| После захвата Константинополя в 1453 г. Лаоник либо вернулся в Афины, либо перебрался в Италию или на Крит. Его брат Димитрий был первым издателем Гомера. Между 1466 и 1480 гг. Лаоник Халкокондил написал обширное сочинение «История» в 10 книгах, дошедшее до нашего времени в 26 списках, из которых 5 рукописей датируются концом XV в. Произведение начинается словами: «В этой истории записано то, что видел и слышал в своей жизни Лаоник Халкокондил», так как всё им отмеченное «не менее значительно, чем другие выдающиеся события, когда-либо происшедшие на земле». Помимо собственных впечатлений историк использовал, как он неоднократно указывал, тщательно проверенные свидетельства итальянцев и турок. События с 1298 г. до конца XIV в. изложены бегло, подробно рассматривается история XV в. до 1463 г. Повествование обрывается на изложении хода турецко-венецианской войны. В «Истории» Халкокондила содержится ценная информация о странах Ближнего Востока и Индии, о Золотой Орде, о крымских татарах во главе с ханом Хаджи-Гиреем, совершавших набеги на «черкесов, мингрелов и сарматов». «Сарматией» историк называл Россию. Он указывал, что население Сарматии говорило на иллирийском языке (иллирийцы – жители Боснии, то есть славяне) и придерживалось греческой, а не римской веры. Халкокондил упомянул о существовании Московского, Киевского и Тверского княжеств, а также города Уинкратиса (Новгорода) на берегу океана. Он сообщил о ближайших соседях русских: на востоке пермии, занимавшиеся охотой, на западе – Пруссия. Много описаний посвящено городам Италии (Венеция), Англии (Лондон), Литвы (Рига, Ревель), Богемии, Франции, Германии, Испании и др., особенностям быта и характеров разных народов, их обычаям. В событиях, погубивших его страну, Халкокондил обвинил турок, держава которых, по его словам, возвышалась, ценой гибели других народов. Он рассказывал об организации армии турок, их финансах, о строительстве Мехмедом крепости вблизи Пропонтиды, о недальновидности императорской власти, безразличной к судьбе столицы. |
| Черноусов, пишет: “Трезвый, скромный по отношению к себе самому, широко развитый, правдивый и при всем своем патриотизме сравнительно беспристрастный, Дука будет служить превосходным руководителем для понимания истинного положения лиц и событий.” 1126 Афинянин по происхождению, Лаоник Халкокондил, или Халкокандил, иначе, в сокращенной форме Халкондил, 1127 поставил в центре своего труда, как известно, не Константинополь и не двор Палеологов, а молодое и сильное османское государство. Он написал “Историю” в десяти книгах, излагающую события с 1298 по 1463 гг., или, если точнее, до начала 1464 г. 1128 В ней он дал не историю династии Палеологов, а историю османов и их государей. Лаоник был вынужден бежать из Афин, время до турецкого завоевания он провел в Пелопоннесе, откуда направился в Италию, однако, более вероятно – на Крит, где и написал свою “Историю.” Поставив себе за образец в смысле языка Геродота и Фукидида, Лаоник в своем интересном труде дал пример того, как даже грек может только внешне изучить древнегреческий язык, не будучи в силах его одухотворить. Подобно Фукидиду, он вкладывал в уста своих героев речи, которые, естественно, являются чистым вымыслом. Довольно много информации, часто не всегда точной, Лаоник сообщает о народах и странах Западной Европы. 1129 По словам его новейшего биографа, “он описывает с редким беспристрастием, в той части света, где расовые ненависти столь сильны, происхождение, устройство общества и государства и триумф самого большого врага своей страны и распространяет свой рассказ за пределы греческой империи на сербов, боснийцев, болгар, румын, с интересными и любопытными отступлениями, совсем в стиле Геродота, о нравах и обычаях Венгрии, Германии, Италии, Испании, Франции и Англии. Это большое разнообразие оправдывает замечание одного критика, заявившего, что у Лаоника есть дар пробуждать наше внимание, вызывая у нас любопытство, и не позволять нам засыпать над его книгой.” 1130 Наконец, Критовул, подобно Лаонику, неудачно подражая Фукидиду, написал хвалебную историю Мехмеда II, излагающую события с 1451 по 1467 гг. |
| Пленников гнали по улицам ударами бичей и жители, из сострадания к ним, многих выкупили. Но значительное число этих несчастных, не нашедшее покупщиков, было отведено в Азию 9 . Кантакузен поспеши перетянуть Урхана на свою сторону и султан после того трижды присылал свои войска на помощь Иоанну Кантакузену. Но помощь турок была весьма сомнительна, всякий раз они забывали, зачем пришли в Европу, не заботясь о Кантакузене, рассыпались по деревням, грабили, умерщвляли беззащитных крестьян и огромные толпы их увлекали в Азию, в рабство 10 . Таким образом, османы мало по малу сознали, что гораздо прибыльнее уводить христиан в плен, чем убивать их на месте. При нападениях на греческие города они стали умерщвлять только тех, от кого ожидали сопротивления, остальных забирали в плен. Точно так же они поступали с болгарами и сербами, начиная с Мурада I, с валахами со времени Баязета I и с албанцами со времени Мурада II. Число христиан, попадавшихся в плен к османам было весьма значительно, например, в Аргосе было взято и отведено в Азию 30.000, в Салониках 7.000, в Константинополь 60.000 11 . Судьба христианских пленников была самая безотрадная; отведенные в Азию, они там под гнетом рабства и мусульманского фанатизма исчезали. Историк Халкокондила не мог отыскать никаких следов тех злосчастных жителей Аргоса, которые в количестве тридцати тысяч были переправлены в Азию в 1397 году. Если принять во внимание, что Лаоник Халкокондила был современником завоевания Константинополя, то поэтому можно судить, какое короткое время нужно было османам для того, чтобы стереть с лица земли целые массы христиан. Одновременно с истреблением христиан и обращением их в рабство, производилось совращение их из православной веры в ислам. Совращение это в редких случаях отличалось характером непринужденности; очень редко христиане из корыстных видов, с целью приобретения богатства и почестей, отказывались от древне-отеческого благочестия и переходили в магометанство. Обыкновенно же переход был вынужденный и совершался под угрозою смерти. |
| Лактанций Целий Фирмиан (?после 317 г.) – уроженец Африки, раннехристианский богослов, назначенный римским императором Диоклетианом ритором в Никомедию. Ок. 303 г. он стал христианином и из-за гонений вынужден был покинуть риторскую школу. Оказавшись в Трире, первой резиденции Константина I, он выполнял обязанности воспитателя сына императора Криспа. О тех преследованиях, которым подвергались первые христиане, Лактанций рассказал в трактате «О смерти гонителей», доведенном до времен Диоклетиана. Он же первым изложил основы христианского вероучения в сочинении « Божественные установления». В соответствии с Писанием он утверждал, что земля плоская, так как «... невозможно, чтобы люди ходили вверх ногами» на противоположной ее стороне. Он рассматривал акт творения как преобразование Богом бесформенной материи в устроенный космос. Лактанций уподобил Бога-творца художнику, создавшему и украсившему мир. Как и другие раннехристианские богословы, он ставил духовные и нравственные ценности выше эстетических. Цель и назначение искусства он видел в том, чтобы способствовать «более приятному» преподнесению божественной истины. Лактанций критически относился к античной культуре, упрекал язычников в том, что они восхищались «человеческими влечениями» и больше внимания уделяли красоте, чем благочестию. Но он не отрицал полезности для христианства тех искусств, которые вызывали духовную радость. Лактанций внес вклад в разработку христианской символики, утверждая, что и «незначительные [предметы] могут служить образами и предзнаменованиями великих». Гуманисты эпохи Возрождения называли его «христианским Цицероном». Лаоник Халкокондил (ок. 1423после 1487) – уроженец Афин, историк, филолог. Преклоняясь перед античной культурой, он изменил свое христианское имя Николай на Лаоник. Его отец участвовал в столкновении греков с итальянцами, закончившемся победой итальянцев и изгнанием семьи Халкокондилов. О Халкокондиле-афинянине упоминается в сообщении о посольстве греков к Мурату в 1446 г., но неизвестно, о ком идет речь об отце или о сыне. |
| Урхан отправил в Европу войско, которое сразилось с Кантакузиным, но успеха не имело. Тогда османы напали на близлежащие деревни, не заинтересованные в деле Кантакузина, заковали в цепи беззащитное население, мужчин, женщин, детей, священников и монахов, и всех без исключения пригнали в Константинополь, чтобы здесь продавать их, согласно с условием. Пленников гнали по улицам ударами бичей, и жители, из сострадания к ним, многих выкупили. Но значительное число этих несчастных, не нашедшее покупателей, было отведено в Азию. 3096 Кантакузин поспешил перетянуть Урхана на свою сторону, и султан после того трижды присылал свои войска на помощь Иоанну Кантакузину . Но помощь турок была весьма сомнительна; всякий раз они забывали, зачем пришли в Европу, не заботясь о Кантакузине, рассыпались по деревням, грабили, умерщвляли беззащитных крестьян и огромные толпы их увлекали в Азию, в рабство. 3097 Таким образом османы мало-помалу осознали, что гораздо прибыльнее уводить христиан в плен, чем убивать их на месте. При нападениях на греческие города они стали умерщвлять только тех, от кого ожидали сопротивления, остальных же забирали в плен. Точно так же они поступали с болгарами и сербами, начиная с Мурада I, с валахами со времени Баязета I и с албанцами со времени Мурада II. Число христиан, попавших в плен к османам, было весьма значительно, например, в Аргосе было взято и отведено в Азию 30000, в Салониках 7000, в Константинополе 60000. 3098 Судьба христианских пленников была самая безотрадная; отведенные в Азию, они там под гнетом рабства и мусульманского фанатизма исчезали. Историк Халкокондил не мог отыскать никаких следов тех злосчастных жителей Аргоса, которые в количестве тридцати тысяч были переправлены в Азию в 1397 году. Если принять во внимание, что Лаоник Халкокондил был современником завоевания Константинополя, то по этому можно судить, какое короткое время нужно было османам для того, чтобы стереть с лица земли целые массы христиан. Одновременно с истреблением христиан и обращением их в рабство производилось их совращение из православной веры в ислам. |
| Гуманистически настроенный Лаоник Халкокондил (ок. 1423 или 1430 – ок. 1490) начинает свою «Историю турок» (De rebus Turcicis; издана в Бонне в 1843 г.) с введения, где дан очерк всемирной истории – от Ассирийской державы до Византийской империи конца 13 в.; автор вводит при этом разграничение между терминами «римлянин» и «ромей», которые обычно употреблялись византийскими историками как синонимы. Основная часть книги посвящена истории 1298–1463 гг. Халкокондил хорошо информирован, нередко он излагает разные версии одного и того же события и даже пытается предпринять критическую проверку доступных ему данных. Однако он допускает немало ошибок (частично из–за неверного понимания турецких сообщений и, возможно, потому, что сам очевидцем событий не был), его хронология чрезвычайно путаная. От поименованных трех авторов резко отличается Гермодор Михаш Критовул (15 в.), который писал под властью султана и стремился приспособиться к новому положению вещей. Критовул – ренегат (хотя А.П. Лебедев именует его афонским монахом), прославляющий султана, его военачальников и тех греков, что приняли сторону победителей, не отказываясь при этом от своей религии. Туркофильская «История» Критовула, посвященная событиям 1451–1462 гг., существенна как источник для проверки сообщений других греческих летописцев того времени. § 2. Новогреческие литературные источники по истории Церкви С 16 в. возникает новый пласт литературы, посвященной истории греческих земель под турецким владычеством. С этого времени, когда, как отмечает А.П. Лебедев , «кроме этого века занялись изучением и предшествующего... возникает действительная историография Греческой церкви турецкого периода». Одним из основных источников этого времени является т.н. «Патриаршая история» (Historia Patriarchica) 343 , содержащая информацию о константинопольских патриархах от Геннадия Схолария до Иеремии II (1454–1578 гг.). Труд этот долгое время оставался анонимным (хотя и приписывался «учителю патриаршей школы» Мануилу Малаксу) – до тех пор, пока в Святогробской библиотеке в Константинополе не был обнаружен греческим историком, иностранным членом Болгарской академии наук (1884) Константином Сатасом (1842–1914) автограф 569) митрополита Навпактского и Артского Дамаскина Студита «О патриархах Константинопольских от времен Константина Великого до нашего времени», доведенный до 1572 г., с которого, как выяснил К. Сатас, и переписал (в т.ч. дословно) свой текст Мануил Малакс. Хотя Сатас рукопись Дамаскина не издал, научная общественность сочла возможным опереться на его мнение. Информация о константинопольских патриархах 15–16 вв. имеет своим источником по большей части именно этот труд 344 . |
| Урхан отправил в Европу войско, которое сразилось с Кантакузеном, но успеха не имело. Тогда османы напали на близлежащие деревни, незаинтересованные в деле Кантакузена, заковали в цепи беззащитное население, мужчин, женщин, детей, священников и монахов, и всех без исключения пригнали в Константинополь, чтобы здесь продавать их, согласно с условием. Пленников гнали по улицам ударами бичей и жители, из сострадания к ним, многих выкупили. Но значительное число этих несчастных, не нашедшее покупщиков, было отведено в Азию. [iv] Кантакузен поспешил перетянуть Урхана на свою сторону и султан после того трижды присылал свои войска на помощь Иоанну Кантакузену. Но помощь турок была весьма сомнительна, всякий раз они забывали, зачем пришли в Европу, не заботясь о Кантакузене, рассыпались по деревням, грабили, умерщвляли беззащитных крестьян и огромные толпы их увлекали в Азию, в рабство. [v] Таким образом, османы мало-помалу сознали, что гораздо прибыльнее уводить христиан в плен, чем убивать их на месте. При нападениях на греческие города они стали умерщвлять только тех, от кого ожидали сопротивления, остальных забирали в плен. Точно также они поступали с болгарами и сербами, начиная с Мурада I, с валахами со времени Баязета I и с албанцами со времени Мурада II. Число христиан, попадавшихся в плен к османам, было весьма значительно. Например, в Аргосе было взято и отведено в Азию 30000, в Салониках 7000, в Константинополе 60000 [vi] . Судьба христианских пленников была самая безотрадная: отведенные в Азию, они, тая под гнетом рабства и мусульманского фанатизма, исчезали. Историк Халкокондила не мог отыскать никаких следов тех злосчастных жителей Аргоса, которые в количестве тридцати тысяч были переправлены в Азию в 1397 году. Если принять во внимание, что Лаоник Халкокондила был современником завоевания Константинополя, то по этому можно судить, какое короткое время нужно было османам для того, чтобы стереть с лица земли целые массы христиан. Вербовка маленьких христиан в будущих янычар. |
| Слово: γνσιος не значит непременно: родной. Обыденный смысл его: подлинный, настоящий, истинный... что, очевидно, не может служить к уяснению отношений между братом и сестрой. Однако же, на иконе Богородичной Мария зовет себя и Комниной, и притом еще титулуется «благочестивейшей», каковой титул, по-видимому, принадлежал исключительно Императрице. Удивительно разноречивы сказания о сей государыне у историков. Вот что пишет о ней Лаоник Халкокондил в своей истории (кн. IV, стр. 212, бон. изд) δ γυν τοτου ( το Θωμ) ς ρα τν νεαναν ( ζουλον), ρσθητε ατο. ν γρ κα ς λλους πρτερον φοιτσα ( ες) νδρας κα κλαστος, συγγινομνη τονυν τ νεαν, κα πιμαινωμνη ατ ς τν ρωτα, συντθεται ατ π τ νδρ πιβουλν κα ξηγουμνης τς γυναικς ς τν κοτην, ς νεπαετο Πριαλοπας γεμ ν, νελ τε ατν μ σν τ γυνακι κα μα συγκατσχει τν γεμοναν ατ... Хуже такого отзыва и придумать трудно. Имени преступной жены писатель не приводит. Совсем иначе представляет ее историк Дука Непот. Он зовет ее εσεβ, εμενεσττην χρηστν, χρυσν, γαθν, μακαραν, и общее сетование о ней умершей города Янин изображает в самых трогательных и разительных чертах, в отношении ее первого мужа «отступника, бесстыдника, изверга». Он не скрывает, впрочем, что был постыдный наговор на «золотую по истине Ангелину», вследствие чего тиран оставил ее совершенно. Убиение его совершено одними сторожами его, в числе 4-х человек. Замужество вдовы с Изавом было чуть не невольное, и проч... Таковая весьма бы подходила к нашему акту, если бы каким-нибудь образом оказалось, что она была... Мария. Какое-нибудь было же основание у историка (Дуки Непота) называть ее «Царицей». Мимоходом он сказал, впрочем, что Янинцы, испрашивая себе особого правителя у «Царя» (Симеона) отправились и от его лица, и от себя к Фоме в Водену, которому и «поручают все относящееся к царствованию» ( κα γνωρζουσιν ατ τ τς βασιλεας παντα). Дело шло, таким образом, уже о царстве. Не предположить ли, что Симеон передал при этом зятю и свой венец Царский? Его последний Хрисовул Метеорский помечен 1366 годом. В 1367 году последовало избрание Фомы в Деспоты Эпира. Одно сходилось бы с другим. Но не помешает ли этому предположению внезапное появление в 1385 г. в этих местах Царя Иоасафа, прямого бы преемника и наследника Симеону, в каком бы году ни приключилась смерть сего последнего? Неизвестно, когда и после кого он принял царство, очевидно то самое, над которым так или иначе, царил отец его. |
| Известен целый ряд историков, рассказывавших события Византийской империи от пятого века до падения Константинополя, при Магомете II. Эти историки имели свои особенности, которые их отличали и которые переходили как бы по наследству от одного такого историка к другому. 4 По падению Византии, им уже было нечего рассказывать в таком роде, к какому они привыкли: дела круто изменились. Поэтому событие падения Византии видело последних историков рассматриваемого типа. Их известно трое: Дука (имя его неизвестно) написал «Historia Byzantina» (Византийская история), доводя свой труд до 1462 года. Он не был очевидцем последних важных событий и, потому, имеет мало значения. (Vid. Migne, tom 157). Не большее значение имеет и другой византийский писатель, имеющий странное имя: Лаоник (испорченное n ιχo- Λαοζ) и известен с фамилией Халкокондил; он написал сочинение: «De rebus Turcicis» («История Турок»), она доводит свое дело до 1463 года (Bonnae, 1843). Он тоже не был очевидцем грозных событий времени. Несравненно большее значение имеет историк Георгий Франдзий ( Φραn τζ). Его сочинение заглавляется «Chronicon» (Хроника) и простирается до 1477 года (Migne, tom 156). Его значение определяется следующим: он довел свою историю дальше его современников, он был друг последнего византийского императора, имея важный византийский титул – протовестиария, он своими глазами видел падение города Константинова, и, главное, больше других обращает внимание на церковные события начинающегося турецкого периода греческой истории. 5 Остановимся слегка на важнейших церковно-исторических показаниях Франдзия. Он первый рассказывает знаменательный факт избрания первого патриарха (Геннадия) при Магомете II. Впрочем, этот рассказ нам представляется не верным. Автор писал в глубокой старости и, вероятно, многое перезабыл. Он говорит, что избрание нового патриарха произошло по воле султана, на третий день по падению Византии 6 . Такая поспешность невероятна: из города почти все разбрелись, и некому было поручить такого важного дела. Автор сам себе противоречит, когда утверждает, что Магомет в один и тот же день и издал приказ, чтобы разбежавшиеся греки вернулись в город, обещая им внешнюю безопасность и свободу религии, и велел архиереям и клирикам выбрать патриарха. Ясное дело, что второй факт мог совершиться, спустя долго после первого, а не в один и тот же день. Неверно утверждает Франдзий, что, будто Геннадий избран потому, что прежний патриарх умер, нет, этот последний был униат и бежал. Все эти ошибки историка можно исправлять на основании других позднейших известий, чего, однако, многие писатели даже нашего времени не делают. Франдзий говорит еще, что Магомет желал, чтоб провозглашение нового патриарха произошло так же, как велось дело при византийских императорах. Затем ясно указывает, что именно сделал в этом смысле сам Магомет. Рассказ этот прост и натурален, |
| Элементы исторического прагматизма проявляются у него во взгляде на историю как на соединение усилий человека и Промысла Божия, в рассмотрении религ. вопросов в политическом ракурсе, в критическом подходе к источникам. Михаил Критовул демонстрирует еще больший прагматизм. Его сочинение охватывает период с 1451 по 1467 г. Стилистически он довольно однообразен (заметно подражание Фукидиду), но интересен в идейном отношении. Критовул придерживается протур. ориентации и рассматривает падение Византии как закономерное событие в ряду циклических перемен в истории. Это позволяет ему снять ответственность с ромеев за упадок державы. Т. н. «Малая хроника» Георгия Сфрандзи относится к жанру исторических мемуаров. Автор описывает в основном события, к-рые пережил сам, без всякой архаизации, почти разговорным языком. Это живой и яркий документ эпохи, описанная в них полная превратностей судьба писателя отражает печальную участь того поколения, к-рому довелось пережить падение К-поля (Сфрандзи принимал участие в обороне). Подход к вопросам вероисповедания, в частности унии с католиками, у Сфрандзи сугубо прагматический. Лаоник Халкокондил представляет совсем др. направление в историографии XV в. Он последовательный эллинофил и греч. патриот, совершенно равнодушный к вопросам веры. Язык и стиль его сочинения всецело ориентированы на древние образцы, что делает их искусственными и труднодоступными. Композиция чрезвычайно свободна, автор постоянно отклоняется от основной линии изложения, вставляя то новеллистические эпизоды, то этнографические или естественно-научные экскурсы. Художественные задачи у Халкокондила явно превалируют над научными, и это приводит даже к нарушению логики повествования. В целом писатель относился к истории как к сокровищнице иллюстративного материала, способного воспитывать читателя на достоверных примерах, что сближает его с представителями риторического направления итал. гуманистической историографии XV в. Лит.: Krumbacher. Geschichte; Altaner. Patrologie; Аверинцев С. |
|
|
