| У учеников было с собой два меча ( Лк.22:38 ), и Петр схватился за один из них. Но Иисус остановил его: «Все, взявшие меч, от меча и погибнут» ( Мф.26:52 ). Это было его прямым «нет» политическому и военному мессианизму. Иисуса связали, и процессия тронулась. Сначала арестанта отвели во дворец первосвященника, и в ожидании, пока соберется Синедрион, прошло предварительное слушание. Точную последовательность дальнейших событий воссоздать трудно. По видимому, Иисуса привели в Синедрион и обвинили в угрозе разрушить храм ( Мф.26:61 ; Мк.14:58 ). Ранее Иисус предсказал одному из учеников гибель храма ( Мк.13:1–2 ), и, очевидно, эти слова широко разошлись, по-разному пересказываясь и и столковываясь. Однако свидетельские показания, выставленные про тив Иисуса, расходились между собой, а потому стали искать новое обвинение. Наконец, первосвященник Каиафа торжественно призвал Иисуса сказать, действительно ли он – Мессия, Сын Благословенного. («Благословенным» иудеи называли Бога.) Иисус ответил предельно прямо: «Я. И вы увидите Сына Человеческого, сидящего одесную Силы и грядущего на облаках небесных» ( Мк.14:62 ). Для первосвященника это было чистейшее кощунство: какой-то галилейский плотник называет себя «Сыном Человеческим» в возвышенном смысле Дан.7:13 , да еще говорит, что воссядет одесную Бога и придет «на облаках небесных»! Первосвященник разодрал на себе одежды – по обычаю так делали судьи, услышав кощунство, – и объявил, что Иисус достоин смерти ( Лев. 24:16 ). Дальнейшие свидетельские показания не потребовались: члены Синедриона собственными ушами услышали святотатственное притязание обвиняемого. Они подвергли Иисуса непристойным издевательствам ( Мф.26:67–68 ; Мк.14:65 ; Лк.22:63–65 ). Во время суда перед Каиафой Петр был во дворе первосвя-щеннического дворца, ожидая и наблюдая, что происходит с его учителем. Он набрался достаточно смелости, чтобы следовать за стражей на расстоянии, но трижды отрекся, что знает Иисуса, когда его об этом спросили ( Мф.26:69–75 ; Мк.14:66–72 ; Лк.22:56–62 ; Ин.18:17, 25–27 ). |
| Однако Фаррер и Гоулдер указывают на Лк 1. 3, где говорится о том, что последовательное изложение было авторским замыслом Луки. Заметная простота ряда перикоп Евангелия от Луки (напр., Молитвы Господней) по сравнению с параллелями в Евангелии от Матфея объясняется, по их мнению, использованием Лукой устной традиции (подобно тому как он дополняет или изменяет материал Евангелия от Марка в повествовании о Тайной вечере). Наконец, согласно Гоулдеру и его последователям, самым веским аргументом против Q является существование согласований между Евангелиями от Матфея и от Луки не только в двойной, но и в тройной традиции (Мф 13. 11 и Лк 8. 10 против Мк 4. 11; Мф 9. 20 и Лк 8. 44 против Мк 5. 27; Мф 22. 34-40 и Лк 10. 25-28 против Мк 12. 12-34 и др.), особенно же - в повествованиях о Страстях и Воскресении, в основе которых, по мнению совр. сторонников приоритета Марка, лежит только Евангелие от Марка, отредактированное др. евангелистами (Мф 26. 67-68 и Лк 22. 63-64 против Мк 14. 65; Мф 26. 75 и Лк 22. 62 против Мк 14. 72; Мф 28. 1 и Лк 23. 54 против Мк 16. 1). В качестве контраргумента обычно говорят либо об использовании Матфеем и Лукой прото-Марка, либо о повреждении в рукописной традиции Евангелия от Марка. Наиболее спорным в теории является тезис о присутствии в «малых согласованиях» признаков стиля Матфея. Даже сторонник Гоулдера М. Гудакр указывает примеры «луканизмов» среди «малых согласований» ( Goodacre. 1996. P. 42-88), что снижает значимость «аргументов от стиля». Синоптическая проблема в православной научной библеистике XIX-XXI вв. Дореволюционные правосл. библеисты в основном лишь воспроизводили сведения из церковного Предания о происхождении Евангелий, иногда пытаясь переформулировать позицию св. отцов в терминах совр. им научно-критической библеистики. Напр., А. В. Иванов в «Руководстве к изучению Писания Нового Завета» (1886) замечал: «Держась... Предания, мы должны будем признать, что как Марк не сокращал только Матфея, но самостоятельно излагал то же, что есть у Матфея и частию у Луки; так и Лука не пользовался только текстом Матфея и Марка... |
| (3)Что касается Храма и ключевого речения о Храме, трудно определить изначальную форму, в которой его произнес Иисус ( Мк. 14:57–59 ; Деян. 6:13–14 ). Однако, несомненно, оно включало в себя в той или иной форме заявление о том, что в задачу Иисуса входит установить между Богом и избранным народом новые отношения, в которых Иерусалимский Храм утратит свое нынешнее центральное значение 83 . По-видимому, на том же уровне, что и поразительные заявления о личной власти над священной субботой, божественной Торой и главным местом Божьего присутствия, стояла готовность Иисуса исполнять божественную миссию и в том, чтобы прощать грехи (что до тех пор осуществлялось только через жертвоприношения в Храме и при посредстве священников) и, приняв на себя роль Бога, отпускать грехи во имя свое. Он прощал грехи словом (см., например, Мк. 2:1–11 ; Лк. 7:47–49 ) и делом, садясь за стол с грешниками (см., например, Лк. 15:12 ). В общем, мы видим, что Иисус открыто притязал или, по меньшей мере, подразумевал притязания на такой личный авторитет, который ставил Его наравне с Богом. Если во время своего служения Он производил такое впечатление, неудивительно, что члены Синедриона обвинили Его в богохульстве. Они опасались не того, что перед ними лжепророк, а что, Он пытается присвоить себе божественные прерогативы ( Мк. 14:64 ). Эти (как явные, так и подразумеваемые) личные притязания Иисуса включали в себя и Его уникальную роль в приведении других в Царство Божье. Используя загадочное самоопределение «Сын Человеческий», Он утверждал, что грядущее спасение людей прямо зависит от их отношения к Нему: «Сказываю же вам: всякого, кто исповедает Меня перед человеками, и Сын Человеческий исповедает пред Ангелами Божиими; а кто отвергнется Меня пред человеками, тот отвержен будет пред Ангелами Божиими» ( Лк. 12:8–9 ) 84 . Иисус отождествлял себя с Сыном Человеческим, который должен прийти «на облаках небесных» ( Мк. 14:62 ) и «с силою многою и славою» ( Мк. 13:26 ), который «пошлет Ангелов Своих и соберет избранных Своих» ( Мк. 13:27 ) и, сидя на «престоле славы» ( Мф. 19:28; 25:31 ), будет судить все народы ( Мф. 25:31–46 ). Такие описания Сына Человеческого представляют Иисуса активным участником в последней сцене драмы человеческого спасения – и участником в высшей степени авторитетным, в сущности, божественным судией. |
| Четвертое Евангелие говорит о богосыновстве Иисуса иным языком, чем синоптики, но впечатление создается одинаковое: Иисус притязает на честь, подобающую только Божеству, и принимает ее. В дополнение к десятку с лишним синоптических отрывков, где титулом «Сын Божий» называют Иисуса другие, при его непосредственном одобрении ( Мф.16:16 ; Мк.3:11:5:7:14:61 ; Лк.8:28 )! – Q и Марк рассказывают, что Иисус говорил о себе как о «Сыне» (с определенным артиклем!) или новым и уникальным образом называл Бога своим отцом. И прямо (перед Каиафой; Мк.14:62 ), и косвенно (в притче о злых виноградарях; Мк.12:1–9 ) Иисус утверждает, что он – сын Божий; более того -возлюбленный Сын Отца, который придет на облаках небесных. В одном из важнейших христологических отрывков Нового Завета (Q: Мф.11:27 / Лк.10:22 ) Иисус говорит о своем «неразделенном сыновстве»: «Все предано мне Отцом моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын захочет открыть». Здесь, в самом раннем литературном слое синоптиков, языком ничуть не менее возвышенным, чем в Четвертом Евангелии, Иисус утверждает: он единственный обладает уникальными взаимоотношениями с Богом; более того, только через него другие люди могут обрести аналогичные взаимоотношения. Евангелия содержат и множество косвенных свидетельств, указывающих на то же. Неоднократно Иисус намекает, что в его личности и делах нечто новое, радостное и удивительное явилось в мир. В ответ на упрек, что его ученики не с традиционные иудейские посты, он говорит, что пока он с шши, им поститься столь же неуместно, как на свадьбе ( Мф.9:14–13 ; Мк.2:18–19 ; Лк.5:33–35 ). В другой раз, упоминая о царе Соломоне, считавшемся мудрецом, Иисус говорит, что в нем, Иисусе, него Царстве «здесь больше Соломона! ( Мф. 12:42 ; Лк.11:31 ) Иисус считает само собой разумеющимся, что обладает властью прощать грехи, – прерогатива, которая, как правильно сознают его враги, принадлежит одному Богу ( Мк.2:5–7 ; Лк.5:21 ). Как нечто естественное, он говорит, что все люди однажды предстанут перед ним на суд, причем суд не только по делам, но и по мотивам, – мотивам, которые ведомы лишь Богу ( Мф.7:22–23:25:31–46 ). Он требует полной верности себе как тому, кто знает: его дело – это дело Божье. Например: «Всякого, кто исповедует меня пред людьми, того исповедую и я пред Отцом моим Небесным» ( Мф.10:32 ); «кто любит отца или мать более, нежели меня, не достоин меня; и кто любит сына или дочь более, нежели меня, не достоин меня» ( Мф.10:37 ; ср. Л к 14:26–27). Такие речения ставят всю ценность жизни и судьбы человека в зависимость от его взаимоотношения с Иисусом. |
| 3. “Он — тот, кто из одной души взрастил вас, вам пребывание назначив в ближней жизни, и сохранение (в могиле) до Дня Господнего Суда”. Подобных примеров по всему Корану более, чем много 61 . Помимо прочего, в древнейших списках Корана находится 6204 аята, а в современной, печатной версии их 6238. Возникает вопрос: кто автор “лишних” 34 аятов? Очень часто мусульмане после “доказательства” искаженности Евангелия указывают на то, что Коран, в отличие от него, сохранен якобы в целости и сохранности в оригинальной версии (составленной в 653 г.) 62 . Однако, не существует ни одного списка Корана, переписанного до 700 г. Та версия, которая долгие века считалась оригиналом, а некоторыми мусульманскими писателями и по сей день считается таковым, на самом деле относится примерно к 725 г. 63 . Таким образом, чисто хронологически доказать неискаженность Корана даже сложнее, чем Евангелия, поскольку самый ранний из имеющихся на сегодняшний день список Евангелия отстоит от времени написания самого Евангелия на 30 лет, а самый ранний список Корана — на 50 лет со времени составления и примерно на 70 со времени его написания. Косвенные подтверждения всех пяти пунктов Неповрежденность евангельских сказаний отчасти могут подтвердить · настенные росписи римских катакомб на новозаветные сюжеты. Из них ко II в. относятся изображения: Доброго Пастыря, Агнца, Крещения, поклонения волхвов, Благовещения, беседы Христа с самарянкой, исцеления слепорожденного, воскрешения Лазаря, насыщения 5000 и входа в Иерусалим 64 . Таким образом, эти росписи подтверждают более раннее существование соответствующих текстов: Благовещение — Лк 1:26–38; Поклонение волхвов — Мф 2:1–12; Крещение — Мф 3:13–17; Мк 1:9–11; Лк 3:21–22; Ин 1:32–34; Насыщение 5000 — Мф 14:13–21; Мк 6:31–44; Лк 9:11–17; Ин 6:1–14; Вход в Иерусалим — Мф 21:1–11; Мк 11:1–11; Лк 19:29–44; Ин 12:12–19; Добрый Пастырь — сам графический тип взят из Лк 15:1–7, та же притча есть у Мф 18:12–14; образ доброго пастыря мистически раскрыт в Ин 10:1–15. |
| Что касается смысла обозначения Себя Сыном Человеческим со стороны Христа, то здесь заслуживает внимания указание Dalman’a (op. cit., S. 211), который думает, что, судя по Мф.24:30 ( Мк.13:26 ; Лк.21:27 ) и Мф.26:64 ( Мк.14:62 ), Христос заимствовал это обозначение из Дан.7:13 , а не из притч Еноха. Ср. Stanton, op. cit., p. 239–240, но см. противоположное мнение Charles’a, The Book of Enoch, p. 314–316. Причины, по которым Иисус Христос заимствовал у Даниила наименование „Сын человеческий“, по Dalman’y, следующие: Господь, во-первых, хотел указать, что перемена отношений на земле может произойти только от Бога; во-вторых, Он этим наименованием хотел дать возможность представить свои будущие страдания (Die Worte Jesu I, S. 216–218). Вторую мысль подтверждает и Charles (ibid.), когда говорит, что в евангельском термине заключается и концепция „Раба Иегова“ Ис.53 . (Ср. Fiebig, Der Menschensohn, S. 116–119). С нею согласны и мы. Что же касается первой мысли Dalman’a, то не справедливее ли думать, что в устах Господа Спасителя обозначение Себя Сыном Человеческим являлось скрытым мессианским именем? Через него Он возводил ум слушателей к видению пророка Даниила, мессианское истолкование которого было обычным. Подтверждение последнего положения см. у Dalman’a, Die Worte Jesu I, S. 201 и Der leidente und der sterbende Messias der Synagoge, S. 38 Anm. Но несправедливо влагать в евангельский термин „Сын Человеческий“ значение идеала расы, – против Smanmon’a, p. 246 и др. 448 Терминологическое значение наименования „сын человеческий“ в кн. Еноха отрицает Hertlein, Die Menschensohnfrage im letzten Stadium, S. 29–31. 449 Skizzen und Vorarbeiten, VI, S. 198. Перевод Wellhausen’a, очевидно, основан на сирийском тексте, ср. у Hilgenfeld’a, Messias judaeorum, p. 253. 451 Иначе думает Fiebig, Der Menschensohn, S. 82–83; но ср. Hertlein, Die Menschensohnfrage, S. 34. 452 Das Buch Henoch, S. 33. На основании терминов Сын человеческий, сын мужа и сын жены prof. A. Dillmann утверждает, что Мессия у Еноха обозначается, как истинный человек (S. 157). |
| Он придет внезапно, как молния, как потоп во дни Ноя, и застигнет врасплох все народы. Живые и мертвые предстану» перед судом, и судией будет Он, Сын человеческий, имеющий прийти со славою и со всеми святыми ангелами на облаках небесных, как Его видел Даниил. Тогда апостолы Его воссядут с Ним на двенадцати престолах и будут судить 12 колен Израилевых. Для многих современных критиков это учение Христа является наиболее соблазнительным. Одни, как Штраус, например, не сомневаются в его подлинности, принимают его буквально и, признавая его безумною мечтою (Schwдrmerei), обращают его против Христа. Другие, не допуская, чтобы мессианическое самосознание Христа могло выражаться в образах столь массивных, стремятся путем искусственного истолкования ослабить их впечатление или просто перетолковать эсхатологию Христа в возможно более рациональном и моральном смысле (напр., Гаупт, Б. Вейсс, Бейшлаг). Третьи, наконец, путем различных критических операций силятся отнести наиболее значительные эсхатологические тексты на счет самих евангелистов или редакторов евангелий: так, напр., так называемый «малый», или «синоптический, апокалипсис» (Мк. 13, 5–32=Мф. 24, 4–36=Лк. 21, 8–33) возводится к небольшому апокалиптическому писанию (« читающий да разумеет»), послужившему материалом для всех трех синоптиков. Но, несмотря на все колебания, всесторонние критические исследования не могли не привести к научному установлению факта: Христос несомненно признавал Себя Мессией и признавал близость царства с его судом и спасением, в его силе и славе. На торжественное заклятие Каиафы, спрашивающего: «Он ли Христос, Сын Бога живого», – Иисус отвечал: «Я есмь, и увидите Сына человеческого, сидящего одесную силы и грядущего с облаками небесными» (Мк. 14, 62=Мф. 26, 64=Лк. 22, 69 сл.). Как известно, первосвященник оказался менее требовательным, чем иные критики: разодрав одежды, он вскричал: «на что еще нам свидетели! вот теперь вы слышали хулу!» – 472 – Для критиков, стоящих на чисто исторической почве, не может быть сомнения в подлинности эсхатологического учения, изложенного у синоптиков. |
| 26:20–29; Мк. 14:18–25; Лк. 22:8–38; Ин. 13, где евхаристические мотивы отсутствуют, но зато описано, как И. X. омыл ноги ученикам, подавая им пример взаимного служения). Ночь И. X. проводит с учениками в Гефсиманском саду к востоку от Иерусалима, «ужасается и тоскует», просит троих самых избранных апостолов (некогда присутствовавших при Преображении) бодрствовать вместе с ним и обращается к Богу с молитвой: «Отче! о, если бы Ты благоволил пронести эту чашу мимо Меня! впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет» Лк. 22, 42); напряжение его духа доходит при этом до кровавого пота (там же, 44). Посреди ночи приходят вооруженные пособники иудейских старейшин; И. Х. отведен на суд синедриона, где подтверждает свое мессианское достоинство (Мк.14, 61–62), за что ему выносят предварительный смертный приговор, а ранним утром отводят к римскому прокуратору Понтию Пилату для утверждения приговора. И. Х. ждет участь бесправных — бичевание и затем распятие на кресте (специфически римский способ унизительной и особенно мучительной казни). (Иоаким — греч. " Ιωακεμ, евр. fhoyaqim, «Господь воздвигнет»; Анна — греч.«Αννα, евр. hanna, «благодать», «милость»), в христианском предании родители Девы Марии, чета ближайших предков Иисуса Христа (церк. — слав. «богоотцы»). В канонических новозаветных текстах И. и А. не упоминаются (евангелисты в соответствии с иудейской традицией сакрального права заинтересованы исключительно в генеалогии Христа со стороны Иосифа Обручника, т. е., строго говоря, как бы в легальной фикции). Первоисточник многочисленных легенд об И. и А. — раннехристианский апокриф «Рождество Марии», возникший ок. 200 г. (по–видимому, в Египте) и получивший впоследствии название «Протоевангелие Иакова». По преданию, Иоаким происходил из колена Иуды, из царского и мессианского рода Давида (будучи, т. о., родичем Иосифа Обручника), а Анна — из колена Левия, из священнического рода Аарона: в их браке соединилось наследственное преемство царского и священнического сана. Тот и другой сан получал утверждение в их личной праведности ветхозаветного типа: будучи людьми состоятельными, они треть своих доходов отдают на жертвоприношения и пожертвования в Иерусалимский храм, треть — на дела милосердия и только треть оставляют себе. |
| Заклинаю Тебя Богом живым, — говорит он, — скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? (Мф. 26, 63). Если Иисус не отвечал, то есть не возражал на показания лжесвидетелей, то на вопрос, прямо поставленный Ему Каиафой, Он ответил бы и без заклинания, так как не имел никакого намерения скрывать Свое божественное, мессианское значение даже перед таким нечестивым судом, каким теперь был синедрион. На это именно и рассчитывал Каиафа; собственным ответом Иисуса он и намеревался уличить Его в хуле на Бога. Итак, на прямо поставленный вопрос: Ты ли Христос, Сын Божий? то есть: «Ты ли обещанный нам Мессия?» — Иисус ответил: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных (Мк. 14, 62). Каиафе и прочим членам синедриона было известно, что в таких именно выражениях пророк Даниил описывал свое видение Сына Человеческого, шедшего на облаках небесных и подведенного к Ветхому днями, то есть Богу-Иегове (Дан. 7, 13). Каиафа этого ответа и ожидал; с целью добиться его он и предложил свой вопрос. Поэтому желанный им ответ Иисуса должен был обрадовать его, и действительно обрадовал, так как освобождал синедрион от дальнейшего судопроизводства. Но обнаружить при всех эту радость было бы неприлично его сану. Служитель Божий должен был возмутиться, слыша хулу на Бога, и чем-нибудь особенным выразить свое негодование на хулителя и ревность о славе Бога. И вот, хитрый первосвященник притворился возмущенным такой дерзостью Иисуса, осмелившегося назвать Себя Христом, Сыном Божиим; в порыве притворного негодования он разорвал переднюю часть своей одежды, подражая в этом Иисусу Навину и другим праотцам, и воскликнул: Он богохульствует! на что еще нам свидетелей? вот, теперь вы сами слышали богохульство Его! (Мф. 26, 65). В чем же состояло это богохульство? Не в том ли, что Иисус подтвердил теперь раньше сказанное Им, что Он действительно Мессия? Да ведь евреи ожидали пришествия Мессии; ведь Мессия должен был придти; в этом не сомневались евреи как народ; в это верили и фарисеи. Нельзя же Самого Мессию судить за то, что Он Мессия? Следовательно, не осуждать Иисуса на смерть надлежало бы суду, если бы он был судом беспристрастным, а исследовать, можно ли, не противореча пророчествам, признать в Иисусе того Мессию, Который должен прийти? Но этот вопрос не занимал теперь нечестивых судей, давно уже переставших понимать истинный смысл пророчеств, потерявших ключ к разумению их. Они так привыкли верить в своего, ими же изобретенного Мессию как непобедимого царя земного, покорителя евреям всего мира, что никак не могли даже и подумать, что Мессией может быть бедный и кроткий Галилейский Учитель. |
| А что Ахамоф, когда шел к ней Спаситель, от стыда надела покрывало, это сделал явным Моисей, полагая покров на лице свое ( Исх.34:35 ). И страсти ее, которыми она страдала, утверждают еретики, назнаменовал Господь на кресте; а именно: словами: Боже Мой, Боже Мой, почто оставил еси Мя ( Мк.15:34 ), означил оставление Премудрости светом и возбранение ей стремления вперед Пределом; а печаль ее означил словами: прискорбна есть душа Моя ( Мф.26:38 ), страх – словами: Отче, аще возможно, да мимоидет от Мене чаша (ст. 39), а также и замешательство словами: и что реку? не знаю ( Ин.12:27 ) На три же рода людей, учат они, Он указал так: на вещественный указал, когда говорившему: иду по тебе, отвечал: не имать Сын человеческий где главу подклонити; Лк.9:57–58 ); на душевный, когда сказавшему: иду по Тебе: прежде же повели ми отвещатися домашним, отвечал: никтоже на рало руку возложь, и зря вспять, управлен, есть в царствии небесном ( Лк.9:61–62 ), ибо о сем человеке говорят, что он из средних. А также и тот, который исповедал о себе, что исполнил весьма много дел праведности, а потом не захотел последовать, но, побежденный богатством, не сделался совершенным, по их мнению, был душевного же рода. Духовный же род, говорят они, Господь означил словами: остави мертвыя погребсти своя мертвецы: ты же шед возвещай царствие Божие ( Лк.9:60 ), и тем, что сказал мытарю Закхею: потщався слези: днесь бо в дому твоем подобает, Ми быти ( Лк.19:5 ); ибо эти люди, как возвещают еретики, были духовного рода. И притча о квасе, его же жена, как сказано, скры в сатех трех муки ( Мф.13:33 ), указывает, по словам их, на три рода: ибо женою, по учению их, называется Премудрость; тремя сатами муки – три рода людей: духовный, душевный, земной; квасом же, по их учению, назван сам Спаситель. И Павел, говорят, раздельно говорит о земных, душевных и духовных: то: яков перстный, таковы и перстнии ( 1Кор.15:48 ); то: душевен человек не приемлет яже духа ( 1Кор.2:14 ); то: духовный востязует вся ( 1Кор.2:15 ). |
|
|
