| Я не буду здесь говорить о том, что и свобода при издании богослужебных книг в рассматриваемое время была ограничена и конкуренция, вследствие этого, была поставлена в должные границы, нарушение которых каралось, я позволю себе только спросить проф. Титова: неужели он, в течение полугода подготовляясь к ответу на мою статью и теперь, без сомнения, достаточно знакомый с фактами, не в состоянии был их осмыслить? Переходим к фактам. Апостолы 1639 и 1654 годов, известные как вышедшие из типографии Слёзки, проф. Титов, на основании своеобразного понимания им выражения описей «печати Львовской», включает в число изданий Львовского братства (была де конкуренция и т. д.). Я позволю себе спросить почтенного профессора: известен ли ему апостол, изданный Львовским братством в 1666 году? Разумеется, известен (предположение с моей стороны неведения после полугодовой работы проф. Титова было бы уже самой непростительной дерзостью). А если известен, то, разумеется, ему известно и то, что книга эта, как явственно значится на её заглавном листе, братской типографией «второе типом издана». А если так, то я позволю себе спросить проф. Титова: можно ли в зашитый карман положить платок? Можно ли войти в запертую дверь? Вы догадываетесь, профессор, что я хочу сказать? Если нет, то подумайте. Требник 1645 года, вышедший из типографии Львовского епископа Арсения Желиборского, и Служебник, изданный Слёзкой в 1646 году, тоже не могли быть одновременно печатаемы и Львовским братством. Разумеется, проф. Титов знает или должен бы знать, что, когда в начале 1645 года митрополит Петр Могила был извещен, что во Львове епископ Желиборский намеревается печатать в своей типографии Требник, а М. Слёзка в своей Служебник, то послал им письма с требованием, чтобы означенные издания были приостановлены, угрожая Слёзке даже отлучением от церкви, буде он не подчинится его, митрополита, приказанию. Тогда же Могила написал письмо Львовскому братству, чтобы оно, если Слёзка не откажется от своего намерения, не имело с ним никакого общения. В данном случае Петр Могила имел в виду преимущественно интересы Киево-Печерской Лавры, в книжных складах которой находилось значительное количество Служебников; предвиделось в недалеком будущем издание и его знаменитого Требника. И Желиборский, и Слёзка не подчинились требованию митрополита. На этой почве обострились (и до сего не очень гладкие) отношения между Могилой и Желиборским. Отголоски этого крупного разногласия между митрополитом и Львовским епископом можно усматривать в предисловиях к изданным им в это время Требникам. Что же касается до Слёзки, то митрополит отлучил его от церкви. |
| Зная, что Анфологион 1643 года был напечатан в количестве 1358 экземпляров, а Анфологион 1694 года в количестве 1446, – каким образом можно предполагать, как предполагаете вы, Амвросий Семенови – что эта книга в 1632, 1638 и 1651 гг. (остальные три издания) была печатаема только в 600 экземплярах? То же должно сказать и об Евангелии. Зная в каком количестве экземпляров печатаема была эта книга Львовским братством пять раз, – именно в количестве превышающем, иногда даже значительно превышающем тысячу экземпляров, – почему мы будем предполагать, что братство один только раз, одно только издание Евангелия (сведений о котором по данному вопросу не имеется) выпустило в количестве 600 экземпляров? Вы, надеюсь, поняли в чем дело и уразумели, где вам нужно было искать опору для ваших предположений: нужно было восходить к неизвестному от известного, разумеется, надлежаще пользуясь совокупностью сего известного. Столь же малосостоятельны, а по местам крайне несостоятельны ваши, Амвросий Семенович, предположения по данному вопросу о тех братских изданиях, которые не повторялись (выпущены были типографией однажды). В подтверждение сказанного приведу примеры. Под 1–м вашего каталога значится: «Аδελφóτης. Грамматика доброглаголивого еллинословенского языка. 1591 года». Вы предполагаете, что книжка эта издана была в количестве только 500 экземпляров. Можно ли считать правдоподобным такое предположение? Едва-ли, если примем во внимание, что 1) это был учебник, 2) притом учебник, выхода которого в свет ревнители просвещения ждали с большим нетерпением: делали Львовским братчикам заказы его, и заказы большие, при первом известии об этом их книжном предприятии. «Сто или двести книг пришлите нам, учинивши цену слушную», – писало Виленское братство Львовскому, ознакомившись с начальными (пробными) листами означенного учебника. 3) Спустя двадцать шесть лет после издания сего учебника, он, несмотря на широкое распространение, находился еще в книжных складах Львовского братства и продавался (несколько экземпляров сего учебника – «книжки грамматики грецкие друка Львовского» – куплено было у львовских братчиков в 1617 году тогдашним ректором Киево-братской школы Иовом Борецким). |
| Кирилла Туровского , пасхалии и лунного течения, изданные в Вильне в 1596 году; 4) Псаломницу (псалтирь) и часовник, напечатанные в том же году в Вильне 2387 , и 5) оглашение церкви братской Львовской, изданное в 1600 году в Львове. В этом оглашении или воззвании братство обратилось за материальной помощью ко всем православным – духовным и светским – для поддержания своих учреждений, предназначенных ко спасению веры и русской народности. В этом воззвании указывалось, что даже жиды успели совокупными силами отстоять свою школу и божницу от иезуитов, а у православных русских берут не божницу, а насилуют их христианскую набожность и свободу: „Слыше небо! и внуши земле! щож терпим зле в том Львове“, восклицало братство, заявляя при этом всем верным, в виде предостережения, что за упадком веры близко следует и уничтожение народности („народное згинение“). На подлиннике оглашения была вытеснена печать братства, с изображением башни со львом, стоящим в воротах и с надписью: оглашение церкве братской Львовской 2388 . —237— Большим подспорьем и утешением служили Львовскому братству его постоянные сношения, личные и письменные, с почтеннейшим братчиком князем Константином Острожским. Как раз, осенью 1599 года, доблестный князь с двумя своими сыновьями приезжал под Львов в своё имение, лежавшее в трёх милях от Старого села, и ездил нарочно в Львов к братчикам, чтобы осмотреть их постройки, а братчики, со своей стороны, тоже ездили к нему в имение и при свидании заявили о всех нестерпимых обидах, которые терпели православные от поляков. Местный магистрат, стесняя православных в отправлении их обрядов и запрещая русским ремесленникам держать своих учеников, не знал какое ещё унижение придумать для православных: наконец средство было найдено и магистрат постановил обложить данью, натурой и деньгами, русских священников в пользу магистратских властей 2389 . Князь тотчас же написал об этой обиде королю, но братство всё-таки поплатилось за сопротивление в этом случае магистрату, так как пять старших братчиков были посажены в тюрьму. |
| Вторую группу составляют частные акты – заявления, протестации, договоры отдельных лиц, связанные с теми или иными процессами в религиозно-церковной жизни. Третью группу источников составила корреспонденция. Она очень разнообразна. Это и переписка папских нунциев с Римом; и польских духовных и светских сановников друг с другом и с их украинско-белорусскими корреспондентами; письма и послания, которыми обменивались православные иерархи, братства, представители константинопольского духовенства, украинско-белорусская знать. Четвертую группу источников составили публицистические, полемические и проповеднические сочинения, в редких случаях – произведения агиографического и исторического жанров. Все эти группы источников вполне репрезентативно представлены в ряде серийных публикаций XIX–XX вв., в периодических научных изданиях, в отдельных изданиях. О потенциальном масштабе источниковой базы для изучения религиозной истории украинско-белорусских земель говорит, например, тот факт, что «Архив Юго-Западной России» опирается на архив Киевской, Волынской и Подольской губерний, в котором было в начале 1850-х гг. 5815 актовых (гродских и земских) книг и 453 381 отдельных актов начиная с XVI в. Комиссия, начиная свою работу, просмотрела не более 500 книг 2 , т.е. чуть более двенадцатой части всего этого массива источников. Книга опирается на ряд неопубликованных источников из варшавского Главного архива древних актов, Российской Национальной библиотеки и Библиотеки Академии наук в Санкт-Петербурге, Центральной Научной библиотеки Академии наук Украины в Киеве, Научной библиотеки им. В. Стефаника во Львове, львовского Исторического музея, львовского Национального музея, архива Петербургского отделения Института российской истории. Необходимые источниковедческие экскурсы содержатся в соответствующих разделах книги. Методология настоящего исследования черпает в разных традициях, и в этом смысле она прагматична. Прагматична она и в том смысле, что подчинена поставленным задачам и проблемам и, соответственно, обращается к тем методологическим инструментам, которые ведут к намеченным целям. Наш подход состоит в стремлении элиминировать априорные суждения и подвергнуть критической и эмпирической (т.е. опирающейся исключительно на источники) проверке сложившиеся в историографии представления об украинско-белорусском православии XVI в. и о генезисе Брестской унии. Равным образом при выработке собственных заключений автор стремился строго следовать принципу реконструирования исторического процесса в том виде, в каком он протекал «на самом деле». |
| Из сопоставления обеих редакций видны будут и разница, и параллелизм юго-западно-русской редакции XVII–XVIII вв. и знаменной, столповой, среднерусской, из первой половины XVII в. В 1700 г. православным братством св. Георгия во Львове (в Галиции) было выпущено первое печатное издание квадротнонотного ирмология 211 . Собственно это был певческий сборник, т.к. кроме римосов в нем были и стихиры праздников, и догматики, и другие песнопения. Это издание имело для Украины-Волыни, Галиции и русского населения к югу от Карпат (Угорской или Подкарпатской Руси, территория которой принадлежала Венгерскому королевству и была населена православнам восточнославянским русским племенем, «русинами» или «рутенами») – громадное значение. Указывая на недостаточную полноту юго-западных ирмологов (собственно, певческих сборников), прот. И. И.Вознесенский считает, что «...не положенные в них на ноты песнопения пелись краткими напевами, сохранявшимися в устном певческом предании» 212 . Львовский печатный ирмолог и последующие печатные квадратнонотные его переиздания появились на территории, принадлежавшей все время, даже до конца Второй мировой войны (т. е. До середины XX в.), Польше. Поэтому, строго говоря, история возникновения Львовского ирмолога относится уже к почти не затронутой научными исследованиями истории православного богослужебного пения юго-западной православной и униатской Руси-Украины. Влияние Львовского православного братства (и других православных братств) и церковно-певческая культура юго-западной Руси оказывали сильное воздействие и на смежные с Галицией области, отошедшие, много позже, к Российской империи. Нам важно то, что, по свидетельству прот. Вознесенского 213 , юго-западные писанные ирмологи второй и третьей четверти XVII в. в своем составе и по строению сходны, в общем, с печатным Львовским изданием 1700 года 214 . Если Львовский ирмолог и не мог иметь непосредственного влияния на укрепление и внедрение в певческую практику линейной нотации и записанного ею киевского роспева громадное влияние оказали те рукописные квадратнонотные ирмологи, которые принесли с собой «киевские» певцы (причисляя сюда и белорусов, прибывающих из пределов Польско-Литовского королевства, как, например, Симеон Полоцкий ). |
| Родоначальница южнорусских типографий, Львовская, как мы уже говорили, прекратила свое действие при переходе хозяина своего из Львова в Острог. Возродилась эта типография снова уже по смерти Ивана Федорова из его небогатого имущества, которое было сначала за 411 золотых заложено еврею Якубовичу, а потом, благодаря энергическому слову знаменитого и просвещенного пастыря города Львова, Гедеона Балабана († 1607), собранными по миру копейками выкуплено и перешло в собственность местного братства. С основанием типографии основалось и братское львовское училище, учителя и ученики которого были главными деятелями книжной старины Червонорус[с]кой. Причиной заведения этой школы, а при ней типографии было то, что в Красной Руси православные греко-восточного исповедания стали подумывать о соединении еще 1580 года с Римской Церковью. Для укрепления в вере православных, по воле Константинопольского патриарха Иеремии, приезжал сюда Антиохийский патриарх Иоаким, который, между прочими принятыми им мерами, преобразовал львовское братство, исходатайствовал оному звание ставропигии и склонил завести типографию и школу для обучения языкам греческому и русскому. С этих пор братство достигло мало-помалу высшей точки благостояния, помещики и вельможи записывались в члены его. общество сделалось представителем русского племени, а из состоящей при нем школы вышло много людей ученых, каковы, напр.: Огефан Зизаний, Кирилл Транквил[л]ион-Отавровецкий, Иоан[н] (в монашестве Иов) Борецкий, возведенный впоследствии в сан Киевского митрополита, Памва Берында, Гавриил Дорофеевич и др. Со времени своего основания типография общества постоянно находилась в деятельности, занимаясь преимущественно изданием славяно-русских сочинений духовного содержания. Но для нас более важны сведения о печатании богослужебных книг, о которых до 1608 [года] определенных сведений не имеется. Известные описи, составленные за 1579 и 1602 годы, говорят о том, что в братской библиотеке имеются новые напечатанные книги, не бывшие в ней раньше, но где эти книги напечатаны – неизвестно. От 1608 года сохранилось известие, что в этот год напечатано 500 Часословов и 1000 Псалтирей. В 1628 г., по возобновлении типографии после пожара, бывшего в этом году, напечатан Октоих. |
| В дальнейшем некоторые из братств приобрели сильное влияние на церковные дела: принимали участие в выборе епископов и митрополитов, следили за употреблением и целостью церковных имуществ и церковным управлением, протестовали против злоупотреблений епископов и вообще духовных лиц, защищали интересы Церкви перед правительством, а главное, издаваемыми сочинениями доказывали истину православия и ложь унии, указывали на опасности, угрожающие православию, и средства для спасения. Таковыми были братства: Львовское в Галиции, Виленское в Литве и Богоявленское в Киеве. С течением времени православные церковные братства приобрели такое значение в Польско-Литовском государстве, что короли считали их как бы представителями всего русского народа в Западной Руси и приглашали представителей братств на сеймы по делам русского населения. Некоторые из братств, получив право патриарших ставропигий, были освобождены от власти митрополита и епископов, зависели только от Константинопольского Патриарха и имели право сноситься прямо с Патриархом. Таким образом, братства приносили неисчислимую пользу Западно-Русской Церкви, но чрезмерное усиление власти братств и излишнее вмешательство их в церковные дела, ущемляя епископскую власть, тяготили епископов и лиц духовных, и у некоторых епископов явилось стремление отделаться от нежеланной опеки, что вызвало их на борьбу с братствами, а впоследствии даже побудило к переходу в унию. Несмотря, однако, на эти печальные явления, история православных братств в Литве составляет одну из светлых страниц в летописях той тяжелой, упорной борьбы, которую вели лучшие православно-русские люди, объединившиеся в церковные братства, с надвигающимся на них латинством и предшественницей его — унией, служившей для православных лишь переходной ступенью из православия в латинство. Глава VI КОРОЛЬ СТЕФАН БАТОРИЙ (1572—1586). ПОЛОЖЕНИЕ ПРИ НЕМ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ Введение в Польско-литовском государстве григорианского календаря Правление короля Стефана Батория ознаменовалось для православных западнорусов сильным покровительством короля иезуитам и введением в Польско-Литовском государстве григорианского календаря, что, конечно, не могло не отразиться на положении Западно-Русской Церкви в Литве во вред последней. |
| Виленское Св. Троицкое Братство С новым реформированным расширенным уставом Виленское братство получило благословение в 1574 г. от митрополита Онисифора. Как на юге Львовское, так и на севере Виленское братство играло руководящую роль и с задачами не местными только, но и универсальными. В его уставе уже нет совсем старых цеховых статей о праздниках, о пиве, о меде, а прямо говорится об училище, типографии, воспитании юношества и издании книг. И самый состав братства не ограничивается местными жителями, а открыт всем православным. Состав и средства братства. Всякий желающий вписаться в духовное братство должен внести в братскую кружку (скрынку) вписного сколько пожелает и может. Затем вписавшийся брат должен каждое воскресенье, после ранней обедни, зайти в братство и добровольно, что может, вложить в братскую кружку на дела милостыни. Ежегодно в четвертую неделю по Рождестве должна быть общая складчина братчиков, кто сколько может, на общие операции братства. В братскую же кружку поступают и деньги по завещанию братчиков. За плату из казны братства в Троицком монастыре в братском приделе совершается ранняя служба братским попом и дьяконом четырежды в неделю: в воскресенье, среду,пятницу и субботу. Сверх того в каждую пятницу после ранней обедни полагается служить братский молебен соборно при участии Троицкого духовенства о здравии братчников, главы государства («господаря») и о всем христианстве. За этот молебен всему духовенству и церковным прислужникам идет дополнительная плата из братской кружки. Из той же кружки братство посылает и в другие церкви на храмовые праздники по 6-ти грошей. А для поддержания слабосильных женских монастырей братство обещает некую поддержку на каждую неделю. Филантропическая деятельность. По госпиталям, тюрьмам и уличным нищим братство раздает милостыню дважды в год: на Рождество и на Пасху. Обедневший братчик получает пособие из братской кружки. Бедный братчик, впавший в болезнь, получает помощь от братства. Обедневшего братчика братство и хоронит на свой счет. |
| В 1458 году униатский Константинопольский патриарх Григорий Мамма, пребывавший в Риме, поставил литовско-галицким митрополитом Григория, бывшего в своё время протодиаконом у митрополита Исидора. Григорий попытался утвердить в своей митрополии унию и начал гонения на православное духовенство, но не нашёл поддержки у польского короля и в 1469 году сам присоединился к православию. Ягеллоны, впрочем, не желали покровительствовать православию и охотно урезали его права и ослабляли материальное положение Православной церкви и верующих. В XV и XVI веках в районах, которые теперь входят в Люблинское, Белостоцкое и Ряшевское воеводства, большая часть населения исповедовала православную веру, или, как называли её в официальных документах, «русскую веру», «греческий закон». В Люблинской унии 1569 года политическая программа Городельскаго сейма получила своё завершение. Если к этому Польша и Литва находились только в конфедеративного союзе и имели свои отличия в управлении, то Люблинская уния уничтожила самостоятельность Литовского княжества. Православное население Беларуси и Западной Украины, которое оказалось в составе Польши, начало ощущать систематический гнёт со стороны католицизма. Особенно тяжелым временем для Православной церкви было правление польского короля Сигизмунда III. Этот воспитанник иезуитов, проникнутый крайними католическими взглядами, ставил выше всего интересы Римского престола. Сложное положение было и с православной иерархией. До конца XVI век века большая её часть во главе с Киевским митрополитом Михаилом (Рогозой) приняла провозглашённую на Брестском соборе 1596 года унию и признала над собой власть Римского епископа. Но православные верующие преимущественно не приняли и стали на защиту Православной церкви. В настоящее время создается много полемических произведений, направленных на защиту чистоты веры от посягательств со стороны инославию и прежде всего Римско-католической церкви. Очень важную роль в защите православия от распространителей унии играли православные церковные братства. Необходимо особо упомянуть Львовское и Виленское православные братства, представлявшие собой сплочённые союзы городского населения. Согласно принятым уставам главным своим делом братства считали: открытие и содержание духовных училищ, подготовку образованной православной молодежи, создание типографий и издание необходимых книг. Однако силы в борьбе с наступающим католицизмом были неравны. Православные братства, лишившись поддержки со стороны шляхты, перешедшей в католичество, постепенно сокращали свою деятельность. XVII—XVIII века [ править править код ] |
| Наши западные братства, видя всю опасность для православных от жестоких нападений латино-униатов, весьма естественно были озабочены, как можно лучше сосредоточить свои силы и укрепить своих сочленов нравственно и материально; в этих последних видах, как Львовское, Виленское, так и другие братства (что увидим ниже), сосредоточивались около своих монастырей, забирая в свою среду монашеский чин, который прикрывал, как бы щитом, своих светских братчиков. Потей продолжал со всею жестокостью теснить Виленское братство и его духовных лиц и, не смотря на защиту братства даже со стороны главного трибунального суда, добился, как всегда, от короля приказа об изгнании новоизбранных братских священников Иосифа Яцковича и Ивана Семеновича под тем предлогом, что они будто бы несправедливо обвинили дьякона Грековича, отдавшегося под покровительство Потея, в незаконной связи с одной монахиней. 27 , 28 Мало того, король издал универсал всем светским судам, чтобы они не принимали жалоб на Потея. 29 Несмотря на все обиды, православные старались со смирением переносить их, чему трогательным примером может послужить случай, бывший с Дубенским архимандритом Варсонофием, проживавшим в 1607 году в Св. Духовском монастыре, при братстве. Игумен Варсонофий был избить троицкими униатскими монахами, и когда возный явился к нему для взятия показания, то смиренный игумен заявил, что насилие от униатов он потерпел за то, что не хотел отступить от православия, но по своему духовному званию он должен терпеливо и смиренно переносить обиды и не обращаться к светскому суду, а потому все это дело предает на волю Божию. В 1607 году для православных блеснула надежда на лучшую будущность, но и эта надежда оказалось тщетною; православные дворяне Киевской, Волынской и Брацлавской земель, где православное население было плотнее, обратились к сейму с ходатайством о признании прав их церкви, и сейм на этот раз склонился к мнению, что уния не обязательна для православных. 18 июня 1607 года вышел королевский универсал, которым подтвердилась независимость православной церкви под верховною властью Константинопольского патриарха, но это распоряжение короля, мечтавшего в то время о престоле московском, было лишь политической уловкой и осталось только на бумаге, в свидетельство его лицемерной политики в отношении русских. 30 Затем, до самого конца многолетнего царствования Сигизмунда III жгучий вопрос откладывался с одного сейма на другой. 31 |
|
|
