| Но когда наступает высший расцвет чего-нибудь, тотчас же появляются и признаки распада. В схоластике таковым явилась победа внешнего формализма над внутренней содержательностью. Последний период Средневековья (до Ренессанса) есть в этом отношении уже эпоха падения. Ренессанс представляет из себя острый приступ, взрыв неоязычества. Это источник всех болезней, которыми мы сейчас болеем. Следствием Ренессанса была Реформация и появление Мартина Лютера, когда вспыхнула та солома, которая уже загоралась. На реформу Римская Церковь ответила контрреформой (Тридентский собор 1545 г.). С тех пор путь западного богословия раздваивается: католичество и протестантизм, два близнеца августинизма, ведут между собой бесконечный спор. Новое западное богословие характеризуется, прежде всего, повышенным интересом к истории. Ввиду того, что весь пафос Лютера заключался в желании возвращения к чистому христианству, протестантам необходимо было доказывать, что оно имеет место у них. Католики настаивали на обратном. Из этой полемики родились " Магдебургские центурии " , в которых протестантские богословы писали, что католичество с каждым веком (отсюда и название " центурии " ) все больше и больше отходит от первохристианства. Кардинал Бароний ответил им от лица Рима своими " Анналами " (т.е. " Хроникой событий " ). Таким было начало научного историзма в новом западном богословии. Вторым отличительным признаком этого богословия является по-новому поставленное изучение Священного Писания. Лютер провозгласил догматичность Писания, как единственного источника богословия. Отсюда возникла вся так называемая " библейская наука " с ее разветвлениями. Но как только реформаторы отказались от Св. Предания, само Св. Писание стало распадаться в их руках. В наши дни заметно начало некоторого возвращения к Преданию даже в протестантизме. Но в те времена все было неустойчивым, все предавалось критическому анализу, вследствие чего протестантизм частью выродился в либерализм, частью - в слащавый пиэтизм, представляющий из себя некое адогматическое христианство, форму дешевой сентиментальной взволнованности. |
| Строит ли папа церковь : это тайна беззакония садится во храме Бога, чтобы выставить себя вместо Бога – идолослужение. Защищает ли папа церковные интересы против светской власти: это сын погибели возносится над теми, которые называются богами, т.е. князьями. И кто бы ни восставал против пап, он находит себе защиту у центуриаторов, и мера воздаваемой ему хвалы прямо пропорциональна энергии сопротивления, какое он оказал папе. Зато Григорий VII – это исчадие ада, чудовище из чудовищ. Протестантские церковные историки приписывают магдебургским центуриям громадное историческое значение, не потому только, что здесь впервые было собрано и до известной степени обработано множество исторического материала, – в этом отношении заслуга центуриаторов бесспорная, но главным образом потому, что здесь высказалось ясное историческое сознание церкви о ее прошедшем. События церковной истории под пером предшествующих католических писателей не имели смысла: церковь всегда остается in status quo, и история есть лишь механическое наращение фактов. Церковь изменялась, говорят центуриаторы, и через это события получают свой исторический смысл. Однако же этот поворот в историческом мировоззрении сами протестанты описывают довольно сбивчиво, и из подробностей видно, что центуриаторы уже вовсе не так далеко ушли от первоначальной исторической точки зрения. Если те писатели признают, что церковь в своем существе остается неизменною, то и центуриаторы находят, что церковь должна бы в своем первоначальном типе и оставаться неизменною. Происшедшие в ней перемены – только порча, уклонение, и внутренней ценности не имеют никакой. Церковная история есть результат противодействия двух супранатуральных начал, Бога и сатаны, учителей церкви, этих великих даров Божиих, и слуг диавола, еретиков и пап. Добро и зло здесь так же дуалистически противоположены между собою, как и у Евсевия. Никакое взаимодействие между ними невозможно, и исторические перемены в церкви, как следствие злого начала, находят себе, наконец, отпор в реформации. Если прежние историки не знают смысла и цели исторических фактов, из которых слагается жизнь церкви, то центуриаторы отрицают их значение, а вовсе не определяют историю церкви как ее развитие. Преимущество «Центурий» перед сочинениями предшествующих писателей по методу, по способу изложения тоже небезусловное. Как этого и естественно ожидать от первого труда, их программа отличается полнотою, но вместе и дробностью. Каждое столетие рассматривается как самостоятельное целое и располагается в 16 отделах. |
| Начало этому направлению было положено коллективным исследованием под руководством адвоката, затем профессора иврита Матиаса Флация Иллирика (1520–1575) и Иоганна Виганда (1523–1587) – т.н. Магдебургскими центуриями 11 , монументальным 13-томным изданием (1559–1574), в каждом томе которого рассматривается отдельное столетие церковной истории как законченный период, со сверхзадачей доказать, что каждое столетие католицизм все более и более отходил от первохристианства. Эта работа, охватывавшая тринадцать веков, впоследствии была продолжена до конца XVI в. Авторы ввели в научный оборот целый ряд источников, скрупулезно разысканных в архивах и монастырских хранилищах. «Центурии» построены по единому плану: в первых трех разделах каждого тома дан обзор истории Церкви соответствующего столетия, далее разбираются догматические вопросы (причем догма рассматривается как «свет и самое солнце церковной истории»), волновавшие Церковь в это время, затем – отклонения от господствующей догматики (ереси), после чего анализируются литургическая жизнь, церковное управление (включая вопрос о примате Римской церкви), церковно-государственные отношения, схизмы и расколы, а разделы с 10-го по 16-й повествуют о жизни епископов и учителей Церкви (ибо они «суть дары Божии», через них распространялся догматический «свет истины», понимаемый, правда, только в лютеранском смысле), о еретиках, мучениках, чудесах, об отношении иудеев к Церкви и, наконец, о жизни нехристианских народов и об изменениях политических судеб населения ойкумены. Фактически здесь были заложены методологические основы церковно-исторических исследований, состоявшие в сочетании синхронистического и диахронического анализа с проблемным подходом на основании критического анализа источникового материала. Труд критикуется ввиду ряда очевидных недостатков, в частности из-за механистичности периодизации по столетиям и некритичности подхода к используемым источникам, местами превращающих «Центурии» в своеобразную хрестоматию. В то же время авторы проделали большую работу в плане критики некоторых источников, установив целый ряд анахронизмов и фальсификаций, причем в современной литературе эта работа оценивается как образец источниковедческой критики. |
| После Барония серьезным достижением католических историков Церкви следует считать «Очерк церковной истории» французского доминиканца, сорбоннского доктора Александра Ноэля, или Наталиса (1639–1724), одно время даже бывшего провинциалом доминиканцев во Франции, но за вольнодумство (в частности, он не признал буллу Климента XI Unigenitus Dei Filius, осуждавшую янсенизм, французский перевод Нового завета, выполненный ораторианцем и янсенистом Пасхазием Кенелем, а также 101 тезис из книги Кенеля «Моральные рассуждения по поводу Нового завета» 16 ) отставленного со всех занимаемых им постов. 26 томов его Selecta historiae ecclesiasticae capita, et in loca ejusdem insignia dissertationes historicae, chronologicae, dogmaticae вышли в Париже в 1676–1686 гг., однако лучшим считается сопровождаемое важными примечаниями и приложениями издание, предпринятое Дж.Д. Манси (Лукка, 1749), которое затем часто перепечатывается. За явные галликанские симпатии книга была включена в Index librorum prohibimorum папой Иннокентием XI (1676–1689). Из других трудов Наталиса отметим его «Догматическое богословие» (Theologia dogmatica et moralis secundum ordinem catechismi concilii Tridentini. 10 vol. P., 1694), написанное в выдержанных томистских традициях, а также исследования, посвященные китайским религиозным обрядам (Conformités des cérémonies chinoises avec l’idolatrie grecque et romaine и Sept lettres sur les cérémonies de la Chine; обе книги вышли в Кёльне в 1700 г.) и принесшие Наталису известность как пионеру сравнительного религиоведения 17 . Протестантская историография после публикации Магдебургских центурий почти сто пятьдесят лет не демонстрирует никаких значительных результатов; в течение этого времени она занята в основном изучением и осмыслением богатейшего источникового материала, собранного в «Центуриях». Кроме того, это было время напряженной догматической работы: реформационная мысль трудилась над детальным обоснованием догматической системы протестантизма, которое осложнялось существенной разноголосицей различных течений, возникавших в ходе Реформации, и появившимся пиетизмом, который практически отрицал точность формулировок в определении веры и полагал сущность христианства только в деятельной благочестивой жизни. |
| 3275 Baron, 985. 1. Оттон II умер 7 декабря двадцати восьми лет, и был погребен в храме ап. Петра, где его гробницу можно видеть еще и теперь под спудом. 3277 Старший Кресцентий умер в 984 году монахом, в монастыре св. Алексея на Авентине. Gregorov. 3, 411. 3279 Vita Nili ap. Martene. coll. ampl. 6:949, или Acta SS. Sept. 26, c. В. Нил, родился в 910 и умер в 1005 году в Гротта-Феррата, где, после посещения им Оттона, основан был его известный монастырь. Acta SS. L. с. p. 281. 3283 Среди других заклинаний есть такие: «да будут дни мои малы, и епископию мою да возьмёт другой». 3285 Акты этого собора, впервые опубликованные магдебургскими центуриаторами, не передаются вполне ни в каком издании соборов, исключая только издания Манси. Пертц напечатал их в 3 томе, 658 и след. стр., и из его сборника они перепечатаны в Патрологии т. 139 3286 С. 30. Этот клирик Адальгарт уже раньше делал показание в этом смысле, и предлагал доказать его судом Божьим (с. 11). Впоследствии он был низложен (с. 55). 3292 Лев IX, в письме к Генриху французскому, сыну Роберта. говорит, что король и королева были отлучены, и вследствие этого отправлялись в Рим на покаяние (Patrol, 161). Но в пользу этого путешествия, по-видимому, нет современных доказательств. 3293 С кончиной Григория связывается некоторая таинственность. Одни говорят, что он был изгнан и по своему восстановлению, был отравлен, а другие доказывают, что к смерти Григория причастен был и Герберт, так как он одержим был честолюбием достигнуть папства. 3295 Письмо Григория по случаю отправления ему паллиума находится у Hard, 6:740. Намекая на свои три кафедры Реймскую, Равеннскую и Римскую, Герберт, будто бы составил следующий стих: «Scandit ab R, post papa viget R». Helgalb. Vita Roberti (Patrol. 112:911). 3296 Существует легенда, что его мать Феофана после смерти являлась одной монахини «в жалком одеянии», и заявила ей, что она находилась в мучении за введение на западе неизвестной дотоле греческой роскоши в женской одежде. Pertz, 11:385. |
| Признание за «Правилами» апостольского авторитета однако не равносильно усвоению апостолам самого текста правил. В средневековье, особенно на Западе, апостолы действительно считались их авторами. Еще в XVI веке, после выхода «Магдебургских центурий», в которых высказано было сомнение в апостольском происхождении «Правил», Турриан пытался доказать, что они изданы на Апостольском Соборе в Иерусалиме. Но внимательное изучение их содержания и текста, наконец, осознание того обстоятельства, что если бы Древняя Церковь признавала эти «Правила» Апостольским Писанием, то они были бы включены в Новозаветный канон, приводят к выводу, что эти Правила не были написаны или продиктованы апостолами. Однако, как корректно замечает епископ Никодим (Милаш) , «они получили свое начало от апостольского предания и через устную передачу сохранились между апостольскими преемниками; в силу же явившихся церковных потребностей, они были собраны еще до I Никейского Вселенского Собора неизвестным благочестивым человеком, который назвал их канонами апостольскими, чтобы показать этим, что они путем предания получили свое начало от самих апостолов» (Никодим, епископ Далматинский. Правила Православной Церкви с толкованиями. Т. 1. Троице-Сергиева Лавра, 1996, с. 89). С «Правилами Святых Апостолов» тесно связан еще один древний сборник – «Апостольские Постановления». Причем «Постановления» появились раньше Апостольских правил, поскольку они упомянуты в последнем 85-м правиле. Первые 6 книг «Апостольских Постановлений» совпадают с «Дидаскалией», текст которой, однако, подвергся в новом сборнике значительной переработке. 7-я книга «Постановлений» близка по содержанию к «Дидахи», 8 книга носит по преимуществу церковно-правовой характер и содержит ряд изреченных от лица каждого из 12 апостолов правил о рукоположении клириков, об их правах и обязанностях и о церковной дисциплине. Эта книга имеет особое название «Постановления Святых Апостолов о рукоположениях». Фикция апостольского происхождения выражена здесь в весьма притязательной форме: каждый апостол представлен говорящим от своего имени в первом лице: «Первым говорю я, Петр. Во епископа рукополагать, как в предыдущем все мы вместе постановили, того, кто беспорочен во всем, избран всем народом, как наилучший...», «и я, Иаков Алфеев, постановляю об исповедниках. Исповедник не рукополагается, ибо исповедание есть дело воли и терпения, но он достоин великой чести» (Постановления Апостольские. Казань, 1864, с. 254, 286). Трулльский Собор (691 г.) отверг «Апостольские Постановления» как книгу, поврежденную еретиками. Тем не менее отрывки из 8 книги «Апостольских Постановлений» и после Трулльского Собора продолжали включаться в греческие церковно-правовые сборники. Ничего еретического в этих псевдоапостольских канонах нет, но по строгому смыслу 2-го правила Трулльского Собора они не имеют юридической силы в Церкви. |
| Не похож ли в виду этого мифолог, объявляющий, что древняя церковь вся составилась из еврейских и из языческих элементов и составляет лишь один из многих видов синкретизма, на гистолога, который бы увлекся своим микроскопом до потери способности различать человека и свинью? Уголь не заменит алмаза, хотя химически они – одно; цветы и листья не заменят плода; Платон, Филон, Авеста и даже Исайя не заменят Евангелия. Человек верующий, под влиянием данных истории религий, видоизменит, может быть, свои понятия о путях и способах откровения, но и только. Наконец, последнее и самое серьезное недоумение говорит: «История христианства бесспорно важна, но не лучше ли и с ней поступить, как с римской и египетской религией, поручив читать ее, насколько это нужно, преподавателям всеобщей истории? Пусть они не могут изучать ее специально, но зато они будут объективны; а церковная история богословских факультетов вся отравлена теологическими предрешениями и вероисповедной полемикой». Это мнение трудно игнорировать, когда такие ученые, как известный византинист Гельцер, один из лучших учеников Моммзена, печатно выражается так: «Jene conventionelle Fabel, die unter dem Namen Kirchengeschichte auf den seminarien tradirt wird». Действительно, современная церковная история возникла из полемики и реформаторов и католиков («Церковные Анналы» кардинала Барония и «Магдебургские Центурии» Матфия Флация); и доселе, при некотором навыке, при чтении почти всякой церковно-исторической книги не совсем специального содержания можно безошибочно угадывать вероисповедание автора. Но мне кажется, что передача дела в руки не богословов тут едва ли помогла бы. К худу ли, к добру ли, но церковь и христианство не отошли доселе на историческое расстояние не только для богословов, но и вообще для европейской интеллигенции и науки; как во II, так в XVI, так и в XX вв. безмерно большая часть общества может тут только или любить или ненавидеть. Едва ли прав Милюков («Очерки по истории русской культуры», ч. 2, Заключение) говоря, что история создала в русском образованном обществе равнодушное отношение к своей церкви; довольно вспомнить две, три пары имен, чтобы убедиться в противном: Гоголь – Белинский; Хомяков – Герцен; Вл. |
| Брюс М. Мецгер (пресвитерианец) VI. Современные методы текстологии 1. Классический метод Текстологический метод, широко применявшийся издателями классических греко-латинских текстов, состоит из двух этапов – рецензии и исправления. Рецензия – это отбор наиболее достоверных данных, лежащих в основе текста, после изучения всех имеющихся материалов. Исправление – это попытка исключить те ошибки, которые можно найти даже в самых лучших рукописях 228 . Классический метод стал применяться в текстологии в эпоху Возрождения и позднее, когда внимание людей было приковано к поддельным постановлениям пап и вставал вопрос о раскрытии фальсификаций в церковной истории и истории образования некоторых религиозных орденов. Критический задор ученых был разожжен также появлением большого числа поддельных текстов; например, некто Джованни Нанни (или Иоанн Анний, 1432–1502), доминиканский монах из Витербо, пытался выдать 17 поддельных трактатов за оригинальные произведения древних греческих и латинских авторов 229 . Более смелый подход к критическому изучению церковных документов нашел выражение в XVI b. в деятельности Матиаса Флация и группы лютеранских ученых, создавших известные «Магдебургские центурии». Они впервые описали историю Церкви с протестантской точки зрения. В 1675 г. ученый-иезуит Даниэль Папеброк (Daniel Papebroch) навлек на себя гнев бенедиктинцев из-за того, что поставил под сомнение подлинность документов, составляющих историческую основу некоторых бенедиктинских монастырей. Образованные бенедиктинские монахи из коллегии св. Мавра приняли этот вызов и тем сам " ым способствовали появлению новой науки – палеографии, которая датирует рукописи по манере письма и другим признакам. Первым трактатом, который рассматривал палеографические особенности латинских официальных документов, стал монументальный труд Мауриста Жана Мабилльона (Maurist Jean Mabillion) (1632–1707) под названием De rediplomatica (Paris, 1681). Эта новая научная область была апробирована на материале греческих рукописей другим бенедиктинцем, Бернаром де Монфоконом (Bernard de Montfaucon) (1655–1741), в книге «Palaeographica graeca» (Paris, 1708). |
| До нас не дошло даже и таких ее памятников, в которых можно было бы, по крайней мере, видеть основу местной апостольской литургии, так что чинопоследование Евхаристического богослужения Римской церкви, употреблявшееся в первые четыре века, остается совершенно неизвестным. Некоторые памятники этого рода, издававшиеся под именем Апостола Петра или выдаваемые за первоначальную римскую литургию, при ближайшем рассмотрении оказались вовсе не относящимися к апостольскому веку и даже к следующим за ним трем векам. Так, в конце XVI столетия была издана епископом Линданом литургия под заглавием: «Божественная литургия св. Апостола Петра», с рукописи, найденной им в Риме в библиотеке кардинала Сирлета на греческом языке и переведенной на латинский язык 1415 . Однако по выходе ее в свет ни один ученый, кроме самого издателя, не признал ее за подлинную апостольскую литургию. Напротив, кардинал Бона, а за ним и другие основательно доказали, что она никогда не употреблялась в церковной практике и принадлежит какому-нибудь итальянскому греку XIII в., который хотел в своем произведении соединить вместе греческую и римскую литургии, неудачно заимствовав начало из литургии свв. Василия Великого и Иоанна Златоуста , а канон из позднейшего римского Сакраментария 1416 . Другой памятник под именем древнейшей латинской литургии издал в 1557 г. Флакк Иллирик, главный сотрудник Магдебургских Центурий, с целью показать отступление от апостольского Евхаристического богослужения общеупотребительной римской формы литургии, которая во многом не согласна с этим памятником, изданным с древнего списка, найденного в одной германской библиотеке 1417 . Но после критического рассмотрения его специалистами и сравнения с другими памятниками подобного рода оказалось, что в ходе литургии он не отличается от позднейшей римской формы, а только наполнен разными благоговейными молитвами, вставленными между рубриками римской литургии, которой молитвы большею частью пропущены, собственно к ней не относящимися, а назначенными для личного употребления священником между возгласами, во время пения клира и вообще в свободные минуты богослужения, и притом написанными в IX или X в. |
| Он громко жалуется на несовершенство древних церковных историков. Что же касается до Магдебургских центурий, то Бароний называет их центуриями сатаны, которые изрыгнул ад на вред церкви. Бароний хочет быть выше, истинным, беспредвзятее всех прежних историков. На это уже должно указывать, по его мнению, самое название его труда «Annales» (летописи). Название «анализ», как изъясняет Бароний в предисловии к своему труду, он выбрал для своего сочинения в том же смысле, в каком «древние от истории отличали анализы – именно история пересказывает дела своего времени, которые автор или видел или мог видеть, и не только пересказывает, что происходило, но и каким образом, под какими влияниями, напротив, замечает Бароний – писатель анализа пересказывает дела давно минувшие и с которыми по большей части незнаком его век, и повествование о таких делах, случившихся в каждом году, подтверждает памятниками» 319 . (Бароний – как видим в своих понятиях отступает от наших понятий о летописи и истории; история, по мнению его, повествует о настоящем, а летопись о прошедшем; таких же понятий в древности держался и Тацит). Подобным указанием, почему именно он выбирает для своего повествования форму анализа, Бароний хотел показать себя свету украшенным ореолом неподкупного беспристрастия, чтобы доставить себе перевес в особенности над центуриями. Главный предмет, на котором сосредоточивается внимание анализ – это папство, чего не скрывает отнюдь и Бароний, когда говорит: «моя задача чрез все века показать, насколько сознавалось и сохранялось видимое главенство католической церкви, от Христа Господа установленное, на Петре основанное и от его законных, истинных наследников, римских первосвященников, ненарушимо охраняемое, благочестиво оберегаемое и никогда не повреждаемое, – показать, что сознавалась и сохранялась всегда единая видимая глава этого таинственного тела Христова, какой подчинялись остальные члены» 320 . И поставив себе за правило полагать хранение устам своим касательно полемика-апологетических целей своего сочинения, Бароний во введении к сочинению лишь следующим деликатным образом намекает о своем истинном намерении, какое он имел, описывая свой главный предмет – именно папство. |
|
|
