| Моим блужданьям будет ли конец? ПРОМЕТЕЙ Поверь, тебе не знать об этом лучше. ИО Страданий, мне грозящих, не скрывай! ПРОМЕТЕЙ Что ж! Мне легко твою исполнить просьбу. ИО Зачем же медлишь и не говоришь? ПРОМЕТЕЙ Боюсь я, что твою взволную душу. ИО Прошу, не слишком обо мне заботься. ПРОМЕТЕЙ Коль хочешь, я могу сказать. Так слушай… ХОР Нет, погоди! Немного наслажденья И мне оставь! Послушаем сначала Рассказ печальный от нее самой. А ты затем поведаешь о прочем. ПРОМЕТЕЙ Твой долг, о Ио, с ними быть любезной, Они ведь сестры твоего отца . К тому ж отрадно горестную долю Оплакивать в присутствии того, Кто проливает слезы состраданья. ИО Я не могу ответить вам отказом, И в ясных вы услышите словах То, что хотите знать, – хоть я и плачу, Рассказ ведя о божьем вихре, смявшем Меня навеки и красу сгубившем… Всегда, всегда ночные сновиденья, Скользя в мою девичью спальню, мне Нашептывали сладкие слова: «О девушка-счастливица, что долго Ты девствуешь? А можешь ты вступить В великий брак: ведь Зевс стрелой желанья Воспламенен, и жаждет он с тобой В любви соединиться. О дитя, От Зевсова не уклоняйся ложа, Но приходи на пышный Лерны луг , Где пастбища отцовские и хлевы, Чтоб Зевса взор любовью утолить». Такими снами мучилась все ночи Я, бедная, пока не рассказала Отцу о сновидениях ночных. И много он послов тогда отправил И в Дельфы и в Додону , чтоб узнать, Каким деяньем иль какой мольбою Богов умилостивить. Но послы Неясные и темные вещанья Нам приносили. Наконец к Инаху Пришел ответ: бог ясно говорил И требовал из дома и отчизны Изгнать меня, чтоб я одна блуждала Из края в край, до рубежей земли. Иначе тотчас молнией с небес Ударит Зевс – и весь погубит род! И, Локсия пророчествам поверив, Изгнал меня отец, но против воли: Железною уздой принудил Зевс Свое веленье выполнить. И вдруг И разум мой и прежняя краса Разрушились; вы видите – рогатой Я сделалась. Безумными прыжками Я, жалимая оводом, помчалась К Керхнейским усладительным струям И к Лернскому источнику. Пастух, Свирепый Аргос, сын Земли, меня |
| Конечно, я такой не чаял муки: Не думал я, что буду иссыхать На высоте пустынного утеса. Но вы не плачьте о моих скорбях, А на землю сойдите, чтоб услышать, Что ждет меня в грядущем, и узнать Все до конца. Послушайтесь меня, Послушайтесь! Помучайтесь немного С тем, кто сейчас страдает. Ведь беда То к одному приходит, то к другому. ХОР Охотно к тебе на призывный клич Мы слетим, Прометей!.. И, легкой ногой с колесницы скользнув И покинув эфир — Святую стезю, носящую птиц, — Я сойду на эту скалистую землю. О муках твоих Хочу до конца я услышать. Появляется ОКЕАН на крылатом коне. ОКЕАН Я пришел, свершив длительный путь, К тебе, Прометей, Единою волей, без всякой узды Направляя крылатой птицы полет!.. И знай: сострадаю я бедам твоим! К тому и родство побуждает меня, Да и кроме родства Не найдется ведь близких, которых бы чтил Я с тобой наравне. Что правда все это, узнаешь и сам. Не люблю я угодливых, льстивых речей: Укажи мне скорей, чем я мог бы помочь, И скажешь, что ты не имеешь друзей Верней старика Океана. ПРОМЕТЕЙ Что это значит? Вот и ты приходишь Моих мучений зрителем? О, как Решился ты, покинув соименный Тебе поток – великий океан — И мглу пещер скалистых, первозданных, Прийти сюда, в страну руды железной? Ты возмущен моей судьбой? Смотри же, Как Зевсов друг, доставивший ему Престол и власть, теперь терзаем Зевсом! ОКЕАН Я вижу, Прометей. С советом добрым Явился я, хоть ты и сам умен. Себя познай и нрав перемени. Ведь и богами новый правит царь. Но если дальше будешь ты бросать Суровые, язвительные речи, Услышит Зевс, – хотя царит высоко, — И верь, что муки прежние тебе Игрушкою покажутся. Несчастный, Оставь свой гнев и выхода ищи Из этих бед. Быть может, неразумным Тебе совет мой кажется, но сам Ты видишь мзду речей высокомерных, А все не стал смиренным, но еще Себе накликать бедствия желаешь. Итак, урокам следуя моим, Не лезь ты на рожон, не забывай, Что правит никому не подотчетный Суровый царь. А я пойду теперь И постараюсь, ежели возможно, Тебя от этих мук освободить. |
| Поднявшись на ноги с Петей и Женей, когда уж прошел в монастыре крестный ход, и здорово опохмелившись, Прометей поиграл на своей гармонье, прокричал себе многолетие с перекатами и, вместо обеда снова выпив, пошел в сад поразмяться. И там, в саду, затеяв с Петей на березе чай пить, влез на крышу сарая, а с крыши на старую березу, всю одетую зелеными сережками, такими душистыми и нежными. Петя вызвался подать Прометею стакан чаю на березу и, схватившись за ветку, подавая стакан, крикнул: — А что, Прометей, вот выпьем мы чаю на этой березе, у нас, как у птиц, вырастут крылья, что тогда? — Полетим! — будто гаркнул, просипел с березы Прометей и, приняв стакан, залпом выпил горячего чаю и вдруг застыл весь: сзади спину что-то кололо. «Не крылья ли уж?» — подумал Прометей и, страшась оглянуться, потер спину рукою… Стакан выпал из рук Прометея, и в ужасе хотел Прометей крикнуть Петю и только скрипел зубами: один он сидел высоко на старой березе, и крылья клейкие, как молодые листочки березы, все из клейких зеленых листочков и нежных сережек, огромные лебяжьи крылья давили ему спину. «Куда теперь? — метались его обожженные мысли, — куда ему деваться с этими тяжелыми лебяжьими крыльями? Спуститься с березы, но там на дворе не ступить ему и шагу, затравят фабричные, и никуда не выйти ни за ворота, ни в баню: с крыльями не пустят в баню, заберут в участок, и коричневую праздничную визитку нельзя надеть и спать невозможно, не уснуть, когда спину давит. Куда ж ему деваться? Лететь, — куда полетишь? На Ивана Великого? Или перелетать ему с колокольни на колокольню? Хорошо еще летом, а зимою замерзнешь, на Иване Великом замерзнешь, как сорока. Куда же ему? Выше лететь, но там, высоко, там задохнешься, там голова закружится. Ни до какой звезды не долететь ему, ни до какой планеты, там задохнешься. Да куда же деваться ему, Прометею, единственному крылатому на земле, ему, генерал-лейтенанту, генералу от инфантерии, наказному атаману Войска Донского, генералиссимусу Дмитрию-Прометею Мирскому? Нет ему нигде места!» |
| Миф о Прометее не метафизический, а культурный миф, миф о возникновении человеческой культуры. В нем сверхчеловек, герой борется с богами и демонами, с духами природы, со стихиями природы во имя человека и человеческой культуры. Человек и человеческая культура начинают существовать в этом природном мире лишь через похищение огня с неба, огня, принадлежащего богам, через присвоение человеку высшего начала, которое берется силой. Прометей освобождает человека не от Бога, который остается для него сокрытым, а от богов природы, от власти стихий, он отец человеческой культуры. Его титаническая борьба с богами не есть борьба с Богом. Поэтому миф о Прометее совсем не может быть противополагаем мифу библейскому, на котором основано христианство, – эти мифы относятся к совершенно разным планам. Прометеевское начало в человеке есть вечное начало, и без него не было бы человека. Отпавший от Бога человек должен был подниматься через раскрытие и утверждение прометеевского начала. Без прометеевского начала человек остался бы нераскрытым, он остался бы в первоначальной недифференцированности и смешении. Человек должен был выйти из покорности богам природы. Это был путь, которым шел древний человек к христианству, к явлению Нового Адама. Образ человека только и мог открыться через героическое, титаническое начало, восставшее против богов. Это есть космическая борьба, через которую в муках рождается человек. Миф о Прометее есть великий антропологический и антропогонический миф. Без Прометея не было бы в мире культуры, не было бы творчества человека. И миф о Прометее должен получить свое христианское освящение 94 . Миф о грехопадении Адама говорит об отношении человека к Богу. Миф о Прометее говорит об отношении человека к природе. Отпавший от Бога человек и должен был быть поставлен перед природой и ее властителями в то положение, в какое был поставлен Прометей. Так раскрывается в греческом мифотворчестве судьба человека. В античной трагедии, великом явлении мирового духа, стоит также человек перед судьбой, перед роком. |
| ИО Не отнимай того, что обещал мне. ПРОМЕТЕЙ Одно из двух тебе открыть могу я. ИО Что ж именно? Дай выбрать! Отвечай! ПРОМЕТЕЙ Что рассказать мне? О твоих страданьях, О том ли, кто меня освободит? ХОР И ей и мне ты окажи услугу, Мою исполни просьбу. Ей поведай, Чем кончатся ее скитанья, мне же — Кто явится спасителем твоим. ПРОМЕТЕЙ Коль вам угодно, я не возражаю — Открою все, что вы хотите знать. Во-первых, Ио, о твоих скитаньях Скажу, а ты в уме запечатлей. Когда пройдешь ты реку, ту, что делит Материки , на пламенный восток Направишься. Шумящую пучину Оставив за собой, достигнешь ты Горгоновых полей Кисфены , где Сидят три древних девы Форкиады , Похожие на лебедей: они Имеют общий глаз и зуб единый. Ни солнце их лучами не ласкает, Ни месяц ночью. А вблизи от них Живут Горгоны, три сестры крылатых И змеекудрых; и никто из смертных, Увидев их, дышать уже не может. Я говорю, чтоб ты остерегалась!.. Послушай и о зрелище другом: Остерегайся грифов с острым клювом — Собак безмолвных Зевса; берегись И войска одноглазых аримаспов , Что на конях кочуют и живут У златоструйных вод реки Плутона . Не приближайся к ним… Затем придешь Ты в край далекий, к черному народу, Живущему у солнечных ключей, Там, где река Эфиоп . Путь держи Вдоль берегов ее до водопада, Где древний Нил струит с Библосских гор Священные и сладостные волны. И в землю треугольную тебя Он приведет – туда, где устья Нила… Тебе и детям, Ио, суждено Там основать поселок отдаленный… А если что в речах моих темно, Переспроси: ведь у меня досуга Гораздо больше, чем бы мне хотелось. ХОР Коль ты еще мне можешь рассказать О горестных скитаниях ее, То говори, а если речь окончил, Поведай нам о том, что обещал. ПРОМЕТЕЙ Все слышала она, а чтобы знала, Что не напрасно слушала меня, Я расскажу и то, что претерпела Она досель, и этим подтвержу Правдивость слов моих… Событий много Я опущу и подхожу к концу. В Молосскую пришла ты землю, где Находится нагорная Додона И Зевса Феспротийского престол. Там шелестом чудесные дубы |
| Заковавши жестоко в железную цепь, Чтоб не мог любоваться ни смертный, ни бог На муки мои! Теперь же, несчастный, игрушка ветров, На радость врагам я страдаю. Хор СТРОФА II Кто из богов, немилосердный, Смеяться стал бы здесь над ним?.. Над лютой мукою твоей Кто не горюет, кроме Зевса, Который, гнева преисполнен, Детей Урана истребляет?.. Но будет время – и отмститель У ненасытного владыки Отнимет роковую власть. ПРОМЕТЕЙ Пусть истерзаны узами члены мои, И висящий в оковах понадоблюсь я Владыке бессмертных блаженных богов, Чтоб заговор новый раскрыть перед ним, Что отнимет у Зевса почет и престол. О нет! Убежденья медвяных речей Не смягчат меня. И под страхом суровых угроз никогда Не поведаю тайны, грозящей ему, Пока он не снимет жестоких оков И за этот позор Кару сам понести не захочет. ХОР АНТИСТРОФА II Ты сердцем смел, ты никогда Жестоким бедам не уступишь. Но слишком ты вольноречив!.. Пронзил мне душу ужас острый: Меня пугает жребий твой!.. Что, если море тяжких мук Тебе вовек не переплыть? Ведь столь упорна злоба Зевса И непреклонен приговор! ПРОМЕТЕЙ Я знаю, что Зевс суров, что ему Справедливостью служит его произвол. Но настанет час: Он смягчится, разбитый ударом судьбы, Смирит наконец свой упорный гнев И дружбы союз заключить поспешит Со мною, спешащим навстречу. Эписодий первый ХОР Открой нам все, подробно расскажи, Какую Зевс вину в тебе находит, Что так жестоко мучает. Поведай, Когда тебе не тяжко говорить. ПРОМЕТЕЙ Да, говорить об этом больно мне, Но и молчать не легче. Что поделать! Когда объяла злоба род бессмертных И разгорался в их среде мятеж; Когда одни желали свергнуть Крона , Чтоб Зевс царил, а те, наоборот, Старались, чтобы никогда богами Не правил Зевс, – в то время я давал Титанам, сыновьям Земли и Неба, Хорошие советы, но не мог Их убедить. Исполнены отваги, Презревши хитрость, думали они Господство получить одною силой. Но мне не раз предсказывала мать, Земля-Фемида (много есть имен У матери-богини), чем борьба Окончится и что отнюдь не сила, А только хитрость верх в борьбе возьмет. |
| Три таких яблока Геракл вручил Афине. На древних изображениях Митры всегда можно видеть яблоко со змеею, а рядом с нею – скорпиона По словам Гезиода, первый человек Прометей глубоко оскорбил Зевса. На торжественном собрании богов и людей в Меконе или Сикеоне, когда должно было принести жертву, он, испытывая божественное всеведение, на одной стороне жертвенника положил мясо, на другой кости и жир, покрытые кожею жертвы. Так он научил людей приносить в жертву богам только бедра, в чем однако же было усмотрено презрение но отношению к богам. Желая отомстить за такое презрение, Зевс намеренно избирает худшую часть и отбрасывает жертву. Разгневанный на неблагодарных и высокомерных людей, он скрыл от них всегда светивший им огонь, чтобы жизнь их стала трудною и чтобы работы их не шли успешно. Но при помощи Афины, Прометей всходит на небо и, обманув Зевса вторично, тайно в дудочке приносит на землю огонь, похищенный от колес солнечной колесницы. Еще более раздосадованный этим новым обманом, Зевс в наказание смертным создает Пандору («всеодаренную») – первую женщину среди людей. Гефест весьма искусно сформировал из земли её тело, Афродита наделила ее всеми прелестями земными, Паллада – Афина сообщила ей талант убедительности, Хариты – свои совершенства, а Гермес – свои порочные наклонности. От неё-то и происходить поколение «нежно образованных» женщин. Между прочим, сам Зевс подарил Пандоре таинственную коробочку, содержавшую в себе все те бедствия, которые должны были постигнуть людей. После этого Пандору Зевс отправил к Эпиметею, брату Прометея. Напрасно «предусмотрительный» Прометей увещевал своего «нерассудительного» брата не принимать от Зевса ни жены, ни подарка. Гермес все-таки ввел ее к нему и он, позволив обмануть себя, принял в свой дом прелестную женщину, видом похожую на человека, но с лицом богини. И вот эта-то прелестная Пандора становится причиною всякого зла, господствующего в мире. «Ибо, говорит поэт, до тех пор поколения людей жили на земле, не испытывая никакого зла и не подвергаясь тяжелым работами, не зная того, что приготовляет людям смерть – истребительной болезни». Побуждаемая безумным любопытством, Пандора открыла и потрясла роковую коробочку, – и тот час бедствия, болезни и смерть, до тех пор никому совершенно неизвестные, распространились из неё по всему миру. На дне коробочки осталась одна надежда! Но и это случилось лишь благодаря тому, что Прометей поспешил закрыть злосчастную коробочку. |
| — Мало ли что! — уж сурово отвечала Прасковья, родного сына не узнавая, — и кто о такую пору шатается? Слава Богу, дом — не постоялый двор! — голова ее скрывалась и после томительного ожидания появлялась в форточке одна рука, — прими, девушка, копеечку, Христа ради, и иди подобру-поздорову. И снова подымался стук, и на упорный стук снова отзывалась в форточку Прасковья и по-прежнему безнадежно. И только когда подходил Прометей к самому ее носу и вертел лицом и ощеривался, Прасковья вдруг узнавала своего Митю-Митрия раба и спешила отпереть дверь. — Идите, девушки! все ли подобру-поздорову? Бог милости прислал, Прасковья, — отвечали Финогеновы, уж отчаявшись в дом попасть. На следующий день после богомолья, проспавшись, Коля брался за свои книги, а Петя и Женя садились играть в карты, и весь день играли в любимую свою игру — в короли . С ними играл Прометей, Эрих и Прасковья и очень редко Степанида, считавшая карты — грехом смертным. За картами шла плутня и редко обходилось без ссоры. — Институтка, — подтрунивал Прометей над теткою своей Эрихом, — подвали, брат, туза! — Сам ты шестерка, отшельник! — шипела в ответ Арина Семеновна, часто сидевшая в солдатах и платившая дань принцу — Прометею. Эрих проклятый, институтка! — не унимался Прометей, и кончалось тем, что Арина Семеновна, готовая выбросить его вон за шиворот, бросала карты. Арина Семеновна, безропотно принявшая финогеновское крещение Эрихом, обижалась на Институтку. Институткою же звали ее и за ужимкость ее и за то, что до богадельни долго служила она в институте уборной горничной. Последним чином — отходником почти всегда выходила Прасковья и платила дань Пете или Жене — королю, и за это много над ней потешались. Покорно вздыхая, надевала Прасковья свои огромные медные очки и усаживалась за штопанье, а штопанья с каждой стиркой прибавлялось: белье у Финогеновых все было или такая рвань, совестно при других раздеться, или в заплатах. Вечерами Финогеновы отправлялись или на бульвары — на музыку, или ко всенощной — к храмовому празднику . |
| Когда же, по низвержении Кроноса, власть над миром приял мощный сын его Зевс, и когда жилищем богов стал высоковершинный Олимп, – боги пожелали отделиться от людей и установить, какие почести должны воздавать люди бессмертным за их благодеяния. В сикионский город Мексену боги и люди собирались на совет. Зевс взял на себя дело богов, представителем же людей явился Прометей 10 , сын Япета, из рода божественных титанов, которые после долгой борьбы с Зевсом, были низвергнуты им в бездны тартара. Разумный и хитрый Прометей понадеялся на свой ум и задумал перехитрить Зевса, мудрейшего из богов. Прометей убил большого быка, разрубил его на части и представил небожителям выбрать из частей ту, которую они пожелают для будущих жертвоприношений. Части эти он сложил в две кучи. В одной поместил куски мяса и съедобные, жиром покрытые, внутренности, плотно прикрыл их кожей жертвенного животного, а сверху положил желудок, самую дурную часть. В другую кучу искусно сложил кости и покрыл их белоснежным блестящим жиром. Так лучшей части придал он невзрачный, худшей же, красивый вид. Отец богов и людей, всеведущий Зевс, прозрел обман и, смеясь, сказал: «могущий сын Япета, верный друг мой! Как неравно соразмеряешь ты части»! Прометей подумал, что удалась его хитрость, и с улыбкой молвил: «Зевс досточтимый, величайший из бессмертных богов! Выбери часть, как тебе полюбится». Полный гнева, Зевс нарочно избрал худшую часть, кости – дабы иметь повод смирить людей, которым мыслил злое. Обеими руками снял он блестящий жир, и когда увидел белый кости и убедился в хитром обмане, сказал с гневом: «поистине, друг, сын Япета, знаток ты великий в коварстве; не разучился ты обманывать»! Вот начало преступлений Прометея. Если по сказанию Библии , человек обольстился мыслью быть, «яко бози», сделаться всеведущим, когда отведал запрещенного плода; захотел быть, так сказать, умнее Бога и через это согрешил, то подобное ему можно видеть и в приведенном сказании Гезиода. Именно, попытка Прометея перехитрить всеведущего Зевса, сделаться умнее его, послужила также причиной негодования Зевса на хитреца за дело, которое не иначе называет поэт, как дерзким преступлением, обманом и коварством. |
| Моих бесконечных страданий? Но что я говорю? Ведь я и сам Предвидел все грядущее, и нет Нежданных бедствий для меня. Я должен Свою судьбу переносить легко: Нельзя преодолеть необходимость, Но тяжко и молчать и говорить Об участи моей. Ведь я, злосчастный, Страдаю за благодеянье смертным. Божественное пламя я похитил, Сокрыв в стволе пустого тростника. И людям стал наставником огонь Во всех искусствах, помощью великой… За это преступленье казнь терплю, Вися в оковах под открытым небом… О!.. О!.. О!.. О, что за шум? Что за благоуханье Невидимое? Бог, или герой, Иль смертный к дальнему пришел утесу, Чтоб на мои страданья посмотреть? Взгляните же на скованного бога — На меня, ненавистного Зевсу врага И всем в его доме живущим богам За мою безмерную к людям любовь! Увы! Что за шум раздается вблизи От несущихся птиц?.. И эфир зазвенел, Рассекаем ударами реющих крыл, — Страшит меня все, что подходит. Появляется Хор ОКЕАНИД на крылатой колеснице. Парод ХОР СТРОФА I Нет, не бойся!.. Дружелюбно, Сонмом крыл звеня в эфире, Мы примчались к этим скалам! Мы едва мольбой склонили Сердце старого отца! Бурные нас провожали ветры!.. Грохот стали к нам ворвался, В глубину пещер подводных… И, услышав, я забыла Робкий страх и стыд священный И к тебе скорей примчалась, Не успев надеть сандалий, На быстрокрылой моей колеснице!.. ПРОМЕТЕЙ Увы! Увы! Многочадной Тефии младая семья И отца – Океана, что крутит валы, Обтекая всю землю бессонной струей, Посмотрите, взгляните, родные мои, Как в железных цепях Над этим ущельем, на высях скалы, Несу постылую службу. ХОР АНТИСТРОФА I О Прометей! Полный страха, В очи мне метнулся сумрак, Вдруг наполнив их слезами!.. Вижу, на скале повиснув, Иссыхаешь ты, закован Пагубных этих цепей позором!.. Олимпийскою кормою Правят новые владыки… Новый дав закон, богами Самовластно правит Зевс… И чудовищных Гигантов В бездны мрачные Аида Он, победитель, ниспровергает!.. ПРОМЕТЕЙ О, если б под землю, под самый Аид, Приемлющий мертвых, в Тартар глухой Он сбросил меня, |
|
|
