| Поход литов. вел. кн. Витовта на Москву и взятие г. Одоева 20 мая 1407 г. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (БАН. 31.7.30 Л. 702) Поход литов. вел. кн. Витовта на Москву и взятие г. Одоева 20 мая 1407 г. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (БАН. 31.7.30 Л. 702) В 1-й период своего правления В., опираясь на поддержку Ягайло, стремился укрепить позиции ВКЛ по отношению к Сев.-Вост. Руси, Вел. Новгороду и Пскову. Позднее, перейдя к политике экспансии на восток, В. настойчиво искал соглашений с орденом, проявляя готовность идти на серьезные уступки, чтобы заручиться его помощью в походах на рус. земли. В 1395 г. В. вероломно захватил Смоленск, где правили родные братья его жены, и посадил здесь своих наместников. В 1398 г. он заключил на о-ве Салин союз с орденом, направленный против Вел. Новгорода и Пскова (Ордену должен был отойти Псков, Литве - Вел. Новгород). В 1399 г. В. предпринял попытку реставрации на ханском троне в Орде нашедшего у него приют хана Тохтамыша. В обмен на помощь хан обязался освободить рус. земли ВКЛ от уплаты ордынского «выхода». Собранное В. большое войско, в состав к-рого вошли отряды крестоносцев и поляков, практически полностью было уничтожено войсками Едигея и Темир-Кутлуга 12 авг. 1399 г. в битве на р. Ворскле. Понесли поражение и отряды татар из орды хана Тохтамыша, участвовавшие в битве на стороне В. Одним из последствий падения престижа В. после поражения стало восстание населения в Смоленске. Сюда при поддержке рязанского вел. кн. Олега Иоанновича вернулся вел. кн. Георгий (Юрий) Святославич (1401). Ближайшие неск. лет с напряжением всех сил В. вел борьбу за возвращение Смоленска под литов. власть. Лишь подчинение этого княжества позволило В. вернуться к реализации планов активной вост. политики. В мае 1404 г. В. заключил новое соглашение с орденом. Оно подтверждало условия Салинского договора и гарантировало помощь крестоносцев в походах В. на восток. Предпринятые после этого военные действия против Пскова привели к конфликту между В. и его зятем вел. кн. Василием I, объединившим для отпора литов. наступлению все княжества Сев.-Вост. Руси. Трехлетняя война (1406-1408) не принесла успехов ни одной из сторон, и мир, заключенный 14 сент. 1408 г., зафиксировал границы, существовавшие до начала войны. |
| В 1551 году в Успенском соборе Московского Кремля появилось царское моленное место ( " Мономахов трон " ), стенки которого были украшены 12 барельефами, иллюстрирующими Сказание о князьях Владимирских. В первой композиции Владимир Всеволодович показан сидящим на троне в парадных княжеских одеждах и в высокой шапке с навершием, сходной по форме с венцом императора Константина Мономаха на другом барельефе этого трона. Во второй композиции Владимир представлен верхом на коне, в платье, ферязи и княжеской шапке. В 11-й - он с непокрытой головой встречает присланные императором дары. В последней композиции митрополит Неофит венчает Владимира Мономаха на царство венцом в виде высокой шапки с навершием. Князь изображен в парадном царском платье, на груди крест на толстой цепи, в руке принятый от митрополита жезл-посох. В 1561 году была выполнена роспись Золотой палаты, парадной залы русских государей, на стенах которой также были воспроизведены иллюстрации к " Сказанию " . Иконография цикла была близка рельефам трона. Согласно описанию, Владимир Всеволодович был изображен: восседающим на троне в палатах, выступающим в поход (в отличие от рельефной композиции был изображен в доспехах) и венчающимся на царство. Парадное изображение его помещалось на стене, " что от Благовещения Пресвятыя Богородицы. " Он представлен был сидящим " под золотым царским местом " в полном императорском облачении: " В правой руке держит скипетр, на главе венец царский... на плещах диадима и крест на персях с чепью златой. " Рядом с нем был написан образ императора Константина Мономаха . Сходство их иконографий (одежды, регалии) подчеркивало " равночестность " русского князя и ромейского василевса. Портрет Владимира Всеволодовича, поясной в медальоне, был расположен на стене, обращенной к Красному крыльцу; он был представлен в ряду других великих князей, сродников первого русского царя, чьи изображения также были заключены в медальоны. Еще один цикл иллюстраций " Сказания " был создан для Лицевого летописного свода . Изображения Владимира Мономаха присутствуют и на других миниатюрах Лицевого летописного свода, где описаны события времени его княжения . Он представлен либо как правитель в парадной княжеской одежде, либо как военачальник - на коне в доспехах. В обоих случаях его голову венчает круглая княжеская шапка цвета светлой охры с рисунком, имитирующим 2 нашивки, расходящиеся под углом от центра очелья - в таких головных уборах написаны все князья. У него седые курчавые волосы и длинная седая курчавая же борода, раздваивающаяся на конце. Лишь на первых 2 миниатюрах со сценами въезда князя в Киев и его вокняжения он изображен с темными волосами и темной короткой бородой. |
| Возможно, еще в 1265 г. князь попытался вступить в переговоры с Новгородом и Псковом. В этом году в Псков эмигрировало 300 литовцев. Первоначально, как отмечает летописец, «новгородци хотеша их исещи». Конфликт был улажен, т. к. за литовцев, решивших принять Православие, по приказу отца вступился псковский кн. Святослав Ярославич. Старший сын вел. кн. Владимирского и Тверского св. Ярослава (Афанасия) Ярославича не только не выдал новгородцам литовцев-язычников, но и вместе «с попы пльсковьскыми и съ пльсковичи» крестил литовцев в 1265 г. (ПСРЛ. Т. 3. С. 85). Летом 1266 г., после поражения в борьбе с Войшелком, из Нальшанской земли вместе с боярами и дружиной в 70 чел. на службу в Псков выехал Д. (его союзник из Дялтувы кн. Шюкшта эмигрировал в Ливонию). Князь был торжественно крещен в Православие в псковском Троицком соборе с именем в честь мч. Тимофея Палестинского (Газского). В 1266 г. Д. предпринял с 270 литов. и псковскими воинами удачный поход на Литву, в т. ч. на Нальшанскую землю и владения полоцкого кн. Герденя. В плен к Д. попали полоцкая княгиня и 2 княжича, один из них впосл. стал правосл. Тверским епископом (см. Андрей ). Войска Герденя и его союзников, отправившиеся в погоню за псковским князем, 18 июля были разбиты Д. Вел. князь Владимирский, во власти к-рого находилась Новгородская земля, был недоволен самостоятельной политикой нового псковского князя. Прибыв в 1266 г. в Новгород, Ярослав Ярославич решил отправиться в Псков, чтобы изгнать Д. Однако это намерение не осуществилось благодаря позиции новгородских бояр, увидевших в Д. потенциального защитника Сев.-Зап. Руси от крестоносцев и литовцев, а также от притязаний великокняжеской власти. Вокняжение кн. Довмонта в Пскове. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (БАН. 31.7.30-1.Л.41) Вокняжение кн. Довмонта в Пскове. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (БАН. 31.7.30-1.Л.41) Зимой 1266/67 г. Д. совершил еще один удачный поход на Литву. В 1267 г. в результате совместного похода псковского и новгородского войска во главе с Д. и боярином Олферием Сбыславичем было нанесено новое поражение войскам полоцкого кн. Герденя, убитого в сражении. Археологические данные свидетельствуют, что в кон. 60-х - сер. 70-х гг. XIII в. Полоцк был захвачен и сожжен ( Штыхов Г. В. Древний Полоцк IX-XIII вв. Минск, 1975. С. 38-40, 49, 52, 53, табл. 1-2. С. 57). Разгром города мог стать результатом одного из походов Д. Отголосок событий, как Д. «до Пскова утекл, за князя от псковян ест обраный, за которых помочью Русь около Полоцка замку Полоцкого доставши, под свою моц подбил», сохранился в «Хронике Литовской и Жмойтской» и в «Хронике Быховца»; оба источника отмечают, что захват Полоцка Д. произошел при вел. кн. Литовском Тройдене, к-рый правил ок. 1270/72-1282 гг. (ПСРЛ. Т. 32. С. 32, 33, 135-136). |
| К версии житийных иллюстраций в 42 миниатюрах, отражающих текст 1-й редакции Повести о Петре и Февронии, восходят миниатюры 2 наиболее ранних лицевых рукописей (РНБ. F. I. 294, 879). В т. н. Минейном (1-м) списке лицевого Жития (РНБ. F. I. 294. Л. 70-89 об.) из изначально задуманных 42 сюжетных миниатюр 10 представляют собой нераскрашенные рисунки (Л. 70-74), для остальных в тексте оставлены места (Л. 74 об.- 89 об.). По композиции и стилю изображения они, как и икона кон. XVI - 1-й трети XVII в. с изображением града Мурома в среднике, близки к миниатюрам Лицевого летописного свода. Имеются неск. версий датировки этой рукописи, возможно восходящей к оригиналу грозненской эпохи: кон. XVI в., кон. XVI - нач. XVII в., 1-я треть XVII в. ( Калайдович К. И., Строев П. М. Обстоятельное описание славяно-рос. рукописей, хранящихся в Москве в б-ке гр. Ф. А. Толстого. М., 1825. С. 170-171; Дмитриева, Белоброва. 1985. С. 144). Миниатюры в т. н. Житийном (2-м) списке лицевого Жития XVII в. (РНБ. F. I. 879. Л. 1-23 об.; утрачен лист с 2 рисунками) несколько отличаются по стилю и архитектурному стаффажу ( Дмитриева, Белоброва. 1985. С. 143, 148, 153). Уникальная житийная версия из 32 иллюстраций как таковая не связана с рукописной традицией, но нашла отражение в копиях Андрина (1898) с клейм иконы 1618 г. (МИХМ), которые стали специфическими лицевыми списками Жития П. и Ф. (ГИМ. Муз. 3963; ГИМ. Муз. 743; РНБ. F. I. 797) ( Сухова. 2007. С. 27). Иллюминированный кодекс кон. XVII - нач. XVIII в. (ГИМ. Муз. 3065) со списком, сопровождающим сокращенный текст 2-й редакции Жития П. и Ф., был создан в районе «ярославского Поволжья» ( Грибов Ю. А. Новые атрибуции рус. лицевых рукописей XVII в.//Рус. книжность XV-XIX вв. М., 1989. С. 99-100). Согласно владельческим записям 1-й пол. XIX в., он бытовал в г. Нерехте (ныне в Костромской обл.) и не связан с известными вариантами иллюстрирования Жития П. и Ф., а является независимой от них версией как по составу (изначально 58 миниатюр, для последних 11 миниатюр оставлены пустые рамки: л. 48-57), так и по художественному решению самих композиций ( Дмитриева, Белоброва. 1985. С. 164). По мнению Л. В. Столяровой, Музейский список - «специальная редакция» Жития П. и Ф. для детского чтения и обучения; «книжка с картинками», где четкий «искусственный полуустав» поясняет красочные иллюстрации, из которых исключен «взрослый» сюжет - прозрение Ф. блудного помысла. О предназначении кодекса свидетельствуют и многочисленные анонимные детские рисунки и записи XVIII в. ( Столярова. 1997). |
| Несмотря на существование неск. вариантов житийного повествования о М. В. и Феодоре, средневек. житийные циклы этих святых в иконописи и монументальной живописи неизвестны и, по-видимому, не были разработаны. Фактически они отсутствуют и в искусстве Нового времени. Тем не менее многочисленные сцены с участием Черниговских святых вошли в состав иллюстративного цикла Лицевого летописного свода 70-х гг. XVI в. Образ М. В. имеется в ряде миниатюр Голицынского (РНБ. F.IV.225) и Лаптевского (РНБ. F.IV.233) томов, его облик и возрастные признаки меняются в зависимости от даты изображаемых событий; князь почти всегда представлен в шапке и шубе, без нимба. На миниатюрах показаны участие М. В. в княжеских усобицах, княжение в Переяславле Южном и в Новгороде, бегство в Венгрию в 1240 г. и возвращение на Русь. Одна из наиболее выразительных сцен Голицынского тома (Л. 345) - вокняжение М. В. в Киеве в 1238 г.; она имеет параллели с др. миниатюрами XVI в., изображающими правление того или иного государя: князь с посохом в левой руке сидит на престоле с асимметричной спинкой в окружении приближенных, на фоне обнесенных крепостной стеной палат. М. В. облачен в плащ и шапку с меховой опушкой, его прическа и короткая борода из сравнительно редких вьющихся прядей аналогичны изображениям кон. XVI - 1-й пол. XVII в. Особый цикл посвященных М. В. миниатюр помещен в Лаптевском томе Лицевого свода (Л. 951-978 об.). Он включает 28 миниатюр, иллюстрирующих один из вариантов Жития Черниговских чудотворцев. Цикл начинается со сцен нашествия татар и княжения в Киеве благочестивого и нищелюбивого М. В. Затем изображаются приход и убийство татар. послов, бегство М. В. в Венгрию и его возвращение на Русь, далее - эпизоды рассказа о поездке М. В., сопровождаемого Феодором, в Орду, о конфликте с Батыем и о гибели мучеников. Образы М. В. и Феодора соответствуют иконографической традиции 2-й пол. XVI в.: Феодор - седовласый старец (иногда в шапке), М. В.- средовек с вьющимися прядями бороды, почти всегда в шапке и с нимбом. |
| «История...» и переписка с царем отражают представления К. об угрозах для правосл. царства от «внутреннего» и «внешнего» драконов - политической тирании и иноверия. Тематика дополнений 2-й редакции СК сводится к защите Православия от ересей и от церковной унии с католицизмом. Завершающие разделы СК возникли не ранее 1582 г. В опровержение проведенной в том году календарной реформы папы Григория XIII К. приводит выполненные в последние месяцы жизни князя переводы из сочинения Евсевия Памфила «сопротив нынешних календаров, яже от папы нововыданы», и доказывает, что календарные новации противоречат постановлениям Никейского Собора о праздновании Пасхи ( Ерусалимский. 2009. Т. 2. С. 486, 496, 505). Цели противостоять униат. проектам Рима служил лит. перевод К. «Истории о осьмом соборе», составленный также ок. 1582-1583 гг. на основе сочинения неизвестного виленского «субдиякона». Источник, сходный с тем, которым пользовался К., прослеживается в печатной «Истории о листрийском, то есть разбойничьем, Феррарском, или Флорентийском, соборе» Клирика Острожского (Острог, 1598). Образованность К. и его причастность к лит. деятельности являются дискуссионными вопросами. Вслед за амер. историками Э. Л. Кинаном и Д. К. Уо в научной лит-ре высказывались мнения о том, что К. был малообразован и непричастен ко всем или к большей части приписываемых ему сочинений ( Keenan. 1971; Idem. 2005). Противники этой версии доказывают, что К. сочинил большинство из того, что принято ему атрибутировать ( Auerbach. 1990; Калугин. 1998). Обнаружены свидетельства знакомства современников с сочинениями К., однако степень сохранности списков его трудов различна. Изучение рукописных традиций 1-го послания К. к Иоанну IV и СК показывает, что именно эти 2 памятника в разных их редакциях вызвали наиболее оживленный интерес и получили наибольшее распространение среди переписчиков и читателей ( Рыков. 1993; Морозов Б. Н. 1997; Ерусалимский. 2009. Т. 1). К. изображен на ряде миниатюр Лицевого летописного свода (напр., показан его подвиг во время штурма Казани в 1552 г.: Лицевой летописный свод: Факс. изд. рукописи XVI в.: В 10 кн. М., 2006. Кн. 10: Царственная книга. Л. 619 [в издании нет пагинации]; Лицевой летописный свод XVI в.: Методика описания и изучения разрозненного летописного комплекса/Сост.: Е. А. Белоконь, В. В. Морозов, С. А. Морозов. М., 2003. С. 153 (Л. 619)). Портрет «Kniaz Kurpski Stary» или «Kurpski Stary» хранился в кёнигсбергском имении Радзивиллов еще в 1657 г. и в 1672 г. описан в реестре унаследованного дочерью Богуслава Радзивилла Людвикой Каролиной имущества, однако до сих пор не идентифицирован ( Sulerzyska T. Galerie obrazów i «gabinety sztuki» Radziwiów w XVII wieku//Biuletyn historii sztuki. 1961. R. 23. N 2. S. 87-99). Назвав в инвентаре князя Курбского «Старым», Л. К. Радзивилл отличает К. от «нынешнего» его внука и тезки - кн. А. Д. Курбского Ярославского. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 ДИМИТРИЙ КРАСНЫЙ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Кн. Димитрий Юрьевич Красный. Фрагмент росписи парадных сеней Гос. Исторического музея в Москве. Артель Ф. Г. Торопова. 1883 г. Князья Димитрий Красный и Дмитрий Шемяка получают во Владимире весть о кончине отца. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1570-е годы (РНБ. F. IV. 225. Л. 441 об.) Смерть Юрия Димитриевича не положила конец войне. Его старший сын, звенигородский кн. Василий Косой , остававшийся в Москве, объявил себя великим князем. Младшие братья не поддержали его и вместе с войсками перешли на сторону Василия II. Наступление на Москву мощной княжеской коалиции заставило Василия Косого бежать. Вернув престол, вел. кн. Василий II наградил своих союзников, во владения Дмитрия Юрьевича вновь перешел Бежецкий Верх, статус которого после военных действий зимы 1433/34 года был неопределенным; в качестве компенсации за сожжение посада Галича вел. князь на три года освободил город от уплаты ордынской дани. Впоследствии Дмитрий Юрьевич занимал неизменно дружественную позицию по отношению к Василию II и в отличие от старших братьев не участвовал в борьбе против московского князя. С 1434 года Дмитрий Юрьевич жил преимущественно в Галиче, выезжая в Москву по вызову вел. князя. В 1437 году Василий II поручил Дмитрию Шемяке и Дмитрию Юрьевичу командование великокняжескими войсками, направленными в г. Белёв против зимовавшего там хана Улу-Мухаммеда , изгнанного из Орды. Оказавшись во владениях белёвских князей, братья " все пограбиша у своего же православного християнства и мучаху людеи из добытка... грабиша и неподобнаа и сквернаа деяху " . Первоначально князья успешно действовали против ордынцев и 4 декабря 1437 года одержали над ними победу, но на следующий день были разбиты и бежали. Летом 1439 года войска Улу-Мухаммеда подошли к Москве и 3 июля осадили город. Взять столицу они не смогли и, разорив окрестности, через 10 дней отступили, разграбив по пути Коломну. После ухода ордынцев вел. кн. Василий II, укрывавшийся в Заволжье, обосновался в Переславле-Залесском. Сюда он вызвал Дмитрия Шемяку и Дмитрия Юрьевича. Последнему на время была поручена в управление Москва, в которой " бе бо посады пожжены от татар, и люди посечены, и смрад велик от них " . Дмитрий Юрьевич занимался восстановлением города. |
| Каким было завершение столпа 1505-1508 гг., остается неизвестным. Реконструкция, предполагающая завершение 3-го яруса куполом, напоминающим завершение собора московского Высокопетровского монастыря , в последнее время оспаривается. Привлечение др. круга аналогов и анализ изображений столпа на миниатюрах из Лицевого летописного свода (70-е гг. XVI в.) позволяют предположить, что завершение храма должно было быть в виде кирпичного шатра, подобно завершению итал. кампанилл ( Петров. 2008). Изучение колоколен в различных областях Италии показывает, что, несмотря на отсутствие прямых аналогий, И. Л. ц. 1505-1508 гг. органично вписывается в их ряд. Так, в Италии повсеместно была распространена традиция строительства высоких подколоколенных сооружений, поднимающих ярусы звона на значительную высоту. На протяжении длительного периода (XII-XV вв.) в различных областях Италии строились 8-гранные столпообразные сооружения. Также во мн. итал. кампаниллах используется прием уменьшения диаметра верхних частей столпа по сравнению с нижними, в основном на уровне верхнего яруса звона. Образовавшаяся площадка часто служит обходной арочной галереей на столбах или колоннах, окружающей верхний восьмерик или цилиндр (напр., 8-гранная колокольня при ц. Сан-Никола в Пизе, ок. 1170 и (или) между 1230 и 1250). Композиция И. Л. ц. имеет ряд особенностей, отличающих ее от аналогичных итал. зданий: во-первых, это редкое для Италии соединение подколоколенной и храмовой функций в одном сооружении; во-вторых, это система внутристенных лестниц и помещений внутри столпа; в-третьих, это акцентированная ступенчатость всей композиции - редкая, но встречающаяся в построении башен над средокрестием в соборах, напр. в Ломбардии. Тем не менее аналогии И. Л. ц. обнаруживаются в рисунках архитектурных трактатов Кватроченто. Примером может служить столпообразное сооружение с капеллой в одном из нижних ярусов и с колоколом в верхнем в «Трактате об архитектуре» Филарете (1460-1464; Там же. С. 81). Архитектурный замысел, изложенный Филарете, совпадает с принципом соединения храмовой и подколоколенной функций, существовавшим в рус. традиции. Однако именно Бон Фрязин создал тип сооружения, не существовавший до этого ни в рус., ни в итал. архитектуре. Все известные центрические, круглые, 8- или 9-гранные подколоколенные сооружения на Руси построены после возведения московского столпа. Бон Фрязин, осуществив свой проект, вышел за границы местной традиции, найдя принципиально иные формы сочетания здания церкви с подколоколенным сооружением. |
| Иностранцы о России. Земледелие и животноводство, охота, рыболовство, торговля " Торговля хлебом и медом " . Миниатюра Летописного лицевого свода XVI в. Русская земля по сравнению с Польской, Литовской и Шведской землями и Белой Русью гораздо плодороднее и урожайнее. Растут на Руси большие и хорошие огородные овощи, капуста, редька, свекла, лук, репа и иное. Индейские и домашние куры и яйца в Москве крупнее и вкуснее, нежели в упомянутых выше странах. Хлеб, действительно, на Руси сельские и прочие простые люди едят намного лучший и больше, нежели в Литве, в Польской да Шведской землях. Рыба также добывается в изобилии. Крижанич Юрий (ок. 1618—1683) — хорватский писатель, жил в России в 1661—1676 гг. Изумительно было видеть то, что мы теперь наблюдали, ибо те самые земли, которые при нашем выезде из Москвы были совершенно покрыты снегом, а при нынешнем возвращении во второй раз представляли сплошную грязь и слякоть, теперь, когда мы проезжали по ним в третий раз, волновались высокой рожью в рост человека, которая уже колосилась и чередовалась с ячменем и другими посевами. Московиты имеют обыкновение сеять хлеб в августе и сентябре, и он вырастает на одну пядень или выше до наступления холодов. Затем выпадает снег и покрывает посев, что продолжается беспрерывно от ноября до начала апреля, когда он тает, и так как земля размягчается, то посев всходит и в сорок дней достигает полной высоты. Нам об этом рассказывали, но мы не хотели верить, пока не увидали собственными глазами. Павел Алеппский, сирийский священнослужитель, XVII в. Кто не был в Москве, тому покажется невероятным, какое там обилие жизненных припасов, которые бы сделали честь самому роскошному столу. В этой большей частью лесной и болотистой стране солнце так благоприятствует плодородию, что, посеяв в конце мая, в июле уже собирают богатую жатву. Лизек, австрийский дипломат, секретарь посольства XVII в. Россия производит все роды хлебных растений и плодовых деревьев, все породы домашних животных, много меду и воску. |
| Миниатюра Лицевого летописного свода середины XVI в., изображающая «плачевный звон» 4 декабря 1533 г. в связи с смертью Василия III (ГИМ ОР Син. 149, л. 68 об.) Предназначенный к благовесту колокол скреплялся с железным стержнем квадратного сечения – «матицей». Для пропуска матицы наверху у колокола существует «маточник» – большая петля с прорезью, по сторонам которой располагаются дополнительные петли – «уши колокола». Матица продевалась в петлю и в ней заклинивалась. И петли, и матица, и верхушки ушей заделывались для жесткости в дубовую колоду веретенообразной формы («вал»), собранный из клиньев и окованный обручами. На вал накидывались продетые сквозь уши железные петли. Выходящие на обе стороны из вала концы матицы выковывались круглыми. Эти концы вкладывались в железные «гнезда», предварительно заложенные каменщиками в столпы звона. Опасаясь прогиба матицы, мастера стремились делать ее максимально короткой – чуть больше диаметра колокола, с тем чтобы можно было завести концы вала в кладку. Колокол, намертво скрепленный с валом, поднимался на колокольницу и ставился в гнезде. Так и говорили: «поставить колокол» (см. илл.). К валу снизу приделывался очеп – длинный или короткий шест с веревкой на конце. У тяжелого колокола веревка оканчивалась стременем, куда звонарь ставил ногу, помогая себе при звоне. Если для приведения колокола в движение требовались усилия нескольких человек, к основной веревке или канату привязывались дополнительные веревки со своими стременами, и к каждой становилось по звонарю. Для гигантских колоколов, стоявших, подобно годуновскому «царю-колоколу», в открытых пролетах, очепы делались на обе стороны пролета, и вся система напоминала коромысло. В отдельных случаях, нам кажется, могло быть и по четыре скрепленных между собою очепа. Необходимость во втором очепе возникает еще и потому, что при длинном и тяжелом шесте колокол в неподвижном положении устанавливается с наклоном и при раскачивании не сразу начинает звонить. В Псково-Печерском монастыре звонари для выпрямления очепа применяют в качестве противовеса второй очеп – без веревки. Для той же цели иногда употреблялся противовес в виде ящика с камнями. О каких-то клетях с камнями вокруг Филаретовой звонницы с качающимся «Царем-колоколом» пишет Павел Алеппский. Для утверждения гнезд в кладке пользовались несколькими конструктивными приемами. Псковские мастера заделывали гнезда заподлицо со столбами, под гнезда они клали деревянные прокладки, а для заведения валов оставляли в пилонах звонов специальные пазы. |
|
|
