| Казаки видели все, что делают враги, и сам Хмельницкий вскарабкался на высокое дерево и наблюдал переправу со стороны Львова. 247 Он не велел трогать поляков до тех пор, когда они растянутся еще более и станут еще беспечнее, не видя нападения. Он не ошибся в расчете относительно тех, которые переправились со стороны Львова. В полдень уверенность в отдаленности неприятеля до того распространилась между поляками, что на половине переправы посполитое рушенье расположилось обедать. – К чему спешить? (говорили они) еще успеем. Неприятель далеко. Король недалеко от Зборова сегодня!.. Вдруг прибегают к ним посланные от Коржицкого, извещают, что из леса напали на них татары и требуют помощи. – Вздор! (отвечают посполитаки), это вам привиделось. Чрез несколько времени прибегают другие посланные. – Спешите (говорят они); дело завязалось не на шутку; спешите, иначе погубите самих себя! Посполитое рушенье все еще не доверяло известию и никак не хотело оставить своего обеда; послали только удостовериться, точно ли напали на Коржицкого неприятели. Но уже было поздно: татары совершенно разбили заднюю стражу. Коржицкий с малым остатком бежал и на дороге встретил посланных. «Вы не хотели верить словам военачальника: поверьте же теперь собственным глазам!» – говорил он и побежал прямо в королевский лагерь 248 . Зборовские мещане зазвонили в колокола. Татары и казаки появились перед растерянными рядами обедавших посполитаков и с оглушающим криком ударили на них. Слуги в испуге побросали возы на мосту и сразу сделали невозможным ни с другой стороны подать помощь не перешедшим, ни последним убежать на другую сторону; притом дождь и туман до того закрывали вид на окрестность, что поляки, как говорит современник, прежде могли чувствовать удары, чем увидать неприятеля, наносившего их 249 . Началась ужасная резня. Нестройные и не привыкшие к битвам шляхтичи падали безотпорно. Конница хотела уйти и покинула пеших... Татары и казаки порознь удобнее истребили и тех и других 250 . Король, по донесению Коржицкого, послал на спасение посполитому рушенью несколько хоругвей; но сила неприятельская прибывала: все присланные на помощь отряды были окружены, разбиты и совершенно истреблены с их начальниками 251 . |
| Хмельницкий не переставал наказывать строптивых. Эта потачка окураживала владельцев; они стали заключать между собою договоры усмирять непокорных оружием 429 ; богатые паны убегали в Польшу и возвращались в Украину с командами, врывались в мятежные села и наказывали зачинщиков, отрезывали уши, пороли носы, выкалывали глаза 430 . Начали появляться в Украине снова униатские попы, ксендзы и даже иезуиты 431 . Хлопы, не хотя решительно служить владельцам, убегали за Днепр в степи и селились в московских землях; другие составляли загоны, под названием левенцев, то есть молодцов, и бились с польскими партиями. Во всех трех воеводствах Украины происходили все ужасы безначалия и беспорядка, и недоставало ничьих сил прекратить такое состояние. В особенности же Подоль представляла жалкое зрелище. Гетман Потоцкий, освободившись из крымской неволи, собирал вновь войско и ставил около Каменца. Тогда жолнерские партии врывались за черту под видом усмирения хлопов; хлопы нападали на военные квартиры. Эта партизанская война сопровождалась самыми отвратительными варварствами с обеих сторон 432 , Хмельницкий ясно видел невозможность удержаться в мире с поляками на основании зборовского договора, заключенного с ними наскоро. Из тогдашнего внутреннего положения Украины истекала причина новой неизбежной войны. Хмельницкий заранее хотел обезопасить себя от соседей и преклонить их на свою сторону. Глава 11 Сношения гетмана с Московским Государством – Московское посольство в Польше – Сношения с Турцией – Чауш в Чигирине – Молдавские дела – Сватовство Хмельницкого – Союз с татарами – Истязания поляков над мятежниками – Поход в Молдавию – Вынужденное согласие на брак – Посольство Кравченка к Потоцкому – Письмо короля к Хмельницкому – Универсал короля – Сейм – Посольство Хмельницкого в Варшаву – Требованья Киселя – Раздражение поляков – Объявленье войны – Посольство поляков к Хмельницкому – Сношения Хмельницкого с Турцией, Крымом и Ракочи Мы видели, что Московское Государство и Турция обратили с самого начала восстанья Хмельницкого вниманье на Украину. Хмельницкий обращался разом к царю и султану. |
| Умерший от ран 9 октября 1944 года командир 1го Казачьего полка оберст Зборовский также был награжден Железным крестом. 28 декабря 1944 года Железными Крестами второй степени были награждены оберст Рогожин и оберст Гонтарев. В дальнейшем 21 марта 1945 года оберст Рогожин был награжден Железным Крестом первой степени приказом командира немецкого 21-го горного корпуса генералом Лейзером оберст Рогожин был награжден железным крестом 1-й степени, тогда как железным крестом 2-го класса был награжден Константин Сафаревич, который был ранен в ходе боя под Травником 24 февраля, сам себе ампутировал ногу, перетянув артерию и а затем наложил повязку. При этом Сафаревич продолжал исполнять долг командира станкового пулемета. 10 октября 1944 года Русский охранный корпус был переименован в Русский корпус. 1 января 1945 года корпусным священником был назначен отец Никон. Заключение. Сербы и русские Партизаны свои отряды пополняли не только высокоидейными кадрами, ибо их вообще в местной среде было мало. В балканской среде идеология не особенно приживалась, зато клановая психология в ней была широко распространена. Тито был, без сомнения, умелым организатором, и создал из своей партии, по сути, клан. В этот клан он принимал всех тех, кто был недоволен своим положением в обществе, в котором в силу сильных родовых и земляческих связей было тяжело пробиться обычным путём. Поскольку у Тито скопилось большое количество явно преступного элемента, то в своих рядах Тито поддерживал дисциплину с крайней суровостью. Помимо этого в условиях геноцида сербов усташами и албанскими балистами, в рядах Тито оказалось много сербов, для которых партизаны были единственной силой, всерьез воевавшей против усташей и балистов. Партизанская армия Тито в таких условиях была достаточно опасным противником скрепленным дисциплиной и идеологией. Закономерно, что в отличие от сербских четников, Русский корпус нигде с партизанами на компромиссы не шёл и практически представлял собою очень важное звено в обороне Сербии от коммунизма. |
| В это время центром борьбы за православие и против униатов является Украина . В 1633 Петр (Могила) был отправлен на сейм для защиты прав православных. Здесь он воспользовался старостью киевского митрополита Исаии (Когошского) и добился у Владислава IV своего назначения митрополитом, после чего развернул энергичную деятельность на пользу православия. Он украшал церкви, строил новые, возобновлял старые, преобразовал братскую школу, написал: «Αιυος, или Камень на сокрушение лжи» бывшего ректора Кассиана Саковича (последний, перейдя в унию, в книге: «’Επανορυωσις, або перспектива заблуждений дезунитской церкви», обвинял православных в протестантстве, порче церковных обрядов и невежестве духовенства) и несколько других сочинений, в которых защищал целостность православной церкви. Решению вопроса в пользу православных в начале царствования Владислава IV содействовали также казаки: когда были отправлены на сейм 1633 послы православных, один из казацких гетманов, Иван Кулага-Петражицкий , занял Волынскую землю, расквартировал казаков по имениям богатых помещиков и грозил разорить их окончательно, если помещики на сейме не подадут голоса за православие. В царствование Владислава IV несколько раз вспыхивали казацкие восстания и хотя они имели, главным образом, сословный характер, но оказывали влияние и в вопросах веры. После восстания 1638 начались репрессии польского правительства против казачества, отразившиеся и на положении православных вообще. В Зборовский договор , заключенный в 1649 после победы Хмельницкого над поляками, включены были постановления о том, чтобы евреи не были жителями тех городов, где живут казаки; чтобы они не были «державцами, откупщиками и закупщиками христиан»; чтобы о правах православной церкви были составлены постановления на ближайшем сейме, сообразно с желаниями митрополита и всего духовенства; чтобы в сенате было предоставлено место митрополиту киевскому; чтобы чиновники в воеводствах киевском, черниговском и брацлавском назначались королем из православных; чтобы иезуиты не имели права основывать своих школ в Киеве, а в других местах рядом с иезуитскими могли существовать и школы православных. |
| В Белоцерковском договоре , заключенном в 1651 после поражения казаков под Берестечком, постановления Зборовского договора были значительно видоизменены; сказано только, что «вера греческая, которую войско запорожское верует, в давных вольностях и по давным правам имеет быть». Когда состоялось присоединение украинского народа к России ( 1654 ), католическая партия в Польше притихла. Изменивший России гетман Выговский заключил с Польшей Гадяцкий договор 1658 , по которому Польша соглашалась вполне восстановить западнорусское православие, поставить его наряду с латинством и истребить унию во всем государстве. Все это было торжественно подтверждено сеймом 1659 , но не надолго; вскоре латинская партия снова берет перевес. Главным руководителем ее был Гавриил (Коленда) , сначала архиепископ Полоцкий, потом униатский митрополит. Агитация католиков особенно усилилась после Андрусовского мира ( 1667 ). Против короля было составлено несколько конфедераций. Ян Казимир сделал несколько уступок общему течению и, наконец, отказался от престола. На его место в 1669 был избран Михаил Вишневецкий , ближайший друг Коленды. При Вишневецком в законодательство было внесено постановление генеральной конфедерации, действовавшей в 1668 во время междуцарствия: «ариане и отступники от католической веры, равно как и от унии, перешедшие в другое исповедание, не должны пользоваться покровительством сеймовых конституций, обеспечивающих свободу исповедания... отступников же вышеупомянутых должны наказывать изгнанием из отечества, если вина и будет доказана судебным порядком». Это постановление сделалось руководящим в политике польского государства. При Яне III Собеском постановлением сейма 1676 были уничтожены права братств. Правительство решилось окончательно истребить православие в Западной Руси, для чего оно вступило в переговоры с епископами, стараясь побудить их к переходу в унию. Главными деятелями в этом являлись львовский православный епископ Иосиф (Шумлянский) и нареченный епископ перемышльский Иннокентий (Винницкий) . К ним пристало несколько других епископов и архимандритов. Всеми ими руководил материальный расчет. Иосиф (Шумлянский) требовал, напр., чтобы в его распоряжение отданы были все имения, принадлежавшие киевской митрополии, доходы Киево-Печерской лавры , львовской епископии и т п. Он составил целую программу действий, основным требованием которой была тайна. |
| Богдан вспыхнул, услыхав эти требования, и, схватившись за саблю, сказал: «Если б кто другой, а не вы, мои давние знакомцы и друзья, были ко мне присланы с такими речами, то я бы иначе с ними распорядился. Разве вы не видите моего расположения к Польше, что, поразивши вас теперь на Батоге, я ничего не делаю, тогда как мог бы не только вас вконец разорить, но, пославши многие полки козацкие и татарские, мог бы вас за самый Рим загнать? С татарами мне разойтись нельзя; для комиссии будет время, когда война перестанет; пусть сам король ведет со мною переговоры, а когда и где быть комиссии – это в его королевской воле. Сына в залог послать нельзя: один еще мал, а другой только что женился. Прежде всего пусть король присягнет в ненарушении зборовских условий». Хмельницкий действительно надеялся легко управиться с Польшею, опустошенною моровым поветрием, пожарами, голодом, наводнениями. В декабре 1652 года явился в Москве посол Хмельницкого, войсковой судья Самойла Богданович, с низким челобитьем, чтоб государь умилосердился, велел принять Запорожское Войско под свою высокую руку. Дьяки Посольского приказа спросили Богдановича: «Как тому быть, что гетману и всему Войску Запорожскому быть под царского величества высокою рукою, и как им жить? Там ли, в своих городах, или где в другом месте? О том с ними от гетмана наказано ли подлинно?» Богданович отвечал: «Как гетману и всему Войску Запорожскому быть под царского величества рукою, о том он не ведает, и от гетмана с ним о том ничего не наказано, ведает то гетман, а с ним только наказано царскому величеству бить челом: как прежде царское величество был к гетману и ко всему Войску Запорожскому милостив, так бы и теперь своей государской милости от них не отдалял и неприятелям их, полякам, помощи на них не давал; а, кроме того, ни о чем говорить не наказано». Но 1653 год заставил Богдана переменить мысли, которые он имел в 1652. В начале года лучший полководец польский, Чарнецкий, ворвался в Украйну и сильно опустошил ее; в Польше делалось вооружение; в Молдавии Хмельницкому должно было защищать свата своего Липулу, против которого встали господарь волошский и князь трансильванский Рагоци. |
| Потом паны переменили решение и объявили, что дело о книгах должно быть совершенно оставлено. «Если всякую книгу ставить в дело, – говорили они, – то этому и конца не будет; если за все, что напечатано и написано, смертью казнить, то это значит всем государством замутить и беспрестанно кровь проливать, а к концу дело не привести; и у вашего государя печатают про нашу веру с укоризною; а вперед, хоть бы и не довелось в такое дело вступаться, однако королевское величество велит учинить заказ крепкий, чтоб никто таких книг не печатал». Тогда послы, видя упорство панов рад по многим спорам и разговорам, сказали, что о казни этих людей, которые печатали книги, больше говорить не будут, а полагают дело на волю царского величества; если великий государь простить этих людей не изволит, то велит говорить об этом будущим своим послам или посланникам, но при этом послы требовали, чтоб книги были собраны и сожжены при них в Варшаве и чтоб вперед таких книг не печаталось. Король не согласился на сожжение книг, послы потребовали отпуска; тогда король велел предложить им, что истребят книги тайно, явно же на рынке сжечь их нельзя, потому что от этого будет позор Польше от всех окрестных государств. Послы настаивали на своем, паны просили отложить дело до сейма; послы и на это не согласились. Тогда паны предложили, что из книг будут выдраны те листы, которые содержат в себе укоризны на московских государей, и сожгутся.публично. Послы согласились; листы были выдраны немедленно и отправлены на рынок для сожжения, при котором присутствовал от послов дворянин Фустов с подьячим и переводчиком. После сожжения листов было вытрублено, чтоб никто этих книг, из которых выдраны листы, у себя в домах не держал, а приносили бы их все к тому чиновнику, которого назначит король; о том же разосланы были указы по областям. Фустов донес послам, что когда листы жгли, то в народе говорили: лучше бы король с Московским государством мир разорвал или города уступил, чем такое великое бесчестье положено на Корону Польскую и Великое княжество Литовское: описание славных дел королей Сигизмунда и Владислава на рынке сожжено! Получивши это удовлетворение, послы вытребовали внесения в договор статьи, что в Зборовском договоре с ханом не постановлено ничего противного братской любви с московским государем; вытребовали наконец, чтоб король послал своего дворянина вместе с царским дворянином в Войско Запорожское для поимки самозванца Тимошки Акундинова, который из Турции через Венецию пробрался в Малороссию и был там принят гетманом Хмельницким. |
| Но мы видели, что тесный союз Хмельницкого с ханом грозил было порвать эти братские отношения. С Дону в Москву дали знать, что летом 1650 года приходили на Дон сын Богдана Хмельницкого да наказной атаман Демка, а с ними запорожцев тысяч с 5 или 6, стояли они две недели на Миюсе, от Черкасского городка за днище, дожидались крымских татар, чтоб вместе идти на донских козаков. Донцы послали им сказать: «Мы с вами люди одной православной веры, и вам, сложась с бусурманами, на нас, православных христиан, войною приходить не годится; прежде вы с нами всегда бывали в дружбе и в ссылке и зипуны добывали сообща, и когда у государя с польским королем была ссора и война, то вы и тогда были с нами в мире». Запорожские черкасы отвечали: «Пришли мы на Дон по письму крымского царя, идти нам сообща на горских черкас, а не на вас; а если бы крымский царь велел нам идти не только на вас, но и на государевы города, то мы пойдем, потому что у нас с ним договор – друг другу помогать, и когда у нас была с поляками война, то крымский царь со всею ордою нам помогал». Но пришла грамота от хана, в которой он приказывал козакам возвратиться назад, потому что степь вся выгорела, и ему, за конскою бескормицею, идти нельзя. Все обстоятельства клонились к тому, чтоб заставить Хмельницкого хитрить со всеми, давать всем обещания, не становя ни с кем ничего решительного, выжидать, обращать все внимание на сцепление случайностей и, глядя тревожно на все стороны, пробираться между препятствиями, которые судьба громоздила на его дороге. Хмельницкий знал, что Зборовский мир ненадежен; не верил хану, у которого, как атамана разбойничьей шайки, не могло быть ни с кем постоянных союзов и постоянной вражды: не имея возможности после Зборовского мира опустошать польские владения, он звал короля и Хмельницкого на московские украйны, но Богдан в угоду варвару не думал разрывать с Москвою, на которую народный инстинкт указывал как на единственное прибежище и раздражать которую было бы безрассудно, ибо ничем другим Хмельницкий не мог так угодить Польше, как поссорившись с Москвою. |
| Богдан отвечал: «Я и Войско Запорожское великому государю всякого добра хотим, но сыскивать вора мне теперь никак нельзя, потому что сам не знаю, где он; поеду в Браславль и расспрошу об нем иным временем». В Браславле гетман позвал Протасьева и Ермолича обедать и за обедом начал рассказывать: «Был я в Молдавской земле, Молдавскую землю воевал и стоял под Яссами, хотел взять самого молдавского господаря, и господарь прислал ко мне послов своих добивать челом, просить покою и дарил меня дочерью своею за моего сына, и прислал ко мне лист за своею рукою и печатью, пишет под присягою, что дочь свою за моего сына выдаст». Велел принести лист и прочел его Протасьеву. После этого Ермолич начал пить чашу за государево и королевское здоровье и сказал: «Теперь великие государи учинились в братской дружбе и любви и договор учинили – иметь одних друзей и врагов». Хмельницкий отвечал с сердцем: «Этими словами ты меня не испугаешь; и если король Зборовский договор нарушать будет и хотя мало чего по договору не учинит, то я со всем Войском Запорожским королю буду первый неприятель, буду наступать и воевать его землю по-прежнему, а великий государь королю за его неправды помогать не будет; знаю я подлинно, что у короля ратных людей мало и стоять королю против меня не с кем, потому что все лучшие польские ратные люди козаками и татарами побиты, а иные в полон взяты; а если и государь, не жалея православной христианской веры, королевской неправде будет помогать, то я отдамся в подданство турскому царю и с турками и крымцами буду приходить войною на Московское государство». Протасьев сказал на это: «Осердясь на королевского дворянина, ты, гетман, хвалишься на Московское государство войною, но такие самохвальные и непристойные слова нам не страшны, да и то надобно тебе знать и помнить, что великий государь наш для православной веры тебя жалует». Гетман отвечал ему тихонько: «Говорил я эти похвальные слова нарочно, чтоб королевский дворянин не знал о моей службе и раденье великому государю, а ляхи мне большие неприятели, говорить и жить с этими ляхами всею правдою никак нельзя. |
| войсками шли ожесточенные бои. Гомель был захвачен отрядами укр. полковника Головацкого. В 1649 г. с помощью горожан Гомель был взят войсками полковника А. Небабы. Однако, согласно условиям Зборовского мира (8 авг. 1649), войска литов. гетмана Я. Радзивилла вновь заняли Гомель и соседний с ним Чичерск. В 1651 г. Гомель отбил 2 приступа казаков Небабы. Во время русско-польск. войны 1654-1667 гг. Посожье также являлось театром боевых действий между польск. войсками и казаками. 13 авг. 1654 г., после длительной осады, Гомель сдался войскам гетмана И. Н. Золотаренко. Этому способствовал обстрел замка казаками из пушки, установленной в Спасской ц. на посаде. Под контроль казаков и московских войск в Посожье также перешли Речица, Жлобин, Стрешин и Рогачёв. В 1660 г. царь Алексей Михайлович пожаловал Гомель «с волостью и уездом и всеми угодьями» В. Золотаренко, брату погибшего гетмана. После возвращения по Андрусовскому перемирию (1667) Гомеля в состав Речи Посполитой город был пожалован М. К. Радзивиллу, в нем восстановили сожженный деревянный замок. В кон. XVII в. город стал владением князей-католиков Чарторыйских. В нач. XVIII в. Гомель был расширен за счет Спасской слободы, находившейся на правом берегу Сожа, где жили преимущественно старообрядцы. В 1737 г., после пожара, гомельский староста кн. М. Чарторыйский построил в городе новый замок. В 1700-1721 гг. в Гомеле стояли рус. войска. Местное население активно помогало в борьбе со шведами, особенно своевременной стала его помощь царю Петру I Алексеевичу в период битвы при Лесной (1708). В XVIII в. Гомельское староство включало 3 волости: Засожскую, Локутскую и Предсожскую,- население Гомеля насчитывало ок. 5 тыс. чел. В XVIII в. на гомельских землях не ослабевало преследование православных со стороны католиков и униатов. В 1717 г. была передана иезуитам Никольская ц. (заново выстроенная после пожара в 1701), затем храм перешел к униатам, основавшим при нем мон-рь. В 30-40-х гг. XVIII в. перешли униатам церкви в окрестностях Гомеля: в селах Шерстин, Радуга, Бартоломеевка, Новосёлки (совр. |
|
|
