| Читаем, что всякое писание богодухновенно и полезно для научения ( 2Тим. 3:16 ). Иудеи отвергли его потому, что отвергли все прочие писания, которые говорят о Христе. Не удивительно, что они не приняли некоторых писаний, говорящих о том, кого они не приняли, когда Он Сам говорил им. Кроме того, Енох у апостола Иуды приводится свидетелем». 310 Но особенно к снисходительному взгляду на апокрифы располагало то мнение, будто апокрифами пользовались сами апостолы. Так, Ориген думал, что слова апостола Павла: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим его ( 1Кор. 2:9 ), заимствованы из апокалипсиса Илии; что апостол Иуда свидетельство о споре архангела Михаила с диаволом о теле Моисеевом (стих 9) взял из апокрифа: νληψις Μοσεως. 311 Августин думал, что апостол Иуда в 14 стихе своего послания, указывая на пророчество Еноха о последнем суде над нечестивыми людьми, разумеет книгу Еноха. 312 Иероним в предисловии к Пятикнижию говорит: «у евангелистов и апостолов мы читаем многое о ветхом завете, чего нет в наших списках, как то: из Египта я воззвал сына моего ( Мф. 2:15 ); что Он Назореем наречется ( Мф. 2:23 ); воззрят на Того, Кого пронзили ( Ин. 19:37 ); у того (верующего) из чрева потекут реки воды живой ( Ин. 7:38 ); не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим его ( 1Кор. 2:9 ). Первое свидетельство находится у Осии (11:1), второе у Исаии (11:1); 313 третье у Захарии (12:10), четвертое в Притчах (18:4); 314 пятое у Исаии (64:4). Многие, не зная этого, следуют бредням апокрифов и подлинным книгам предпочитают Иберийские басни 315 т. е. отыскивают указанные места в баснях еретиков. Один из византийских историков, Георгий Синкелл также замечает, что блаженный Павел пользовался иногда изречениями апокрифов, и указывает на приведенные уже выше слова в 1Кор. 2:9 , считая их заимствованными из апокрифа Илии, на слова Гал. 6:15 : во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание... |
| Во вступлении Скилица дает обзор книг, из которых до сих пор можно было почерпать сведения по византийской истории. Для раннего времени имеется, по его словам, превосходное руководство: историческое сочинение, начатое Георгием Синкеллом и продолженное Феофаном. К сожалению, после них никто не предпринял подобной работы. Имеющиеся труды частью слишком кратки и мало основательны, как труд его современника Пселла, частью – это монографии, как труд Генесия, Льва Диакона и других. В них изображены лишь отдельные периоды времени, да и те изображены большей частью партийно и тенденциозно, так что читатель часто бывает вводим в заблуждение. Потому то Скилица поставил себе задачей, использовав как эти ранние работы, так и дошедшие до него от старых людей устные рассказы, написать сжатое руководство по истории, в котором будут выпущены партийные данные, сглажены противоречия прежних показаний и дано удобное краткое изложение важнейших событий. Конечно, ожидания, возбуждаемые этими словами, исполнены лишь отчасти, так как добрая воля и самосознание хрониста были выше его сил и средств. Что касается источников Скилицы, то для истории византийских императоров от вступления на престол Льва V до падения Романа I он пользовался преимущественно продолжением Феофана, а кроме того, в начале, для истории Льва V и Михаила III, в некоторых местах – Генесием; далее, для истории несовершеннолетнего Константина Порфирородного и правления Романа I в одном месте – Львом Диаконом, в других местах – неизвестным нам источником со следами враждебной императору партийной точки зрения. История единодержавия Константина Порфирородного и Романа II совершенно не зависит от продолжения Феофана, во всяком случае не может быть возведена ни к какому определенному источнику. Для времени Исаака Комнина он использовал Михаила Атталиата. Сам Скилица был источником для позднейших хронистов, особенно для Кедрина, который вставил в свой труд его хронику почти целиком. Издания: Полный текст напечатан до сих пор лишь в одном из тех латинских переводов, которые делались в XVI веке без уделения внимания филологическим и литературно-историческим вопросам лишь в целях исторического назидания: Histonarum compendium., quod. |
| Задолго до прибытия святых об этом стало известно всем, и все ждали, что они предстанут пред судом императора и понесут наказание: можно было видеть и слышать только застращивания и угрозы, с которыми приступили к ним приспешники нечестивого императора; одни с жестокостью говорили: “Сразу же, несчастные, и без возражений покоритесь императорским велениям, чтобы по безумию своему не умереть страшной смертью”, другие говорили, что они, мол, претерпят ужасные мученья, если ослушаются императора, третьи: “Вы безумны. Не будьте мудрее архиереев церкви и священного нашего владыки”. И многое другое, еще злейшее этого, говорили им злобные приспешники царя, то уговаривая их, то стараясь устрашить. И это святые слышали до того, как их призвали к императору в Хрисотриклин. 314 Предшествуемые эпархом, 315 они вошли в двери покоя и увидели императора (вокруг него было немало вельмож из синклита), пылавшего великим гневом и яростью. Эпарх довел узников до его трона, а затем удалился, оставив их одних пред очами императора. Святые вошли смело, ничего не страшась, ибо был в них страх Бога, рекшего: “Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить, а бойтесь более того, кто может и душу, и тело погубить в геенне”, 316 так что император при виде их поразился. Ибо вошли они так, словно явились не на состязание и панкратий, 317 а на брачный пир. Когда святые остановились пред императором, он резким и суровым голосом велел им приблизиться к нему. И говорит: “Из какой вы земли?”. Святые отвечают ему: “Из Моавитиды”. 318 Снова он с еще большей суровостью говорит им: “Зачем вы пришли сюда?” – и, прежде чем они ответили, велел сильным мужам стегать их по лицу. Святых беспощадно бичевали много часов, и от невыносимых пыток они уже не могли держаться на ногах – глаза им от ударов бичей застила тьма, так что они упали и поднялись подобно святому Елеазару, 319 которого били по чреву, чтобы вновь он встал на ноги; опираясь о грудь палача, святые стояли недвижимо и мужественно терпели муку за Христа, пока император не приказал палачам остановиться. |
| Относительно самостоятельного царствования Феодоры историки считают нужным отметить выдающуюся особенность, которая действительно представляет явление замечательное в византийской истории, а именно, что во все продолжение ее самодержавствования не было заговоров и бунтов, никто не злоумышлял против верховной власти. 730 Но это не значит, чтобы все политические партии слились при ней в один согласный концерт. При Феодоре все более обострялись разъединение и вражда между военной и гражданской партиями. Политика Феодоры, не щадившей представителей военного сословия 731 и выдвигавшей мирных граждан, своих евнухов и духовных лиц, из которых синкелл Лев Стра-воспондил (или Параспондил) сделан был даже первым министром, 732 давала пищу разъединению и вражде, обрушившимся впоследствии на преемника Феодоры. Не обходилось при Феодоре и без партий в среде придворных. Придворные разделились на два лагеря. Яблоком раздора был вопрос: следует ли Феодоре выходить замуж, или оставаться девственницей до смерти. Спальные евнухи, приближенные слуги и вообще лица, основывавшие собственные свои расчеты и свою карьеру на том, чтобы Феодора одна заведовала управлением и ни с кем не разделяла престола, внушали ей мысль устраняться от брака; другие, напротив, держались того убеждения, что рука женщины недостаточно сильна, чтобы крепко держать кормило правления, особенно в трудное время, когда нужно выдерживать постоянную борьбу с врагами на границах Империи. Стремление этой последней партии, требовавшей, чтобы императрица избрала себе доблестного мужа и возвела его на престол, были проникнуты патриотизмом; группировалась партия вокруг Константинопольского патриарха Михаила Керуллария. Первая партия взяла перевес, потому что вторила настроению Феодоры. Феодора, не чувствовавшая склонности к замужеству и видевшая на своей родной сестре несколько опытов, что лица, осчастливленные рукой императрицы, оказывались в высшей степени неблагодарными к благодетельнице, не решилась явить нового опыта благодеяния и предпочла править самостоятельно, не разделяя ни с кем престола. 733 Взявшая верх партия во все время непродолжительного царствования Феодоры пользовалась влиянием, имея во главе своей первого министра, синкелла Льва; противная партия, с Керулларием во главе, значением не пользовалась и, понятно, не могла за это питать благодарных чувств к своим соперникам. |
| В 730 г. Лев III решил созвать совет из 19 человек, на который был приглашен и патриарх. Девяностопятилетний старец явился к царю, но, несмотря на угрозы, не изменил своим убеждениям. Когда император заявил, что низвергает его с престола, св. Герман сложил омофор, отказался от епископства и удалился в Платаниум, откуда был родом, где и отдал Богу душу. Вместо него Лев III назначил столичным архиереем патриаршего синкелла Анастасия (730–754) – лицо сомнительных нравственных достоинств. Он предал своего патриарха, затем, после смерти Льва III, предаст и его дело. Как гласит предание, вызванный некогда по одному делу к царю вместе со св. Германом, Анастасий так спешил, что начал наступать Константинопольскому архиерею на мантию. На это св. Герман пророчески произнес: «Не спеши, еще успеешь поездить по ипподрому». Пророчество сбылось, и спустя несколько лет Анастасий был справедливо обесчещен – об этом мы скажем в следующей главе 77 . Но еще большие неприятности ждали императора Льва III на Западе, где против его указа ополчился понтифик. Столкновение с Римским престолом началось буквально сразу после получения там императорского эдикта. Папа Григорий II отказался выплачивать налоги и подати с Рима и всей Италии – фактически отверг верховную власть императора над собой. В ответ царь своим указом переподчинил митрополии Эпира, Дакии, Иллирии, Фессалии, Македонии Константинопольскому патриарху 78 . Это был сильнейший удар по власти и авторитету Римского епископа. Заметим, что передел границ патриархатов произошел не потому, что Лев III был недоволен оппозицией папы – император и не пытался распространить иконоборчество по территории всей Римской империи. Просто он действовал в контексте своей стратегии управления государством. Император к тому времени не имел иного способа контроля над Италией, кроме как из ненадежной Равенны. Но Сицилия и Иллирия являлись провинциями Римской империи, и было вполне логично распространить полномочия Константинопольского патриарха на те территории, где царская власть имела пока еще твердые позиции 79 . |
| Итак, «слово о том, како крестися Володимер возмя Корсунь» – не выдержка из летописи, но один из ея вероятных источников, который в летописи является не в первичном виде, но в осложненном и измененном другими заимствованиями. Кому принадлежала позднейшая переработка, не было ли у летописца под руками тоже «слово», но с добавлениями и вставками, или же в более первоначальном тексте, не было ли оно частью отдельнаго более обширнаго сказания о Владимире, откуда заимствованы летописцем дополнения относительно топографии Корсуня и т. п. сведенья, все эти вопросы мы оставляем пока в стороне. Но отметим здесь только один пример, разясняющий нам как процесс пополнения первичнаго сказания вставками, так и образец литературнаго приспособления готовых материалов к обстановке летописнаго разсказа. Б. Как мы видели выше «исповедание веры», мало согласованное в летописи с обстоятельствами, сопровождавшими крещение св. Владимира, не находится в разсматриваемом «слове о том, како крестися Володимер возмя Корсунь». Литературная форма этого исповедашя обнаруживает также довольно ясно компиляцию. Вслед за сказанием о семи соборах, которым как бы заканчивается «символ», без всякой связи и оговорки продолжается наставление духовенства ко Владимиру (т. е. не в виде «исповедания» от лица Владимира, а в виде предписаний к нему, в повелительном наклонении). Вместо нарушенной здесь повествовательной формы, выдержанной в предшествующем разсказе, здесь приводятся как бы отдельные отрывки и памятники, не обединенные последовательностью изложения. Но удивительно поэтому, что уже давно были сделаны попытки найти источники «вероисповедания св. Владимира» и наставления к нему духовенства. М. И. Сухомлинову удалось установить близость этого вероисповедания к символу Михаила Синкелла. Но оказалось, что древнеславянский перевод этого символа, известный по Изборнику 1073 года не вполне соответствуем» летописному тексту. В Изборнике, между прочим, символ лишен полуарианской окраски. Памятник, извлеченный нами из пергаменной рукописи Троицкой Сергиевой Лавры 12, XII-XIII в. и озаглавленный: «того же написание о вере», представляет собою более непосредственный первоисточник для летописнаго «исповедания» |
| Проповедь ап. Павла на ареопаге. Роспись церкви мон-ря Пентелис. Худож. Спирос Василиу. ХХ в. Проповедь ап. Павла на ареопаге. Роспись церкви мон-ря Пентелис. Худож. Спирос Василиу. ХХ в. В IX в. пресв. Михаилом, к-рый в 843-846 гг. был синкеллом (келейником, впосл. получил это прозвище) патриарха Мефодия, было написано объемное Похвальное слово в честь Д. А. (PG. 4. Col. 617-668). Если Митродор и свт. Мефодий опирались лишь на зап. агиографическую традицию, то Михаил Синкелл использовал труды прп. Максима Исповедника, а также сведения из «Ареопагитик». По объему эта часть занимает большее место в Похвальном слове, чем пересказ зап. традиции о мученичестве Д. А. в Паризиях. Михаил Синкелл, апеллируя к соч. «О Божественных именах», стремился показать, что кончину Д. А. нужно отнести к времени имп. Траяна (98-117), а не Домициана (81-96), т. к. автор «Ареопагитик» говорит о сщмч. Игнатии Богоносце († ок. 107) как об уже пострадавшем за Христа (DN. IV 12//PG. 4. Col. 656-658). Далее Михаил Синкелл ссылается на 10-е послание из «Ареопагитик», адресованное ап. Иоанну Богослову (PG. 3. Col. 1117-1120). В этом послании автор предсказывает апостолу скорое освобождение и возвращение в Эфес, что также имело место после смерти Домициана. В X в. датировка кончины Д. А. временем правления имп. Траяна воспроизведена в визант. словаре «Суда» . Похвальное слово Михаила Синкелла легло в основу энкомия Д. А. Никиты Пафлагона (X в.; BHG, N 556b). Похвальное слово было переведено в сер. XII в. на латынь мон. Вильгельмом из Сен-Дени. В сер. X в. Симеон Метафраст составил Житие Д. А. на основе Жития Митродора и Похвального слова Михаила Синкелла. В отличие от Митродора, у к-рого описание деятельности Д. А. сосредоточивается на зап. миссии, и Михаила Синкелла, к-рый, наоборот, больше места отводит вост. периоду жизни Д. А., Симеон Метафраст уравновешивает оба этих раздела. В большинстве синаксарные сказания отражают развитую визант. агиографическую традицию на основе текстов Михаила Синкелла и Симеона Метафраста, но излагают Житие Д. |
| Помимо старшей редакции сочинения Михаила Синкелла, представленной в греческом прототипе Изборника, была еще одна, вошедшая в дополнительные статьи Ефремовской кормчей. Здесь расширена история Вселенских соборов, лишь кратко изложенная в Изборнике 1073 г., где нет еще VII собора 787 г. 613 В Троицком сборнике она изложена немного короче, и летописец, видимо, дополнял ее самостоятельно по другим источникам. Один из них отразился в Полной Хронографической палее. 614 К «Написанию о правой вере» Михаила Синкелла и истории Вселенских соборов присоединен фрагмент антилатинского полемического трактата. Ближе всего к нему «Стязание с латиною» митрополита Георгия (ок. 1065–1076). 615 Философ, когда объяснял Владимиру особенности «римской веры», говорил о ней: «малъмь (немного) съ нами разъвращена». Единственный упрек – это литургия не на квасном хлебе, а на опресноках (гостиях). В статье 988 г. мы видим внушительный список, который мог появиться только после разделения Церквей в 1054 г. По сравнению с сочинением Георгия, в летописи появляется апокрифическая фигура папы Петра Гугнивого, с которого якобы и пошло латинское развращение после VII Вселенского собора. Это первое упоминание об этом персонаже, весьма популярном в позднейших антилатинских сочинениях. 616 Помимо Георгия в антилатинской полемике XI в. участвовали митрополиты Леон Переяславский, о котором уже шла речь, 617 Ефрем (ок. 1054–1061 ) 618 и Иоанн II (1077–1089). 619 Их труды сохранились на греческом языке, что и сыграло дурную шутку с последующими древнерусскими историками. Они сочли Михаила Синкелла первым русским митрополитом. Затем в летописи сказано о возвращении Владимира в Киев. Рассказ о свержении идолов и крещении киевлян вместе с благодарственной молитвой князя восходит, как мы видели, к описанию этого события в Древнейшем своде. Далее летописец сообщает, что Владимир велел строить церкви на местах, где раньше стояли идолы, и сам поставил церковь св. Василия на капище Перуна. Князь приказал отдавать «детей нарочитой чади» на «учение книжное», т. е. готовить из них клириков. К этому известию несколько искусственно присоединена большая подборка цитат, посвященная крещению Руси. Возможно, она тоже происходит из какой-то похвалы Владимиру. |
| Скачать epub pdf Жизнь, деяния и подвиги святого отца нашего и исповедника Михаила, пресвитера и синкелла града Иерусалима (начало 3-й четверти IX в.) (Текст переведен по изданию Ф. Шмидта: Изв. русск. археол. Инст. в Константинополе, XI, Сафия, 1906) Увековечивать деяния святых мужей и передавать память о них потомкам – дело, исполненное великой для жизни пользы. Ведь предание о подвигах их побуждает к ревности души людей боголюбивых, призывая их к свершению подобных же деяний. Такова и жизнь Михаила, я разумею исповедника и синкелла, 269 о котором ныне предстоит мне поведать; Святой град Господа нашего Христа, Иерусалим, произвел его и взрастил, словно украшенное пышной листвой добродетелей дерево, а преславный Константинополь удостоил благой доли Христова исповедника и архимандрита монастыря Хора. 270 Кто были родители этого преславного человека Божия и гражданина Иерусалима, мы не знаем, ибо не случилось никого, кто бы назвал нам имена их. Предки святого, как сам он утверждает в своих письмах, персы. Родители его, хотя были многодетны, не имели ни одного сына, о чем немало печалились. Мать, как женщина боголюбивая и верная, часто посещала молитвенные дома Божии и, пребывая там, денно и нощно молила Бога, чтобы даровал ей Господь плод чрева – сына, как некогда Анне, жене Елканы, матери прозревающего будущее пророка Самуила, 271 говоря ему только: “Адонай, Господи, Элогим, Саваоф. 272 Если, взирая с Небес, Ты обратишь взор Свой на меня, смиренную, и даруешь мне плодом чрева сына, я посвящу его Тебе, чтобы он служил Тебе, всегда пребывал у Святого Твоего престола”. Вседержитель Бог, медленный во гневе своем, но скорый в помощи тем, кто призывает Его с верой, внял сетованию ее, и услышал ее молитву, и даровал ей по просьбе ее сына, которого она вскормила и как благожеланный дар отдала Ему. Ибо в дни те, сходясь с мужем своим, она понесла во чреве, и родила сына, и нарекла ему в купели возрождения 273 имя Михаил, 274 что означает воитель Божий, как бы ясно объявляя и предрекая этим именем, что ему предстоит отличиться подвигами против безбожных еретиков. |
| Косвенным подтверждением этой теории является то, что целый ряд наших митрополитов как-то непоследовательно и загадочно называются «архиепископами». Как известно, в древней Церкви титулование это относилось к главам автокефальных Церквей. В 1020 или 1026 году, когда открывались мощи новоявленных русских страстотерпцев святых Бориса и Глеба, в Киеве появляется архиепископ Иоанн. Этот архиепископ Иоанн призывается в Киев как бы откуда-то со стороны, освидетельствует и прославляет собственным авторитетом (не спрашивая никакого патриарха) святые мощи, освящает церковь , устанавливает праздник, ставит ставленников и, «оставивши Киев», отходит в свою кафоликанскую Церковь . По мнению А.В. Карташева , это был последний патриарх и первый архиепископ Охридский Иоанн (1017–1037), переживший катастрофу разгрома болгарской державы царя Самуила в 1014–1019 годах императором Василием Болгаробойцем 342 . А после смерти архиепископа Иоанна в 1037 году над Болгарской Церковью уже поставлен был грек – Лев. И в связи с этим пред Киевским князем Ярославом Владимировичем встал уже неустранимый факт, так сказать, автоматического подчинения Русской Церкви Константинопольскому патриарху. Видимо, в 1037–1039 годах Киев и получает своего первого митрополита – грека Феопемпта, а князь Ярослав строит первый для греков кафедральный храм Святой Софии. Эта точка зрения, продолжавшая пользоваться поддержкой в течение всего XX века, в последнее время была подвергнута критике в новейшем труде доцента кафедры искусствоведения исторического факультета СПбГУ Надежды Ильиничны Милютенко «Святой равноапостольный князь Владимир и Крещение Руси». По мнению автора, отсутствие в русских летописях имён первых русских митрополитов объясняется не греческой цензурой, а удивительным равнодушием к начальной истории Русской митрополии со стороны летописцев 343 . При этом обоих иерархов – Михаила и Леона – как претендентов на звание первых русских митрополитов она отвергает. Имя митрополита Михаила, по мнению Н.И. Милютенко, было заимствовано из «Написания о правой вере» преподобного Михаила Синкелла, которое в болгарском переводе было известно на Руси. В статье 6496 (988) года «Повести временных лет» «Написание о правой вере» святого Михаила Синкелла вложено в уста безымянного Корсунского епископа в качестве наставления святому князю Владимиру, что и привело, по мнению Н.И. Милютенко, к совершенно произвольному отождествлению имени первого русского митрополита со святым Михаилом Синкеллом (760–846). |
|
|
