| ТРИ ВЕКА МОСКОВСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ 28.03.2013 08:42:00 Профессор МДА Алексей Ильич Осипов А.И. ОСИПОВ, профессор Московской Духовной Академии «Богословский вестник», 1993, стр.4-18 ТРИ ВЕКА МОСКОВСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ Актовая речь на торжественном собрании в Московской Духовной Академии 29 декабря 1985г. по случаю ее 300-летнего юбилея. Сегодня - празднование большого события в истории Русской Православной Церкви, в истории культуры нашего народа - 300-летия старейшего высшего учебного заведения России - Московской Духовной Академии, явившейся родоначальницей необычайно роскошного и плодоносного древа образования и воспитания многих и многих поколений русских людей в различных школах, академиях, университетах. Достаточно указать на два колосса в системе учреждений высшего научного знания в нашей стране, чтобы оценить по достоинству значимость настоящего торжества: Академия наук СССР и Московский Государственный университет им. Ломоносова являются прямыми детищами Славяно-греко-латинской Академии (так она именовалась вначале). Но значение ее в истории отечественной культуры, конечно, шире и глубже и не исчерпывается чисто ученой и учебной деятельностью. Сами планы создания Академии и те функции, которые ей изначально предначертывались, свидетельствуют об этом. Здесь уместно указать на так называемую " Привилегию " , своего рода жалованную царскую грамоту1, которой определялся статус Академии при ее создании. Обширность замысла и специфика нового училища раскрываются, прежде всего, в постановлении, которым открывается указанная грамота. Круг наук, указанный в нем, соответствовал уровню лучших западных университетов и превосходил существовавший в Киевской коллегии, которая возникла на 70 лет раньше Славяно-греко-латинской Академии. Важным при этом являлось дозволение учиться в Академии, как говорилось в " Привилегии " , " людем всякаго чина, сана и возраста, точию православныя христианския Восточныя веры " .2 В то же время, по " Привилегии " , Академия являлась не только высшим училищем, она должна быть и главным стражем чистоты веры, нравственности, благочестия в Русском государстве. По меткому выражению С. Соловьева, она замышлялась как цитадель Православия.3 Нужда в подобной " цитадели " в то время, время интенсивного распространения католических и протестантских идей, была достаточно ощутимой, и не только для русского Православия, но и для всего Православного Востока, который с надеждой смотрел на Москву, где имелись все предпосылки для создания всеправославного богословского центра и возрождения когда-то блистательного византийского богословия. |
| Браиловский отмечал, что при составлении сочинений услугами К. пользовались митрополиты Сарский Тихон (Воинов) , Нижегородский Павел , Сибирский Павел , Сарский Варсонофий (Чертков) . К. был знаком и встречался с известными книжниками того времени - Евфимием Чудовским, Мардарием (Хоныковым) , Ф. Поликарповым-Орловым . Стихотворной эпитафией К. была отмечена смерть П. Т. Семенникова († 10 нояб. 1696), патриаршего дьяка, переписчика книг, инициатора несостоявшегося издания «Греко-славяно-латинского лексикона» Епифания (Славинецкого). Интерес К. к развитию образования в России прослеживается с нач. 80-х гг. XVII в. В 1685 г. К. преподавал грамматику в Заиконоспасской школе Сильвестра (Медведева). К. поддержал Сильвестра в его усилиях по созданию высшей школы (академии), утверждения к-рой Сильвестр добивался от царевны Софии в 1685 г. К. поддерживал также греч. учебное заведение братьев Лихудов . В кон. 80-х гг. XVII в. ученики Лихудов произносили написанные К. «орации». В стихотворной «орации», сопровождавшей поднесенный К. царевне Софии 13 марта 1687 г. перевод «Августина учителя Книги о видении Христа...» («Боговидная любовь»), К. утверждал необходимость изучения философии. Лихуды ввели в своем уч-ще преподавание ряда дисциплин высшей школы, а также лат. языка, что стало причиной их опалы в 1693 г. 26 дек. 1690 г. и в 1694 г. К. получал жалованье за то, что «учил орации» домовых певчих дьяков меньших станиц. Незадолго до отставки с Печатного двора К. принял участие в постановке пьесы «Ужасная измена сластолюбивого жития» - наиболее раннего из дошедших до нас памятников московской школьной драматургии. Спектакль был сыгран в школьном театре Славяно-латинской академии в 1-й пол. нояб. 1701 г. Сохранившаяся рукопись пьесы представляет собой режиссерский экземпляр, в к-ром поименованы исполнители и сделаны ремарки, комментирующие не только действия персонажей, но и их переживания. Текст пьесы и ремарки написаны К. По-видимому, преподавательская практика К. была обширной. Об этом свидетельствует значительное число произведений К., связанных с педагогикой, прославление «мудрости и наук» было сквозной темой его творчества. |
| Прошу кланяться Александру Васильевичу 595 и Петру Симоновичу 596 , и спросить у первого: где почерпнул Карамзин сведения о Стрелецком бунте при царе Алексие, ибо они весьма кратко описаны в летописи о мятежах? и нет ли у вас в духовной академии особой книжки Московской греко-латинской академии 597 и вообще о первоначальных школах при Филарете и Никоне»? Получив это письмо 21-го числа, я на другой же день отвечал А.Н. Муравьеву: «Честь имею уведомить вас, что письмо ваше от 16-го текущего февраля, и при нем рукопись, содержащая 2-ю ч. Свящ. Истории, вами составленной, мною получены 21-го ч. Последнюю немедленно передал я в цензурный комитет. Секретарь комитета, И.С. Казанский, которому я передал по принадлежности ваш поклон, обещал переслать вашу рукопись на рассмотрение тому же цензору, который рассматривал 1-ю ч. вашего произведения, т.е. о. архим. Игнатию: так как он, хотя и переселился уже в Москву, но от должности цензурной еще не уволен. Что касается до вашего вопроса о Стрелецком бунте при царе Алексие Михайловиче: я предлагал его Ал. Васильевичу на разрешение, но он отозвался неведением. С подобного рода вопросами не лучше ли вам обращаться к находящемуся до сих пор в Петербурге проф. Соловьеву 598 , которому, как специалисту, без сомнения, известны все частности, относящиеся до эпохи царствования Алексия Михайловича и патриарха Никона . Препровождаемый при сем экземпляр Истории славяно-греко-латинской академии приносится вам в дар от автора. 599 О школах при патр. Филарете и Никоне не найдете ли каких-ниб. сведений в статье: «Духовные училища в Москве в XVII стол.», помещенной в 3-й части Прибавлений к Твор. св. Отцов , 1845 г.». 21-го ч. писал мне ректор Смоленской семинарии, архим. Моисей, в ответ на мое письмо от 14-го числа: «От души приветствую вас ректором академии Московской. Жаль, не знал я, что вы будете ректором нашей академии, постарался бы заранее быть к вам любезнее, внимательнее в продолжении двух лет моей студенческой с вами любезной и незабвенной жизни. Но кажется, что я, живя с вами, составлял не последнего собеседника около печки келии нашей, прилегающей к стене ректорских покоев, – особенно это бывало, часто после ужина – ах! весело мы жили и к тому же дружелюбно, да иначе и быть не могло при моем характере. Ну, о. ректор, я питомец вашей академии – хочется мне получить степень магистра, да не знаю, как это устроить; дайте совет, а хочется получить эту степень, во дни ректуры вашей, хотя я и незаслуженно жетаю ее получить. Нельзя ли как-нибудь это устроить? |
| Что именно говорили сторонники латинского учения в свою пользу, неизвестно, так как от них не дошло до нас таких же сочинений в защиту латинского языка, какие дошли до нас в защиту греческого. Вероятно, они указывали на то, что латинский язык есть общепризнанный язык школы, науки, международных сношений, язык, признанный всеми образованными народами, без которого невозможно истинно научное образование. Последнее как нельзя более убедительно доказывают и сами греки, которые для получения образования идут на Запад и учатся там в латинских школах, так что все ученые греки позднейших времен суть воспитанники западных школ, вся их ученость заимствована ими у Запада, без которого они уже не могут более обходиться, если хотят поддержать у себя образование. Ввиду этого и русским следует искать образования не у греков, а прямо на Западе, откуда и греки получают научное свое образование – в Москве следует завести не греческую, а латинскую школу, так как и в самой Греции никакой специально греческой школы, которую бы можно было противопоставить школе латинской, нет 42 . В то время как происходили споры о том, какой язык должен преобладать в будущей московкой школе – греческий или латинский, в Москве была неожиданно открыта так называемая Типографская греческая школа, важная в том собственно отношении, что это была первая греческая правительственная школа у нас и что ее основание послужило, так сказать, толчком к написанию знаменитой привилегии на академию. На вопрос, когда и кем открыта в Москве греческая Типографская школа, все историки и ученые обыкновенно говорят, что она была открыта в 1679 году иеромонахом Тимофеем, который долго путешествовал по Востоку, где и изучил греческий язык. В этом случае ученые ссылаются на «Историческое известие о Московской Академии» Федора Поликарпова, который рассказывает, что в 1679 году в Москву прибыл из Иерусалима русский иеромонах Тимофей, долго живший в Палестине и изучивший там греческий язык. Тимофей был представлен государю и поведал ему о бедственном положении греческой земли и об оскудении в Греции свободных наук. |
| Кто еси ты и хощеши грамматику учити – учися гречески; Яко да право, а не противно пишет, – учися гречески; Аще гречески не ведает, вредит именам вещем, Аще гречески не ведает, не право глаголет имена вещем. Язык греческий возбраняет неправыя стихи писати; Чтение, еже Плиния услаждает, – учися гречески; Аще книги святыя учити хощеши, – учися гречески; Иеронима, яко да разумеешь, бодрствуй и ты, – учися гречески; Яко да не пишешь погрешительных стихов, – учися гречески; Аще что доводити хощешь, – учися гречески; Ведати кто хощет матемаку, – учися гречески; Художество дохтурское знати аще желает, – учися гречески: Всем бо немощам имена названи гречески, Греческое имя всем изображениам приличествует, Свободныя мудрости все глаголют словами греческими И тем отнюдь не даст имена язык латинский. Последнее – вся долженствует ученым грекам. Сице Хегии. Того ради подобает наипаче учитися гречески, понеже тем языком не токмо не вредится православная вера, яко латинским, но и зело исправляется, и учити купно с славенским, яко да временем и славенский язык (который пребогат есть) очистился и мед и иных ученых языков сочетался. А по греческом учении, хотящему невредительно учитися, и латинскому, а в первых латинскому языку учитися велие опасение, яко да не латинским языком подкралася тайна, и вера, и обычей латинской, как видим в разных народех, наипаче в французском, зане ничего не пременяет человека и нравы сице, яко странное учение. И греческое учение болшую славу причиняет, нежели латинское, понеже латинский язык общий и умножен и не так в чести, яко греческий. И хотя было возможно пространнее о том доводить, однако же вручаем то дело в разсуждение мудрому учителю». 1 Л.Н. Майков в своем исследовании о Симеоне Полоцком говорит, что Полоцким основана была школа в Спасском монастыре за Иконным рядом, в которой «первыми (?) учениками были молодые подьячие Тайного приказа. Трудно сказать, была ли у царя Алексея Михайловича определенная цель при учреждении этого училища; но несомненно, что возникновение его, как и патриаршей школы в Чудовом монастыре (в 1630-х годах) и Ртищевской – в Андреевском (в 1649 году), отвечало назревшей в московском обществе потребности расширить свое образование, которое дотоле имело исключительно элементарный характер и приобреталось преимущественно путем чтения. |
| В шестой главе авторы повествует о жизни и деятельности Софрония Лихуда по возвращении его из Новгорода в Москву, где Софроний снова занялся учительством в греческой школе, отдельной тогда от Академии, и о его деятельном участии в исправлении текста славянского перевода Библии. В седьмой – последней главе авторы рассказывает об обстоятельствах назначения Софрония Лихуда настоятелем Солотчина монастыря Рязанской; епархии, об управлении им этим монастырем, о разных невзгодах, который там ему пришлось вытерпеть, об его отставке от звания настоятеля и последовавшей затем смерти в 1730 году. —292— К своему исследованию автор присоединили приложение; состоящее из нескольких неизданных доселе сочинений как самих Лихудов, так и некоторых других лиц. Из представленного краткого обзора содержания сочинения г. Сменцовского видно, что автор поставил своею задачею, в ряде последовательных хронологически очерков, дать цельную, возможно подробную и обстоятельную картину всей жизни и деятельности знаменитых самобратий Лихудов. Для выполнения этой задачи автору пришлось иметь дело с материалом, хотя уже и ранее его более или менее изученным и обследованным, но нигде и никем еще не сведенным в единое-целое, разбросанным или по разным печатным изданиям и ученым исследованиям или, часто, заключающимся в рукописях и малодоступных архивных документах. Все эти разнообразные и разбросанные материалы наш автор собрал в одно целое, добросовестно изучил, по возможности проверил и пополнил на основании подлинных документов, причем, где нужно, внес в предшествующие его работе исследования свои поправки, дополнения и разъяснения, благодаря чему у автора получается довольно полная и обстоятельная монография о Лихудах, в какой уже давно нуждалась наша ученая литература, особенно в виду того исключительного положения, какое Лихуды занимают в истории просвещения всей Московской Руси. Но особенно близкое отношение самобратия Лихуды имеют, конечно, к нашей родной Московской Академии, как к прямой преемнице и продолжательнице, основанной Лихудами Славяно-греко-латинской Академии. И если, с одной стороны, нам приятно, что долг составления подробной монографии о Лихудах принял на себя и, в общем, с успехом выполнил воспитанник нашей Академш; то, с другой стороны, нельзя не признать, что автор выполнил свою задачу в этом отношении не так, как было бы желательно. Учительская деятельность Лихудов в Академии составляет, несомненно, их главную и величайшую заслугу для русской церкви и всей России, почему эту их деятельность автору следовало бы сделать главным и центральным пунктом всего своего исследования, на ней сосредоточить главное свое внимание, а не на спорах о вре- |
| Неучение тма ослепляющая умные очи и есть, и глаголется, яко апостол глаголет: зане тма ослепи очи; учение же ясная луча есть, ею же невежества тма разрушается, и естественная человеческого разума очеса просвещаются и есть велие благо» 34 . Таким образом, здесь окончательно осуждается старая система начетчества и признается самым решительным образом просветительное значение школы, ее полезность и необходимость для русских 35 . 1 679 Итак, через наблюдение тех печальных результатов начетчества, какие сказались в расколе, передовая и более развитая часть русского общества, обращавшаяся к тому же с образованными иноземцами и присмотревшаяся к складу и характеру их образования сравнительно со своим собственным, пришла к концу семидесятых годов XVII столетия к убеждению в полной несостоятельности прежней нашей системы образования с помощью простого начетчества и к мысли о необходимости завести в Москве правильно устроенную школу по подобию тех, какие существуют у образованных иноземцев. Но как скоро вопрос о необходимости устройства в Москве настоящей школы был решен у нас окончательно, сейчас же возбужден был другой вопрос, внушенный главным образом вероисповедными опасениями, именно – вопрос о том, какому языку следует дать преобладающее значение в будущей московской школе: греческому или латинскому. Вопрос для современников очень важный по тем практическим последствиям, какие ожидались от такого или иного его решения. Перед глазами тогдашних русских стояли два ученых деятеля-современника, оба выходцы южноруссы, оба ученые и даровитые, оба воспитанники одной и той же киевской школы, оба одновременно жили в Москве и обращали на себя общее внимание своею ученою деятельностью, своими работами и сочинениями. Это были Епифаний Славинецкий и Симеон Полоцкий . Москвичи приглядывались к этим выдающимся выходцам, к характеру их учености и ко всей их вообще московской деятельности и нашли между ними самое глубокое различие, так что потом стали характеризовать их как будто две противоположности. |
| 426. 2599 П. Безсонов. Белорусские песни, пред. VI. См. у К.В. Харламповича. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь, стр. III. 2601 См. О мудрейшем иеромонасе Епифании Славинецком и о Симеоне Полоцком. Остен. Казань 1865, стр. 70. 2614 См. М. Сменцовский. Братья Лихуды. С.-Петербург 1899. Приложения, стр. XXII–XXIII. XXIV–XXVI. 2618 С.К. Смирнов. История Московской Славяно-Греко-Латинской Академии. Москва 1855, стр. 38–39. 44–60. 2620 Н.Ф. Каптерев. Сношения Иерусалимского патриарха Досифея с русским правительством. Москва 1891, стр. 87–88. 2624 Грамота государю от 2 июня 1702 года. Н.Ф. Каптерев. Сношения патриарха Досифея. Приложение 8, стр. 42. 2631 Описание документов и дел, хранящихся в архиве, Святейшего Правительствующего Синода, т. 1, Санкт-Петербург 1868. Приложения, стлб. ССССП. 2640 Историческое известие о Московской Академии, сочиненное в 1726 году от Справщика Федора Поликарпова, и дополненное Преосвященным Епископом Смоленским Гедеоном Вишневским. Древняя Российская Вивлиофика, ч. 16. Москва 1791, стр. 302–303. 2647 См. С.К. Смирнова. История Московской Духовной Акадмии до ее преобразования. Москва 1879, стр. 13–22. 2648 Проф. А.С. Павлов. Критические опыты по истории древнейшей греко-русской полемики против латинян. СПБ. 1878, стр. 192. 195. 152. 2653 Макарий, митрополит Московский. Руководство к изучению христианского православно-догматического богословия, § 98. 2655 Le Quien (Oriens chiristianus, t. 1, 264 с.), Fabricius (Biblioth. Graeca, Harl., IX), Wagenmann (Herzog, Real – Encyklopädie, B. 10, A. 2, c. 302), Fleury (Hist. Eccles., t. VIII), Gelzer (Leontios von Neapolis Leben d. Heiligen Joh. d. Barmherz., 1893, c. 118 и 119) и др., основываясь на свидд. Ио. Дамаскина, Никифора, Ник. Соб. 787 г. и, отчасти, Фотия, считают Софрония – ученика Мосха – и Софрония – Архиеп. Иерусалимск. – лицами тождественными. Хотя этот взгляд является и господствующим в науке, однако есть основания и для скептического к нему отношения. Именно: 1., Леонтий Кипрский в Житии Ио. |
| Эти учёные старцы занялись переводами и преподаванием греческого и латинского языков. Многие московские книжные люди с недоверием отнеслись к науке, привезённой киевскими учёными, и подозревали их в неправославии. Но просветительная деятельность киевских учёных нашла себе сочувствие среди лучших русских людей. Покровителем киевских учёных был патриарх Никон . Он поручил им исправление богослужебных книг, а Епифания назначил главным справщиком 9 и начальником основанного в Чудовом монастыре греко-латинского училища. Епифаний оказал весьма важные услуги русскому просвещению. Кроме занятий по школе и исправлению богослужебных книг, он сделал много переводов, издал не мало сочинений, в числе которых были учебные пособия. Так он перевёл не мало отеческих творений, перевёл Фотиев номоканон с толкованиями, с латинского языка перевёл несколько книг по истории и географии, составил филологический словарь, в котором были объяснены слова священного писания на основании отеческих творений, и греко-славяно-латинский лексикон. Кроме того, Епифаний написал несколько поучений, похвальных слов и канонов. Епифаний оказал русскому просвещению и ту важную услугу, что воспитал учеников, в совершенстве знавших греческий язык 10 . Просвещение в XVII веке Великороссии не ограничилось только распространением в ней греческого образования чрез посредство киевских учёных и греков. Киевская Русь познакомила Москву и с западным латинским образованием. Представителем латинского образования в Москве явился иеромонах Симеон Полоцкий , воспитанник киевской Могилянской коллегии. Прибыв в Москву в 1664 году, Симеон вскоре сделался приближённым при царском дворе. Сначала царь поручил ему обучение по-латыни подьячих приказа тайных дел. Симеон открыл латинскую школу в московском Заиконоспасском монастыре 11 . Затем он сделался воспитателем царских детей и постоянно получал различные учёные поручения. Памятниками учёной деятельности Полоцкого остались его разнообразные сочинения. Он составил два больших сборника проповедей под заглавием: «Обет духовный» и «Вечеря душевная», написал богословие по латинскому схоластическому методу под заглавием: «Венец веры», против раскольников написал сочинение, названное им «Жезл правления 12 ». |
| В Москву он приехал, по его собственному заявлению, потому, что «слышал он, что великий государь на Москве хощет заводить школы, и он желал того, чтоб ему в тех школах быть учителем». В этих видах Белободский, не оставляя своих латино-лютеро-кальвинских заблуждений, хотел принять Православие, принять монашество и священный сан, чтобы только сделаться учителем задуманной в Москве школы. Но замыслы его были раскрыты в челобитной государю сначала Павлом Негребецким (православным польским шляхтичем, выехавшим в Россию в 1677 году с нашим варшавским резидентом Тяпкиным), а потом Сильвестром Медведевым, написавшим против него особое обличительное сочинение. Негребецкий в своей челобитной царю, писанной рукою Медведева и составленной, очевидно, при его деятельном участии, обличив еретические представления Белободского, указав на его лицемерное желание принять Православие, монашество и священный сан, лишь бы только сделаться учителем в московской школе, заявляет государю: «Еретики всяким образом, крещением и монашеством, тщатся христиан прельщати, яко начальницы их и многие учители такожде прелыцаху и прельщают, и ныне же наипаче твое православное царствие всячески прельстити тщатся; яко сие царство паче всех есть им завистно: зане чают ему и по астрологичным феноменам узнавают крепко силному быти и всем миром обладати. Того ради таковых пасторов своих верных и веры своей искусных, веру же нашу ложно не опасающихся приимати, к Москве посылают, чающе, яко они зде, в твоем царствии, таковою их прелестию проклятую свою веру ввести возмогут». Ввиду этого Негребецкий просит царя «сохранить правоверное свое царствие от сего прелестнаго еретика», молит царя: «Не даждь веры прелестному крещению его: яко он не крещается, но насмевается вере нашей крещением сим. Не даждь монашеству его веры: яко таковым же монашеством прежде и начальник их Лютер и иные тоя ереси еретики прелыцаше люди. Ни клятве его даждь веры: яко и Арий и инии еретики ложно клявшеся пребыти в православной вере, обаче оно проклятие преступивше, ереси своа разсеяху» 47 . |
|
|
