и Городца. В февр. 1383 г. свт. Дионисий издал грамоту, адресованную псковскому Снетогорскому в честь Рождества Пресвятой Богородицы монастырю , согласно к-рой в обители возобновлялся общежительный устав (РФА. 2008. [Вып. 6]. 132. С. 479-481; ПДРКП. 24. Стб. 205-210). Вероятно, свт. Дионисий, раскрыв перед Димитрием Иоанновичем Донским все обстоятельства поставления митр. Пимена, способствовал тому, что отношение вел. князя к последнему вновь стало негативным. Кроме того, отказу от принятия Пимена способствовало и наметившееся сближение между Русью и Литвой, делавшее необходимым сохранение единой Киевской митрополии. В К-поль была направлена делегация во главе со свт. |
| В кон. XIII в. неопределенность границы между Сарайской и Рязанской епархиями привела к возникновению длительного спора, касающегося степной местности Червлёный Яр (по одноименной реке, впадавшей в Дон; в XIV в. Червлёным Яром называли пространство между реками Дон, Воронеж, Хопёр и Вел. Ворона (совр. Ворона)). Спор был вынесен на суд первосвятителя Русской Церкви и был дважды разрешен в пользу Рязанских архиереев: сначала митр. св. Максимом (1283-1305), затем митр. св. Петром (1308-1326). Зимой 1313/14 г. свт. Петр лишил сана Сарайского еп. Исмаила и поставил на кафедру еп. Варсонофия (по мнению нек-рых исследователей, он в 1316 был переведен на Тверскую кафедру - см. Варсонофий , еп. Тверской), что могло произойти из-за спора о церковном подчинении населения Червлёного Яра. В последние годы святительства митр. Петра Сарайский еп. Софония на Соборе в Костроме дал письменное обещание признавать эту местность рязанской. При митр. св. Феогносте (1327/28-1353) вопрос был первоначально решен в пользу Сарайского еп. Афанасия I неким игуменом, к-рому митрополит поручил произвести разбирательство. Однако впосл., по предоставлении Феогносту грамот прежних митрополитов, Червлёный Яр вновь отошел Рязанской епархии (об этом сообщается в грамоте митр. Феогноста баскакам, сотникам, духовенству и всем христианам Червлёного Яра, составленной между 1334 и 1343 - Там же. 18. Стб. 163-166; АСЭИ. Т. 3. 312. С. 341-342; РФА. Вып. 6. 94. С. 302-303). Претензии Сарайской епархии на территорию «по Великую Ворону, возле Хопор, до Дону» сохранялись еще при митр. св. Алексии, и только новой грамотой последнего (ПДРКП. 19. Стб. 167-172; АСЭИ. Т. 3. 313. С. 343-354; РФА. Вып. 6. 95. С. 304-306) в сер. 50-х гг. XIV в. Червлёный Яр был окончательно закреплен за Рязанью: Сарайский еп. Афанасий II, «покажнен от митрополита, писаньем отступился того передела» (ПДРКП. 18. Стб. 172). Выдача новой грамоты о принадлежности Червлёного Яра Рязанской епархии в начале правления свт. Алексия могла быть вызвана, в частности, желанием митрополита примирить правителей Москвы и Рязани, конфликтовавших из-за спорных владений в Поочье, а также тем, что к тому времени была образована Коломенская епархия, в состав которой вошли земли, ранее относившиеся к Рязанской епархии; т. о., окончательное признание за Рязанской кафедрой Червлёного Яра являлось компенсацией территориальных потерь. |
|
|
