| Поминки Преосвященного Порфирия (Успенского) и профессора Московской духовной Академии И.Д. Мансветова: (Краткий очерк учено-литературной деятельности их) Источник (Краткий очерк учено-литературной деятельности их) Прошлый 1885 год был тяжелым годом для русской исторической науки. Смерть неумолимо вырывала одного за другим лучших деятелей, плодовитых работников на ниве отечественного исторического знания. Навсегда умолкли честные и горячие голоса известнейших исторических дятелей, как напр., Н. И. Костомарова , Д. К. Кавелина, графа А. С. Уварова († 29 декабря 1884 года), основателя Археологического Института Н. В. Калачева и др. Мир их дорогому праху и царство небесное их душе, волновавшейся горем и радостию своего горячо любимого ими отечества. В частности наша церковно – археологическая наука не досчитывается в своих немногочисленных рядах двух весьма видных деятелей, а именно преосвященного Порфирия, бывшего епископа чигиринскаго, и профессора Московской духовной Академии Ивана Даниловича Мансветова . Оба почившие деятеля отличались выдающимися дарованиями, необыкновенным трудолюбием и замечательной энергией в разработке научных вопросов из области церковной археологии и православного богослужения. Преосвященный Порфирий Успенский весьма много потрудился над историею православного богослужения, собирая для неё богатый и неисчерпаемый материал, хранящийся в известнейших монастырях православного христианского востока: на Афоне, Синае, в патриаршем подворье патриарха иерусалимского в Константинополе, в Сирии, Палестине, Нубии, Абессинии и других местах. Собранные им богатые и ценные в научном отношении материалы отчасти обнародованы самим преосвященным в его известном путешествии по Афону и вообще по востоку, отчасти в статьях, напечатанных на страницах «Трудов Киевской духовной Академии», как напр., «Стихирарные пииты» (1878 г. кн. 4–6), а отчасти на страницах журнала «Чтения в обществе любителей духовного просвещения», в котором по преимуществу печатались все последния произведения преосвященного Порфирия, напр., «Афонские книжники» (1885 г. кн. 2). Кроме этого на страницах «Трудов Киевской духовной Академии» напечатано покойным преосвященным весьма немало ценных материалов для истории церковной живописи, извлеченных им из греческих рукописей. Капитальнейшим из этого рода работ его можно считать перевод с греческого известнейшей «Ерминии или наставления в живописном искусстве, составленной иеромонахом и живописцем Дионисием Фурноаграфюотом 1701–1733 года. (1868 г. кн. 2, 3, 6, 12). |
| Но вернемся к корректурным экземплярам. Типикон правили в два этапа. Результатом первого этапа справы стал кавычный экземпляр Типикона 1641 г. (РГАДА, Ф. 1251, БМСТ/СПК 1946(1041(5))). Это издание описывали Мансветов, Никольский, Смирнов ( Мансветов I, 323-356 , Никольский, 1-52; Смирнов, 54-56, 248 ). Исходя из анализа почерков, правили его два справщика: Иосиф Белый и Евфимий (причем 90% помет в этом Типиконе сделано Евфимием). На этом первом этапе справы перевод тропарей, кондаков и гимнографических текстов практически не осуществлялся, текстологические исправления формировали новообрядческий месяцеслов и устав (кроме этого были орфографические, лексические, типографские, грамматические исправления — см. Сиромаха, 157 ). Затем проводилась обработка вышеуказанных исправлений, в результате которой появлялась чистовая рукопись правленого устава (ГИМ, Син. 314), она правилась, и затем с учётом исправлений вновь переписывалась набело — ГИМ, Син. 321 (рукопись датирована — 1682г.), подписывалась участниками архиерейского собора, и после этого ее снова правили . Стоит отметить, что в печатном издании (л.4 об.) значится большее количество подписавших (16 подписей), чем на самом деле в рукописном образце Син. 321 (13 подписей). « Излишек вероятно составился из лиц, которые не участвовали непосредственно в комиссии, свидетельствовавшей устав, но дали своё согласие письменно» ( Мансветов I, 337 ). Нам здесь, в отличие от Мансветова, видится простой подлог, каковых, впрочем, бывает много в ходе книжной справы и в которых власть не видит особого греха. Мнение членов собора (со времени Патр. Никона) о справе имело лишь формальное значение, они были уже не в силах противостоять воле власти, и ни о каких соборных началах здесь (как и очень часто в истории Руси) говорить не приходится. С этой последней правленой рукописи и производился набор и печать Типикона 1682 г. Исходя из анализа почерков, справу совершали Иосиф Белый и Мардарий Хоныков, окончательное редактирование — Евфимий (см. Сиромаха, 156 ). |
| Интересные воспоминания о молодом Владимире Мансветове оставила дочь бессменного руководителя «Скита поэтов» Альфреда Бема Татьяна Бем-Рейзер: «Из членов „Скита“ помню Владимира Мансветова, талантливейшего и на редкость в то время никчёмного молодого человека. Был он настоящим богемой, никогда нигде не работал, был невероятно ленивым. Жил то у одного, то у другого знакомого, то там, то тут одалживал деньги, любил выпить, когда было на что. Был он высокий, худой, но какой-то бескостный, как будто хребта в нём не было, весь расхлябанный и гибкий. Носил длинные волосы, которые всегда нуждались в головомойке и сползали длинными жирными прядями вдоль ввалившихся щёк. Да и расстался он с Прагой как раз так, как и следовало от него ожидать. Сначала поселился к своему другу, музыканту, жил у него на полном содержании, а потом сбежал с его женой в Америку. Не знаю, где он сейчас и вышло ли что-нибудь из него, знаю только, что у него были истинные задатки стать настоящим поэтом, русским мини-Верленом или Франсуа Вийоном. Как он посеял свой талант, не знаю, попало ли зерно в землю или на каменистую почву?» 432 . В США Владимир Мансветов много печатался в газетах «Рассвет», «Русская жизнь», «Новое время»; в 1940–1943 годах был сотрудником газеты «Новое Русское слово». В 1943 году в Нью-Йорке с его вступлением вышел небольшой сборник «Молодые поэты советской России: русская поэзия 1940–1942 годов». В сборнике были представлены известные поэты – Твардовский, Симонов, Сурков, Исаковский; составитель особенно выделил Маргариту Алигер и Дмитрия Кедрина. В стихах молодых Мансветов отмечал отсутствие «лобовых» социально-политических тем. «Они заглушены сейчас самой основной, самой кровной темой, – темой родины» 433 . В 1944–1945 годах занимался редактированием русских текстов в Пентагоне. В 1945 году получил американское гражданство. С 16 февраля 1947 года (со дня начала работы русского отдела радиостанции «Голос Америки») Мансветов – сотрудник этого отдела сначала как автор и комментатор, затем – как редактор, а с 1958 года и до своей кончины заведовал секцией культуры. Совершал многократные поездки по США в качестве корреспондента «Голоса Америки», сопровождал советские делегации, в том числе делегацию во главе с Хрущёвым. В 1966 году в составе официальной американской делегации посетил СССР. |
| О недоверии к Мансветову пишет видный представитель пражской общины русской эмиграции учёный-библиограф С.П. Постников: «Осторожное и подозрительное отношение к переселению объясняется, конечно, историей переселения за последние десятилетия. Вы должны знать эти истории, особенно последнюю, когда казаки переселялись через Каралевича. Вы, конечно, также знаете, что первая генерация переселенцев, если они сумеют осесть, обыкновенно гибнет. Они являются навозом для следующей партии переселенцев. Всё это требует крайней добросовестности, даже жертвенности и деловитости тех людей, которые берут на себя дело переселения. Так было в истории с духоборами. Я лично во всех отношениях крайне отрицательно отношусь к Мансветову, и, поверьте, здесь нет ни грамма политики. ...Мансветов не бросит ли и переселенцев на произвол судьбы и не перепорхнёт на более выгодное ему дело. ...Я был бы, как и Вы, очень счастлив, если бы голодные русские мужики переселились бы на хлеборобные свободные земли, но мне, так же, как и Вам, не хочется, чтобы они погибли в безводном Техасе при содействии социалистов. Все эти разговоры о ходоках – пустые слова, т. к. ходоки всегда ездят и ничего не устраивают. Вообще нет такого человека в этом деле, на которого можно было бы положиться. У всех прежде всего собственная заинтересованность» 413 . Ещё более отрицательное мнение о Ф.С. Мансветове и его проекте высказывает Н.С. Калашников: «Ф.С. Мансветов, по моему мнению, является замечательным учеником В.М. Чернова. Он унаследовал от него все отрицательные качества: хитрость, политическое интриганство, малую разборчивость в достижении своих целей и чудовищное самомнение. Он, вне всяких сомнений, очень энергичный человек, но у него нет умения к серьёзному деловому и общественному разрешению крупных практических задач. Он подкупает внешней простотой... ведь они обещали поставить в этом году 16 тыс. семейств, а это значит по меньшей мере 50 тыс. чел. От землевладельцев получал В.М. Чернов, получал Мансветов, и почему нельзя получить деньги на „благое“ дело Колонизационному Тресту?» 414 . |
| Между славяно-русскими рукописями митрополиту Киприану давно усвояются Служебник, хранящийся в Московской Синодальной Библиотеке под (601), и два Требника, хранящиеся там же под и 376–268. Последние два, различающиеся между собою, привлекаются сюда по содержащимся в них частям Служебника. В Служебнике Устав изложен в связи с литургийным последованием, в Требнике совсем нет Устава, наоборот, в Требнике Устав содержится, но изложен отдельно от литургии 77 . По вопросу о действительном происхождении всех названных нами рукописных источников и об отношении их друг к другу высказались, насколько нам известно, только ученые И. Мансветов , Н. Красносельцев и П. Сырку, и обстоятельнее всех первый из них. И. Мансветов специально изучал литургическую деятельность митрополита Киприана, и не нашел возможным усвоить последнему полностью названные Служебник и два Требника; встречающиеся здесь надписание именем Киприана считает недоразумением переписчиков. Литургийный Устав, писавшийся некогда отдельно от литургии, имеет сам по себе до-филофевское происхождение, и патриарх Филофей дал ему только свой авторитеты в своем первоначальном или древнейшем виде этот Устав изложен в Синодальном Типике К нему ближе всего примыкает перевод Евфимия в свитке, и уже к этому готовому переводу существовавшие на Руси отдельные списки Устава, для которых не было нового перевода с греческого Митрополит Киприан распространял эту редакщю Устава путем простого перенесения его в готовом южно-славянском переводе. Но сам лично митрополит перевел с греческого Устав в том изложении, где этот является слитым с литургийным последованием; а в таком, именно, виде он находится в Синодальном Служебнике в котором Устав и изложение в связи с последним литургии ближе всего стоят к автографу высокого переводчика 78 . Н. Красносельцев издал до пяти греческих литургийных Уставов 79 , и между ними отдал предпочтение, как точно филофеевскому, хотя и немало потерпевшему изменений впоследствии, тексту Ватопедской рукописи который напечатал у себя с параллелью из Служебника митр. Киприана по Синодальной рукописи 80 . Ясно, что эту параллель он счптал прямо исходящею из Ватопедского текста. Как видели, этого Мансветов не отвергал, во только не указал источника для Киприанова перевода. Мнение Мансвстова о значении греческого отдельного Устава по Синодальному Типику Красносельцев признал преувеличенным 81 , но сам оставил без ответа вопрос о происхождении отдельно изложенного Устава. |
| Как бы там ни было, впрочем, но книга о. Кочетова, – повторяем сказанное нами выше, – в ту эпоху обращала на себя большое внимание общества..., хотя и не двинула науки существенно вперед... В 1825 году отпечатана книга о. Григория Мансветова 264 : » Обязанности домашнего общества по разуму исполнителей Слова Божия древних христиан» (Спб.), трактующая «о том, что каждый член домашнего общества должен и может исполнять свои обязанности», и затем характеризующая эти последние, именно: «обязанности мужа, жены, родителей, детей, братьев, родственников, воспитателей и наставников, родителей и детей к воспитателям и наставникам, господ, слуг, друзей, домовладык в отношении к гостеприимству, – к братьям меньшим, – братьев меньших», наконед, «общие обязанности всех членов домашнего общества». Книга о. Мансветова произошла при особых обстоятельствах, с точки зрения которых она, конечно, и должна быть обсуждаема, – и характер, отличительный её особенности не совсем обычны. В основу её, по словам автора, легло «случайное только собрание мыслей, встречавшихся» ему «при чтении церковных писателей», и представлявшее собою «три или четыре тетрадки, написанные без всякого намерения привести в надлежащей порядок мысли и составить нечто целое». И лишь только с течением времени, по совету одного лица, автор упорядочил свои записки: «смотря по предмету, разделил мысли одни от других; из некоторых мест извлек только сущность и расположил по своему; инде объяснил советы великих учителей церкви; иногда приноровлялся к духу» своего «времени» (что весьма замечательно), «не отступая, однако, от их намерения и от духа истины, который царствует в их творениях»; при этом, «мысли свв. Отцев и прочих церковных писателей» он «позволил себе подкреплять властию Св. Писания; к учению Святых» он «присоединил пример их поведения». Книга назначена «для всех возрастов и состояний» 265 . Автор имел в виду «то, чтоб она, не пугая строгостью правил, была способна к нравоназиданию ближнего и, научая быть истинными христианами, не отвергала правил благоприличия, которого требует от нас свет». На составление книги, т. е., собственно на собрание материалов для неё, потрачено автором много времени, в чем убедится всякий, прочитавший хотя бы «примечания» к ней, помещенные в конце её, в виде особого приложения. Благодаря заботливости о. Мансветова, книга его, написанная живым и ясным языком, чуждая всякой сухости, вполне достигает той скромной цели, ради которой она написана. Не имея научных претензий, она, при условии предварительного обновления её языка, могла- бы читаться и ныне любителями назидательного чтения, вызывая у них чувство удовольствия. В свое же время она представляла собою очень приметное явление... |
| Книга Н. Одинцова цитируется и в «тетр[адь] 4»; также там упоминаются труды историков: Н.М. Карамзина , В. Н. Татищева, В.-А. Мацеевского. В «тетр[ади] 5» – «тетр[ади] 7» активно используется монография И.Д. Мансветова «Митрополит Киприан в его литургической деятельности» (1882). Практически большая часть лекций построена именно на материале этой книги, в чем в конце признается и сам Алексей Афанасьевич (хотя в некоторых случаях он и полемизирует с И.Д. Мансветовым ). В лекциях второго года обучения упоминаются, помимо уже названных работ, исследование С.Т. Голубева «О Петре Могиле и его сподвижниках» 285 , а также периодика (напр., «Журнал Министерства народного просвещения»). Кроме того, Алексей Афанасьевич использует без ссылок, порой в довольно большом объеме, исторические труды архиеп. Филарета (Гумилевского) , архим. Леонида (Кавелина) , Г. П. Смирнова -Платонова, П.А. Бессонова, М.Я. Морошкина, Е.М. Крыжановского, Н.И. Субботина , и др. Подавляющее большинство цитат из этих сочинений нами закавычено и даны соответствующие отсылки. Лекции о богослужебных книгах, насколько мы можем судить, в большей степени оригинальны, хотя в разделе о Служебнике также используются исследования И.Д. Мансветова и прот. Константина Никольского . Таким образом, мы можем сказать, что источниковая и исследовательская база лекций Алексея Афанасьевича была весьма обширной, и он не уставал пополнять ее. В качестве исследования, которое цитируется им чаще всего, мы можем назвать монографию И.Д. Мансветова о митрополите Киевском Киприане – имеется множество обширных дословных цитат из этой книги, хотя иногда А.А. Дмитриевский выражает несогласие с Мансветовым и специально отмечает это. Другие исследования, такие, как книга Н.Ф. Одинцова, цитируются реже и зачастую выступают объектом резкой критики. Все же необходимо сказать, что в основной своей части лекционный курс А.А. Дмитриевского является, как кажется, оригинальным, и основанием для него служит самостоятельное исследование ученым древних литургических источников. |
| Рецензия на книгу И. Д. Мансветова «Церковный Устав (Типик), его образование и судьба в Греческой и Русской Церкви» Источник Сочинение профессора И. Мансветова . Москва, 1885 год. (Рецензия доцента Киевской Духовной Академии А. Дмитриевского ) Церковный Устав или Типикон имеет весьма важное значение в церковно-богослужебной практике. Эту книгу не без основания «печатного дела мастер Анисим Михайлов сын Родошевский» в предисловии к злополучному Типикону 1610 года (editio princeps) называл «Оком церковным и вождем всем книгам, яже в божественней соборней апостольской Церкви, добре предузаконися во всем». И действительно, наш Типикон не только главный регулятор современной церковно-богослужебной практики и «вождь всем книгам», но сферу своего влияния он простирает гораздо дальше, стремится к упорядочению даже строя религиозно-бытовой жизни современного православного общества. Поэтому само собой понятно, что основательное и всестороннее изучение исторической судьбы этой книги составляет предмет насущной потребности. Знание истории Типикона, удовлетворяя любознательности пытливого ума серьезного ученого, важно и в практическом отношении для самой Церкви или, частнее, для ее пастырей, как вождей православно-христианского общества; оно открывает нам не только то, каким образом сложился этот кодекс разного рода требований от современного христианского общества и, в частности, от нашего духовенства, но и то, что в нем существует издавна и освящено, таким образом, авторитетом глубокой древности и что явилось в сравнительно недавнее время, отличается новизной, случайностью и, следовательно, вносит неустойчивость взглядов, производит в нашем церковном богослужении «не порядок и благообразие», а качества совершенно противоположные и, таким образом, подлежат или исправлению, или даже совершенному уничтожению. Однако же, чтобы достигнуть указанных сейчас жизненно-практических результатов от изучения истории Типикона, необходимо было явиться такому исследователю, который бы с охотой и с предварительной научной подготовкой взялся бы за скучную кропотливую работу – переборку всего наличного материала, входящего в состав нашего Церковного Устава, проникся бы сознанием ее важности для блага Церкви и прямо и смело смотрел бы в глаза всем предстоящим трудностям при ее исполнении. |
| Но вернемся к корректурным экземплярам. Типикон правили в два этапа. Результатом первого этапа справы стал кавычный экземпляр Типикона 1641 г. (РГАДА, Ф. 1251, БМСТ/СПК 1946(1041(5))). Это издание описывали Мансветов, Никольский, Смирнов ( Мансветов I, 323–356 , Никольский, 1-52; Смирнов, 54–56, 248 ). Исходя из анализа почерков, правили его два справщика: Иосиф Белый и Евфимий (причем 90% помет в этом Типиконе сделано Евфимием). На этом первом этапе справы перевод тропарей, кондаков и гимнографических текстов практически не осуществлялся, текстологические исправления формировали новообрядческий месяцеслов и устав (кроме этого были орфографические, лексические, типографские, грамматические исправления — см. Сиромаха, 157 ). Затем проводилась обработка вышеуказанных исправлений, в результате которой появлялась чистовая рукопись правленого устава (ГИМ, Син. 314), она правилась, и затем с учётом исправлений вновь переписывалась набело — ГИМ, Син. 321 (рукопись датирована — 1682г.), подписывалась участниками архиерейского собора, и после этого ее снова правили 8 . Стоит отметить, что в печатном издании (л.4 об.) значится большее количество подписавших (16 подписей), чем на самом деле в рукописном образце Син. 321 (13 подписей). « Излишек вероятно составился из лиц, которые не участвовали непосредственно в комиссии, свидетельствовавшей устав, но дали своё согласие письменно» ( Мансветов I, 337 ). Нам здесь, в отличие от Мансветова, видится простой подлог, каковых, впрочем, бывает много в ходе книжной справы и в которых власть не видит особого греха. Мнение членов собора (со времени Патр. Никона) о справе имело лишь формальное значение, они были уже не в силах противостоять воле власти, и ни о каких соборных началах здесь (как и очень часто в истории Руси) говорить не приходится. С этой последней правленой рукописи и производился набор и печать Типикона 1682 г. Исходя из анализа почерков, справу совершали Иосиф Белый и Мардарий Хоныков, окончательное редактирование — Евфимий (см. Сиромаха, 156 ). |
| Катанский перешел вскоре на кафедру догматики в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, где и прославился своими работами в области догматического богословия (выше они упоминались и цитировались неоднократно), но продолжал и занятия литургикой. Ему принадлежат ценные работы, пролагавшие путь историческому методу в русской литургической науке: «Очерк истории литургии нашей Православной Церкви» (СПб., 1868; первоначально: в журнале «Христианское Чтение», 1868, ч. II), «Очерк истории национальных литургий Запада» (СПб., 1870), – а также ряд этюдов по литургической и обрядовой стороне церковных таинств 483 . В равной степени как к догматическому богословию, так и к литургическому богословию можно отнести докторскую диссертацию А. Л. Катанского о семи церковных таинствах 484 . Он участвовал также наряду с профессорами Н. И. Глориантовым , Е. И. Ловягиным и И. Е. Троицким в деле перевода и издания «Собрания древних литургий» 485 . 1.2.3. Новый Устав Духовных академий (1869 год). Научно-исторический подход в изучении литургики. И. Д. Мансветов и его ученики Разработку исторической литургики взяли на себя представители следующего поколения русских литургистов: И. Д. Мансветов , Н. В. Покровский , А. П. Голубцов , Ф. А. Смирнов , Н. Ф. Красносельцев , А. А. Дмитриевский . Их успеху способствовал новый, введенный с 1869 года Устав Духовных академий, поставивший преподавание всех богословских дисциплин, в том числе и литургику, на твердую научно-историческую основу. Подлинным родоначальником русской исторической литургики, по мнению профессора Н. Н. Глубоковского , заслуженно считается профессор Московской Духовной Академии И. Д. Мансветов (1843– 1885), умевший в своих исследованиях «гармонически сочетать детальный анализ с широким синтезом» и прочно обосновавший необходимость восходить в литургических исследованиях к первоначальному апостольскому богослужению, чтобы наиболее полно и объективно раскрыть и уяснить литургическую жизнь Православной Церкви от ее истоков до настоящего времени. |
|
|
