| Закрыть Иконопочитание истинное и ложное О мнимом иконопочитании и подлинном иконоборчестве 28.03.2013 1510 Время на чтение 23 минут Недавно на православном сайте Богослов.ру бросилась в глаза аннотация одной богословской монографии . Заинтересовало меня не столько название (хотя оно тоже обращает на себя внимание) сколько оформление обложки. На ней воспроизведена репродукция византийской мозаики с ликом Спасителя, обезображенного рукою художника-оформителя в авангардистском стиле: образ разбит на полосы, сдвинутые друг относительно друга, так что глаза, нос, рот, подбородок оказались в стороне друг от друга. Не знаю, какого вероисповедания был художник, но автор - православный теолог (американский грек). Надеюсь, что большинство читателей согласится, что художник поступил нечестиво, исказив лик Христа, чтобы достичь сомнительной выразительности. Однако задумаемся, благочестиво ли репродукциями икон, фресок, мозаик с ликами Христа, Богородицы, ангелов и святых угодников Божиих украшать обложки православных книг и журналов, первые полосы газет, календари и прочие вещи? Надо ли в храме украшать лицевую сторону деревянного аналоя распятием Спасителя, если оно оказывается на уровне колен прихожан, подходящих поцеловать лежащую на нём икону? Хорошо ли в православном (более того, монастырском) магазине раскладывать иконы на полках, едва возвышающихся над полом, так что покупатели, рассматривая лики святых, Христа и Богоматери вынуждены в буквальном смысле смотреть себе под ноги? Так ли должно выражаться наше иконопочитание и не переходит ли оно в свою противоположность? Догмат иконопочитания Для Православной Церкви иконопочитание является догматом, утвержденным Седьмым Вселенским Собором в Никее (787 г.), то есть непререкаемым и обязательным для всех верующих правилом веры. В заключительном оросе (определении) Собора сказано: «...определяем: подобно изображению честного и животворящего Креста, полагать во святых Божиих церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях честные и святые иконы, написанные красками и сделанные из мозаики и из другого пригодного к этому вещества, иконы Господа и Бога и Спаса Нашего Иисуса Христа... Богородицы... честных ангелов и всех святых и преподобных мужей. Ибо чем чаще через изображение на иконах они бывают видимы, тем более взирающие на них побуждаются к воспоминанию о самих первообразах и к любви к ним и к тому, чтобы чествовать их лобызанием и почитательным поклонением... почитанием по тому же образцу, как оно воздается изображению честного и животворящего Креста и святому Евангелию, и прочим святыням, фимиамом и поставлением свечей... Ибо честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется ипостаси изображенного на ней» |
| Вопрос: Существует ли полное письменное изложение догматов православной церкви, каково их количество, кем и когда они формулировались, а также в каких книгах этот вопрос освещается. Меня это заинтересовало потому, что я часто встречал указания на догматический или канонический характер того или иного вопроса. И если с канонами вопрос был частично разрешен после прочтения «Правил святых апостолов», «Правила вселенских соборов», «Правила поместных соборов», «Канонические послания святых отцов», то вопрос о догматах остался для меня не проясненным. Существуют ли иные догматы кроме: СИМВОЛА ВЕРЫ, ста пятидесяти святых отец Второго Вселенского Собора, Константинопольского; ДОГМАТА о двух естествах во едином лице Господа нашего Иисуса Христа, Шестисот тридесяти святых отец Четвертого Вселенского Собора, Халкидонского; ДОГМАТА О двух волях и действиях во Господе нашем Иисусе Христе, Ста семидесяти святых отец Шестого Вселенского Собора, Константинопольского; ДОГМАТА о иконопочитании, Трехсот шестидесяти седьми святых отец Седьмого Вселенского Собора, Никейского? Кроме того, хотелось узнать, велись ли работы по кодификации канонического права в православной церкви, по аналогии с кодексом канонического права у католиков? Отвечает священник Афанасий Гумеров, насельник Сретенского монастыря: Догматы – богооткровенные истины о Боге и Домостроительстве нашего спасения, принятые Церковью как непререкаемые и обязательные. Источником их является Священное Писание и Священное Предание. Господь открывал необходимые для веры и спасения истины через пророков и апостолов постепенно на протяжении многих веков. Они даны в священных библейских текстах законоположительного, учительного, исторического и пророческого содержания. Поэтому с рождением Церкви возникла необходимость в их раскрытии в богословских категориях и понятиях, в систематизации и изъяснении. Труд этот был начат святыми отцами и учителями Церкви (Оригеном, святителями Кириллом Иерусалимским и Григорием Нисским, блаж. Феодоритом и др.). Трворение преподобного Иоанна Дамаскина «Точное изложение православной веры» (VIII в.; русск. изд.: СПб.,1894; , репринт: М.,1998; Творения, М.,2002) явилось выдающимся событием в деле полной систематизации догматического учения. Работа эта продолжалась и последующие века. |
| Известно нам, что «слово о кресте... и Христос распятой для эллинов – безумие» ( 1Кор.1:18–23 ), и мудрецы афинского ареопага, услышав проповедь Павла о Воскресшем, остановили проповедника насмешливым – «об этом послушаем тебя в другое время» ( Деян.17:32 ), но это было потому, что проповедуемое есть – «сила Божия и Божия Премудрость» и что «немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков... и Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых и немощное мира, чтобы посрамить сильное..., чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом» ( 1Кор.1:24–29 ). И напрасно, поэтому, Толстой навязывает нам – «знаменитое credo, quia absurdum», – «знаменитость» эта справедливая психологически вообще, поскольку верят в непознанное, совсем несправедлива в приложении к объектам моей христианской веры: здесь я – «credo, quia divinum», – и абсурдом последнее может показаться только для мудрости «мира сего» – эллинов, «ареопагитов» и лиц, потерявших последние признаки христианской веры. К тому же, «обязательны ли требования разума» и их решения для яснополянского философа, «живущего и движущегося» в непостижимых тайнах природы? Понятно ли графу, как и почему кофе с молоком питает его тело (самая тайна химико-физиологического процесса?) и как и почему мысль и воля духа переходит в мускульное движение (процесс психо-физиологический?), – когда его сиятельству после завтрака захочется «пройтись» и он идет? Граф этого не понимает, при всех «обязательных требованиях своего ума», как не понимают того физиологи, психологи и др. мудрецы века сего, и однако, когда ему захочется идти, он верит, что нога его двинется и по вере он идет... И «мы водимся верою, а не видением». С этим мы и хотели бы «отрясти прах от ног своих», уходя от толстовского «Обращения». Убеждать палача, что не нужно и не хорошо портить волос, когда он занес свой меч над самой головой, мы не будем – это излишне... Когда Толстой отвергает богодухновенность слова Божия обоих заветов, Божественность Христа, Богоучрежденность Церкви Христовой со всеми ее божественными установлениями, станем ли мы говорить с ним по дальнейшим пунктам «Обращения», касающимся явлений церковно-общественной жизни, – иконопочитания, молитвы церковной и пр.? Толстой «поступает, как враг креста Христова... и мыслит о земном» ( Филип.3:18–19 ). Не можем пройти молчанием, однако, нескольких слов Толстого в обращении к чувству церковных пастырей и последних двух строк всего «Обращения». |
| В основание такого мудрования выставлял он преимущественно вторую заповедь: «не сотвори себе кумира, ни всякого подобия,» и проч. Прилагал и такие соображения: как можно описать неописанного, и на иконе в лакоть поместить невместимого? Как именовать богом изображенного красками? Отцы духовные почтительно объясняли царю, что ветхозаветные законоположения обязательны для христиан не безусловно, что иконы изображают Бога, не яко неописуемого и невместимого, а как Он благоволил являть Себя святым и особенно как Он открыл Себя в воплощении, и что Богом именуют они не деки и краски, а Того, Кто изображен на иконах, к Нему возносясь мысленно, при воззрении на изображение Его. Они разнообразно предлагали такие мысли; святой же Феодор, как бы сочетая все их во едино, пространную сказал речь, в вразумление царя. «Откуда тебе, о царю, пришло недоброе умышление – внести еретическое повеление в св. церковь и разодрать благолепную ризу ее, вышнею благодатью и Апостольским и отеческим учением сотканную? – От ветхого ли закона мудрствуешь? Мудрствуй разумно. Рассмотри все места Ветхого Завета, в коих запрещается творить образы и подобие и почитать их, – о чем они говорят? – О том, что, сделав какой-либо образ и подобие, не следует почитать его богом, и божеское ему воздавать поклонение, а не о том, будто не должно делать и иметь образа и подобия и чтить их. Святая же Церковь не боготворит сделанные руками образа и подобия, а только чтит их, как изображения того, что досточестно. Следовательно, как заповедь вторая, так и все места ветхозаветных писаний, подобные сей заповеди, которых многое множество, не относятся к иконам св. Церкви. К ним относятся, – скажу например, – повеление Божие сотворить подобия херувимов и поставить их на самом почетном месте, над кивотом, и повеление еще сделать змия, и благоговейно воззревать на него во избавление от ужаления змииного, и подобное... Итак ветхий закон не отметает деление икон и почитания их, когда то и другое совершается с разумом. А в Новой Благодати что видим? Сам Господь и Спаситель наш изобразил Себя на убрусе и послал к Авгарю, который от прикосновения к нему получил исцеление; св. Лука написал подобие Матери Божией с Предвечным Младенцом на руках, и когда представил Ей, Она изрекла на него благословение Сына Своего и Бога; после сего, в Церкви Божией не переставали быть иконы святые, из коих многие являлись чудодейственными и доселе пребывают такими. Не светлее ли солнца все сие показывает, что иконописание и иконопочитание не человеческого, а божеского суть происхождения? – А что ты говоришь: не хочу, чтобы невидимое и неописанное Божество было изображаемо красками; то и мы также веруем, что Божество невидимо и неописанно, изображаем же на иконах Божество не как Оно есть в существе, но как благоволило явить Себя нам особенно в воплощенном домостроительстве. |
| «Православный паломник», 1, 2001 Комментарии ( 3): Никита, Москва 09 сентября 2009г. 16:25 Вл. Марк ошибается, утверждая что " Западная Церковь не приняла решений собора по вопросу иконопочитания " . Уверен, что за 8 лет он осознал неправильность такого мнения. Второй Никейский Собор признан католиками как Вселенский, следовательно, его решения обязательны для каждого члена как нашей Восточной, так и Западной Церкви. Иконопочитание на христианском Западе имеет отличные от восточного черты - почитание статуй, признание иконического статуса за Св. Дарами (не путать с иконоборческим - Евхаристия есть единственная икона Христа), и др., однако в своих конституциональных принципах решения Второго Никейского Собора и у нас, и у католиков в жизнь проводятся одинаково. " Пилигрим это не паломник в православном смысле слова, то есть не поклонник " - очень спорное утверждение, к тому же, говорящее скорее плохо о православных - поклонение подобает только Богу; в данном же предложении речь идет о св. местах, и уместно говорить о почитании. Конечно, западные паломники не очень похожи на немытых сутками женщин в длинных грязных юбках и платках и дурно пахнущих мужчин. Конечно, ни один житель Западной Европы - в том числе и православный христианин - не будет всерьез думать: можно ли съесть пирожок с яйцом в пост. Но это еще не значит что можно делать вывод - " ограниченность католического и протестантского подхода к паломничеству " . Дай Бог нам хотя бы увидеть Всемирные дни католической молодежи, Лурдские и Фатимские Богородичные торжества - и понять что нам до такого уровня еще работать и работать. Ну и наконец частное богословское мнение св. Григория Богослова: " Места не приближают людей к Богу " . Ответить Даниил, Москва 11 сентября 2009г. 13:30 Никита, а внешняя форма и " уровень " над которым " работать и работать " тем более не приближают к Богу. Тем более не приближают " чистые юбки и опрятные пиджаки, гладко выбритые лица и выбеленные манишки " С уважением. Ответить Никита, Москва 11 сентября 2009г. 19:31 Внешняя форма сама по себе не приближает к Богу, но ее комфортность помогает сосредоточиться на главном; хотя есть настолько изощренные " профессиональные паломники " , которые видят смысл путешествий к памятным местам именно в падании ниц перед бородатыми насельниками монастырей, суровом чтении акафистов и отказе от средств гигиены, полагая в самом акте изменения своего местоположения на поверхности планеты Земля мощное средство освящения. Если мы хотим доставить себе трудность (а именно в трудности, в частности, был смысл назначения паломничества на католическом Западе в качестве епитимии), то пусть это будет вообще не паломничество, но проповедь Евангелия среди окружающих и работа над собой - это намного более тягостно чем любое паломничество! Ответить Написать комментарий: Правила о комментариях |
| В XIV веке исихазм еще сильнее акцентировал присущее святоотеческой традиции недоверие словесному дискурсу, не способному вместить полноту свидетельствуемого опыта. В «Триадах» Григория Паламы содержатся неоднократные замечания о неадекватности слова выражаемому им смыслу, о недостаточности словесного доказательства. «Всякое слово борется со словом. Но какое с жизнью? …Мы не думаем, что приемами различения умозаключения и расчленения человек способен познать самого себя, если трудным покаянием и напряженным борением не изгонит из собственного ума гордость и « Как словом выразить Благо, которое выше «Полагающиеся на словесные доказательства обязательно будут опровергнуты…, ведь всякое слово борется со словом, то есть, значит, и с ним борется другое слово, и невозможно изобрести слова, побеждающего окончательно и не знающего В связи с таким недоверием к дискурсу слова исихазм обратился к иной форме свидетельствования о своем опыте и содержании – дискурсу зрения, что было отмечено М.Н.Громовым и С.С. Хоружим. «…В исихазме вербальное воплощение не является основным, потому так ограничены и скромны письменные источники…Можно ли передать словами невыразимое состояние души, которая путём утончённой медитации начинает прозревать в созерцании «Несет ли в себе мистика света у исихастов примат зрения, ценностное предпочтение зрительного восприятия человека над прочими? Ответ, несомненно, положителен…, известная преимущественность сохраняется – если не за физическим зрением как таковым, то за зрительным языком, дискурсом…Не в слуховом дискурсе, а только в дискурсе зрения и света возможно передать главную исихастскую тему об обожении Поэтому исихазм воспринял догматически обоснованное, укоренившееся в церковном культе иконопочитание, как преимущественную, главнейшую форму свидетельствования, более адекватную, чем словесную. В апологетике иконопочитания периода иконоборческих споров были сделаны выводы, сближающие иконопочитание и исихазм в их главных темах. По словам В.Н. Лосского «иконопочитание в известном смысле есть начало а боговидение – не что иное, как главная тема исихазма, достигаемая в его мистике, отстаиваемая и обосновываемая догматически. Поэтому, с позиций православной традиции вполне обоснован поиск исихастского содержания в иконописи. |
| Надеюсь, что большинство читателей согласится, что художник поступил нечестиво, исказив лик Христа, чтобы достичь сомнительной выразительности. Однако задумаемся, благочестиво ли репродукциями икон, фресок, мозаик с ликами Христа, Богородицы, ангелов и святых угодников Божиих украшать обложки православных книг и журналов, первые полосы газет, календари и прочие вещи? Надо ли в храме украшать лицевую сторону деревянного аналоя распятием Спасителя, если оно оказывается на уровне колен прихожан, подходящих поцеловать лежащую на нём икону? Хорошо ли в православном (более того, монастырском) магазине раскладывать иконы на полках, едва возвышающихся над полом, так что покупатели, рассматривая лики святых, Христа и Богоматери, вынуждены в буквальном смысле смотреть себе под ноги? Так ли должно выражаться наше иконопочитание и не переходит ли оно в свою противоположность? Догмат иконопочитания Для Православной Церкви иконопочитание является догматом, утвержденным Седьмым Вселенским Собором в Никее (787 г.), то есть непререкаемым и обязательным для всех верующих правилом веры. В заключительном оросе (определении) Собора сказано: «…определяем: подобно изображению честного и животворящего Креста, полагать во святых Божиих церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях честные и святые иконы, написанные красками и сделанные из мозаики и из другого пригодного к этому вещества, иконы Господа и Бога и Спаса Нашего Иисуса Христа… Богородицы… честных ангелов и всех святых и преподобных мужей. Ибо чем чаще через изображение на иконах они бывают видимы, тем более взирающие на них побуждаются к воспоминанию о самих первообразах и к любви к ним и к тому, чтобы чествовать их лобызанием и почитательным поклонением… почитанием по тому же образцу, как оно воздается изображению честного и животворящего Креста и святому Евангелию, и прочим святыням, фимиамом и поставлением свечей… Ибо честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется ипостаси изображенного на ней» . |
| Свой образ благочестия нельзя навязывать другим — но и подозревать в других худшее без всякой попытки понять мотивы их действия является не чем иным как фарисейством. Можно быть христианином и жить по Евангелию, не почитая живописных изображений (православные, молясь в лагерных бараках, где не было икон Христа, не переставали быть православными). Но с главной заповедью Евангелия — заповедью любви — трудно совместима практика обвинений других христиан в язычестве только за то, что они иным путем выражают свое благоговение перед тем же Единым Господом. Можно ли, глядя на звезды, славить Творца? Можно ли, глазами взирая на земное, умом воспевать Небесное? Вопрос риторический, и всякий верующий ответит на него решительным «Да». А раз можно — значит, творение может быть посредником между Богом и человеком. И природа может быть посредником в религиозном становлении человека, когда своей красотой и величием исторгает из его сердца молитву к Создателю. Но если человек будет почитать космические силы и стихии за Бога, тогда он превратится в язычника, ибо тварь для него встанет на место Творца (Римл.1,25). Другое дело, что в ветхозаветные времена зримая икона Бога была невозможна. Но во Христе Бог стал един с человеком — и если Христос есть Бог, и Христос был видим, то значит Он стал изобразим.(Ин.1,18) Евангелие словами описывает жизнь Христа, художник — красками. До тех пор, пока вопрос о почитании икон не был теснейшим образом связан с вопросом о воплощении Бога во Христе — Церковь допускала разное отношение к иконам. Она не запрещала использовать образ для проповеди и для молитвы тем, кто так получал духовную пользу, и она же не понуждала к этому тех христиан, которые боялись, что языческие предрассудки в народе еще слишком сильны, чтобы можно было безопасно предлагать художественные изображения священных событий. До 8 века мы не видим повсеместного и обязательного употребления икон. Но и сказать, что иконопочитание появляется лишь после VII Вселенского Собора время, тоже неверно. Этот Собор лишь богословски обосновал иконопочитание — но не он его ввел в церковную жизнь. Икона существовала и раньше. Всем известно, например, что итальянские Помпеи погибли в 79 году. Даже по протестантским меркам это еще время апостольской, неискаженной Церкви. Не все апостолы уже ушли к этому году из нашего мира. Так вот, при раскопках в этом засыпанном пеплом городе были найдены стенные росписи на библейские сюжеты, и изображения креста. Находки следов христианского присутствия в Помпеях тем интереснее, что, как известно (Деян.28,13), ап.Павел проповедовал в Путеоле, в 10 км. от Помпей. На другом краю Римской империи — в Междуречье (катакомбы Доура-Европос) от начала второго века до нас дошли другие фрески катакомбных христиан (кстати, с изображением Девы Марии). |
| 3) Собор может только определять и выяснять сознанию верующих данные истины, но не предписывать совершенно новые, стоящие вне внутренней связи с откровенными истинами. Догматы веры содержатся в вероучительных текстах, принятых всей полнотой Церкви. 1) Символ веры содержит основные догматы веры, знание которых необходимо для спасения. Однако он не содержит прямо многих частных догматов (например, о семи церковных Таинствах, об иконопочитании, о ходатайстве святых). 2) Формулирование догмата Вселенским Собором не является необходимым условием для его существования и обязательности его принятия. Достаточно того, чтобы он содержался в вероучительном тексте, принимаемом всей Церковью. См. подробнее: Символические тексты Для того, чтобы частное богословское мнение христианина имело право на существование, оно не должно противоречить Св. Писанию и Св. Преданию. 1) Одни догматы могут называться раскрытыми, другие – нераскрытыми только относительно; потому что как нет догматов, которые были бы совершенно нераскрыты в Церкви (о каждом непременно существует в ней какое-либо ясное учение), так нет догматов раскрытых до малейших подробностей: о каждом (даже о догмате Святой Троицы) всегда можно предложить такие вопросы, на которые ответа не найдём в положительном учении Церкви, и нужно будет ограничиваться только частными мнениями, своими ли, или древних знаменитых пастырей Церкви. 2) В отличие от догматов, богословские мнения не имеют обязывающего характера, исключительного фундаментального сотериологического значения и априори безошибочного статуса. Если догматы приняты всей Церковью, то мнения – её частью. Догматическое учение внутренне непротиворечиво, богословские мнения могут дополнять или взаимоисключать друг друга. 3) Хотя для того, чтобы считать такое мнение допустимым, оно не должно противоречить Божественному Откровению, существует ещё и критерий истинности богословского мнения, который предполагает его согласие со Священным Преданием. 4) От частных богословских мнений, которые встречаются у тех или иных богословов, нужно отличать ложные богословские мнения, которые в той или иной форме отвергаются церковным авторитетом. |
| VII Вселенский Собор следующим образом сформулировал учение Церкви об иконопочитании : «…Чем чаще при помощи икон они (изображения) делаются предметом нашего созерцания, тем более взирающие на сии иконы побуждаются к воспоминанию о самих первообразах и приобретают более любви к ним. Чествовать их лобызанием и почитательным поклонением, не тем истинным по вере нашей богопочитанием, которое подобает единому Божескому естеству, но почитанием, фимиамом и возжением свечей, ибо честь, воздаваемая образу, переходит к первообразному». Добавим попутно: при молении перед иконой Бога, Ангела или святого человека икона помогает человеку лучше сосредоточиться на молитве, вознестись умом и сердцем к Тому (тому), к Кому (кому) он обращает свои молитвы. Это с одной стороны, а с другой, икона может служить средством, через которое преподается Божественная благодать. Почему православные почитают крест ? Через Крестные страдания и смерть Сына Божия осуществилось Искупление человека ( 1Пет.1:18-19 ; 1Пет.2:24 ). Крест является знамением победы Христа над адом и смертью. Почитая Крест, верующие почитают и того, Кто был на нем распят, обнаруживают свою веру и любовь к Богу и ближним. Почему православные почитают родителей ? Православные почитают родителей согласно 5й заповеди Декалога : Почитай отца твоего и мать, да будешь благословен на земле и долголетен. Мы должны воздавать родителям особую честь, как людям, которые произвели нас на свет, взрастили и воспитали. При этом следует понимать, что почитание родителей не предполагает обязательного согласия с ними по всем без исключения вопросам или богопротивного человекоугодия . “Одно ли и то же «почитание» и «поклонение»? Св. Феодор Студит отвечает положительно: – «Власти и славе сродны и неотделимы честь и поклонение. Различием названия они отличаются; по достоинству же имеют равное значение». Иначе, «как может быть почитаемо то, чему вместе с тем не воздается поклонение? …Достойный чести достоин и поклонения, достойный благословения – достоин и славы. Итак, если ты (еретик) откажешь в поклонении изображению первообраза, то очевидно, откажешь и в чести, и в крепости, и в славе… Я, когда слышу слова священника: «Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение», понимаю, что честь и поклонение – одинакового порядка и одинакового значения. Равным образом, когда Божественный Василий говорит, что честь изображения переходит к первообразу, он вместе с тем молчаливо, согласно с Блаженным Афанасием, возвестил, что и поклонение изображению переходит к первообразу»”. |
|
|
