| Анализ примечаний позволил определить время формирования рукописных книг как 1855–1857 гг. В сборник были включены выписки из книги инока Парфения», вышедшей в 1855 г., что могло быть сделано не ранее 1855 г. В примечаниях к письму о. Иоанникию от 1 октября 1823 г. [ 408 ] отмечено, что упоминаемый Преосвященный Филарет Калужский, «нынешний Митрополит Киевский», т. е. сборник формировался не позднее 20 декабря 1857 г. Сноски к письму о. Иоанникию от 20 марта 1823 г. [ 409 ] были сделаны, предположительно, как составителем, так и позже — переписчиком. В примечании отмечается, что откровение, бывшее схимонаху Феодору, содержится в рукописном пространном житии, написанном учеником его, ныне архимандритом о. Игнатием Брянчаниновым. Позднейшая сноска, сделанная другим почерком уже после формирования сборника, содержит уточнение: «ныне епископ Ставропольский», что могло быть отмечено лишь после 1857 г., когда архимандрит Игнатий был хиротонисан в епископа Кавказского и Черноморского. На основании изложенных фактов составителем сборника и автором «Краткого очерка жизни старца иеросхимонаха Льва» являлся, как мы предполагаем, о. Леонид (Кавелин). Однако, работа над сборником в какой-то момент была прервана, а большинство писем и до сегодняшнего дня так и остались неопубликованными. Незавершенность работы, преимущественно над второй рукописной книгой, объясняется, видимо, тем обстоятельством, что в конце 1857 г. в жизни Л. А. Кавелина происходит ряд событий, сказавшихся на этой работе: 7 сентября 1857 г. Лев Александрович Кавелин был пострижен в монашество с именем Леонид, 20 октября того же года рукоположен в иеродиакона и 29 — в иеромонаха. А в ноябре 1857 г. был назначен в Русскую духовную миссию в Иерусалиме, где пробыл два года. В дальнейшем собранные материалы были использованы при составлении полного жизнеописания оптинского старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва). Краткое жизнеописание старца, помещенное в первой рукописной книге, по сути является редакторской обработкой уже изданного жизнеописания в «Историческом описании Козельской Введенской Оптиной Пустыни…» [ 410 ]. |
| Слава Богу, что прежняя болезнь прошла». О. игумен Антоний (Путилов) рассказывал одному из своих духовных детей, что сын одной четы, которую он видел у о. Леонида, имел как бы некую уродливость души и совершенное несходство лица с отцом и матерью. Старец говорил, что это было наказанием за несоблюдение праздников его родителями. Приехало в Оптину пустынь одно карачевское семейство, в котором не раз повторялись семейные несчастья. Приехавшие отыскали тут своего земляка, казначея, старика иеромонаха Гавриила и объяснили ему свои обстоятельства. Он вздумал было помочь их горю – херувимским ладаном; но без благословения о. Леонида не решился подать им какой-либо совет, и пошел к старцу благословиться. – «Чудак ты, сказал ему о. Леонид, поможет ли тут херувимский ладан? Где гнев Божий, там Господь не щадит и своей святыни. Тут потребно другое; т. е. искреннее раскаяние в грехах, за которые послан гнев Божий, и исправление. Многие, относившиеся к о. Леониду из мирян, и в житейских своих делах ничего не предпринимали, не благословившись у него, особенно касательно совершения браков. Преимущественно так поступали жители некоторых городов Тульской губернии; и заметно было, что браки, совершаемые по благословению старца, были благополучны. Но с другой стороны, если державшиеся этого обыкновения, по чему-либо не хотели брать благословение на совершение брака, то оказывалось, что браки эти не всегда были благополучны. Такое различие побудило некоторых и по неволе испрашивать благословения на свои предприятия. Просившим благословение на брак о. Леонид обыкновенно советовал хорошенько рассматривать все благоприятствующие, или неблагоприятствующие обстоятельства: так, например, обращать внимание на то, чтобы жених и невеста оба были здоровы, и чтобы было им чем жить; чтобы звание от звания резко не отличалось. Особенно бедным семействам не советовал брать богатую невесту, чтобы не быть ей рабами; при этом повторял старинную, самую простую пословицу: знай сапог сапога, а лапоть лаптя. Кроме того, вопрошавшим о выборе жениха говорил, чтобы обращали внимание на свойства его отца, а вопрошавшим о выборе невесты, – чтобы обращали внимание на свойства ее матери; и при этом говаривал: яблочко от яблоньки далеко не укатится. Наконец, жениху и невесте, и родителям их советовал смотреть на свое сердце. Если при последней решимости на брак, жених и невеста и родители их ощущали душевное спокойствие, то старец советовал решаться на такой брак. В противном случае, если при этом оказывалось сомнение, безотчетная боязнь, беспокойство и смущение, то о. Леонид говорил, что это неблагонадежный знак, и советовал приискать другого жениха, или другую невесту. |
| В другой раз пожелал исповедаться у о. Леонида некоторый господин, приехавший из Вязьмы. После исповеди старец благословил ему приступить к причастию, но с условием, если он твердо решится исправить свою жизнь; что тот и обещал исполнить. «Если же не сдержит слова, сказал старец, то и не являйся ко мне». На следующее лето вяземский господин опять приехал в Оптину. Когда он подходил к келье о. Леонида, старец, увидав его в открытое окно, остановил его словами: «стой, стой! Что, исполнил ты свое обещание?» – «Батюшка! Простите…» – «Не исполнил? Ну так поворачивай назад, и не приходи ко мне». Приезжий так и принужден был уехать, не приняв даже благословения старца. – Хотя после кончины о. Леонида теперь прошло уже более тридцати лет, но и доселе в Вязьме и смоленской губернии помнят этот случай, который тогда же сделался известен, и на многих навел спасительный страх, вразумляя, что желающим пользоваться духовными наставлениями старцев, недостаточно только спрашивать их, но должно и исполнять то, что они скажут. «Один известный архимандрит приехал нарочно посмотреть о. Леонида. Посетителя окружили всевозможными знаками внимания, но о. Леонид и для него не прерывал обыкновенного своего приема больных, странных, монахинь и своих учеников. Чтобы доставить архимандриту возможность с большей свободой побеседовать с о. Леонидом, вздумали вместе с гостем пригласить на обед к о. игумену старца и ближайших лиц. Вероятно, это было предложено самим гостем. Оптинские знали, что о. Леонид никогда не ходил на парадные игуменские угощения, и неохотно надевал рясу и камилавку с клобуком, считая свои труднические часы и делом и вместе отдыхом; а эти обеды были для него самым тяжким трудом и мукой. Старец облачился в свою изношенную мухояровую рясу, и послушания ради пришел к обеду. Архимандрит, после первых блюд и предварительного молчания, предложил о. Леониду вопрос: «скажи нам, старец, слово на пользу», сказал он, подражая этим вопросом древним монахам, которые, впрочем, искали слово на пользу не за обедами, а после мысленного моления, окруженные всей монашеской скудостью. О. Леонид поморщился и отвечал наотрез: «Да что было полезного, все высыпал женщинам, теперь ничего не осталось». Ответ сочли смирением и умолкли. Архимандрит покраснел, почувствовал намек на свою жизнь, протекавшую между женщинами его поклонницами. Не знаем, было ли это сказано старцем с намерением; но ежели ждали слово на пользу, то душа старца сама собой изрекла это слово в назидание архимандриту, человеку умному и духовному». |
| «Ты пастырь – говорил он, не позволяй же всем напрасно говорить, беспокоить себя и путников, идущих к вечности. Ибо слово твое сильно, и посох, как бич, для всех страшен». Игумен Нифонт убедился этими словами старца, и дал свое согласие на то, чтобы о. Серафим не изменял образа своей жизни и по-прежнему продолжал всех принимать к себе, ради их душевной пользы. По примеру пр. Аврамия и блаженного старца Серафима и о. Леонид, как истый делатель заповедей Христовых, не обращал внимания на препятствия человеческие. Думаем, что, присмотревшись ближе к его деятельности, и порицатели его стали бы иначе судить о нем. Припомним, с чего началось Валаамское гонение на него и на о. Феодора. Оно началось с того, что о. Евдоким, бывший ученик Валаамского настоятеля, томимый тоской и отчаянием, и помышлявший уже о самоубийстве, обратился за духовной помощью к этим старцам. Могли-ли они из каких-либо человеческих опасений отказать ему в помощи, когда он находился в такой страшной беде? Но подобных случаев бывало и бывает очень много. Порицателям же о. Леонида, без сомнения, и на мысль не приходило, какие были душевные нужды прибегавших к нему за советами. Однажды о. игумен Моисей, проходя по монастырю, увидел огромную толпу народа перед кельей старца, между тем как недавно последовало из Калуги повеление никого не пускать к нему. О. игумен вошел в келью. «О, Леонид! Сказал он, как же вы принимаете народ? Ведь владыка запретил принимать». Вместо ответа старец, отпустив тех, с кем занимался, велел келейникам своим внести к себе калеку, который в это время лежал у дверей его кельи. Они принесли его и положили перед ним. Игумен с недоумением смотрел на это. «Вот, начал свою речь о. Леонид, посмотрите на этого человека. Видите, как у него все члены телесные поражены. Господь наказал его за нераскаянные грехи. Он сделал то и, то, и за все это он теперь страдает, – он живой в аду. Но ему можно помочь. Господь привел его ко мне для искреннего раскаяния, чтобы я его обличил и наставил. Могу ли я его не принять? Что вы на это скажете?». |
| «Бывало, – так рассказывает другой ученик о. Леонида, – батюшка сделает мне такой строгий и грозный выговор, что едва на ногах устою. Но тут же старец и сам смирится, как дитя, и так умиротворит, и утешит, что на душе сделается легко и отрадно; и уйдешь мирный и веселый, как будто батюшка меня хвалил, а не укорял. Иногда о. Леонид, полуюродствуя, и в разговоре с лицами высшего сословия употреблял резкие народные выражения. Но духовная сила его слов была так велика, что эти лица не только не могли обижаться простотой старца, но и получали через его наставления великую душевную пользу. Жил не в дальнем расстоянии от Оптиной пустыни один барин, который хвастался, что, как только он взглянет на о. Леонида, так его всего насквозь увидит. Вот, однажды этот барин приезжает к старцу, когда у него было много гостей, и входит к нему. Ростом он был высокий, и тучный телом. О. Леонид имел обычай: когда хотел на кого сделать особое впечатление, то загородить глаза левой рукой, приставя ее ко лбу козырьком, как будто рассматривая какой-либо предмет на солнце. Так и при входе этого барина он поднял левую руку, и сказал: «Эка остолопина идет! Пришел, чтобы насквозь увидеть грешного Леонида. А сам, шельма, 17 лет не был на исповеди и у святого причащения». Барин затрясся, как лист, и после плакал, и каялся, что он грешник, неверующий, и действительно 17 лет не исповедался и не причащался Св. Таин. С кем, и о ком о. Леонид ни говорил, он всегда выражал свою мысль прямо и открыто, не заботясь о смягчении выражений. Речь его всегда дышала искренностью и правдивостью. Ему не нравились, как он в одном письме выразился, «ученаго штиля политика и душевнаго человечества 22 художественное сообращение». «Ребята! За что купил, за то и продавай», говаривал он своим ученикам, научая и их держаться простого, открытого, непринужденного обращения, в котором бы не было ничего поддельного, или затаенного. «Если бы ты был, яко апостол простосердечен, сказал однажды старец приближенному своему ученику, если бы ты не скрывал своих человеческих недостатков, не притворял бы себе особенного благоговения, ходил бы нелицемерствуя, то этот путь ближайший ко спасению и привлекающий благодать Божию. Непритворство, нековарство, откровенность души, – вот что приятно смиренному сердцем Господу. Аще не будете, яко дети, не внидете в Царствие Божие». |
| В «Систематическом описании славяно-российских рукописей собрания графа A.C. Уварова» Леонид (Кавелин) выдвинул предположение, что, судя по почерку, издание памятника готовил И.П. Сахаров. Кроме этого, уточняется время хождения – 1701 г., приводятся новые данные об авторе – «видно, что он до монашества был московским священником, по реклу: Лукьянов», а его рассуждения по поводу обрядов восточной церкви «весьма напоминают известное «Прение» Арсения Суханова ». Леонид указывал, что рукопись была «одобрена к печатанию июня 16 дня 1841 года», но почему-то осталась неопубликованной. В ней, как «и в рукописи, изданной в «Русском Архиве», есть тоже пропуски», поэтому «оригинал, с коего сделано это издание, нельзя назвать исправным» 161 . 14. ГИМ. Собр. A.C. Уварова No 13 (1759). «Путешествие в Иерусалим старца Леонтия, в 1700 г.» Рукопись XIX в.; 4° (21,0 х 16,5); 170 л. (II 167 I), два листа в начале рукописи и лист в конце не пронумерованы; скоропись, по определению Леонида, «новейшаго письма». Текст занимает л. 1–165 об., ограничен с обеих сторон полями, тонкими вертикальными линиями от верхнего до нижнего края листа, выполненными чернилами. В рукописи нумерация цифровая, полистовая, проставлена чернилами в верхнем правом углу. Киноварные заголовки и инициалы отсутствуют. Заголовки выделяются в отдельные строки, писаны теми же чернилами и тем же почерком, что и весь текст (см. л. 1, 43 об., 53 об., 59, 63 об., 109 об., 136). Переплет картонный с кожаными уголками и корешком; на корешке переплета в тиснении растительный орнамент с позолотой. На корешке переплета – запись «13»; на внутренней стороне верхней обложки – экслибрис библиотеки A.C. Уварова с вписанным от руки чернилами шифром рукописи – «13». На л. 165 об., ниже последних строк текста, сделана запись: «165 листов» почерком, которым выполнены пометы аналогичного содержания в рукописях из собр. A.C. Уварова No 261 (1757), No 191 (1758). На обороте последнего непронумерованного листа рукописи, в верхнем левом углу, сохранилась карандашная запись в столбик мелкой скорописью с расчетом даты начала путешествия (декабрь 1701 г.) и возвращения паломника на родину (август 1703 г.) за подписью «А. Л-» (арх. Леонид) 162 . |
| В. Болотова , Б. А. Тураева и мн. др. Епископа Кирилла на его посту сменил один из его ближайших помощников, иеромонах (потом архимандрит) Леонид Кавелин 193 . Это был тоже и по своим личным качествам и по той тонкой духовной культурности, которая отличала людей его круга и поколения, человек вполне отличный и достойный для должности начальника нашей Миссии в Св. Земле. Эта именно культурность, унаследованная им, и стремление к духовной созерцательной жизни, вынесенное им из Оптиной пустыни, давали надежду на успех его дела. Но действительность показала другое. Хотя он и не имел того высокого иерархического сана епископа Кирилла, который так мешал консульству, а за ним и Палестинскому комитету, и хотя он и мог считаться тем и таким именно благочестивым и способным архимандритом, которого так хотели видеть соперники нашей Миссии, тем не менее очень быстро и о. Леонид не пришелся по вкусу консульству и его постигла участь епископа Кирилла. Во время краткого отсутствия о. архимандрита из Иерусалима было грубо инсценировано возмущение братии против начальника, во все это постарались вмешать и патриархию, чтобы удобнее прикрыться за ее спиной, и таким образом, 13 апреля 1865 года патриарх Кирилл в особом послании нашему Синоду уже обвинял о. Леонида «в беспорядочном, бесчинном, беззаконном поведении, разрыве с Императорским российским консульством и в возбуждении всеобщего неудовольствия русских поклонников» 194 . Ни консульство, ни кем-то искусно напуганные греки не могли и не хотели, по-видимому, помириться с какой бы то ни было сильной, заметной и независимой личностью во главе Миссии. Под давлением мирской власти в делах церковных о. Леонид был устранен и по настоянию митрополита Филарета перемещен на место настоятеля посольской церкви в Константинополе, откуда был, как известно, 16 июля того же года командирован в Иерусалим о. Антонии, в качестве «временно заведующего делами поклоннической Миссии нашей». Депеша об этом застала о. Антонина в Пирее при его возвращении из поездки по Румелии. Существовало, между прочим, предположение назначить в Иерусалим архимандрита Иувеналия Половцева, бывшего сотрудника епископа Кирилла и впоследствии известного архиепископа Виленского и Литовского 195 . |
| VII. Монастырская библиотека До 1854 года монастырские книги хранились в ризнице и состояли, преимущественно, из богослужебных книг. В этом году заведена библиотека, причем, настоятель обители, о. архимандрит Моисей , пожертвовал более 1500 книг, составлявших его собственную келейную библиотеку. Описи были составлены по форме, утвержденной Святейшим Правительствующим Синодом для монастырских библиотек вообще. Согласно оной, все книги разделены на шесть отделений: 1) рукописи, 2) книги Священного Писания , 3) книги богослужебные, 4) писания святых отцов, 5) прочие книги духовного содержания, 6) исторические. Книгам, не вошедшим, по содержанию своему, в состав шести упомянутых отделений, а также книгам ветхим и незначительным, составлены особые описи. Описи были окончены в начале 1855 года. Всех книг состояло тогда 3015 номеров. После сего, число их значительно увеличилось. От о. архимандрита Моисея , еще при жизни его, кроме вышеозначенных, поступило до 600 книг; по смерти о. игумена Антония, осталось 60 рукописей и более 2000 томов печатных книг; довольное количество книг поступило после умерших братий; также, и от разных жертвователей. Так, в I860 и 1861 г. Археографическая Комиссия, Императорское Археологическое Общество и Московское Общество любителей истории и древностей Российских, по ходатайству бывшего Обер-Прокурора, графа А. П. Толстого, снабдили Оптинскую библиотеку своими изданиями. В 1864 г. Оптина Пустынь удостоилась получить через о. архимандрита Леонида Кавелина , от Великой Княгини Елены Павловны несколько экземпляров, изданных содействием ее Императорского Высочества и по ее побуждению: требника и молитвенника Православной Церкви, в переводе на немецком и французском языках. В 1868 году супругой тогдашнего попечителя московского учебного округа, Княгиней Марией Александровной Мещерской, пожертвовано известное издание Минье: Patrologiae cursus completus. Scries Graeca. 161 том. Это драгоценное издание, содержащее все сохранившиеся творения св. отцов и учителей Церкви, в греческом подлиннике с латинским переводом, составляет одно из важнейших приобретений Оптинской библиотеки за последние годы. В настоящее время, число книг в библиотеке следующее: 1) Рукописных книг на бумаге – 194. Книг печатных: 2) Священного писания – 201. 3) Богослужебных – 952. 4) Писаний св. отцов – 1174. 5) Прочих книг духовного содержания – 2928. 6) Исторических – 2146. Книг, не вошедших, по содержанию своему, в состав 6-ти отдел., как-то: медицина, хозяйств. и проч. – 950. Всего 8545 номеров. В приложении помещено описание замечательных рукописей, старопечатных (до 1700 г.) и других редких книг, находящихся в церквах и в библиотеке Оптиной Пустыни. Читать далее Источник: Историческое описание Козельской Введенской Оптиной пустыни/[Л. Кавелин]. - 4-е изд. - Москва : Тип. М.Г. Волчанинова, 1885. – 238, с. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Бывали встречи и случаи еще более странные. Архимандрит А. рассказывал, что, пришедши в первый раз к о. Леониду, застал его окруженного крестьянками. Старец был в простом холщовом засаленном балахоне, в одной руке держал штоф, наполненный какой-то жидкостью, а в другой рюмку, и наливая в нее из штофа, подавал одной из окружавших его крестьянок. При виде этого архимандрита остолбенел. – «Что ж ты удивляешься?» –сказал ему старец, – «али не помнишь, как ты сам бочками варил это зелье?». При этих словах неожиданное зрелище очень просто объяснилось для архимандрита. Старец подавал больной крестьянка горькую воду, которой и приезжий архимандрит, когда-то, бывши еще мирским человеком, лечил многих больных, и для сего приготовлял ее в большом количестве. Соблазн в архимандрите после сего сменился удивлением, как старец, который в первый раз его видел, мог напомнить ему о таком обстоятельстве из его жизни, о котором даже и сам он забыл? Однажды, рассказывал еще Оптинский старожил, иеромонах П–н, когда я, быв еще новоначальным, пришел к о. Леониду с тремя другими послушниками, и мы, стоя перед ним на коленях, объясняли ему, что каждому было нужно, вошел какой-то приезжий господин в густых эполетах. Старец спросил его: «Что вам угодно?». Господин отвечал: «Я много о вас слышал, и приехав в Оптину пустынь желал посмотреть вас». «Извольте смотреть», сказал о. Леонид, и при этом встает, поглаживая обеими руками грудь и живот, потом поворачивается к приезжему боком, спиной, другим боком; потом опять обращается к нему лицом повторяя: «вот извольте смотреть меня». Господин, озадаченный и смущенный сим, тотчас же пошел к настоятелю жаловаться, что приехал в обитель ради пользы душевной, а старец очень странно принял его, – встав, кругом повернулся перед ним. О. Моисей спросил этого господина: как вы пришли к старцу, и что ему сказали? Он отвечал: «я ему сказал, что, много наслышавшись о нем, желал посмотреть его». – По вопросу вашему был и ответ вам, сказал настоятель. О. Леонид иногда полуюродствует, но уверяю вас, что старец мудрый и святой. – Не успели мы уйти, продолжал иеромонах П., как господин с густыми эполетами от настоятеля возвратился к батюшке о. Леониду, и поклонился ему в ноги, хотя старец и удерживал его, чтобы он этого не делал. «Простите, батюшка, сказал он, я вам не сумел объяснить о себе, и вас не понял». Тогда батюшка махнул нам рукой, мы ушли; а старец часа два занимался с приезжим господином. Что они говорили, не знаю; но после этот господин целый месяц жил в монастырской гостинице, очень часто ходил к о. Леониду, и после много раз писал ему, объясняя в письмах, что он был в отчаянном положении, и что старец оживил и воскресил его. |
| «Сравнивая сей поступок его с первым, я еще лучше стал разуметь о моем старце: ибо он за личное, сделанное ему оскорбление, не показал и следа неудовольствия ни лицом, ни словом. За предпочтение же мирской любви духовной, или любви к Богу, он пришел в гнев и не мог оставить меня за сие без наказания». Из записок иеромонаха А. Б. «Одна женщина странница неотвязно была при отце Леониде в Тихоновой пустыни, и надоела всем нам пуще Сирофиникиссы: ее ласки, земные поклоны и разные гримасы казались, особенно мне, комедией и обманом. Я осмелился сказать батюшке, что не я один, все наши братия досадуют на эту безотвязную, и что ее, по ее же словам, выгоняли отовсюду, из всякой обители, что никакой старец выносить ее не мог. – «Правду ты говоришь?». Я это слышал от нее же. – «А если я ее отгоню, куда же она денется? И в ней душа; а душа человеческая в глубине своей таит много добра. Надобно только его отыскать». «Отец Леонид, чадолюбивый и премилосердый к кающимся, посвятивший себя на службу меньшим братиям своим, был непреклонен перед теми из мирских, которые свое богатство, силу или значительность поставляли наравне с законами церкви, и бесстрашно нарушая правила церковные, требовали у отцов духовных разрешения в явных грехах». «Один из помещиков, благодетельствовавший монастырю, и посещавший его хотя и не часто, жил в явной связи с крепостной своей женщиной до старости, хотя от первой законной жены имел уже детей взрослых и женатых. Наслышавшись о славном старце отце Леониде, многих принимавшем на исповедь, помещик через настоятеля сделал предложение отцу Леониду, что желает у него исповедаться. О. Леонид отказался к немалому оскорблению помещика, который начал просить и о. игумена и о. Макария быть его посредниками перед о. Леонидом. После вторичного прошения, старец нехотя согласился, сказав, что не отвечает за последствия. Помещик исповедался, и о. Леонидом не допущен до причащения Св. Таин. Можете себе представить стыд и посрамление барина, который свысока смотрел на всех, а теперь должен был смириться перед всем монастырем, яко оглашенный. К вящему его стыду сопровождавшая его замужняя дочь его готова была благодарить великого старца за такое решение. Еще раз барин покушался просить о. игумена и о. Макария о заступничестве; но те отказались и по совести, и зная непреклонность в таких делах о. Леонида. Что же произошло? Помещик, возвратившись домой, через месяц или менее разорвал многолетнюю связь со своей наложницей к общей радости всего своего семейства. Вероятно, старец в глубине души своей молился о заблудшем, и просил Господа о смягчении сердца духовного своего сына». |
|
|
