| Но рост монастырских богатств вызывал у киевского князя стремление присвоить некоторую их часть. В Патерике есть такой рассказ. Среди «советников» князя Мстислава Святополчича (сына Святополка) был один «болярин» «лют, и свереп, и неподобен нравом и деломь и всею злобою». Он получил донос от беса, принявшего образ монаха, о том, что у печерского инока Федора имеется «съкровище, злата и сребра множество, и съсуди многоценнии...» Боярин привел доносчика-беса к князю. Бес повторил свое сообщение, посоветовав Мстиславу задержать и допросить Федора: «Скоро сего имете, и еще не дасть, предайте его мукам многым; аще ли же и тако не дасть, то мене призовите, и аз обличю его пред всеми вами, и место покажю, иде же съкровенно есть съкровище» 810 . Князь сделал то, что ему подсказал доносчик, велев захватить и пытать Федора. Фантастика рассказа, действующими лицами которого являются, с одной стороны, бес, с другой – праведный инок, не мешает разглядеть подлинную сущность дела по обвинению Федора. Это одно из тех поклепных дел, о которых говорит Русская Правда; оно было использовано Мстиславом Святополчичем для овладения богатствами, принадлежавшими Киево-Печерскому монастырю. Среди средств дознания и судебных доказательств, при помощи которых может быть установлена вина Федора, бес называет и «муку», и поличное («лице»), и послушество с приведением к «роте» (самому бесу Патерик дает кличку «рогник»). Все эти виды доказательств фигурируют и в Русской Правде. Итак, поклеп продолжал играть большую роль в качестве орудия княжеской социальной политики. Обстановка на Руси в конце XI b. была тревожной. Ряд лет после вокняжения Святополка в Киеве заполнен междукняжеской усобицей, как свидетельствуют Патерик и летопись, разорительной и изнурительной для населения. Очень интересно, что летописец оценивает эту усобицу в значительной мере под углом зрения правовых норм, утвержденных на Любечском съезде. В 1097 г. Василько Ростиславич, преследуя (вместе с братом Володарем) своего политического противника Давыда Игоревича, поджег город Всеволож, велел перебить население («иссече вся») «и створи мщенье на людех неповинных...» Автор летописного рассказа осуждает Василька за то, что он действовал по закону о кровной мести, отмененному на княжеских съездах. |
| Ответ этот весьма колоритен и многозначителен. Конечно, слово «смерд» употреблено здесь не в буквальном смысле – дворцовый крестьянин или крестьянин-данник. Этот термин применен к «людям градьским», горожанам, и в устах Олега имеет характер просто презрительной клички, означая людей низшего состояния. Но в то же время нельзя не вспомнить, что в уставе отца Олега, Святослава Ярославича (включенном в состав Правды Ярославичей), имеется специальная статья о наказании тех, кто «умучить» «без княжа слова» смерда, огнищанина, тиуна, мечника. В этой статье, как говорилось, проводилась борьба с остатками общинного, народного суда. И, вероятно, Олег учитывал данное постановление, указывая, что князя нельзя судить неподобающим его сану судом. То, о чем в Правде Ярославичей сказано в виде сухой юридической формулы, в ответе Олега своим двоюродным братьям прозвучало как реплика, полная сарказма и высокомерия. Общий смысл выступления Олега заключался в провозглашении идеи сословного суда. Это означало одновременно отрицание суда вечевого. Принцип сословности получил более четкое выражение в более поздних памятниках права – в Псковской и Новгородской судных грамотах, где говорится о судах «князя, посадника, тысяцкого, владычного наместника» 781 . Но еще долгое время существовал и вечевой суд, которому, особенно во время массовых движений, демократические элементы населения пытались придать народный характер. Совещание в Киеве в 1096 г. из-за протеста Олега не состоялось. Но в следующем году князья собрались в Любече и там, вероятно, наряду с рассмотрением других вопросов приняли новый текст Правды. В ее основу должны были естественно лечь два памятника: Правда Ярослава киевской редакции 1037 г. (подтвержденная в 1054 г.) и Правда Ярославичей 1072 г. Оба эти памятника в переработанном виде, связанном с перегруппировкой статей, в своей значительной части вошли в первый раздел Пространной редакции Русской Правды, предшествующий уставу Владимира Мономаха . Этот раздел (кончая ст. 46) и представляет собой, очевидно, правовой кодекс, принятый на съезде князей в Любече в 1097 г. Идущие же вслед за данным кодексам и непосредственно примыкающие к уставу Владимира Мономаха статьи 47 – 52, посвященные вопросу о долговых обязательствах, по-видимому, являются продуктом творчества Святополка 782 после Любечского съезда. |
| Из многочисленных земель собираются к королю Стефану в Литву бесчисленные полки и вооружаются на славный град Псков, многие орды и многие земли подымаются с литовским королем Стефаном на славный град Псков. Привлеченные славой города, собираются многие народы, их имена таковы: литовские люди, польские люди, угорские люди, мазовшане, немцы цесарские, датские, свейские, сшлоцкие, бруцвицкие, любечские. И всего наемных людей 60 000, да своих людей у короля собрано 40 000; и всего у него войска 100 000, помимо торговых людей. Когда все эти многие народы собрались в Литве у короля Стефана, тогда увидел всегорделивый тот король многую собравшуюся у себя великую силу и еще больше возгордился в своем тщеславном безбожном помысле, говоря: «Не только Псков-град и его пригороды с такою силою возьму, но и Великий Новгород со всеми уделами новгородскими». Об этом же говорили и приближенные его наилучшие гетманы: «Милостивый государь, король Стефан, увидев столь бесчисленное войско твое, все пребывающие в граде Пскове люди, государь, убоятся и устрашатся и не станут сопротивляться такой силе. Какая гора сможет устоять против потопа и какая, государь, огороженная стеной крепость сможет укрепиться против твоих мощных стенобитных орудий? И еще, государь, напомним нечто приятное для тебя. Милостивый государь, король Стефан, какой ум должны иметь воеводы Пскова и всякие мастера, чтобы в замыслах быть выше твоего великого разума и глубокомысленного ума твоих великих гетманов? И еще, государь, какой град и какая оборона прежде и ныне устоит перед нашими крепкими и храбрыми и непобедимыми витязями и искусными градоемцами? Ныне же, государь, поспеши готовиться в путь на град Псков и здравствуй, в славном граде Пскове владычествуй. Также и к нам милостивым будь, ибо всем сердцем были мы с тобой, усердно готовясь к взятию города». Выслушав эти многохвалебные речи своих первосоветников, король еще больше вознесся гордынею на град Псков, как в древности горделивый Сеннахирим, царь Ассирийский. Тот, когда взял многие города окрест Иерусалима, то в высокомерном помысле и на Иерусалим устремился, также на многую силу свою надеясь и говоря: «Не только царь Езекия с народом своим не сможет защитить от меня город Иерусалим, но и Бог ему не поможет против моей бесчисленной силы». Его надменное хвастовство и богохульные речи услышал Бог и так совершил: когда пришел Сеннахирим, царь Ассирийский, под Иерусалим-град и осадил город, то наутро, встав, обнаружил в войске своем 185 000 убитых; и, увидев это, он убежал с малой дружиною в Ниневию и там был убит своими детьми. То же, что и с Сеннахиримом-царем, случилось под Псковом и с горделивым королем Стефаном по неизреченному промыслу Божию. Об этом пространно впоследствии скажем, ныне же поведем речь о происходящем. |
| Явился Антоний. Житие, внесённое и в летопись, не говорит о том, как вошла к нему идея идти в Афонскую гору и кто был его наставником. Вероятно, любечский юноша, будущий начальник монашеского жития в России, получил первые семена этого аскетизма от каких-нибудь Греков, как и Феодосий, о котором говорится, что он встретил старцев из Святой Земли и пожелал с ними идти на Восток. Неизвестность, каким образом вошла Антонию мысль идти в святую гору и с кем он дошёл туда – для нас большая потеря. Несомненно то, однако, что полное развитие аскетизма в нём совершилось уже на святой горе; потому что и житие его (в нашей летописи) говорит, что он, обходив афонские монастыри, получил желание принять иноческий образ; тогда монахи греческие отправили его в Русь и сделали из него проповедника аскетического благочестия. Ему предсказали, что от него черньцы мнози быть имут. Антоний, следовательно, возвращался в отечество с сознанием призвания своего и с убеждением, что ему суждено основать в России монашеское житье. Он явился в Киев, а не куда-нибудь, – в Киеве, потому что там уже были и монастыри, заведённые тотчас же прозелитами после крещения. Но, как видно, эти монастыри были не таковы, как святогорские, и житье в них не было то, какого образ составился в созерцательной голове Антония. Антоний поселился в пещере, ископанной Иларионом; получивши митрополичий сан, последний оставил её; Антоний полюбил это место и начал там жить, изнуряя себя воздержанием, вкушая только хлеб и воду, и то через день. Скоро, однако, слава его разнеслась по Киеву: христиане, зная из поучений своих священников, что древние, святые проживали в пещерах и тем угождали Богу, приходили к Антонию, приносили ему всё потребное и удивлялись его подвигам. Так это была первая школа, не только словом, но делом и примером, распространившая и утвердившая в народ то неизменное до сих пор понятие, что сущность христианского спасения достигается самопроизвольными трудами, изнурением и всевозможнейшим терпением и страданиями. |
| Скачать epub pdf 50. Василько (Василий) Ростиславич, князь теребовльский сын Ростислава Владимировича, князя тмутараканского, от брака (как сообщает свод летописей Татищева) с королевной венгерской, неизвестной по имени. Родился, надо полагать, на Волыни, где проживал изгоем (безместным князем) его отец, около 1062 г.; по смерти отца в Тмутаракани изгнан оттуда вместе со старшими братьями, Рюриком и Володарем, в 1066 г.; снова водворился там с братьями в 1080 г., и, вторично изгнанный с ними же Олегом Святославичем, князем черниговским (см. 154), один пустошил польскую область Подолию в 1081 г.; участвовал в захвате братьями г. Владимира-Волынского, откуда Ростиславичи немедленно выгнаны Владимиром Мономахом (см. 53) в 1084 г.; получил от великого князя Всеволода I Ярославича в удел город Теребовль (ныне местечко Трембовль в Галиции, на р. Серете) около 1085 г.; подозревался с братьями в убийстве Ярополка Изяславича, князя владимиро-волынского, в 1086 г., но спас Русь от половцев, которых уговорил воевать с ним Польшу в 1092 г.; наследовал после брата своего Рюрика г. Перемышль (червенский) в 1094 г.; был на Любечском съезде русских князей, после которого, вероломно выданный великим князем Святополком II, ослеплен князем Давидом Игоревичем влади-миро-волынским (см. 65) в Звенигороде-Волынском (по Карамзину – в Белгороде) 4 ноября 1097 г., и, освобожденный из заключения во Владимире весной, разорял с братьями владения Давида летом же 1098 г.; разбил великого князя Святополка II на Волыни в 1099 г.; несмотря на требование князей идти жить у брата Володаря в Перемышле, остался князем теребовльским в 1101 г.; связанный договором с Болеславом III, королем польским, находился в польско-венгерском войске, осаждавшем Владимир-Волынский, в 1123 г. Умер у себя на Теребовле в 1124 г. Там, вероятно, погребено и тело его. Оставил от брака с неизвестной сыновей Ивана и Григория. Читать далее Источник: Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови/сост. М.Д. Хмыровым. - Санкт-Петербург : [б. и.], 1993. - 165, с., ил. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Кондак 9 Вси ангели на небеси немолчныя хвалы воспевают Ти, Богородице, мы же на земли, подражати им дерзающе, велие желание имамы пети Тя и хвалити, Честнейшую херувим и Славнейшую без сравнения серафим, Матерь Господа нашего; Ты же, Всеблагая, Сама научи нас достойно славити Тя и воспевати рождшемуся от Тебе Спасу душ наших: Аллилуиа. Икос 9 Витии суемудреннии не могут достойно восхвалити Тя, Пречистая Дево, мы же, смиреннии, от любве сердечныя сия малыя похвалы приносим Ти и молимся: Не возгнушайся ими, Всеблагая, ради греховнаго недостоинства нашего, но приемлющи ны благоутробно, воздаждь нам предстательством Твоим к Триединому Богу, да зовем Ти радостно: Радуйся, покрове миру, ширший облака; радуйся, града прибежище, в немже странники земнии отдохновение обретают. Радуйся, чертоже Божественнаго уневещения; радуйся, Виновнице грешных с Богом примирения. Радуйся, величием многих чудес прославленная во вселенней; радуйся, иконою Твоею святою являющая помощь и милость земнородным. Радуйся, Мати Божия, спасающая на Тя уповающия. Кондак 10 Спасителя душ наших Господа Иисуса Христа, яко Младенца, видим на руку Твоею, Богомати Владычице, носимаго и вся ны благословящаго, егоже созерцая на иконе Твоей святей, радуемся, грешнии и со страхом и любовию сию целуем, яко залог Божия и Твоего к нам благоволения, зовуще благих Подателю Богу: Аллилуиа. Икос 10 Стена необоримая и крепкое защищение даровася граду Любечу иконою Твоею чудотворною, Богородице Дево, сияет бо сия многими преславными чудесы, сего ради мы грешнии, покланяющеся Твоему пречистому образу, Владычице, благоумиленно пред ним Тебе вопием: Радуйся, заре немерцающая, всякий мрак греховный прогоняющая; радуйся, просвещение неверующих и в сомнении сущих сердец. Радуйся, боголепная красото Святыя Христовы Церкве; радуйся, ризою Твоею честною всех нас защищающая. Радуйся, Матернею любовию Твоею весь мир христианский объемлющая; радуйся, щедроты Твоя богатыя верным нескудно подавающая. Радуйся, Мати Божия, спасающая на Тя уповающия. |
| Двумя наследниками всей власти Владимира, как предположил А. Поппе, были свв. Борис и Глеб. 862 А. В. Назаренко согласен с ним в отношении Бориса, но не ясно, был ли самостоятельным князем Глеб. Нестор в «Чтении» утверждал, что он находился постоянно в Киеве при отце. Из летописного сказания «О убиении Борисове» и «Сказания страсти» (Анонимного) известно, что во время смертельной болезни св. Владимира при нем находился Борис. Князь действительно мог, выделив уделы свв. Борису и Глебу, оставить их при себе, и это должно было серьезно обеспокоить старших братьев. Возможно, Владимир изначально не хотел следовать традиции перехода уделов по наследству от брата к брату (corpus fratrum). Например, после смерти Изяслава в 1001 г. Полоцк никогда больше не шел в переделы. Сначала он отошел к его сыну Всеславу, а после смерти нового князя в 1003 г. к его брату Брячеславу. Ярослав оставался в эти годы в Ростове. Передел 1010 г. мог быть вызван тем, что у Вышеслава в отличие от Изяслава не осталось сыновей. При этом наследование Киевского стола не обязательно связывалось Владимиром с правлением в Новгороде. Третий сын, по Титмару, – это Святополк Ярополчич. Хронист полагал, что он так и остался в заключении, а после смерти Владимира бежал к тестю, бросив в темнице жену. Как доказал А. В. Назаренко, Святополк появился в Польше только после проигранной осенью 1016 г. Любечской битвы. Установлено, что было две эмиссии монет этого князя, что указывает на два княжения. 863 Следовательно, он никуда не бежал в 1015 г., а оставался в Киеве. Ни один русский источник не сообщает, что в момент смерти отчима Святополк был в заключении. В «Повести временных» лет» и в НС написано, что когда Владимир умер, «потаиша и, б бо Святополкъ Кыев ». В «Сказании страсти» (Анонимном), наоборот, сказано, что он сам пытался скрыть смерть отчима от киевлян. Нестор сообщает в «Чтении»: «Таче ув д въ, оканьныи сынъ Святополкъ, и акы радуяся отн смерти, вс де на коня и скоро доиде Кыева града, и с де на стол отца своего». Для того чтобы примирить версии Титмара и летописную, выдвигалось предположение, что Святополк жил под наблюдением в городе Вышгороде близ Киева. 864 |
| В то время в русских землях не было правителя, равного ему в военном и политическом отношении. Многие годы переяславский князь был «грозой» половцев, преследуя их в южнорусских степях до самого Азова. Ему удалось справиться с задачей объединения некогда разобщенных усобицами русских князей. В. Васнецов. Отдых великого князя Владимира Мономаха после охоты. 1848 г . На Руси и за ее пределами Владимир Всеволодович был известен и как талантливый писатель, владевший слогом так же уверенно, как боевым и охотничьим оружием. Для знати имело значение и особое благородство его происхождения: наследник киевских князей, по материнской линии он приходился внуком византийскому императору Константину IX Мономаху, от которого и получил свое необычное прозвище. Одним словом, в глазах киевлян шестидесятилетний Владимир Всеволодович был воплощением мужества, благородства и мудрости, подобающих Великому князю. Он же принял Киев под свое начало и погасил раздор с истинной христианской любовью и милостью, не помянув прежних своих разочарований и обид, с которыми некогда уезжал отсюда в свою вотчину. «Мать городов русских» — Киев — с юных лет был для князя Владимира желанным уделом. В последние годы жизни своего отца, Великого князя Всеволода Ярославича, больного и не способного уже в полной мере нести бремя государственных забот, Владимир фактически управлял государством. Однако обычай того времени не предполагал передачи великокняжеского престола от отца к сыну, если были живы старшие родственники князя. После смерти Всеволода в 1093 году киевское боярство передало киевский стол князю Святополку. Владимир же должен был удалиться в свой удел — пограничный Переяславль, где начинались знаменитые «Змиевы валы», древние укрепления, много веков отделявшие земли пахарей от «земли незнаемой», от степи, раскинувшейся на многие сотни километров. Местоположение и пограничное назначение его удела определили и поведение князя Владимира по отношению к половцам. В период, когда киевский князь Святополк искал дружбы с могущественным половецким ханом Тугорканом, когда черниговский князь Олег Святославич укрывал в своем уделе половецкие отряды, Владимир Всеволодович был последовательным сторонником объединения русских князей с целью отражения половецких нашествий. Он-то и был главным вдохновителем знаменитого решения, провозглашенного на Любечском съезде князей: «Отселе имеемся в едино сердце и блюдем Рускые земли; кождо да держить отчину свою». — Удельный князь, Владимир Всеволодович, по существу, принял на себя ответственность за русские земли, подобающую великому князю. |
| В это время уже более не слышно о старейшинстве того или иного князя во всей Руси, речь идет только об отдельном старейшинстве в «Мономаховом племени» и особо - среди черниговских Ольговичей. Реальное политическое влияние все более забирал в руки признанный старейшим среди всех Мономашичей (включая и волынских потомков Изяслава Мстиславича) владимиро-суздальский кн. Всеволод (Димитрий) Юрьевич Большое Гнездо, младший брат Андрея Боголюбского. Со времени договора о Киеве 1181 г. он стабильно, с небольшим перерывом, до своей смерти в 1212 г. удерживал сюзеренитет над Новгородом, предвосхищая позднейшую связь новгородского стола с Владимирским великим княжеством . В 1188-1198/99 гг. верховную власть Всеволода признавал и последний галицкий князь из рода Ростиславичей Владимир Ярославич. Еще ранее, в самом начале княжения Всеволода (в 1177), в зависимости от него оказались рязанские и муромские князья. Тем самым номинальное верховенство владимиро-суздальского князя простиралось на всю Русь, кроме Чернигова. Такое его положение отразилось и в его титуле: именно ко Всеволоду Большое Гнездо с сер. 80-х гг. XII в. впервые в древнерус. практике начало систематически прилагаться определение «великий князь», ставшее с тех пор офиц. титулом владимиро-суздальских, а затем и московских князей. Тем более показательно, что, несмотря на благоприятную для себя ситуацию, Всеволод, как и Андрей Боголюбский, никогда не делал попыток вокняжиться в Киеве. Формирование полицентрического статуса Д. Р. (2-я пол. XII - 1-я треть XIII в.). Упадок политического значения Киева, превращение его в предмет притязаний со стороны князей из различных княжеских группировок стали следствием развития Древнерусского гос-ва, намеченного еще Любечским съездом. Ко 2-й пол. XII в. отчетливо обнаружилась тенденция к образованию неск. территориально стабильных крупных земель-княжений, политически мало зависевших как друг от друга, так и от перемен в Киеве. Такому развитию способствовал отмеченный выше рост политического влияния местных элит и городского населения, предпочитавших иметь «собственных» князей - династию, интересы к-рой были бы крепко связаны с судьбой того или иного регионального центра. Это явление часто характеризуется как «феодальная раздробленность», что ставит его в один ряд с политическим партикуляризмом в странах классического феодализма (Франция, Германия). Однако правомерность такого определения остается под вопросом в силу происхождения земель-княжений не из феодальных пожалований, а из династических разделов. Главным препятствием на пути обособления земель были постоянные переделы столов и волостей, обычно сопровождавшие появление в Киеве нового князя. Первыми обособились земли, князья к-рых были исключены из числа наследников киевского стола: Полоцкая, Галицкая и Муромо-Рязанская. Полоцкая земля |
| Городенское княжество оставалось за потомками Всеволодка в течение XII в. и, очевидно, позднее; в него входили также, как можно думать, Волковыск и Новогородок (совр. Новогрудок). В Турове, считавшемся частью киевского княжения, с сер. XII в. прочно осел кн. Георгий Ярославич , внук киевского кн. Святополка Изяславича. И в дальнейшем Туров, Пинск и низовья Горыни (Дубровицкая волость) были владениями его потомства. В течение 2-й пол. XII в. Турово-Пинское и Городенское княжества были под верховной властью киевских князей, но в 1-й трети XIII в. вслед за Берестейской волостью, изначально связанной с Туровом, они оказались втянуты в орбиту Волыни. В церковном отношении турово-пинские и городенские земли входили в состав учрежденной скорее всего при Ярославе Мудром (возможно, ок. 1088) Туровской епархии (см. Туровская и Мозырская епархия ). Сходным было положение Переяславского княжества, располагавшегося на левом берегу Днепра, к югу от Остра (левого притока Десны), с тем, однако, отличием, что здесь во 2-й пол. XII в. не смогла образоваться собственная княжеская династия. Глеб Юрьевич после ухода в Киев передал в 1169 г. Переяславль своему сыну Владимиру, к-рый удерживал его (с кратким перерывом) до смерти в 1187 г. В дальнейшем переяславский стол замещался то киевскими князьями, то ближайшими родственниками или сыновьями Всеволода Большое Гнездо. Данные за 1-ю треть XIII в. отрывочны; похоже, что после 1213 г. до сер. 50-х гг. XIII в. Переяславль пребывал под верховной властью вел. князя Владимирского. Переяславское княжество играло ключевую роль в обороне юж. рубежей Руси от половцев. Черниговская земля была одной из важнейших частей Д. Р. Территориальную основу ее составляли земли, полученные в 1054 г. сыном Ярослава Мудрого Святославом. Они простирались на восток от Днепра, включая все Подесенье, вплоть до Ср. Поочья с Муромом. Лишенные, как видно, на Любечском съезде 1097 г. права участвовать в наследовании киевского стола, черниговские Святославичи (Давид, Олег и Ярослав), видимо, именно тогда получили в качестве компенсации Курское Посемье (отделенное от Переяславля), а также уступленные Киевом дреговичские земли к северу от Припяти с городами Клеческ, Случеск и Рогачёв. Эти области были утрачены Черниговом в 1127 г.- цена невмешательства киевского кн. Мстислава Великого в конфликт между захватившим черниговский стол Всеволодом Ольговичем и его дядей Ярославом Святославичем; но вскоре и Курск (в 1136), и упомянутые дреговичские волости (в сер. XII в.) вновь вошли в состав Черниговской земли. Несмотря на то что после захвата Всеволодом Ольговичем Киева в 1139 г. черниговские князья не раз успешно вмешивались в борьбу за него, они, как правило, не стремились к получению столов вне Черниговской земли, что говорит об известной замкнутости их династического сознания, сформировавшегося в 1-м поколении Святославичей. |
|
|
