| Интенсивная агиографическая деятельность иосифлян, а также, возможно, и слухи о подготовке к Собору, который должен был решить вопрос о канонизации многих русских подвижников, и вся атмосфера той эпохи — нестихавшая идеологическая борьба между двумя направлениями в древнерусском монашестве (иосифлянами и нестяжателями), подталкивали и нестяжателей на агиографические литературные труды. С одной стороны, они хотели показать, что и среди них много было достойных и славных подвижников, с другой — они, возможно, стремились противодействовать распространению иосифлянских воззрений. Инок Ферапонтова Белозерского монастыря, тесно связанный с нестяжателями и отличавшийся строгостью подвижнической жизни, по имени Матфей, написал житие игумена Ферапонта († 1426), основателя обители. Житие особенно интересно тем, что его составитель поддерживает идею общежития, подчеркивает необходимость личного физического труда монахов и отстаивает нестяжательство. Инок Матфей написал также житие игумена Мартиниана Белозерского († 1483). Житие, изображая игумена сторонником аскетических воззрений св. Кирилла Белозерского, отмечает независимость его поведения в отношениях с великими князьями, особенно в ту пору, когда он временно исполнял обязанности настоятеля Троице–Сергиева монастыря (1447–1455), подчеркивает его склонность к нестяжательству, духовной собранности и воздержанию и говорит о том, что главное значение Мартиниан придавал внутренней аскезе, то есть во всем обнаруживаются черты, связывающие его с воззрениями Нила Сорского. Оба жития были написаны между 1547 и 1549 гг. Около 1547 г. в кругах заволжского монашества появилось житие монаха Иоасафа († 1483) из Спасо–Каменного монастыря. Иоасаф, происходивший из княжеской семьи, согласно этому житию, воплощал в себе тип строгого подвижника, который всю жизнь посвятил борьбе с искушениями и внутреннему деланию, считал любовь самой высокой христианской добродетелью, а внешнюю аскезу и монастырские владения отвергал. В житии содержится очень интересный рассказ о мистическом видении Иоасафа: Спаситель, явившись ему в откровении, сказал, что смирение и кротость — лучшие средства в борьбе с искушениями . |
| Впрочем, птенца, покинувшего Кириллово гнездо, многие братия встретили со сдавленным недоброжелательством: кто-то искренне радовался его преуспеянию в духовной жизни и молил за него Бога, понимая, сколь многие искушения еще ждут молодого инока на его пути, однако большая часть, подстрекаемая завистью, глухо враждовала; и чем более длилось окормление Мартиниана в игуменской келье, тем сильнее вскипали в сердцах иноков неприязненные чувства к келейнику благодатного старца. Быть может, именно это послужило причиной, по которой Кирилл отдалил от себя инока в конце своих дней. Благословение Кирилл умер, когда Мартиниану было 25. Тогда, десять лет назад, он перенес эту утрату почти безболезненно: казалось, преподобный с ангельской легкостью переступит порог вечности, и слезы у его гроба лишь омрачат ликование праведной души в лучах невечернего света. И только теперь, десять лет спустя, представилась иноку вся невосполнимая горечь утраты… Июньским утром Мартиниан, одетый по-дорожному, рано, задолго до того, как пономарь взял в руки свое било, тихой поступью вошел в притвор Успенского собора. И хотя солнце уже ярко светило во дворе, играя смешливыми бликами на поверхности лужиц, оставленных ночной грозой, и выкуривая из свернувшихся за ночь лепестков сирени крупные, как слезы сирот, капли росы, в храме было все еще зябко. Мартиниан повел плечами и огляделся, словно припоминая свое первое впечатление от созерцания смиренного величия этого храма, тот образ, который поразил его когда-то, много лет назад. Он был тогда десятилетним мальчиком, в испуге цепкой ручонкой схватившим полу отцова армяка и с замиранием сердца ступающим в неизведанное, необыкновенное. Себя мальчиком он помнил хорошо, но то впечатление, которое так хотелось возобновить усилием воли, ушло в невозвратное, и не стоило тратить сил, чтобы обратить вспять обычное течение времени. Слишком много было пережито в этих стенах за двадцать лет, слишком многое открывалось юноше в мерном пении братского хора. Молча, неподвижным взглядом упираясь в ровную поверхность пола, прошел он известным шагом в правый притвор. Он шел, не крестясь на суровые лики египетских пустынников и не кланяясь скорбным образам мучеников первых веков, с удивленным участием читавших следы внутренней борьбы на его мужественном лице. Сегодня он шел только к Кириллу. |
| С другой стороны, по замечанию профессора, «железное здоровье многих наших подвижников доказывается тем, что они достигали старости». Той преклонной старости, о которой в фельетоне говорит г. Розанов , будто она неизбежно соединяется с мыслью о наших подвижниках. Это, конечно, так. Предельной своей святости подвижники достигали к концу жизни. В это время пред ними особенно преклонялись рядовые христиане. И старческое состояние подвижников само собой увековечивалось в потомстве... Как вид дуба мамврийского всем теперь рисуется крайне ветхим. Но когда-нибудь, в свою пору, и он был молодым. Этого не следует забывать. И даже резче подчёркивать в сознании. Ибо, не будь библейский дуб могучим по природе, ему бы не видеть дней древних. Это же само собой просится в голову, когда мы думаем и говорим о долголетии православных подвижников. Из них, напр. Корнелий Комельский умер 82 лет, Мартиниан Белозерский – 85 лет, Кирилл Белозерский 90 лет, Павел Обнорский – 112 лет. Ясно, что, если бы эти праведные мужи были такими, какими церковных Угодников изображает В. В. Розанов , – им не видать бы своей долговечности. Но в массе своей св. подвижники не были калеками ни в каком отношении. Здоровые телом, они были крепки и нравственно – духовно. Поэтому о них справедливо говорит проф. Чиж: «подвижники – лучшие, совершеннейшие представители нашего народа; психология подвижников есть психология лучших сынов народа... Они являлись лучшими выразителями стремлений народной души... Они всею своею жизнью учили народ нравственности... В этом смысле единственными учителями народа нашего были праведники» 62 . Особенно такими бесстрашными учителями святой жизни были юродивые, – те «блаженненькие», которые по самому роду своего подвига «в умёт» вметали излюбленные В. В. Розановым блага. Они не гонялись за «гармоническим сочетанием» в своей жизни «элементов моральных и духовных». Они жертвовали собой для торжества правды на земле. И в сознании верующих православных до сих пор остаются духовными героями. |
| 2003. Т. 54. С. 124-135; Дмитриева Р. П. Светская лит-ра в составе монастырских б-к XV и XVI вв.: (Кирилло-Белозерского, Волоколамского и Троице-Сергиева)//Там же. 1968. Т. 23. С. 143-170; Шмидт С. О. О Послании Ивана Грозного в Кирилло-Белозерский мон-рь: (Постановка вопроса)//Там же. 1969. Т. 24. С. 163-166; Уо Д. К. К изучению истории рукописного собр. П. М. Строева//Там же. 1976. Т. 30. С. 184-203 (Ч. 1); 1977. Т. 32. С. 133-164 (Ч. 2); Бочаров Г. Н., Выголов В. П. Вологда. Кириллов. Ферапонтово. Белозерск. М., 19793; Кочетков И. А., Лелекова О. В., Подъяпольский С. С. Кирилло-Белозерский мон-рь. Л., 1979; Памятники письменности в музеях Вологодской обл.: Кат.-путев./Общ. ред.: П. А. Колесников. Вологда, 1983. Ч. 2: Книги кириллической печати 1564-1825 гг.; Читатели изданий Московской типографии в сер. XVII в./Публ. док-тов и исслед.: С. П. Луппов. Л., 1983; Шакурова Е. В. Рака Кирилла Белозерского из Кирилло-Белозерского мон-ря//ПКНО, 1982. Л., 1984. С. 408-416; Лелекова О. В. Иконостас Успенского собора Кирилло-Белозерского мон-ря 1497 г.: Исслед. и реставрация. М., 1988; она же. Мат-лы к истории худож. мастерской Кирилло-Белозерского мон-ря в XVII-XVIII вв.//ДРИ. М., 1989. [Вып.:] Худож. памятники рус. Севера. С. 157-180; Маясова Н. А. Древнерус. лицевое шитье из собр. Кирилло-Белозерского мон-ря//Там же. С. 203-224; Подъяпольский С. С. Каменное зодчество Кирилло-Белозерского мон-ря в его отношении к строительству Троице-Сергиева мон-ря//Там же. С. 310-319; он же. О церкви Кирилла XVI в. в Кирилло-Белозерском мон-ре//Кириллов. 1997. Вып. 2. С. 157-168; Смирнова Э. С. «Успение» из Кирилло-Белозерского мон-ря и проблема традиции в рус. живописи 1-й пол. XV в.//ДРИ. М., 1989. [Вып.:] Худож. памятники Рус. Севера. С. 16-29; Шевченко Е. Э. Книжник XV в. Мартиниан (Кирилло-Белозерский, Троице-Сергиев, Вожеозерский и Ферапонтов мон-ри)//КЦДР: XI-XVI вв. СПб., 1991. С. 286-295; она же. Проблемы изучения, описания и публикации памятников собр. Кирилло-Белозерского мон-ря//Рукописные собрания церк. |
| Вторую часть книги составляет исторический очерк пребывания патриарха Никона в заточении на Белоозере, то есть в Кириллове и Ферапонтове монастырях. В истории последнего это пребывание, конечно, составляло одно из крупнейших событий в 17 века. Поэтому, чтобы размерами очерка не вредить стройности и равномерности плана при изложении пятивековой судьбы Ферапонтовой обители автор, очевидно, и выделил этот очерк в отдельную статью. Таков распорядок содержания книги, как мне кажется, вполне согласованный с общедоступностью её назначения. Автор последовательно, ясно, связно и увлекательно в одном общем рассказе излагает сведения о судьбе монастыря и затем повествует о невзгодах патриарха Никона ‚ в последние годы его жизни. Книга читается легко и с этой стороны вполне отвечает своей задаче, в виду которой мы не вправе требовать от неё открытия новых научных горизонтов, основанных на изучении не разысканных еще источников. От трудов, имеющих в виду общедоступность, можно требовать только, чтобы они не стояли ниже уровня тех данных, до которых достигло современное ‚ научное знание, то есть, чтобы в таких трудах приняты были во внимание добытые уже в науке выводы и обнародованные материалы. Книжка г. Брилллиантова самостоятельными его изысканиями превосходит эти пожелания: По истории Ферапонтова монастыря до сих пор не существует исследователей, если не говорить о нескольких опытах биографий преподобных Ферапонта и Мартиниана, принадлежащих Муравьеву, преосвященному Филарету и т. п., и перечисленных в известном труде Зверинского. Пытаясь обрисовать судьбу монастыря, имевшего в свое время довольно влиятельное значение, И.И. Брилллиантов внимательно изучил наличную литературу по своему вопросу и в печатных материалах, относящихся к Ферапонтову монастырю, мы не встретили немногих указаний, например, на Акты о гражданской расправе Федотова Чеховского и т. п. Но нельзя не быть благодарным автору за то, что он привлек к своей работе мало доступные рукописи и памятники старины, уцелевшие в Ферапонтове. |
| Кстати, когда происходила осада, в разгар которой явились белоризцы? Время в легендах всегда текучее: только масштабные события прочно стоят на своих местах. К ним притягиваются менее крупные, концентрируются вокруг. Именно поэтому действие истории о белоризцах сместилось в восприятии потомков к периоду Смутного времени. На самом деле белоризцы спасли Вологду на полтора века раньше, и не от польско-литовских захватчиков, а от своих же, русских. В середине XV столетия шла междоусобная война между великим князем Василием II и его двоюродными братьями – Василием Косым и Дмитрием Шемякой. Перевес склонялся то на одну, то на другую сторону. Одолев Василия II, Шемяка ослепил его, назвал Тёмным и проводил в почётную ссылку – на княжение в Вологду. Вот так и появилось княжество Вологодское. Впрочем, оно недолго просуществовало. Василий Тёмный уже был знаком с Вологдой: он использовал наш город в качестве надёжной опоры и места сбора войск. Вскоре после прибытия ослеплённый князь отправился на богомолье. ИгуменКирилло-Белозерского монастыря Трифон «разрешил» Василия Тёмного от «проклятых грамот» (освободил от клятвы не выступать против Шемяки), а игумен Ферапонтова монастыря Мартинианблагословил на поход против двоюродного брата. И Василий Тёмный стремительно отвоевал московский престол. А через некоторое время Дмитрий Шемяка напал на Вологду. Взял её в осаду, разорил окрестности и мог бы захватить, но помешали белоризцы. Вряд ли Шемяка оказался возле Вологды случайно. Сомнительно, что он осадил город поддавшись мимолётному порыву или ради мести. Князь Дмитрий Шемяка всё-таки был политик и военачальник, в основе его действий явно имелась логика. Он, конечно, ослепил Василия II в порядке возмездия за то, что тот ранее ослепил Василия Косого – но это был поступок с чётким политическим обоснованием. Считалось, что незрячий человек недееспособен, управлять государством не может. Откуда же такой интерес Шемяки к нашему городу? Становится понятно, если вспомнить, что Василий Тёмный считал Вологду опорой своей власти. Именно здесь он хранил государственную казну. Вот казну-то князь Дмитрий Шемяка и стремился захватить. Появившиеся невесть откуда белоризцы нарушили эти планы, разгромив княжеское войско. По всей видимости, следует считать художественным преувеличением то, что они выступили против шемякиной рати всего лишь вдвоём. Более осторожные источники рассказывают, что вместе с белоризцами сражались и вологжане. Если бы Шемяка заполучил казну, гражданская война могла продолжаться ещё очень долго. Получается, белоризцы не просто город Вологду защищали – они обороняли Русь от междоусобиц. А что, если они как раз царскую казну-то и охраняли? Может быть, они прибыли из Москвы для того, чтобы обеспечить безопасность казны? Впрочем, здесь мы вступаем на поле предположений. |
| Отнуду же иже въистинну нын похваляемый нами всесвтлую вину настоащаго слова предлежить. Днесь основанию начало приати хощетъ – иже сихъ ревнитель достохвалный Кириилъ да глаголеться. Помыслит же кто, яко иныя ми земли суща и не вдяще опасно яже о святм. И въправду, не бо своима очима видхъ того блаженнаго, ниже пакы что таковых бываемое, но, еще ми сущу далече, слушах о святм, колика чюдеса творить Богъ его ради, – зло удивихся. И сего ради, овогда повелнъ бывъ тогда самодръжцем великым княземъ Василием Василиевичем 250 и благословениемъ же Феодосиа митрополита всеа Руси 251 приити въ обитель святаго и тамо своими ушесы слышати бывшая и бывающая чюдеса от богоноснаго отца, тмьже и великъ труд подъемъ далечяйшаго ради растоаниа мстом. Но понеже усердиемъ и любовию еже къ святому, якоже нкыим ужемъ длъгымъ, влеком, путь преидох и обитель святаго достигъ. Видхом тамо настоателя тоя обители Касиана именем, 252 достойна игуменом глаголатися, мужа, от многых лт въ трудх постничьскых състарвшася. Сей убо множае начат ми глаголати нчто о святем написати, бяше бо велию вру имя къ блаженному Кирилу, иже самовидець бяше блаженаго и многым его чюдесем сказатель ми истинный бысть. Обртох же тамо и иных многыхъ от ученикъ его. Яко столпи непоколбимии въистинну пребывающе, иже многа лта живше съ святым, въ всем ревнующе учителю своему, якоже научени бывше отъ него. И ничтоже предла отечьскаго не разорися от них, но тако пребывающе бяху благодатию Христовою в постх и в молитвах и бдниихъ, безмолствующе: якоже видяше отца творяща сиа, тщахуся собою и длы исправити, якоже бы рещи: «Сии – род ищущих Господа и ищущих лице Бога Иаковля». 253 Паче подобно глаголати: «Сии – древеса доброплодна, ихже насади Господь Богъ нашь». 254 И бяше видти образъ тхъ житиа доволенъ и кром писаниа къ извщению тх добродтелей. Ихже азъ въпросивъ о святм, начаша бесдовати ко мн о житии святаго и о чюдесх, бывающих от него: овъ – сиа, ини же – подобна тм. И на многы различны части глаголанна б святаго дйствиа. Елма же азъ слышавъ от самовидца того житиа паче же достоврнйшая отъ самого того ученика Мартиниана именем, 255 бывшаго игумена тезоименитнаго манастыря, Сергиева зовома, иже от малаго възраста живша съ святым Кирилом, иже вдый извстно о святм. Съй по ряду сказаше мн о нем, ихже слышавъ, зло удивихся. |
| Были ли шансы на публикацию? Иногда казалось, что – да. В ноябре 1936 года постановка шуточной оперы А. Бородина «Богатыри» Камерным театром (с текстом Демьяна Бедного) была заклеймлена советской прессой «за глумление над крещением Руси». Е. С. Булгакова отмечает в дневнике: «Я была потрясена!» . Булгаков же настолько вдохновлен этим, что в том же месяце делает набросок либретто «О Владимире», обращаясь к теме крещения Руси . Вообще, когда в 1928 году Булгаков начинал свой «роман о дьяволе» , в советской литературе дьявол считался вполне приемлемым и обычным персонажем. Ничего шокирующего в том, что советский писатель вдруг вводит в повествование черта, тогда не было. В воспоминаниях Л.Е. Белозерской-Булгаковой рассказывается о знакомстве М. Булгакова с повестью А.В. Чаянова «Венедиктов, или достопамятные события жизни моей» (М., 1922). Оформляла книгу Н. Ушакова, дружившая с семьей Булгаковых, она и подарила экземпляр книги Михаилу Афанасьевичу. Итак, «Н. Ушакова, иллюстрируя книгу, была поражена, что герой, от имени которого ведется рассказ, носит фамилию Булгаков. Не менее был поражен этим совпадением и Михаил Афанасьевич. Все повествование связано с пребыванием Сатаны в Москве, с борьбой Булгакова за душу любимой женщины, попавшей в подчинение к Дьяволу… С полной уверенностью я говорю, что небольшая повесть эта послужила зарождением замысла, творческим толчком для написания романа „Мастер и Маргарита“» . Герой повести студент-второкурсник Московского Университета Булгаков возвращается в Москву из Коломенского: «Вступив в город, почувствовал я внезапно гнет над своей душой необычайный. Казалось, потерял я свободу духа и ясность душевную безвозвратно и чья-то тяжелая рука опустилась на мой мозг, раздробляя костные покровы черепа… Весь былой интерес к древностям славяно-русским погас в душе моей… Я чувствовал в городе чье-то несомненное жуткое и значительное присутствие. Это ощущение то слабело, то усиливалось необычайно, вызывая холодный пот на моем лбу и дрожь в кистях рук,– мне казалось, что кто-то смотрит на меня и готовится взять меня за руку. Чувство это, отравлявшее мне жизнь, нарастало с каждым днем, пока ночью 16 сентября не разразилось роковым образом, введя меня в круг событий чрезвычайных. Была пятница. Я засиделся до вечера у приятеля своего Трегубова, который, занавесив плотно окна и двери, показывал мне „Новую Киропедию“ и говорил таинственно о заслугах московских мартинистов . Возвращаясь, чувствовал я гнет нестерпимый» . |
| О, беды и неправды! Как мог он сделать это своему близкому родственнику! Такому великому господину и самодержцу Русской земли, которому прежде мало было высшей власти над всей Русской землей, одним городом удовлетвориться и управлять! Никак не захотел этого Господь сил, не позволил тому быть, ибо милостив Господь Бог, кротким и смиренным сердцем дает он царство и власть – кому хочет и благоволит. И помог Он ему, причем не только нашими православными людьми, витязями и боярами, но и из иных многих стран подвигнул и послал ему в помощь бесчисленное воинство, так что даже самые враги наших душ, варвары, называемые татары, пришли из Черкес с двумя царевичами на помощь тому великому князю Василию Васильевичу Темному. А если ты этому не поверишь, я тебе на это представлю свидетеля истины: возьми книгу Летописную Русской земли и там найдешь моим недостаткам восполнение. Ведь нельзя, нельзя было такому истинному самодержцу Великой Русской земли в столь дальней пустыне быть заточенным, тем более с такими своими детьми, благородными великими князьями! Помолившись Богу и Пречистой Богородице и великим чудотворцам, он сказал: «,,Ты, Господи, сердцеведец» живущий на небесах, Ты на смиренных призираешь, ты подаешь немощным силу и больным здоровье, Ты даешь царям державу и князьям власть, Ты, Господи Боже, защитник сирот от несправедливо творящих насилие и великий заступник в бедах, взгляни на неправду недруга нашего и супостата, помоги нам Твоей всесильной рукой! Господи Боже, „если бы враг мне это причинял, я бы стерпел, если бы ненавидящий меня возвышал на меня голос, я бы от него укрылся”. Как пророк, Господи, говорит: „Если и брат восстанет, неправду слагая, и ищет душу мою взять, – ничем он не лучше злодея”». Всемилостивый же Бог не захотел забыть труды слуги Своего и то, как он пострадал за имя Его, за святые церкви и за православную веру христианскую в плену и в сражениях за порядок на земле. Хоть и был он телесного света лишен, но ведь душевная красота просвещает ум всякого человека. И Псалмопевец говорит: «Господь умудряет слепцов» и «дает премудрость» и силу кому хочет. И обратил Он всех людей к великому князю Василию Васильевичу Темному, и начали съезжаться к нему многие князья, бояре и все воинство державы его изо всех земель и городов, как уже было сказано, никак не захотев ни служить князю Димитрию Шемяке, ни дать ему крестное целование. |
| См. Булгаков М. Собрание сочинений в 8 томах. Т.8. Жизнеописание в документах. Спб., 2002, с. 195. Кстати: «Произведя анализ моих альбомов вырезок, я обнаружил в прессе СССР за десять лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из них: похвальных – было 3, враждебно-ругательных – 298» (М. Булгаков. Письмо к Правительству СССР). Лосев В. И. Комментарии//Булгаков М. А. Собрание сочинений в 8 томах. Т. 2. Белая гвардия. Гражданская война в России. Спб., 2002, сс. 739–740 Неизвестный Булгаков. М., 1993, с. 410. См.: Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 592. См.: Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 593. Правительству СССР. Письмо от 28 марта 1930 г.//Булгаков М. Дневник. Письма. 1914–1940. Сост. В. И. Лосев, М., 1997, с. 227. Белозерская-Булгакова Л. Е. Воспоминания. М., 1990, сс. 182–184 Мартинисты – одна из ветвей масонства. Текст этой повести (за указание на которую я благодарен Е. Молчановой) можно найти в интернете по адресу http://fecoopa.narod.ru/chayanov/venediktov.html. Кроме того, проф. А. И. Булгаков переводил труды западных святых – блаж. Августина и блаж. Иеронима. Стоит отметить и его статью «Современное франкмасонство в его отношении к церкви и государству» (Труды Киевской Духовной Академии, 1903, вып.12), вышедшую также в виде отдельной брошюры. «Франкмасонство есть самый опасный заговор против общества, секта убийц, действующих с помощью космополитического еврейства и конспиративного протестантизма» (Булгаков А.И. Современное франкмасонство. Опыт характеристики. Киев, 1903, с. 3). Так что уже с юности Михаил Булгаков мог знать, что не только атеизм противостоит христианству, но и оккультизм, пропаганда которого активно поддерживалась именно масонством. См. Соколов Б. Булгаков. Энциклопедия. М., 2003, с. 545. Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 387. Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 44. «В Москве он писал „Белую гвардию“. Однажды он мне читал про эту… молитву Елены, после которой Николка или кто-то выздоравливает. А я ему сказала: Ну, зачем ты это пишешь? Он рассердился, сказал: Ты просто дура, ничего не понимаешь!». Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 387. |
|
|
