| 175 (1097 г.); ср. новгородцы «смолняне», «людие черниговцы» – ПСРЛ, т. II, стб. 301 (1139 г.). 102 ПВЛ, ч. 1, стр. 168 (1096 г.); ср. известие о «белозерцах», поддержавших борьбу Яна Вышатича против восставших крестьян, – там же, стр. 117 (1071 г.). 108 ПСРЛ, т. II, стб. 307 (1141 г.); ср. НПЛ, стр. 25 (1138 г. – о вече здесь не говорится). О приглашении Святослава см.: ПСРЛ, т. XXV, стр. 34 (1139 г.: «новгородци же послашася» за Святославом в Киев, где «заходивше ему роте»). 109 ПСРЛ, т. II, стб. 370 (1148 г.); т. XXV, стр. 45 (1149 г.); ср.НПЛ, стр. 28 (1148 г.) – о вече здесь не говорится. 111 Там же, стб. 511; подробнее: т. XXV, стр. 68 – 69 (1160 г.); ср. НПЛ, стр. 30 (1160 г.) – о вече здесь не говорится. 112 ПСРЛ, т. II, стб. 537 (1170 г.) – здесь князь ошибочно назван «Ярославичем»; т. XXV, стр. 77 (1168 г.); ср. НПЛ, стр. 32 (1168 г.) – о вечах здесь не говорится. Быть может, в Киеве иначе понимали вече, чем в Новгороде? Впрочем, в летописании XII – XIII bb. наблюдается смешение терминов сонм (снем), вече, совет (дума). Позднее оно станет правилом. См., например: ПСРЛ, т. XXII, ч. 1, стр.387 («вечем снемшеся»). 113 ПСРЛ, т. II, стб.510(1160 г.); подробнее: В.Т.Пашуто. Очеркиˆистории СССР (XII – XIII bb.). М., 1960, стр. 39 – 41. 114 Ср. замечание владимирского овода: «издавна суть свобожени нов- городци прадеды князь наших» – ПСРЛ, т. I, вып. 2, стб. 362 (1169 г.). 118 ПСРЛ, т. II, стб. 647 (1185 г.). В Смоленске вообще было неспокойно: недавно здесь умер былой сторонник ростовских бояр Роман Ростиславич, который «многия досады прия от смолнян» (там же, стб. 617), а вскоре произошла «въстань» между князем и смольнянами, когда «много голов паде луцьших муж...» (НПЛ, стр. 38). 123 Там же, стр. 59 (1218 г.). Душильчевичи с Торговой стороны – сторонники суздальской партии (НПЛ, стр. 59, 67). 124 Там же, стр. 65 (1228 г.), о разгроме двора Судимира – стр. 67, о его связях с Ярославом – стр. 74. 134 Там же, стб. 763 – 764. Волынский князь Владимир Василькович продолжал ту же линию: «лепшие мужи» ценили его за предоставленную им «свободу» (там же, стб. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ОЛЕГ [древнерус. Олгъ, Ольгъ] (ум.- после 2.09.911), кн. Киевский (кон. IX - 1-я четв. X в.). Первый из правителей Древнерусского гос-ва, чье имя засвидетельствовано в офиц. документе - тексте русско-визант. договора, заключенного 2 сент. 911 г. Имя князя является древнерусской адаптацией распространенного древнесканд. имени Helgi, соответствующего древнеисл. helgi (слабая форма прилагательного heilagr; в языческую эпоху - священный, сакральный). Источники сведений о жизни и деятельности О. Главный и практически единственный источник сведений о деятельности О.- древнерус. летописи, прежде всего «Повесть временных лет» (ПВЛ) и Новгородская I летопись младшего извода (НПЛ), к-рые существенно расходятся в определении статуса О., в изображении его деяний и в датировках связанных с его именем событий, включая дату его смерти. Главным различием является соотношение деятельности О. и кн. Игоря : в ПВЛ О. представлен родичем кн. Рюрика («от рода его суща» - ПСРЛ. Т. 1. Стб. 22), опекуном малолетнего кн. Игоря и киевским князем, совершившим поход на К-поль. Согласно ПВЛ, после смерти О. в 912 г. к власти пришел кн. Игорь. В НПЛ О. изображен воеводой кн. Игоря, совершившего неудачный поход на К-поль, осуществившим 2-й поход уже сам. Сообщение о смерти О. помещено под 922 г. Эти и более частные различия породили множество интерпретаций сохранившихся текстов и большое количество реконструкций событий кон. IX - нач. Х в., к-рые основываются прежде всего на том, какому варианту (ПВЛ или НПЛ) отдается приоритет, при этом подавляющее число историков опираются на описание в ПВЛ. Поход Киевского кн. Олега на Царьград. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (БАН. F.IV.151. Л. 1085 об.) Поход Киевского кн. Олега на Царьград. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (БАН. F.IV.151. Л. 1085 об.) По мнению А. А. Шахматова , НПЛ в целом отразила Начальный свод 90-х гг. XI в. и, соответственно, представляет более ранний текст, нежели ПВЛ ( Шахматов. 2001. С. 228-243; относительно точным считают отражение Начального свода в НПЛ А. А. Гиппиус (см.: Гиппиус. 2012. С. 47) и ряд др. исследователей). Однако при этом Шахматов считал, что повествования об О.- князе, а не воеводе присутствовали уже в реконструированном им Древнейшем летописном своде 30-х гг. XI в. в составе «Сказания о первых русских князьях» и потому ПВЛ в данном случае содержит более раннюю редакцию сказания об О., нежели НПЛ. |
| Назаренко А. В. Древняя Русь и славяне… С. 405–406. НПЛ. С. 19, 203. См.: Мусин А. Е. О некоторых особенностях древнерусского богослужения. С. 216–219. О венчании «своими попы» новгородского князя Святослава Ольговича вопреки позиции епископа Нифонта сообщается во владычной летописи под 1136 г. (НПЛ. С. 24, 209). Столярова Л. В. Свод записей писцов, художников и переплетчиков древнерусских пергаменных кодексов XI–XIV веков. М., 2000. 4. С. 11. 181. ПСРЛ. Т. 42. С. 64; Т. 4. Ч. 1. С. 116; Т. 6. Ч. 1. Стб. 180. Гиппиус А. А. К истории…. С. 34-70. под 1097 г. («Детинец сгоре город» - НПЛ.С. 19, 202). Трояновский С. В. Новгородский Детинец в X–XV вв. по археологическим данным. Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 2001. С. 18. Первоначальная новгородская крепость была, по всей видимости,древоземляным укреплением; археологами обнаружены фрагменты срубных дубовых камер с засыпкой (Там же.С. 16). Отдавая безусловное предпочтение археологическим данным, С. В. Трояновский датирует дубовую округлую крепость первыми десятилетиями XII в. (Там же. С. 27, 28), тем самым фактически ставя под сомнение летописные сообщения о строительстве 1044 г., пожарах крепости в 1097 и 1113 гг., а также известие 1116 г. о расширении территории «града» Мстиславом Владимировичем (НПЛ. С. 20, 204). С. В. Трояновский относит расширение территории Детинца ко 2-й половине XIII в. (Там же. С. 28; он же. Археологическая характеристика социальной топографии Софийской стороны Новгорода в X–XV вв.: Формирование, динамика изменений, связь с политической историей//Споры о новгородском вече: Междисциплинарный диалог. СПб., 2012. С. 157; см. также обсуждение доклада: Там же. С. 194–197). Все это, впрочем, служит подтверждением отмеченного С. В. Трояновским факта, что «несмотря на более чем 75-летний опыт археологических исследований древнейшего города Руси, надежных стыков между «историческим» и «археологическим» знанием о нем не так уж и много» ( он же. Археологическая характеристика… С. 153). Трояновский С. В. Новгородский Детинец… С. 13–14. |
| Особую проблему составляет изображение О. и его деяний в контексте христ. мировосприятия древнерус. летописцев. Нек-рые совр. исследователи усматривают в истории О. христ. мотивы или даже христ. пропаганду ( Данилевский. 2004. С. 151). По мнению В. Я. Петрухина, прозвище О. (Вещий) и легенда о его гибели были использованы летописцами с целью показать невозможность языческого «провидения» будущего, т. к. князь не смог предвидеть собственную смерть ( Петрухин. 2009. С. 130). Между тем отношение летописцев к языческому прошлому, и прежде всего к О., достаточно сложно и вряд ли однозначно. Составитель ПВЛ представил О. могущественным князем, одержавшим блистательную победу над «льстивыми греками» - христианами; так же изображает его и автор НПЛ (Начального свода). В глазах летописцев О.- положительный герой, которого уместно сопоставить с вмч. Димитрием Солунским. Осуждение же летописцев вызывает не сам О., а те люди, которые посчитали его провидящим будущее, и волхвы, предсказавшие ему смерть «от коня»: «...и прозваша Олга - вщии: бяху бо людье погани и невигласи» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 32; НПЛ. С. 109). Впрочем, даже общее для ПВЛ и НПЛ порицание людей, прозвавших О. вещим, звучит скорее объяснением причины такого именования, а не прямым осуждением. Тот же оттенок оправдания звучит и в пространной, почти дословной выписке из рус. перевода «Хроники» Георгия Амартола о том, что волхвование совершается «ослабленьемъ божьимъ и творением бесовьским», но «именемъ господнимъ» пророчествовали Валаам, Навуходоносор и др., «убо и не на достоиных благодать дтельствует многажды…» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 39-42). Особенно показателен в данном контексте рассказ составителя ПВЛ (в НПЛ отсутствует) о демонстрации послам О. «церковной красоты» и христ. реликвий: «...учащее я к вре своеи и показующе им истинную вру» (Там же. Стб. 37-38). Рассказ перекликается с повествованием о пребывании в К-поле посланцев кн. Владимира Святославича при выборе веры (под 988) и, по всей вероятности, принадлежит составителю ПВЛ. Благодаря ему для читателя открывается перспектива приобщения к христианству язычников - послов О., а через них - и его самого. Как ап. Андрей Первозванный предрекал славу городу, к-рый будет построен на Днепровских горах, так и О., будучи язычником (имеется описание его похорон по языческому обряду), как и все «людие» в то время, тем не менее прикоснулся к источнику истинной веры. Порицая волхвов и признавая в О. язычника, летописец тем не менее изобразил его «язычником благочестивым», приобщенным к христ. ценностям. |
| По решению новгородского веча и князя, вопрос о замещении Новгородской архиепископии был вынесен на суд митр. Матфея († 19 авг. 1220). Митрополит, призвав обоих претендентов в Киев, вероятно, зимой 1218/19 г. вынес решение в пользу М., предоставив Антонию (очевидно, по протекции овладевшего Галичем кн. Мстислава Удатного) специально созданную по этому случаю Перемышльскую епархию. В Новгород М. вернулся 17 марта 1219 г., «оправивъся Богомь и Святою Софиею» (НПЛ. С. 60, 261), т. е. полностью оправданным от предъявлявшихся ему ранее, в 1210 г., обвинений. Вероятно, в том же году (6727 мартовский год - Бережков. Хронология. С. 260-261; Лукин П. В. Новгородское вече. М., 2014. С. 202), когда кн. Всеволод Мстиславич «без вины» предпринял попытку отстранить от власти посадника Твердислава и возникла угроза вооруженного столкновения между новгородскими концами, М. по просьбе Всеволода способствовал примирению враждующих: князь «присла владыку Митрофана с всеми добрыми повестьми; и сведе и(х) владыка в любовь, и крест целова и князь и Твердислав» (НПЛ. С. 60, 262). Последнее деяние М., отмеченное в летописи, относится к лету 1221 г., когда он после изгнания из Новгорода кн. Всеволода Мстиславича участвовал в новгородском посольстве во Владимир-на-Клязьме к св. кн. мч. Георгию (Юрию) Всеволодовичу с просьбой дать им на княжение его малолетнего сына мч. Всеволода (Димитрия) Георгиевича (1212-1238); просьба новгородского посольства была удовлетворена, «владыка и вси мужи одарени бещисла; и ради быша новгородьци, и бысть мир(но)» (Там же). М. погребен «в притворе» новгородского Софийского собора, вероятно, под его Мартириевской папертью ( Янин В. Л. Некрополь новгородского Софийского собора: Церк. традиция и ист. критика. М., 1988. С. 85, 87, 192, 194). Владычный летописец в связи с этим записал: «Даи Бог его святую молитвою князю и всем новгородцем (многа лета)». В тот же день «въведоша въ двор» (владычный) хутынского монаха Арсения, «мужа добра и зело боящася Бога» (НПЛ. С. 61, 263, 474). По-видимому, в ситуации длительного отсутствия на Руси митрополита (Киевская кафедра была вакантна с 1220 по 1224/25) вопрос о временном местоблюстительстве был заранее согласован с М. (случаи благословения умирающими иерархами своих преемников имели место в Новгороде в XIII в. (см.: НПЛ. С. 65, 269-270 (1226 г.), 322-323 (1273 г.)). |
| Осенью 1444 г. в Новгород снова приехал князь Юрий Лугвеньевич. Новгородцы на этот раз «даша ему коръмление, по волости хлеб, а пригородов не даша». Раздраженный этим князь уехал в Литву. 1445 год в Новгороде выдался особенно тяжелым. Голод, начавшийся еще в 1436 г., достиг своего апогея. «Толко слышати плачь и рыданье по улицам и по торгу; и мнозе от глада падающе умираху, дети пред родители своими, отци и матери пред детьми своими; и много разидошася: инии в Литву, а инии в Латиньство, иней же бесерменом и жидом ис хлеба даяхуся гостем». НПЛ. С. 425. Население к тому же страдало от произвола судебных чиновников («ябетников»), неправого суда и от частых поборов («боры частыя»). В 1446 г. в Новгороде происходили волнения из-за порчи монеты. В 1445 г. новгородцы попытались «ратью заволочькою» в 3000 человек пойти на Югру за данью, но были разбиты: погибло 80 человек «добрых людей, детей боярьских, удалых людей». В том же году мурманская «свея» ходила за Волок на Двину в район Неноксы и взяла в плен многих людей. Особенно большой ущерб новгородцам принесли походы тверичан. Осенью 1443 г. «из Тферьского много повоеваша земле и сел новгородчкых, Бежичкыи Верх и Заборовье и Новоторскыи волости вси». Бедой новгородцев хотел воспользоваться Казимир IV. Он предложил им: «...возмите моих наместников на Городище, а яз вас хочю боронити; а с князем есмь с московьскым миру не взял вас деля». Но новгородцы на это не пошли. Со времени соглашения 1436 г. между Василием II и Дмитрием Шемякой прошло уже десять лет, а отношения между князьями, несмотря на конфликт 1441—1442 гг., продолжали регулироваться достигнутым компромиссом. Чрезвычайные события нарушили равновесие сил. Примечания ПЛ. Вып. 2. С. 46. НПЛ. С. 417-418. НПЛ. С. 418. ПЛ. Вып. 2. С. 132. По Псковской летописи, за Свидригайла стояли «смолняны и пригороды их, и кыаны, и видбляны, и полочаны, и Немець, и местерь рызкыи со всею силою своею, а из заморьа рать поиде на князя Зидимонта, а Зидимонт скопи Ляхи, Литву и Жимоиты» (ПЛ. Вып. 2. С. 131). Возможно, состав войска Свидригайла указан неточно, ибо рижский магистр занимал тогда уклончивую позицию, а одной из причин поражения Свидригайла было то, что он выступил против своего противника, не сумев обеспечить участие в борьбе своих старых союзников. |
| Сюжет о захвате О. Киева (по НПЛ кн. Игорем - см.: НПЛ. С. 107) и об убийстве княживших там «бояр Рюрика» (по ПВЛ; см.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 22-24; Т. 2. Стб. 16-17) Аскольда и Дира воплощен в форме традиц. эпического мотива овладения городом с помощью военной хитрости - переодевания и/или выдачи себя за нейтральное лицо (см.: Орлов А. С. Сказочные повести об Азове. «История» 7135 г. Варшава, 1906. С. 158-159), широко распространенного в т. ч. в Скандинавии (Flateyarbók. 1860. S. 204). Сходный мотив, герой к-рого «князь Русции» Илья отождествляется с О. ( Халанский. 1902. С. 331 и сл.), представлен в нем. поэме «Ортнит» (XIII в.; см.: Ortnit. 1964). В летописном изложении мотив «историзирован» и адаптирован к местным реалиям: О. представился купцом, к-рый плыл «в греки»; сообщается о местоположении курганов Аскольда и Дира во времена летописца. Летописец кон. XI - нач. XII в. дополнил текст «легитимирующим» замечанием о завоевании О. вместе с малолетним кн. Игорем Киева: право на власть имеют не «варяги» кн. Рюрика, «бояре» Аскольд и Дир, а представители княжеского рода Рюриковичей. Заявление об этом автор ПВЛ вложил в уста О.: ««Азъ есмь роду княжа», и вынесоша Игоря: «А се есть сынъ Рюриковъ»» (аналогичную фразу, согласно НПЛ, произносит кн. Игорь). С исторической т. зр. летописный рассказ отражает столкновение 2 отрядов скандинавов за власть над Киевом: уже давно осевшего в Киеве и вновь прибывшего с Севера ( Рыдзевская. 1978. С. 175). Сказание имело принципиально важное значение для исторической концепции летописца: с одной стороны, согласно его восприятию прошлого, в Киеве утвердилась «законная» династия князей, к-рая правила и в его время, с другой - вокняжение О. в Киеве рассматривалось им как начало Руси - Древнерусского гос-ва: пришедшее с О. войско, в состав к-рого (по реконструкции летописца) входили словене, варяги и воины из «племен», участвовавших в призвании варяжских князей (чуди, мери, веси, кривичей), получило обобщающее название «русь», а Киев был провозглашен столицей гос-ва («матерью городов русских»). |
| Мстиславом Изяславичем (НПЛ. С. 29, 215-216; ПСРЛ. Т. 1. Стб. 341-342; Т. 2. Стб. 468-477). В изменившихся политических обстоятельствах вновь наблюдается единство городской общины с епископом, как во 2-й пол. 30-х - 1-й пол. 40-х гг. XII в. Новгородцы доверили Н. возглавить делегацию в Суздаль. В результате этого посольства новым новгородским князем в начале 1155 г. стал сын Юрия Долгорукого Мстислав (НПЛ. С. 29, 216). В марте того же года («на вьрбницю») Юрий Владимирович вновь занял Киев, изгнав с княжеского стола Изяслава Давыдовича, «и бысть тишина в Русьстеи земли» (НПЛ. С. 29, 216; ср.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 344-345; Т. 2. Стб. 478). В историографии существует т. зр., согласно к-рой Новгородская кафедра при Н. стремилась к автокефалии, фактической церковной независимости от Киева, особенно после обретения политической самостоятельности. Важная часть аргументации в пользу данной гипотезы связана с событиями 1147 г., после к-рых указанное стремление, как считается, только усилилось (см., напр.: Лихачёв. 1986. С. 161; Хорошев. 1980. С. 28-30). Серьезных подтверждений этого в источниках нет, более того, ряд имеющихся летописных сообщений ему противоречит. Смысл действий Новгородского владыки в 1147-1156 гг. заключался в восстановлении прежней нормы поставления митрополитов Киевских, но никак не в отделении своей епархии от Русской Церкви. Митр. Макарий (Булгаков) и Е. Е. Голубинский придерживались мнения о рус. происхождении Н. ( Макарий. История РЦ. Кн. 2. С. 291; Голубинский. История РЦ. Т. 1. Пол. 1. С. 306-307; см. также: Карпов. 2016. С. 337), однако в научной литературе с кон. XIX в. ряд историков считают его греком ( Никитский. С. 29-30; Присёлков. 2003. С. 189-191, 207 (1-е изд.- 1913 г.); Хорошев. 1980. С. 27; ср.: Назаренко. 2013. С. 130). Греческое происхождение Новгородского святителя основано на факте его противостояния Клименту (Климу Смолятичу) - 2-му русину (вост. славянину), выдвинутому на Киевскую митрополичью кафедру, а также на знакомстве Н. с греч. богослужебной практикой. |
| 3, стр. 97; ср. А. Н. Насонов. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951, стр. 200 (XIII b.). 43 ПСРЛ, т. I, вып. 2, стб. 384 (1177 г.), т. II, стб. 650 (1185 г.); ср. стб. 643 («бояре думающеи»), 861; НПЛ, стр. 58 (1218 г.). 45 ПСРЛ, т. XXV, стр. 52 (1150 г.). Любопытно сходство вечевых решений о сборе ополчений – ср. т. II, стб. 370 (1148 г.) – о Новгороде; НПЛ, стр. 45 (1201 г.) – о Русе. 46 ПСРЛ, т. II, стб. 426 (1151 г.), стб. 358 (в походе «начаста думати с мужи своими и с дружиною и с черными клобуки» – 1147 г.), стб. 380 (1149 г.); ср. Изяслав, «всед на конь», совещается с вассалами и венгерскими мужами, которые пришли на думу, – там же, стб. 413 (1150 г.). 47 Там же, стб. 748, 762 («седящим же им в доуме»); ср. князь Лев «дума много с бояры своими» (1291 г.). 63 ПСРЛ, т. II, стб. 682. Ср. снем – «съезд на великую любовь» киевского Ростислава Мстиславича и черниговского Святослава Ольговича в Моравийске – там же, стб. 504 (1160 г.). 64 «Сильный полк» киевский – политическая реальность – ПСРЛ, т. II, стб. 414, 397 – 398 (1150 г.). 77 НПЛ, стр. 40 (1191 г.); ПСРЛ, т. XXIV, стр. 82 (1175 г.: Ростов, Суздаль и Переяславль), ср. т. I, вып. 2, стб. 371. 85 Там же, стр. 857 – 858 (1260 г.). Следующий польско-русский снем был намечен здесь же (там же, стб. 865, 1268 г.). Ср. снем о передаче князем-сюзереном Владимиром своего подручника, князя мазовецкого Конрада, луцкому князю Мстиславу (там же, стб. 907). 86 См. дискуссию по докладу: J. Bardach. О genezie sejmu polskiego. – «VIII powszechny zjazd historikow polskich». Sekcja VII «Historia panstwa i prawa». Warszawa, 1959, str. 5 –32, 54 – 57. ВыступлениеС. Руссоцкого – ibid., str. 48 – 51. 101 Там же, стр. 151 (1096 г.). См. еще примеры: Святополк задаривает «киян», которых он «созва», – там же, стр. 90 (1015 г.), 95 («созвав люди»); решая участь Василько теребовльского, князь «созва боляр и кыян»; ниже: «реша боляре и людье» – там же, стр. 172; митрополит передает Владимиру «молбу кыян» о примирении; ответ он везет «Святополку и кияном» – там же, стр. |
| Н. И. Милютенко допускает поставление Иоакима уже в 989/990 г., полагая, что «если Анну (византийскую невесту князя Владимира.– М. П.) сопровождал митрополит Ефесский Феодор, то он мог рукоположить епископа для Новгорода. В таком случае Херсонский архиепископ мог действовать как миссийный в Южной Руси, а Иоаким, как его собрат, на севере» ( Милютенко Н. И. Святой равноапостольный князь... С. 328). Это предположение представляется сомнительным хотя бы потому, что Новгородская кафедра в таком случае являлась бы старшей на Руси, что не могло бы не отразиться в исторической памяти, однако ни один источник такого статуса Новгородской епископии не зафиксировал. ПВЛ. С. 56. Там же. С. 55–56. НПЛ. С. 473. Ср., однако: Милютенко Н. И. Святой равноапостольный князь... С. 306, 328. 1015 г. во время пребывания Ярослава в Новгороде произошли драматические события – кровавые столкновения варягов и новгородцев, получение Ярославом сообщения о смерти своего отца, общегородское вече, на котором новгородцы выступили в поддержку Ярослава в его борьбе за киевский престол (НПЛ. С. 174–175; ПВЛ. С. 62; Лукин П. В. События 1015 г. в Новгороде: К оценке достоверности летописных сообщений//Отечественная история. 2007. 4. С. 3–20). Под 1018 г. после поражения от войск Болеслава и Святополка на реке Буг Ярослав «убежа с 4-ми мужи Новугороду» (ПВЛ. С. 63; ПСРЛ. Т. 42. С. 61). В 1020 г. Ярослав повелел арестовать новгородского посадника Коснятина и заточить его в Ростове (ПСРЛ. Т. 42. С. 62). В следующем году Новгород захватил полоцкий князь Брячислав, «и по емь новогородци и имениа их, всь полон и скот, поиде к Полотску опять»; спешно вышедший из Киева Ярослав разбил Брячислава и вернул пленных в Новгород (Там же). В 1024 г. Ярослав из Новгорода отправился в Суздальскую землю, узнав о мятеже во главе с волхвами; он вернулся на берега Волхова после произошедшей в том же году битвы с Мстиславом Владимировичем (ПВЛ. С. 64–65; ПСРЛ. Т. 42. С. 63). уходя из Киева, «Настаса пристави Десятиньнаго ко именью, бебося ему вверил лестью» (ПВЛ. С. 63).Следует отметить, что это не первое предательство Анастаса, упоминаемое в летописях – до этого он изменил Херсонесу во время осады этого города князем Владимиром (НПЛ. С. 150; ПВЛ. С. 49). |
|
|
