| Civ. V, 75). См. Schürer, более подробно I, 333, прим. 108). За исключением всех этих условий – ограничений, «союзные цари» сохраняли в полной мере государственные права, не испытывая особых стеснений от Римского протектората; власть в стране, право жизни и смерти своих подданных, наложение и сбор пошлин и податей, организация и содержание войска, – права, которые существенно отличали «союзные царства» от провинций. 807 Sueton. Aug. 60: Reges amici atque socii... saepe regnis relictis, non Romae modo sed et provincias peragranti cotidiana officia togati ac sine regio insigni, more clientium praestiterunt. 808 Иерихонская область, отнятая было Клеопатрой, и города: Гадара, Гиппос, Самария, Газа, Анфедон, Иоппия и Стратонова башня. XV, 7, 3; περ λ.Ι, 20, 3. 809 На этот раз отошли к Ироду владения Зенодора – Улафа и Паниада, лежавшие между Трахоном и Галилеею, и участие в Сирийском наместничестве. XV, 10, 3. Еще ранее, в 23 г. Ирод получил от Кесаря области Трахон, Батанею и Авринитиду, восточнее моря Генисаретского, ρχ.XV, 10, 1; περ λ. I, 20, 4. 816 Иосиф сохранил прекрасное свидетельство о том, до какой степени народ, ненавидевший Ирода, в то же время, и боялся его: Гадаряне попробовали однажды пожаловаться на Ирода Кесарю. Когда эта жалоба осталась без последствий, несчастные, чтобы не быть выданными в руки Ирода – «иные сами себя ночью умертвили, иные низвергнулись сверху домов, иные побросались в реку и погибли». Не менее красноречиво выразилась и ненависть к Ироду в следующем факте: «Пробираясь в Идумею после неудачи с Парфянами, Ирод подвергся нападению Иудеев с целью уничтожить его. Отряд воинов Ирода, посланный им стеречь неприятеля и засевший в домах, Иудеи сожгли вместе с домами. Во время другого отчаянного покушения на жизнь царя, когда заговор был открыт одним доносчиком и заговорщики замучены, ярость народная обратилась на доносчика и разорвала его на куски " … 817 περ λ.Ι, 24, 2 кон. ρχ.XVII, 1, 2: πτριον γρ ν τατ πλεοσιν μν συνοικεν. По Mischna Sanhedrin, II, 4, цари имели право на содержание 18 жен. До каких пределов могло простираться многоженство частного человека, показания различны: до 4 – Jebamoth, IV, 11: Kethuboth, X, 1–6; до 5: Kerithoth, III, 7, ср. также Kidduschin, II, 7; Bechoroth VIII, 4. Многознаменательно также свидетельство в Иустиновом «диалоге с Трифоном», г. 134: βλτιν στιν, μς τ θε πεσθαι τος συντοις κα τυφλος διδασκλοις μν, τινες κα μχρι νν κα πντε χειν μς γυνακας καστον συγχωροσι. Ср. также Otto, замеч. и Winer, Realwörterbuch, терм. «Uielweiberei». Если верить Иосифу, многоженство было освящено обычаем, и именно одновременное. ρχ.XVII, 1, 2. |
| Покинув Лаген, К. отправился к наставнику Синилису, известному ученостью и благочестием (его обычно отождествляют со св. Синеллом, сыном Мианаха, настоятелем церковного поселения на о-ве Клаэн-Инис (Клиниш на оз. Лох-Эрн, Сев. Ирландия)). Изучая Свящ. Писание (omnium diuinarum scripturarum studiis), К. проявил незаурядные способности. Он составил толкование на Псалтирь (psalmorum librum elimato sermone exponeret) и др. сочинения. Почувствовав стремление к монашеским подвигам, К. отправился в мон-рь Беннхор (ныне Бангор, графство Даун); его основатель св. Комгалл († 602) ввел в обители строгий устав. По свидетельству Ионы, в Беннхоре К. полностью отдался посту и молитве, «желая нести свой крест и следовать за Христом». По прошествии мн. лет он решил стать «паломником», подобно Аврааму, по воле Божией покинувшему родные края (о «паломничестве» как о добровольном изгнании ради Христа см.: Charles-Edwards. 1976). Аббат Комгалл сначала отказал К., не желая лишиться примерного монаха, но затем разрешил ему уйти, решив, что в чужих краях К. может оказать благотворное воздействие на людей. Собрав 12 спутников, К. благополучно пересек море и прибыл в Арморику (Бретань). Во время отдыха монахи посовещались и решили посетить Галлию, чтобы остаться там, если получат возможность «сеять семена спасения». Обнаружив, что в Галлии благочестие находилось в упадке и «оставалась одна лишь христианская вера», ирландцы стали вести жизнь странствующих проповедников, призывая людей к покаянию. Вскоре вести о них достигли кор. Сигиберта, властителя Австразии и Бургундии, к-рый после беседы с К. проникся уважением к нему и предложил монахам поселиться в любом месте, где они пожелают. К. выбрал заброшенное укрепление Анаграты (ныне Аннегре, деп. В. Сона), находившееся вдали от поселений, в дикой и глухой местности. В Анагратах монахи жили своим трудом, не полагаясь на помощь со стороны, но это оказалось непросто: однажды им пришлось голодать 9 дней, пока Карамток, настоятель соседнего мон-ря, извещенный об этом свыше, не прислал им пищу. Вскоре молва о необычайно строгой жизни ирл. монахов стала привлекать людей, обращавшихся к К. за исцелением от болезней. Когда число насельников увеличилось, К. перенес обитель примерно на 8 миль к юго-западу, в Луксовий, где находились руины рим. терм. |
| Когда христианство утвердилось на земле, языческая цивилизация и Римская империя достигли своего зенита. Правление Августа было золотым веком римской литературы. Его преемники добавили Британию и Дакию к покоренным республикой странам. Траян и Антонины усовершенствовали внутреннюю организацию. Самые выдающиеся из стран Европы и значительная часть Азии и Африки подчинялись одному императорскому правительству с республиканским строением в соответствии с упорядоченными законами. Пиратство на морях было уничтожено. Была обеспечена безопасность жизни и собственности. Военные дороги, каналы и Средиземное море облегчали торговлю и путешествия. Сельское хозяйство было усовершенствовано. Все отрасли ремесел процветали. Храмы, театры, водопроводы, общественные бани и изысканные здания всякого рода украшали большие города. Учебные заведения давали римлянам образование. В империи было распространено два языка, на которых создавались классические литературные произведения, – греческий на Востоке, латинский на Западе. Немаловажную роль играла книготорговля и производство бумаги. В каждом уважаемом доме была библиотека. Книгохранилища и библиотеки располагались на самых оживленных улицах Рима и привлекали образованных людей. Сотни рабов выполняли обязанности писцов, одновременно записывая тексты под диктовку одного автора или читателя. Копии создавались почти так же быстро, как создаются сегодня на печатном станке 598 . Раскопки в Помпеях и Геркулануме показывают, что даже в провинциальных городах частная жизнь отличалась большим удобством и вкусом; невозможно не почувствовать восхищение при виде величественных и даже в своем безмолвии красноречивых руин Рима, дворцов кесарей, мавзолея Адриана, терм Каракаллы, водопроводов, триумфальных арок и колонн, и прежде всего Колизея, построенного Веспасианом, высотой 45 метров и вмещающего восемь тысяч зрителей. Высшие авторитеты провозглашают период в восемьдесят четыре года, от возвышения Нервы до смерти Марка Аврелия, «периодом максимального счастья и процветания в мировой истории» 599 . |
| 89 Васильев. Виная. Корректура приготовленной к печати работы, но не изданной за смертью автора. Биб. Аз. Муз. При И.А.Н. 95 Впоследствии возникло учение о многих буддах и бодисатвах, приходивших проповедовать истинное учение. 96 Васильев. Терминологический лексикон, стр. 1–2. В «священных книгах буддизма встречается до 78 эпитетов, которыми благоговейные почитатели величали обоготворенного Будду; будда – пробужденный, мудрый, ученый; багаван – превосходнейший победоносец; татагатта – так пришедший (смысл толкуется различно); архан (тиб. и монг.) – победитель врагов, (кит.) заслуживающий почести; «Samiskjambddha» – совершенно и все без исключения постигший; сугата – хорошо ходящий, одаренный верхом красоты; несравненный руководитель для просвещенных им же людей; учащий или учитель богов и людей); главный в мире, всеведующий; охранитель или защитник; бог богов; великий Риши; владыка учения; руководитель; недвоякоговорящий; судоданович – сын царя Судодана; десяти сильный; победитель демонов; превосходнейший из шакийцев; великий владетель; самый победоносный; владетель всех и всего; самый блестящий; твердый; море достоинств; могущий доставить защиту и мн. др… См. Васильев. Терм. лекс. стр. 5–35. 105 Ольденберг, приведя формулу 12 нидан, замечает: «что эти краткия наречения приводят страдания всего земного к основным их причинам. Постановка вопроса настолько же смела, насколько запутан ответ. Во всяком случае невозможно составить совершенно ясного представления о формуле причинной связи от начала ея до конца; невозможно уяснить каждого звена этой цепи; правда большая часть этих звеньев допускает подобныя объяснения; некоторыя из звеньев складываются в группы, имеющия совершенно понятную связь, но между самыми-то группами остаются противоречия в порядке причин и следствий – противоречия, которыя никак нельзя объяснить при добросовестном истолковании». (Ольденберг. Будда, его жизнь, учение и община стр. 175, изд. 2). 107 Мы следовали мнению Ed. Hardy. Веддисты признавали, что между телом и душой есть еще нечто вроде «оболочки нежной, малой, неосязаемой чувствами, в которой имеет место: I) манас, т. |
| Но на вопрос мой: «О чем же ты плачешь?» – она отвечала: «Бросишь меня, я боюсь: все ведь обманщики вы»». Живей, увлекательней и не лишена подлинного юмора другая его любовная эпиграмма, сочиненная от лица одной ветреной дамы или, если прибегнуть к терминологии современной психологии, – фригидной нимфоманки: «Я, Гипподама целуя, мечтаю в душе о Леандре; если ж к Леандра губам я прижимаю свои, образ Ксанфа в груди у меня; обнимаю я крепко Ксанфа, а в мыслях опять я Гипподама зову. Каждый в объятьях моих мне не мил: то того то другого попеременно обняв и привлекая к себе, я Кифереей богата. А та, что меня попрекает, пусть себе будет всегда в бедности с мужем одним». У Павла Силенциария есть и более легкомысленные, и рискованные с моральной точки зрения эпиграммы вроде той, что посвящена постройке двойных терм: для мужчин и женщин. В современном ему мире, из которого были изгнаны последние очаги религиозного язычества, наследие Античности продолжало существовать и на уровне высокой культуры, и на уровне быта, в котором оставалось место для ветхого человека. Из поэтического наследия современника Силенциария Македония, по прозвищу Консул, которое, как и прозвище Павла, обозначало его сан, исключительно высокий, которого в ту пору редко удостаивались частные лица, не принадлежавшие к дому императора, сохранилась 41 эпиграмма. По характеристике Ф. А. Петровского , «несмотря на общее сходство сюжетов у обоих этих поэтов, Македоний часто искреннее и вместе с тем откровеннее Павла и с большей тонкостью умеет передать свои чувства» 721 . В одной из эпиграмм Македоний обращается к возлюбленной, которая, как можно заключить, читая эти стихи, была обеспокоена действием времени на ее внешность, со словами утешения, заверяя ее в своей верности, не подверженной переменам: «Из года в год виноград собирают и, гроздья срезая, вовсе не смотрят на то, что изморщилась лоза; я ж твоих розовых рук, краса ты моя и забота, не покидаю вовек, с ними в объятьях сплетясь. Я пожинаю любовь, ничего ни весною, ни летом больше не надобно мне: ты мне любезна одна. |
| Она делается опекуншей детей, может усыновлять по закону; при жизни одного из родителей не допускается сторонней опеки малолетних. Собственность мужа и жены поставлена в правильные условия, patria potestas в старом римском смысле уничтожена, и наследство после смерти одного из супругов подчинено новым узаконениям. Требование громоздкого числа доказательств для засвидетельствования завещания отменено; старое формальное различие между личной и реальной собственностью уничтожено и введена система вознаграждения за убытки. Здесь, очевидно, нет ни малейшего сходства с феодальной системой, а напротив наблюдается систематическое стремление оказать покровительство земледельцу пред δυνατο (вельможам) и дать ему прочную собственность. – Итак, все это свидетельствует, что великая система римского права, которая на всем западе официально игнорировалась и была забыта в течение целых шести веков, у византийцев составляла постоянный предмет обработки и изучения и развивалась без всякого перерыва, пока христианская нравственность и новые потребности не преобразовали ее в формы, близкие к гражданскому праву, действующему теперь в Европе. Нельзя указать другого, более яркого доказательства в пользу того, что цивилизация, нравственность и просвещение за все это печальное время продолжались в греческом мире с такой энергией и непрерывностью, подобия которым и не было в латинской и тевтонской Европе. Довольно странно, что этот бьющий в глаза факт все еще опускается из внимания государственными деятелями и забывается юристами. Изучение Византийского права между Юстинианом и Болонской школой – это девственная почва, ожидающая еще себе исследующего плуга. Великий урок, данный всему последующему зодчеству Анфимием и Исидором 6 , состоял в превосходной комбинации купола огромнейших размеров со сплошным рядом арок, поднимающихся от колоссальных колонн, – сочетание несравненного инженерного вкуса с изяществом отделки, представляющее собой образец тонкости, легкости, гармонии и прочности. Правда, что Пантеон, принадлежащий, как это теперь доказано, веку Адриана, а не Августа, и обширные каландарии Терм 7 дают в себе древнейший тип правильного купола; верно и то, что замечательный способ зодчества посредством увенчания колонн аркой вместо архитрава был изобретен несколькими столетиями ранее. |
| — Я как раз пришел спросить у тебя совета, — возразил Марк. Но в эту минуту явились эпиляторы и занялись Петронием, а Марк, сбросив тунику, вошел в бассейн с теплой водой — Петроний предложил ему искупаться. — Ах, я и спрашивать не буду, пользуешься ли ты взаимностью, — сказал Петроний, глядя на юное, словно изваянное из мрамора тело Виниция. — Видел бы тебя Лисипп, ты был бы теперь украшением ворот Палатинского дворца в образе статуи юного Геркулеса. Но когда Марк вышел из бассейна и отдал себя в распоряжение эпиляторов, вошел лектор с висевшим у него на животе бронзовым футляром, из которого торчали свитки папируса. — Хочешь послушать? — спросил Петроний. — Если произведение твое, то с удовольствием! — ответил Виниций. — Но если не твое, лучше побеседуем. Поэты теперь ловят слушателей на каждом углу. — Еще бы! Возле каждой базилики, возле терм, библиотеки или книжной лавки нельзя пройти, чтобы не встретить поэта, который жестикулирует, как обезьяна. Агриппа, когда приехал сюда с Востока, принял их за одержимых. Но такие нынче времена. Император пишет стихи, и все подражают ему. Не дозволяется только писать стихи лучше, чем император, и по этой причине я слегка опасаюсь за Лукана… Я-то пишу прозой — правда, не щадя ни самого себя, ни других. А лектор собирался нам читать «Завещание» бедняги Фабриция Вейентона. внимание Виниция привлекли красивые рабыни, ожидавшие там купающихся. Две из них, негритянки, походившие на великолепные эбеновые статуи, принялись умащать тела господ тончайшими аравийскими благовонными маслами, другие, фригиянки, искусные причесывальщицы, держали в нежных и гибких, как змеи, руках шлифованные стальные зеркала и гребни, еще две, прелестные, как богини, девушки — гречанки с острова Коса, вестиплики, ждали минуты, когда надо будет живописно уложить складки тог на обоих мужчинах. — Клянусь Зевсом Тучесобирателем! — сказал Марк Виниций. — Какой тут у тебя цветник! — А я больше забочусь о качестве, чем о числе, — отвечал Петроний. — Вся моя фамилия в Риме составляет не более четырехсот человек, и я полагаю, что разве только выскочкам требуется больше прислуги. |
| Наместники (эмиры) провинций при О. были почти полностью самостоятельны: халиф мог менять их, но не вмешивался в их дела. Ресурсы правителей Басры и Куфы, через к-рые шло управление вост. землями Халифата (Ираном и Хорасаном), вероятно, превосходили военно-экономический потенциал земель самого халифа, и лишь политическое искусство Муавии позволяло избегать сепаратизма. Полуавтономный статус провинций обеспечивал максимальное сохранение традиц. уклада. Бывшие византийские и сасанидские чиновники сохраняли посты на всех уровнях администрации. Документация по-прежнему велась на греческом, коптском и арамейском языках. Система сбора налогов и распределения жалованья воинам была децентрализована. На местах сохранялись старые региональные элиты; арабы не покушались на их авторитет, довольствуясь получением налогов (о Египте при О. см.: Kennedy. 1998; о В. Месопотамии см.: Robinson. 2000; об Иране см.: Daryaee T. Persian Lords and the Umayyads: Cooperation and Coexistence in a Turbulent Time//Christians and Others. 2016. P. 73-81). Характерным примером культурного синкретизма при первых О. является греч. надпись 662 г. христ. администратора г. Хамат-Гадер (южнее Тивериадского оз., ныне Израиль) о реконструкции комплекса терм с упоминанием халифа Муавии (его араб. титул «повелитель правоверных» ( ) передан греческими буквами) и сопровождающим этот текст изображением креста ( Whitcomb D. Notes for an Archaeology of Mu(?)lsquo;a wiya: Material Culture in the Transitional Period of Believers//Ibid. P. 11-27). Оправившись от 1-й фитны, халифат возобновил масштабные завоевания. Арабы продвигались на северо-восток - в Согдиану (Мавераннахр, Центр. Азия), на юго-восток - в долину Инда. В 670 г. в крайней зап. точке араб. владений, недалеко от Карфагена, был основан пограничный город Кайруан, ставший базой для дальнейшего араб. продвижения в Сев. Африку. Борьба с Византией разворачивалась как на суше, в М. Азии, куда арабы предпринимали регулярные вторжения, так и на море. В 70-х гг. VII в. араб. флот, закрепившись в Кизике (ныне Балкыз; азиатский берег Мраморного м., Турция), держал в морской блокаде К-поль, но захватить город арабы не смогли. |
| С кон. V в. и особенно в VI-VII вв. на территориях бывш. Римской империи, т. е. в Средиземноморье и отчасти в галльских, германских и британских провинциях, основным фактором, способствующим трансформации Н. и соотношения «город - кладбище», стало появление погребений в пределах городской черты, а именно в заброшенных комплексах терм, в садах опустевших вилл и вблизи городских церквей. Первые христ. Н. сложились, видимо, к кон. V в., и их количество быстро увеличивалось (уже в сер. VI в. в границах стены имп. Марка Аврелия в Риме зафиксировано 74 погребения). В результате в самой структуре города произошли принципиальные изменения: храмы intra muros (т. е. внутри городских стен) и окружавшие их кладбища приобрели значительное и часто центральное место внутри застройки, прежде отведенное под традиционные для древнего мира места сбора граждан (муниципальные, торговые и иные здания, форум или агора с их портиками, базилики, термы и т. п.). Во 2-й пол. I тыс. по Р. Х. зафиксированы совмещение Н. с «полисом», уничтожение ритуального и технического барьера между городом и кладбищем . Одновременно смерть и погребение перестали быть частным или семейным делом, относящимся к области гражданских ритуалов и прав, как в античную эпоху,- они стали религиозным и социальным явлением, глубоко вошедшим в общественную жизнь. В вост. части Римской империи, буд. Византии, в первые века ее развития комплексы, связанные с погребением святых и с кладбищами (напр., в рим. Коринфе), хотя не стали главной опорой церковных структур и не получили такого развития, как в зап. части империи, все же развивались сходным образом. Эта сторона визант. истории еще недостаточно изучена (представлена публикациями Ж. Дагрона о христианизации визант. города ( Dagron. 1977), работами по изучению визант. погребального обряда Э. Ивисона и Дж. М. Шпайзер и др. трудами по визант. археологии Стамбула ( Spieser. 2001; Byzantine Constantinople. 2001)). Со временем кладбища (как престижные монастырские, так и городские) оказались в самом сердце Византийской империи - К-поле, они окружали мн. древние храмы и предусматривались при строительстве новых. Эта традиция поддерживалась в средне- и поздневизант. эпохи и сохранялась длительное время после гибели империи в среде новых хозяев города, турок-мусульман. |
| Такое святотатство было ужасно, и кара за него — сурова. Древний римский закон гласил: «Если кто задел Терм лемехом сохи, то сам он и его быки да будут посвящены подземным богам — qui terminum exarasset, et ipsum boves sacros esse» , а это значит, что виновный и его быки должны быть во искупление закланы. Этрусский закон, говоря от имени религии, выражался так: «Кто коснулся межевого столба или переместил его, будет осужден богами; дом его разрушится, род его угаснет; земля его не произведет больше плодов; град, ржа, засуха погубят его жатвы; члены виновного покроются язвами и иссохнут» . — Афинский закон по тому же предмету не дошел до нас: сохранилось лишь три слова: «Не переходи границы». Но Платон, по-видимому, восполняет мысль законодателя, когда говорит: «Нашим новым законом должен быть следующий: «Никто да не касается межи, отделяющей его поле от поля соседа, ибо ей должно оставаться нерушимою; никто да не дерзает сдвинуть маленький камень, который отделяет дружбу от вражды, камень, который с клятвою обязались оставить на месте» . Из всех этих верований, обычаев и законов следует, что это именно домашняя религия научила человека сделать землю собственностью и обеспечила ему право над нею. Термин возникает первоначально как страж порога, страж священного участка, страж всего, что в пределах охраняемой границы содержится, Иначе говоря, Термин первично есть хранитель границы культуры: он дает жизни расчлененность и строение, устанавливает незыблемость основных сочленений жизни и, не допуская всеобщего смешения, тем самым, стесняя жизнь, ее освобождает к дальнейшему творчеству. Термин не пускает жизни течь по пути легчайшему, и потому препятствует рассеиваться ее деятельности в бесплодном умножении количества, при низком уровне качества, но, напротив, подымет ее уровень, увеличивает ее потенциал и ведет жизнь к совершеннейшим достижениям, в формах сгущенных и проработанных. И сам он, будучи пределом данной области культуры, принадлежит к этой культуре, выражусь математически: есть ее предельное значение. |
|
|
