| движения к началу второй мировой войны обусловливается тем, что 9 мая 1939 г. умер его главный инициатор - еп. Пшездзецкий. К нач. 1939 г. неоуниат. приходы распределялись по римско-католич. епархиям в Польше следующим образом: в Луцко-Кременецкой епархии - 16 приходов, в Пинской - 11, в Люблинско-Холмской - 7, в Седлецко-Подляшской - 12, в Виленской архиепархии - 9 приходов. В нач. 30-х гг. XX в. наряду с неоуниатскими на Волыни создавались греко-католич. приходы, формально подчиненные Луцкой римско-католич. епархии, но фактически зависимые от Львова. Первая такая община появилась в с. Оздзютыче (Озютичи) Луцкого повята усилиями неск. греко-католич. священников с Галичины. К нач. 1935 г. существовал Волынский греко-католич. деканат с центром в с. Антоновка Костопольского повята, включавший 4 прихода (Антоновка, Оздзютыче, Повурск, Жджары, не считая «филиальных» общин с часовнями в селах Груды, Кадовбище и Мае-Седлище Костопольского повята). Несмотря на попытки местных властей упразднить деканат, он просуществовал до 1939 г. После присоединения западноукр. областей к Украинской ССР апостольский визитатор неоуниатов еп. Чарнецкий со всем духовенством перешел в клир УГКЦ, в подчинение митр. Шептицкого. После закрытия Ковельского мон-ря редемптористов Чарнецкий переехал во Львов, где служил в храмах УГКЦ. В связи с фактической ликвидацией советскими властями приходов неоунии в бывш. Волынском и Полесском воеводствах митр. Шептицкий решил воспользоваться ситуацией и взять на себя инициативу по распространению унии в данном регионе. 9 окт. 1939 г. на тайном синоде униат. епископов были образованы 4 экзархата на территории СССР. Под рук. еп. Чарнецкого был создан «экзархат Волыни, Холмщины, Подляшья и Полесья», к-рый охватывал территорию Луцкой, Пинской, Люблинско-Холмской и Седлецко-Подляшской римско-католич. епархий. Соответственно экзархат объединял как зап. регионы советских Украины и Белоруссии, так и сопредельные территории нем. Генеральной губернии. Экзархаты были утверждены декретом митр. |
| При Люблинской унии, когда и будет создана Федерация, белорусская шляхта под угрозой репрессий и конфискаций со стороны Короны, а польские войска будут контролировать наши территории, - их будет сдерживать Статут ВКЛ. А тогда королевой стала четвертая жена Ягайлы - Софья Гольшанская... Польская шляхта долго не хотела ее короновать, боясь эдакого " белорусского влияния " » (Ч.2.: 11.11). Тут и становится ясно, что и новая «белорусская шляхта» хочет сделать из своего тайного врага А.Лукашенко союзника и нового Иуду-Ягайло, прося того если не стать «королем Польским», то каким-нибудь иным путем сдав Белую Русь в руки Евросоюза и Госдепа. Не понятно только, на какой Статут надеется «белорусская шляхта» для защиты от репрессий и конфискаций и сдерживания их патронов, когда во время новой Люблинской евроассоциации польские войска будут контролировать наши территории (как ныне - украинские, которые также были оккупированы Польшей перед Унией XVI века)! Но «белорусское быдло» должно быть уверено, что, по логике Макеев-Воронецких-Якубовичей, эти репрессии и военный контроль является не чем иным, как «боязнью белорусского влияния», которую нынешние паны намереваются преодолеть решительными евроинтеграционными действиями, возможно даже, предложив А.Лукашенко почетную коронацию по типу горбачевской. Стремлением распалить тщеславие у белорусов самыми абсурдными декламациями и расположить их к отрекшейся от веры, языка и народа литвинской шляхте наполнен весь лукавый телепроект. Оказывается, «резиденции нашей белорусской аристократии - это не только пышные парки, это не только шикарные дворцы, но это - и музеи, и колоссальные собрания книг... Так что с тех времен и тянется слава про белорусов, как про самую читающую нацию. А профессиональное библиотечное дело точно своим временем зарождения может считать 1510 год - сбор Альбрехта Гаштольда, гродненские Геранёны на границе с Литвой» (Ч.3.: 7.15). Все-то думали, что начало библиотечному делу на Белой Руси положили знаменитые переписи преподобной Евфросинии Полоцкой в XII в. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > «События в Белоруссии – тренировка предстоящих протестов в России…» Беседа с известным болгарским историком 25.10.2020 706 Время на чтение 9 минут – Скажите, есть ли, на ваш взгляд, параллель между протестами в Софии и Минске? Чего здесь больше: сходства или различий? – Если можно определить общее, то это – протест как симптом и как инструмент ползучей дестабилизации, катализированной и ковидизированной в течение этого странного года. Но если конкретно, то в Софии и в Минске протест проходит по-разному. – Каково ваше прочтение происходящего в Белоруссии? В последние месяцы внимание сфокусировано на Минске, пишутся аналитические обзоры, высказываются различные точки зрения. – Интерес к Белоруссии оправдан, потому что происходящее там является репетицией – «цветной» тренировкой предстоящих протестных перфомансов в России... До августа Белоруссия была примером стабильности, этакой «анти-Украины», постсоветского государства с успешной многовекторной политикой (уже – неуспешной) и с экономикой, защищенной от приватизации. То есть это был прагматичный постсоветский социализм, все еще успешный и уникальный пример для постсоветского пространства. Одна из целей протеста – «правильная народная приватизация» плюс предотвращение возведения белорусской атомной электростанции, которая, однако, была введена в эксплуатацию вскоре после избрания Лукашенко . С экономической точки зрения требования протеста суицидальны, зато они очень модные – «свобода, Санчо!». – Есть ли геополитические интересы, управляющие протестами? – С геополитической точки зрения минский протест стремится вывести Белоруссию из орбиты России, конкретнее – расторгнуть союзный договор, что было целью оппозиции еще до выборов. Действующие лица первой линии, авансцены – соседи Минска: Польша, Украина и Литва, чьи министры иностранных дел в канун президентских выборов в Белоруссии подписали Люблинский договор (28 июля 2020 г.) или «Люблинский треугольник». Символичный акт, напоминающий о Люблинской унии (1569 г.), объединившей Королевство Польское с Великим княжеством Литовским в Речь Посполитую, - тонкий намек на принадлежность Белоруссии Польше, как считает Варшава. Это могло бы быть лишь символичным форматом партнерства, если бы не гиперактивное польское вмешательство в минские протесты против Лукашенко. Польский телеграмм-канал «Nexta» координирует каждый шаг протестующих, которые получают ежедневные подробные инструкции о маршруте, необходимом реквизите, примерных лозунгах, дресс-коде и прочих деталях, представляющихся внешнему наблюдателю спонтанными, но являющимися, по сути, плодом дисциплины. Последнее у нас трудно достижимо (да здравствуют Балканы!). |
| В целом, хотя государственная политика в отношении православия в XVI в. отличалась не виданной ни прежде, ни позднее терпимостью, отношение католической церкви к православию продолжало оставаться остро враждебным. Поэтому вопрос об унии в течение первой половины XVI в. 1113 попросту не вставал: православные потерпели фиаско в своих унионных устремлениях, польский епископат идею унии не принимал, обе церкви проходили через полосу глубокого и острого внутреннего кризиса, оттеснившего на задний план все иные проблемы. В середине XVI в. конфессиональная и религиозно-культурная обстановка в Речи Посполитой существенно переменилась. С одной стороны, и в католических, и в православных землях среди шляхты и горожан появилось большое число сторонников реформационных движений. Государственная политика веротерпимости, сколь бы непоследовательной она ни была, создала довольно прочные гарантии конфессиональному плюрализму. Наибольшей религиозной терпимостью государственная политика отличалась в годы правления Сигизмунда-Августа (1548–1572) – время, когда протестантизм завоевал сильные позиции в Речи Посполитой. При нем в 1563 г. был de jure ликвидирован не применявшийся и прежде de facto запрет допускать православных в сенат (это, правда, не коснулось православных епископов). В 1569 году акт Люблинской унии полностью выровнял сословный статус польской и украинско-белорусской шляхты. Уже после смерти Сигизмунда-Августа в 1573 г. акт знаменитой Варшавской конфедерации законодательно закрепил свободу христианского вероисповедания в Речи Посполитой. В итоге к последней четверти XVI в. государственная политика ограниченной (но очень широкой по меркам тогдашней Европы) веротерпимости стала нормой в Речи Посполитой. Этим была обусловлена невозможность насильственно навязать унию православному обществу и возможность борьбы с ней в XVII в. под лозунгом «прав греческой религии и русского народа». В этих условиях в Речи Посполитой могли развиваться не только протестантские, но и радикально-реформационные течения. Заметным было и влияние гуманизма на культуру элит польского общества. |
| Унию принимали и русские дворяне, и между ними находились даже три сенатора, но сам же Рутский сознается далее в том же донесении, что число дворян, принимавших унию, было крайне мало и ничтожно и что ее принимали почти одни крестьяне-землепашцы, одна чернь. Сам же говорит: «Из школ латинских почти двести благородных русских юношей перешли к латинскому обряду, столько же при дворе (королевском) и в войске. Теперь спрашиваю: что же останется (для унии) из русского дворянства чрез десять лет? Скажут: останутся поселяне. Уния падет, потому что поселяне не защитят унии от схизматиков». Русские дворяне если решались по обстоятельствам изменить православию, то принимали не унию, всеми презираемую, а господствовавшее в государстве католичество: даже сыновья Ипатия Потея приняли не унию, а латинство . Но множество русских дворян оставались еще в православии и твердо ратовали за него, как свидетельствуют списки православных братств: Люблинского (в котором участвовали 40 дворян), Минского (52), Виленского, Луцкого, Киевского и других, а также новые православные монастыри, основанные дворянами. Правда, в числе этих дворян не было уже под конец настоящего периода сенаторов, но находились еще князья Огинские, Корыбуты-Вишневецкие, Полубенские, Корецкие, Друцкие-Горские, Друцкие-Любецкие, Чарторыйские, Четвертинские, Сангушки-Коширские, хотя другие лица некоторых из этих княжеских фамилий держались уже латинства; находились также дворяне, занимавшие более или менее важные служебные должности в государстве: подкомории, чашники, городничие, городские судьи, подсудки, подстолии и пр. Эти православные дворяне составляли еще довольно грозную силу против унии, когда они собирались на сеймики и на сеймы. Унию приняли почти тридцать городов: Вильна, Новогрудок... Но как приняли? В Вильне, например, было еще много православных и существовало самое сильное православное братство. Да и что значили тридцать городов, если бы и действительно все жители в них приняли унию, в составе целого края, в котором числилось до 8 000 приходских церквей греческого обряда, когда во владениях одного князя К. |
| Однако русская знать не сразу смирилась со своей участью. В 1430 году умер, не оставив наследников, князь Витовт, правивший ВКЛ 38 лет. Единственная дочь Витовта, Софья, была замужем за великим князем московским, следовательно Литву мог возглавить её сын - Василий II Тёмный. Но он был православным и не желал переходить в католичество, что являлось обязательным требованием для великого князя литовского. Знать ВКЛ, в нарушение Городельской унии (без дозволения короля польского), провозгласила своим великим князем Свидригайло Ольгердовича. Тот начал проводить решительный курс на самостоятельность Литвы от Польши, предоставил равные права католикам и православным и потребовал себе королевскую корону, которую хотел получить ещё Витовт (незадолго до смерти её перехватили поляки, не желавшие усиления литовского монарха). В 1432 году католическая знать попыталась устроить государственный переворот, напав на Свидригайло и его свиту в Ошмянах. Однако Свидригайло удалось бежать в Полоцк, оплот западнорусской православной партии. Провозглашённый великим князем Сигизмунд Кейстутович подписал с Короной Польской кабальные договорённости, передал полякам Подляшье и Волынь, а также согласился на инкорпорацию ВКЛ в состав Польши после своей смерти. В развернувшейся кровопролитной Гражданской войне, которая продлилась до 1438 года, сторону Сигизмунда Кейстутовича приняли в основном литовские этнические области (Аукштайтия и Жемайтия), сторону Свидригайло Ольгердовича - Русь (в том числе земли современной Белоруссии). И хотя победа в этом конфликте досталась Сигизмунду, сопротивление русской православной знати стало важной вехой в борьбе Западной Руси за свои права. Состоявшееся в 1569 году подписание Люблинской унии, предполагавшей объединение Великого княжества Литовского и Польского королевства в единое государство - Речь Посполитую, стало логичным завершением курса, который политическая элита ВКЛ приняла в 1385 году в Крево. С конца XIV века обозначился устойчивый дрейф в сторону формирования польско-литовского государства на польско-католической культурной основе, а не на русской православной. Русское православное население ВКЛ, не смирившись со своим второразрядным положением в государстве, в котором оно составляло подавляющее большинство, вело упорную борьбу за свои права, за свою этнокультурную особость. И эта борьба не закончилась с поражением Свидригайло в 1438 году, она продолжилась в последующие столетия. |
| В 1458 году униатский Константинопольский патриарх Григорий Мамма, пребывавший в Риме, поставил литовско-галицким митрополитом Григория, бывшего в своё время протодиаконом у митрополита Исидора. Григорий попытался утвердить в своей митрополии унию и начал гонения на православное духовенство, но не нашёл поддержки у польского короля и в 1469 году сам присоединился к православию. Ягеллоны, впрочем, не желали покровительствовать православию и охотно урезали его права и ослабляли материальное положение Православной церкви и верующих. В XV и XVI веках в районах, которые теперь входят в Люблинское, Белостоцкое и Ряшевское воеводства, большая часть населения исповедовала православную веру, или, как называли её в официальных документах, «русскую веру», «греческий закон». В Люблинской унии 1569 года политическая программа Городельскаго сейма получила своё завершение. Если к этому Польша и Литва находились только в конфедеративного союзе и имели свои отличия в управлении, то Люблинская уния уничтожила самостоятельность Литовского княжества. Православное население Беларуси и Западной Украины, которое оказалось в составе Польши, начало ощущать систематический гнёт со стороны католицизма. Особенно тяжелым временем для Православной церкви было правление польского короля Сигизмунда III. Этот воспитанник иезуитов, проникнутый крайними католическими взглядами, ставил выше всего интересы Римского престола. Сложное положение было и с православной иерархией. До конца XVI век века большая её часть во главе с Киевским митрополитом Михаилом (Рогозой) приняла провозглашённую на Брестском соборе 1596 года унию и признала над собой власть Римского епископа. Но православные верующие преимущественно не приняли и стали на защиту Православной церкви. В настоящее время создается много полемических произведений, направленных на защиту чистоты веры от посягательств со стороны инославию и прежде всего Римско-католической церкви. Очень важную роль в защите православия от распространителей унии играли православные церковные братства. Необходимо особо упомянуть Львовское и Виленское православные братства, представлявшие собой сплочённые союзы городского населения. Согласно принятым уставам главным своим делом братства считали: открытие и содержание духовных училищ, подготовку образованной православной молодежи, создание типографий и издание необходимых книг. Однако силы в борьбе с наступающим католицизмом были неравны. Православные братства, лишившись поддержки со стороны шляхты, перешедшей в католичество, постепенно сокращали свою деятельность. XVII—XVIII века [ править править код ] |
| При оценке привилеев 1563 и 1568 гг. исследователи отмечают и другой мотив действий Сигизмунда II: желание ослабить сопротивление православных магнатов и шляхты планам объединения великого княжества Литовского с католической Польшей (Chodynicki. Ko?sci?o³ prawos³awny. S. 88–90). Принятие в 1569 г. Люблинской унии сопровождалось включением украинских земель великого княжества Литовского — Волыни и Киевщины в состав Польского королевства. Выступая от имени местных князей и шляхты на созванном в связи с этим в Люблине сейме, кн. Константин Вишневецкий настаивал на том, чтобы «русское» дворянство было полностью уравнено в правах с польским. Ставился и вопрос об определенных гарантиях для православных: «Tak tez, i¿e?smi sa roznei religiei, a zw³aszcza Graekowie, abi?smi tim nie bili ponizeni — abi nikt do inssej religiej nie bil prziczi¹gani [Так как мы принадлежим к другой религии, а именно к греческой, чтобы нас из-за этого не унижали и никого не принуждали принять иную религию (польск.)]» (Дневник люблинского сейма 1569 г. Соединение великого княжества Литовского с Королевством Польским. СПб., 1869. С. 382). Требования православного дворянства были определенным образом учтены при выдаче привилеев, оформлявших включение Киевщины и Волыни в состав Польского королевства. Так, в том месте, где говорилось о получении населением этих земель польских «вольностей», указывалось, что их получают «szlachta, rycerstwo take i duchowne stany rzymskiego i greckiego zakonu [шляхта, рыцарство, также и духовные сословия римской и греческой веры (польск.)]» (Akta unji Polski z Litw¹. 1385–1791/Wyd. S. Kutrzeba i W. Semkowicz. Krak?ow, 1932. S. 303, 314). Еще более важным было содержавшееся в тех же документах обязательство «dostojenstw i urzêd?ow ziemie naszej Wolynskiej (Kijowskiej), duchownych i ?swieckich, wielkich i ma³ych, tak rzymskiego jak i greckiego zakonu bêd¹cych, nie umniejsza?c, ani zat³umia?c, i owszem w ca³e zachowa?c [достоинств и должностей земли нашей Волынской (Киевской), духовных и светских, великих и малых, как римской, так и греческой веры, не уменьшать, не умалять, но в целости сохранять (польск.)]» (Akta unji. S. 306, 316). Pelenski J. The incorporation of the Ukrainian lands of Old Rus into Crown Poland//American contributions to the Seventh international congress of Slavists. The Hague; Paris, 1973. V. 3. P. 49–50. Эти положения привилеев рассматривались как обязательство власти содействовать сохранению традиционных прав православной Церкви в Речи Посполитой. Позднее они служили юридической основой для борьбы с попытками правительства принудить православное население к принятию унии с Римом. |
| Эти успехи протестантизма и подготовили Люблинскую унию 1569 г. Протестантское влияние ослабило энергию католической пропаганды среди Литовской Руси. Последние Ягеллоны на польском престоле Сигизмунд I и Сигизмунд II Август (1506 - 1572) - были равнодушны к религиозной борьбе, завязавшейся в их соединенном государстве. Сигизмунд-Август, мягкий и праздный гуляка, воспитанный среди новых веяний, насколько ему позволяло государственное его положение, даже покровительствовал новым учениям, сам выдавал для чтения протестантские книги из своей библиотеки, в придворной церкви допускал проповеди в протестантском духе; ему было все равно при выезде из дворца в праздник, куда ехать, в костел или в кирку. Покровительствуя протестантам, он благоволил и к православным; постановление Городельского сейма, запрещавшее православным занимать государственные и общественные должности, он в 1563 г. разъяснил так, что разъяснение было равнозначительно отмене. С ослаблением католической пропаганды, которую поддерживали прежние короли, православное население Литвы перестало относиться боязливо или враждебно к польскому правительству. Этот поворот в народном настроении и сделал возможным продолжение политической унии Литвы с Польшей. Сигизмунд-Август приближался к смерти бездетным; с ним гасла династия Ягеллонов, и, следовательно, сам собою прекращался династический союз обоих государств. Пока католическая пропаганда, покровительствуемая польским правительством, действовала в Литве очень напряженно, православное литовско-русское население не хотело и думать о продлении союза. Поднимался тревожный вопрос о дальнейших отношениях Литвы к Польше. Но благодаря веротерпимости или благожелательному индифферентизму Сигизмунда-Августа православные перестали пугаться этой мысли. Противодействия продлению унии можно было ожидать только от литовских вельмож, которые боялись, что их задавит польская шляхта, рядовое дворянство, а литовско-русское дворянство именно потому и желало вечного союза с Польшей. В январе 1569 г. |
| Казалось, результаты бесплодной сорокалетней деятельности были налицо и указывали наглядно тот путь, по какому должны были идти обрусители и насадители православия, если желали достигнуть реальных результатов. Но здесь, как всегда в бюрократическом мире, важнее всего была видимость – ведомственная отчетность: унии официально не было, и униатствующие числились по росписям православными. Однако и с этой формальной стороны предстояло еще завершить дело: в пределах областей, причисленных к России, оставались униаты в так называемой Холмщине. «300.000 униатов Царства Польского простирают руки к России», писал Семашко 3 октября 1837 г. На этих-то униатов и было обращено внимание в новое царствование. После официального уничтожения унии в 1839 г. в Люблинской, Седлецкой и Сувалкской губерниях продолжали существовать униаты под управлением особой холмской униатской епархиальной консистории. С 1868 г. и здесь началось «очищение обрядов униатской церкви», при чем до точности копировались мероприятия 30 и 40 гг. Наибольшим рвением в данном случае отличался седлецкий губернатор Громека. В упомянутых исследованиях Ликовского, а также в специальной работе P. I. K. «Martyrologium czyli Meczenstwo Unii Padlasiu», вышедшей в 1905 г. в Кракове, собраны подробные сведения о деятельности Громеки. Перед нами проходят ряд вопиющих случаев, тем более возмущающих, что они имели место не в жестокое николаевское время, а в эпоху, следовавшую непосредственно за «великими реформами», за отменой телесных наказаний, введением судебных учреждений, гласности и пр.; в эпоху, когда в центре вырабатывались изменения принципов старой вероисповедной политики в духе веротерпимости, вырабатывались законодательные нормы, легшие в основу закона 3 мая 1883 г., несколько облегчавшие положение всякого рода инакомыслящих религиозных групп. Сведения, сообщаемые в работах Ликовского и у автора, скрывшего свое имя под инициалами P. I. Κ., почерпнуты не всегда из достоверных источников. Книга P. I. К. написана в крайне враждебном тоне ко всему русскому и в частности к православию. |
|
|
