| Собор примирил Восток и Запад. В 781 г. императрица Ирина обручила своего сына Константина с дочерью франкского короля Карла Великого. Однако она же в 788 г. женила его на армянке Марии. Недовольный своей матерью, император отстранил ее от руководства империей. В 795 г. Константин развелся и женился на придворной даме, Феодоте. Брак получил благословение от патриарха Тарасия, но вызвал негодование монашеских кругов, особенно Феодора Студита , который был родственником Феодоты. Феодор Студит и другие монахи были сосланы императором. В 797 г. в результате заговора власть перешла к Ирине, Константин был ослеплен и вскоре скончался. Монахи вернулись из ссылки, Федор стал игуменом столичного Студийского монастыря. В 800 г. папа Лев Второй короновал Карла Великого, который приобрел статус императора. Этому способствовало несогласие папы с женским правлением в Константинополе, а также неоказание военной помощи Риму со стороны империи. В правление Ирины империя испытывала военные неудачи, теряла свои территории. В 802 г. Ирину свергли, и императором стал Никифор (802–811). При нем в 806 г. в патриархи возвели Никофора. После смерти императора Никифора, из черепа которого болгары сделали чашу для вина, императором стал Михаил Рангаве (811–813). Михаил сделал своим советником Феодора Студита . Военные неудачи Михаила вызвали недовольство армии, которая помнила внешние успехи императоров-иконоборцев. Михаила свергли, а на его место поставили иконоборца Льва Пятого Армянина. Михаил был пострижен в монахи, его сына оскопили и также постригли. Сын Михаила впоследствии станет Константинопольским патриархом Игнатием. Второй период иконоборчества Лев Пятый Армянин (813–820), как и императоры-иконоборцы прежнего времени, вел очень успешную борьбу с болгарами. Лев начал готовить ревизию решений Седьмого собора. С 814 г. начинается ограничение иконопочитания, создается комиссия для обоснования иконоборчества на основе Писания. В обществе распространяется мысль о том, что военные успехи язычников обусловлены иконопочитанием римлян. В 815 г. патриарх Никифор, оказавшийся непреклонным почитателем икон, были низложен и сослан. |
| Расцвет перживала и внешняя политика. Бывшие имперские земли были отвоеваны: на северо-западе – у болгар; востоке – у арабов. В центральной части малоазийского полуострова Византия вторглась в земли, давно заселенные дуалитисческой сектой павликиан, организованных в некое пободие одрена-государства. Разбив еретиков, визанийцы выселили большую их часть во Фракию, где таким образом были посеяны зерна будущего болгарского богомильства. Патриарх Мефодий отличался умеренным образом действий, чем вызвал недовольство зилотов – ревнителей иконопочитания – монахов Студийского монастыря, которым его курс казался слишклм мягким; в результате они вновь были отлучены от церковного общения. После смерти святителя Мефодия на патриарший престол был назначен Игнатий. В период его правления мы сталкиваемся с одним из ярких примеров вмешательства государства во внутреннюю церковную жизнь – таковым стал политический курс сына Феодоры императора Михаила III, по прозвищу Пьяница (856–867 гг.): речь идет о незаконном низвержении константинопольского патриарха Игнатия. Патриарх Игнатий был сыном злополучного императора Михаила Рангаве и, как это часто бывало в те времена, стал невинной жертой дворцовых интриг, в результате которых подвергся самому популярному тогда приему борьбы был кастрирован и насильно пострижен в монахи. Драматичная судьба и отличашие его высокие нравственные качества способствовали, в особенности среди широких народных слоев, созданию вокруг его личности орела мученика. Его молодость совпала с последней фазой внутрицерковной борьбы с иконоборчеством, увенчавшейся в 842 году торжеством православия, в которой Игнатий принял самое деятельное участие. Этим он снискал большую популярность среди черного духовенства. Взойдя в 847 году на первосвятительскую кафедру, патриарх становится ревностным противником царящего при дворе Михаила III всеобщей безнравственности, разврата, олицетворением и вдохновителем которых был дядя несовершеннолетнего императора Варда. Подобно трагической участи Иоанна Предтечи, выступившего в свое время с резким обличеним поведения Ирода Антипы, жившего в незаконной связи с женой своего брата, Иродиадой, и поплатившегося за это головой в прямом смысле слова, Игнатий стал жертвой прелюбодеяния Варды со своей овдовевшей невесткой. |
| В той же июльской битве 811 г., в которой сложил голову император Никифор, его сын и соправитель Ставракий получил тяжелое ранение в бедро. Провозглашенный самодержцем, он был доставлен в Константинополь на носилках и все два с небольшим месяца своего правления не мог встать с постели. И здесь обнаружились политические симпатии патриарха. Из хроники Феофана можно заключить, что Никифор оставался верен династии своего тезки-императора до последнего и изменил свою позицию только тогда, когда отсутствие эффективной императорской власти стало очевидно опасно для страны. Хотя Ставракий с самого начала был неспособен заниматься государственными делами из-за ранения (у него, по-видимому, началась гангрена), только к концу сентября отношения патриарха с магистром Феоктистом, который сразу после гибели Никифора стал выступать за свержение Ставракия и провозглашение императором его шурина, зятя Никифора I Михаила Рангаве, перешли из «великой вражды» в «дружбу» 199 . Феофан, ненавидевший императора Никифора и с великим почтением относившийся к одноименному патриарху, старается скрыть лояльность последнего по отношению к Ставракию, однако из текста ясно, что патриарх был на стороне доместика схол Стефана, противодействовавшего воцарению Михаила «в надежде на выздоровление Ставракия» 200 . В конце концов именно патриарх Никифор уже после провозглашения нового императора отправился во дворец утешать Ставракия (правда, в сопровождении самого Михаила и его жены, сестры Ставракия Прокопии) 201 . Выслушав патриарха, бывший император сказал ему; «Ты не найдешь друга лучше него» 202 . Эта фраза принадлежит к числу тех лаконичных и несколько загадочных реплик, которые византийские летописцы иногда вкладывают в уста своих персонажей, ставя в тупик современного исследователя. В данном случае уже Анастасий Библиотекарь, переводивший хронику в 870-х годах, не понял, что имеется в виду, и заменил «его» на «меня». Издатель Феофана Де Боор, несмотря на полный консенсус греческих рукописей, предпочел последовать Анастасию. Однако весьма вероятно, что на самом деле Ставракий говорил о своем отце. Если так, то слова свергнутого императора не только оказались пророческими – они еще и проливают свет на истинные взаимоотношения обоих Никифоров. |
| Для Льва, как сына своей эпохи, этот довод не мог не казаться убедительным. Тем не менее, утверждать, что Лев был с самого начала убежденным иконоборцем и что он дал это понять сразу после (или даже еще до) вступления на престол, как будет видно из дальнейшего, значило бы слишком легковерно относиться к нашим источникам. Когда после бегства Михаила Рангаве с поля боя войско провозгласило императором стратига фемы Анатолик, сложилась следующая политическая ситуация: в Константинополе укрывался номинально все еще царствующий Михаил, но большая часть военных сил империи, сосредоточенная недалеко от столицы во Фракии, признавала уже другого государя. Решающим фактором в этих условиях становились симпатии населения Константинополя и его гарнизона. И тут выяснилось, что общепризнанным арбитром для обеих сторон является не кто иной, как патриарх Никифор. Именно к нему обратился Михаил за советом, что делать дальше 223 , и именно ему Лев отправил послание, заверяя в своем православии и прося согласия и молитвы на принятие императорской власти 224 . Из этого видно, каким колоссальным политическим весом обладал к тому моменту патриарх. Вопрос был только в том, сможет ли столь сильный и решительный правитель, как Лев V, терпеть рядом с собой настолько же мощный и независимый источник политического влияния. B этой связи необходимо прежде всего остановиться на достаточно темной и запутанной истории, связанной с присягой на верность православию, которую Лев должен был дать или действительно дал при восшествии на престол. Этот, казалось бы, весьма частный вопрос на самом деле имеет важное значение для понимания многих последующих событий. Начать нужно с того, что мы не имеем никаких данных о том, приносил ли такую присягу кто-либо из императоров, правивших по крайней мере после Льва III (см. ниже). Таким образом, возобновление данного обычая 225 патриархом Никифором в 811 году при воцарении Михаила I 226 нужно расценивать как сознательный шаг, преследовавший определенные институциональные цели, тем более, что никаких сомнений в православии Михаила быть не могло. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ГРИГОРИЙ (754 или 761 - ок. 820), прп. Акритский (пам. 5 янв.). Известен благодаря записи в Синаксаре К-польской Церкви. Род. на о-ве Крит у благочестивых родителей Феофана и Юлианы. После обучения грамоте нек-рое время был пастухом. Воспылав божественным рвением, Г. бежал в Селевкию (юго-восток М. Азии), где подвизался, питаясь хлебом и водой. Когда Г. исполнилось 26 лет, умер иконоборческий имп. Лев (по мнению большинства исследователей, Лев IV (775-780)) и святой отправился в Иерусалим, где пробыл 12 лет, подвергаясь притеснениям от арабов и иудеев. Затем Г. совершил паломничество в Рим. Там он принял постриг, в 811 или 812 г. встретился со свт. Михаилом, еп. Синнадским, главой посольства, отправленного патриархом К-польским свт. Никифором I к папе Римскому Льву III. Свт. Михаил взял Г. с собой в К-поль, а затем определил его в мон-рь «на мысе Акрит». Г. жил в мон-ре аскетом, носил одну и ту же рубаху, принимал пищу раз в 2-3 дня. В 815 г., когда в империи опять возобладали иконоборческие идеи, Г. удалился в пещеру и оплакивал новый церковный раздор; затем жил в затворе в тесной келье. Каждый вечер Г. наполнял стоящую неподалеку бочку холодной водой и, войдя в нее, читал Псалтирь от начала до конца. Скончался после мн. лет подвижнической жизни. Расхождение в определении года рождения Г. обусловлено 2 противоречащими друг другу замечаниями в Синаксаре: 26-летний Г. отправился в Иерусалим после смерти «иконоборца Льва» (780), но в то же время, «когда свободно заговорило Православие», т. е. после VII Вселенского Собора 787 г. Т. о., год рождения святого или 754-й (Ж. Моссе), или 761-й (Р. Жанен). Отождествление в Житии «иконоборца Льва» с имп. Львом III (ΘΗΕ) или с имп. Львом V Армянином ( Νικδημος. Συναξαριστς. Τ. 3. Σ. 31) не имеет оснований. Составитель Синаксаря, вероятно, ориентировался на более ранний историографический источник, из к-рого им были заимствованы сведения о миссии свт. Михаила, еп. Синнадского, о смерти имп. Ставракия и о восшествии на престол имп. Михаила I Рангаве. Тем не менее ни он, ни автор заимствованного синаксаристом источника не объясняли цели посольства свт. Михаила и не упомянули имп. Никифора I, но сообщали о фактически не участвовавшем в управлении гос-вом его сыне Ставракии, смертельно раненном болгарами в той же битве, в к-рой был убит император. |
| Императоры и ранее систематически обсуждали вопросы войны и мира с синклитом; нередко духовные лица принимали участие в таких совещаниях и выполняли государственные поручения. Но никогда ранее царь не доходил до того, чтобы подменять сенат и собственную волю мнением клириков. Это – вовсе не преувеличение: из описания события следует, что патриарх, Студит, архиереи и монахи в буквальном смысле слова заставили Михаила I отказаться от мирного договора. В подтверждение своей точки зрения о невозможности выдачи болгарских перебежчиков, часть которых приняла христианство, они привели Евангельский стих: «Приходящего ко Мне не изжену» ( Ин. 6:37 ) – согласимся, слабый довод для политики и конкретных выводов. Но благочестивый царь, чья воля была подавлена мощными и колоритными фигурами, пошел на безрассудный поступок, совершенно проигнорировав мнение военных советников и сановников. Он выбрал войну, и расплата не заставила себя ждать. Незадолго до этого один араб, принявший христианство, – специалист по осадной технике, подрядился у царя Никифора I организовать защитные сооружения в Адрианополе, которому серьезно угрожали болгары. Окончив работу, араб попросил установленную плату, но скупой император отказал ему в выплате оговоренной суммы денег и даже высек мастера. Обиженный специалист подался к болгарам и научил тех осадному искусству, попутно построив им необходимые для осады городов машины. Теперь воины хана Крума, обученные и имевшие необходимые сооружения, продемонстрировали свое умение, после краткой осады взяв Адрианополь. Весть о потере мощного и хорошо укрепленного города несколько отрезвила Михаила Рангаве, и он решил повторно рассмотреть предложение Крума о заключении мирного договора. 1 ноября 812 г. царь призвал патриарха св. Никифора, митрополитов Никейского и Кирикского, прп. Феодора Студита и его монахов. Патриарх и архиереи, разделяя озабоченность царя стремительными успехами варваров, высказались на этот раз за мир, но прп. Феодор Студит и другие советчики из монахов, поддержанные магистром Феоктистом, чье мнение Михаил I принимал безусловно, как и суждения преподобного, категоричным образом потребовали от императора начать войну и отвергнуть условия, выдвинутые болгарами. |
| 682 В этом нужно усматривать наивысшую и самую справедливую оценку великой заслуги преп. Феодора Студита на поприще борьбы за евангельский идеал христианской жизни, за спасительное каноническое самоопределение Православной Церкви, за свободное и творческое её развитие в духе заветов древнехристианской ортодоксии. Глава третья. Борьба преп. Феодора Студита против иконоборства Преп. Феодор, возвратившись в 811г. в Студийский монастырь, снова занялся благоустройством здесь монашеской жизни, которая во время его ссылки пришла в большой упадок. Опять Студийская обитель, трудами своего знаменитого игумена, сделалась прекрасным цветущим духовным садом. И церковь Византийская, в царствование благочестивого царя Михаила Рангаве, истинного её эпистимонарха и дефенсора, пользовалась миром и благополучием. Но недолго в Византии царил церковный мир. Как при дворе византийском, так и в обществе, несмотря на осуждение иконоборческой ереси VII Вселенским собором (787г.), продолжала существовать и тайно действовать сильная иконоборческая партия, которая враждебно относилась к церковной политике императора Михаила и искала удобного случая посадить на византийский престол сторонника своих воззрений. В 813г. такой случай представился – после поражения Михаила болгарами, и византийский престол, при содействии войска, заражённого иконоборчеством, занял стратиг восточных фем Лев Армянин (813–820), злейший иконоборец. Новый император, при всей его хитрости и коварстве, скоро дал понять православным, что не питает к ним симпатий, а в 814г. объявил открытую борьбу иконопочитанию. Сначала придворный богослов Иоанн Грамматик составил, по поручению царя, записку против почитания икон, положив в основу её историко-догматическую аргументацию иконоборческого собора 754г., а затем император, опираясь на этот якобы учёный трактат, предъявил патриарху Никифору требование убрать иконы, поставленные на невысоких местах и служившие для народа предметом почитания через лобзание, причём сослался на возмущение войска. |
| Следует также подчеркнуть, что имя «Барка», судя по тексту, никак не могло быть настоящим именем жены Льва. Подробно останавливаться на этом нет необходимости, поскольку в «Словаре персоналий средневизантийской эпохи» отождествление Барки с Феодосией обосновано достаточно убедительно 33 . Можно только добавить, что у Прокопии, жены Михаила I, которая употребила это, по всей видимости, уничижительное прозвище, были все основания ненавидеть Феодосию – ведь ее отец, патрикий Арсавир, оспаривал власть у отца Прокопии, императора Никифора I, организовав против него в 808 г. широкомасштабный заговор. Поэтому восхождение на престол мужа Феодосии означало, что род Арсавира в конце концов восторжествовал над родом Никифора. Итак, принимая во внимание также отсутствие в каких бы то ни было источниках, включая крайне враждебные по отношению ко Льву Армянину, упоминаний о его разводе, – а противники императора, такие как патриарх Никифор, вряд ли упустили бы столь привлекательную пропагандистскую возможность – следует заключить, что Лев не разводился с женой, а все время жил с Феодосией. Соответственно, Михаилу Аморийскому не было никакого дела до их брака, поскольку в нем не было ничего предосудительного, а в свойстве со Львом V Михаил никогда не состоял. Что же касается личных взаимоотношений между Михаилом и Львом, то этот вопрос необходимо исследовать в более широкой перспективе, установив вначале, в каком свете каждый из тех источников, к которым в конечном счете восходят дошедшие до нас изложения событий, был заинтересован представить Михаила II и обстоятельства, приведшие к его воцарению. Этим мы займемся в следующем разделе. Михаил и Лев: преданность под подозрением Продолжатель Феофана сообщает, что когда при Михаиле I Рангаве Лев Армянин был назначен стратигом фемы Анатолик, он возобновил старую дружбу с Михаилом Аморийским и сделал его своим доверенным приближенным 34 . Он стал также крестным отцом сына Михаила, по-видимому, Феофила 35 . Когда же после поражения при Версиникии войско собиралось провозгласить Льва императором, а тот колебался и не решался принять корону, Михаил якобы угрожал убить его, если он не согласится занять престол 36 . Как следует интерпретировать этот эпизод? Свидетельствует ли он о разногласиях между Михаилом и Львом, как утверждает Тредголд 37 ? Чтобы ответить на эти вопросы, следует обратиться к текстам. |
| Объявленная война против оппонентов вызвала аналогичную реакцию иконоборцев. Начались волнения в войсках и первые заговоры, направленные против Михаила Рангаве. Часть сановников попыталась вызвать из небытия ссылки сыновей императора Константина V, все еще пребывавших в заточении на острове Панормосе, и представить их войску в качестве законных императоров. По счастью для Михаила I, армия едва откликнулась на этот призыв – для всех было очевидно, что слепые, деморализованные, немощные старики не годятся для роли императоров, и порфирородных арестантов вновь отправили в ссылку, на этот раз в Афузию. Неблагоприятная обстановка требовала от Михаила I решительных действий против врагов – болгар и арабов, да и войско желало увидеть в его лице талантливого полководца, с которым легко даются победы. Это желание родилось не на ровном месте, поскольку в данное время арабам было явно не до Византии. После того как аль-Мамун отказался признавать власть брата, халифа аль-Амина, между противниками начались масштабные военные действия. Воодушевленный уверениями своего советника Алия ибн Исы, будто вся война сведется к легкой прогулке, халиф направил того во главе своей 40-тысячной армии, которую военачальник умудрился рассыпать по многих областям. И нет ничего удивительного в том, что правитель города Рее Тахир, верный аль-Мамуну, с отрядом всего в 4 тыс. воинов, поверг противника. Сам полководец-неудачник, обещавший халифу привести к тому своевольного брата в серебряных кандалах, пал на поле боя. В этот же день аль-Мамун принял титул халифа; теперь у арабов стало два правителя. Аналогичная участь ждала и другую армию аль-Амина в сражении при Хамадане. Все области от Мидии до Хульвана вскоре оказались в руках аль-Мамуна. У «старшего» халифа оставалась еще надежда на сирийские войска, но те что-то не поделили с персидскими отрядами, направленными к ним на усиление из Багдада, и союзники устроили междоусобную бойню 378 . Казалось, победа аль-Мамуна уже близка, но ему потребовалось еще долгих два года для того, чтобы взять власть над столицей Халифата. |
| 11 июля 813 г. св. Никифор венчал Льва V на царство 395 . Впоследствии, когда вероисповедальные симпатии царя определились, начались разговоры, будто бы император обманул патриарха. Якобы многие признаки свидетельствовали о том, что на трон восходит еретик, который причинит Церкви много страданий. В частности, будто бы еще при венчании патриарх, возлагая диадему на голову Льва, укололся об колючку, застрявшую в его волосах, из чего сделал соответствующие выводы. Но, как представляется, это – не более чем поздний вымысел, своего рода «демонизация» Льва Армянина, очевидное отмщение ему со стороны иконопочитателей. Став императором, Лев наградил тех, кто служил все эти годы рядом с ним, а также проявил мудрость и предусмотрительность, приблизив к себе бывших слуг Михаила Рангаве, предлагавших тому воевать со Львом ради царства. Михаил Травл стал патрицием, Фому, товарища своей молодости, назначил турмархом, а протоспротатора Мануила возвел в ранг стратига Армении, сказав при встрече: «Не к лицу тебе воевать со мной». На что полководец дерзко ответил: «А тебе не пристало поднимать руку на своего благодетеля». Однако Лев, храбрый человек, любил мужество во всех его проявлениях и простил обиду Мануилу. Если опасение за свое царство и сжимало сердце Льва V, то времени на раздумья о будущем не оставалось – разгромив римское войско, хан Крум осадил Адрианополь и беспрепятственно подошел к стенам Константинополя. По языческому обычаю Крум принес на берегу Босфора в жертву своим «богам» множество людей и животных, затем вошел в морские волны и искупался. Выйдя на берег, он окропил морской водой болгарских воинов, приветствуемый своими многочисленными женами и бойцами, с восторгом взиравшими на великого вождя. Хотя хан находился в пределах полета стрелы, никто из защитников византийской столицы не решился выстрелить – все напряженно ожидали, что дальше будет делать варвар. Как опытный полководец, тот понял, что город, защищенный такими надежными укреплениями, ему не взять, но для того, чтобы припугнуть византийцев, приказал обнести эту часть городской стены насыпным валом. |
|
|
