| Ангел Ирийской Церкви. Светлой памяти епископа Даниила Владыка на хорошем уровне знал около 30 языков, изучал древние языки, практически владел основными современными европейскими, классическими и многими восточными. Кроме того, новопреставленный обладал высоким поэтическим даром, хорошо известны его переводы древнегреческих басен на русский язык и басен Крылова на английский язык. С другой стороны, он не был исключительно кабинетным интеллектуалом. Так, например, в молодости он серьезно увлекался парусным спортом. 11 мая, 2010 Владыка на хорошем уровне знал около 30 языков, изучал древние языки, практически владел основными современными европейскими, классическими и многими восточными. Кроме того, новопреставленный обладал высоким поэтическим даром, хорошо известны его переводы древнегреческих басен на русский язык и басен Крылова на английский язык. С другой стороны, он не был исключительно кабинетным интеллектуалом. Так, например, в молодости он серьезно увлекался парусным спортом. Беседа с руководителем Патриаршего Центра древнерусской богослужебной традиции, секретарем Комиссии по делам старообрядных приходов и взаимодействию со старообрядчеством ОВЦС МП, доктором теологии священником Иоанном Миролюбовым. Отче, 26 апреля на восьмидесятом году своей земной жизни скончался викарий Первоиерарха РПЦЗ по окормлению единоверцев епископ Ирийский Даниил (Александров) . Нам известно, что Вы хорошо знали владыку, неоднократно посещали его в Пенсильвании. Можете ли Вы оценить масштаб потери для Русской Церкви с уходом этого выдающегося архипастыря? Для начала я хотел бы отметить, что владыка Даниил принадлежал к уходящей плеяде, если можно так выразиться, православной интеллигенции. Строго говоря, по возрасту он уже не принадлежал к т.н. «первой волне» русской эмиграции, но по своему дворянскому происхождению, по своему воспитанию и мироощущению он был связан с лучшими традициями белой эмиграции, хотя сам оказался на чужбине подростком в годы Второй мировой войны . Надо заметить, что Владыка был всесторонне образованным человеком. Помимо того, что он закончил Джорданвилльскую православную семинарию (одновременно она выдает дипломы местного университета), епископ Даниил постоянно и очень глубоко занимался самообразованием. Владыка на хорошем уровне знал около 30 языков, изучал древние языки, практически владел основными современными европейскими, классическими и многими восточными. Кроме того, новопреставленный обладал высоким поэтическим даром, хорошо известны его переводы древнегреческих басен на русский язык и басен Крылова на английский язык. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 6 голосов: 5.0 из 5) Прослушать басню «Лев и человек» 2:55 Быть сильным хорошо, быть умным лучше вдвое. Кто веры этому неймет , Тот ясный здесь пример найдет, Что сила без ума сокровище плохое. Раскинувши тенета меж дерев, Ловец добычи дожидался; Но как-то, оплошав, сам в лапы Льву попался. «Умри, презренна тварь!» взревел свирепый Лев, Разинув на него свой зев. «Посмотрим, где твои права, где сила, твердость, По коим ты в тщеславии своем Всей твари, даже Льва, быть хвалишься царем? И у меня в когтях мы разберем, Сразмерна ль с крепостью твоей такая гордость!» – «Не сила – разум нам над вами верх дает», Был Человека Льву ответ: «И я хвалиться смею, Что я с уменьем то препятство одолею, От коего и с силой, может быть, Ты должен будешь отступить».– «О вашем хвастовстве устал я сказки слушать».– «Не в сказках доказать, я делом то могу; А впрочем, ежели солгу, То ты еще меня и после можешь скушать. Вот посмотри: между деревьев сих Трудов моих Раскинуту ты видишь паутину. Кто лучше сквозь нее из нас пройдет? Коль хочешь, я пролезу наперед; А там посмотрим, как и с силой в свой черед Проскочишь ты ко мне на половину. Ты видишь: эта сеть не каменна стена; Малейшим ветерком колеблется она; Однако с силою одною Ты прямо сквозь нее едва ль пройдешь за мною». С презрением тенета обозрев, «Ступай туда», сказал надменно Лев: «Вмиг буду я к тебе дорогою прямою». Тут мой ловец, не тратя лишних слов, Нырнул под сеть и Льва принять готов. Как из лука стрела Лев вслед за ним пустился; Но Лев подныривать под сети не учился: Он в сеть ударился, но сети не прошиб – Запутался (ловец тут кончил спор и дело) – Искусство силу одолело, И бедный Лев погиб. Примечания Неймёт – не имеет; не может увидеть, разглядеть. Тенёта – охотничьи сети. Ловец – охотник (устар.). Впервые напечатана в кн. «Басни Ивана Крылова» (1809), но в последующие издания не включалась, возможно, потому, что сходные мотивы варьируются в других баснях Крылова (ср., например, «Лев, серна и лиса» ). Время написания: не позднее конца 1808 г. Первая публикация: издание басен Крылова, 1809 г., стр. 40. Источник: И.А. Крылов. Полное собрание сочинений в 3х томах. Т. 3: Басни, стихотворения, письма и деловые бумаги. Басни, не вошедшие в девять книг. М.: ОГИЗ. Гос. изд-во худ. литературы. 1946 Рекомендуем Самое популярное Библиотека св. отцов и церковных писателей Популярное: Сейчас в разделе 2882 чел. Всего просмотров 66 млн. Всего записей 2583 Подписка на рассылку поделиться: ©2024 Художественная литература к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| И опять: вдруг Васнецов, которого «неправильность рисунка» я сравниваю с вольностями Рафаэля и Микельанжело, с прибавкою к ним родного мне душевного элемента. Не трудно представить, как, по прочтении («Русское обозрение», 1894) статьи Шервуда 316 , по вглядывании в эскизы Васнецова я вновь впился в басни Крылова, в «Горе от ума», в «Душеньку» Богдановича, в знаменные стихиры, в симфонии Гайдна (ультра-славяно-хорватские), в последние сочинения Бетховена, в ритмы и формы Вагнера и, особенно, Шопена. Моему душевному страданию от постоянных неудач до сих пор еще нет конца, хотя я нарочно посвящаю во все подробности моих работ достаточно способных для того людей, но «точка над i» еще не ставится. Мне решительно не удается открыть секрет этого просто-мудреного, но высокохудожественного, полного всякого разума и простоты курса теории нашей народной поэзии. Конечно, и я мог бы написать что-либо вроде теории Голохвастова о древнерусском народном стихе, пожалуй, не менее Римана и Праута о ритмике и формах родной мне поэзии, но «точки над i» все-таки не будет пока в таком писании. Я еще не знаю этой точки. 317 И я принял приглашение Васнецова посетить его и не без восторженного упоения вспоминаю и сейчас его дом в стороне от Троицкого переулка (рядом с домом митрополита) – не крашеный, не обитый обоями внутри, где видны только бревна и пакля, где комнаты обставлены на старинный лад лавками, столами, поставцами, где лестница в верхний этаж имеет поручнем самую простую, толстую, но великолепно уместную веревку, протянутую вдвое. Васнецов меня ждал. Он провел меня прямо в свою мастерскую, где я увидел «Плащаницу» Владимирского собора, «Илью Муромца» и множество всяких этюдов, «Сирина» и прочее. 318 Он показал мне рисунки знаменитых сикстинских и флорентийских фресок того же «несимметричного ритма», нескольких чудных икон русского письма такой же композиции, но либо не мог, либо не открыл, либо говорил мне малопонятное, туманное, малоопределенное. Конечно, о законе третьего пропорционального я знал до этого посвящения, как и о длинных и коротких слогах, как и о цезуре в русском стихе. Статья Шервуда также мне была достаточно известна в приложении ее выводов к моей задаче. Посещение, от которого я ждал для себя так много, кончилось двояким впечатлением: полного восхищения самим Васнецовым как художником, живущим в художественно-просторном русском доме, и затем полного неудовлетворения моей жажды услышать от него хотя бы намек на тропинку к решению обуревавших меня вопросов. Оказалось, что Васнецов и не думал о сближении законов разных искусств к одним тезисам и говорил лишь о живописи и законах сумм, симметрии и подобия, но не касался именно «точки над i», а мне эта точка только и была надобна. Когда я ехал от Васнецова домой, мне вдруг представилась ясною теорема свободных цезур, например, в баснях Крылова, укладывающихся в квадратный рисунок, и теорема твердых акцентов на последнем времени в музыкальных периодах. |
| Несомненно, – это был момент таинственного взаимообщения душ умирающего верующего доброго христианина и молившегося о нем великого святителя Божия. Факт этот недавно сообщен в печати и до ныне здравствующим духовником почившего студента – Сергиевского. XI. Из жизни Платона, митрополита Киевского//Миссионерское Обозрение, 1897, Декабрь, кн. 2. С. 791–793 В 1823 году, во время экзаменов в Петербургской академии, студент Павел Крылов, из орловских семинаристов, выбившись из слабых сил своих тяжелою экзаменной порой и научными работами, упросил инспектора архимандрита Платона, бывшего затем митрополита Киевского позволить ему лечь в больницу, чтобы отдохнуть и поправить упадок сил лучшей пищей и покоем. Хотя законных оснований, при отсутствии видимого обнаружения болезни, не было к увольнению Крылова от экзаменов и в больницу, но инспектор, по благостности своей, позволил это студенту. Прошла неделя, инспектор никаких новых или беспокойных известий о здоровье Крылова не получал. Но вот что случилось. Просыпаясь обыкновенно около шести часов утра, рассказывал сам Владыка, я вдруг проснулся в пять часов и вижу пред собою призрак в сероватом дымчатом виде с обликом человека, покрытого туманною пеленою; ноги у него сдвинуты (разделения не видно), руки раздвинуты, внутри пустота, голова как два пятна. Я протер глаза, облокотился и смотрю на него, а он на меня… постоял, прошел к окну и исчез сквозь стекло. Смотрю на часы, – 5 часов. Вслед за сим слышу кто-то дернул за дверную ручку кабинета, где я спал. Спрашиваю: кто там? – Яков, больничный служитель! был ответ. Когда я отворил дверь, вошел больничный служитель и сказал, что студент Крылов приказал долго жить. Когда я спросил: давно ли умер? – Минут 5 назад, – отвечал служитель. Перед смертью своего отца, высокопреосвященнейший Платон, быть может, и в самую минуту смерти, – тоже имел необыкновенное извещение. Раз, после своих вечерних занятий, он в 11 часов лег спать, но не спал еще, а читал книгу; вдруг слышит выстрел в печке, как бы из ружья. Что такое случилось? подумал Владыка, не треснула ли печка? Осмотрел печку, – оказалось все в порядке… На другой день спросил спавших за стеною, не слышал ли кто выстрела, но никто ничего не слышал. Вскоре после этого Владыка получил известие, что родитель его именно в ту ночь отдал дух свой Богу. |
| 8, 17, 33, 41, 42, 52, 62–63 – о пророческих школах). О. Крылов, несомненно, дал в сочинении гораздо меньше материала, чем сколько вычитал в пособиях своих. Из всего сочинения его нам более представляется обработанной глава 2-ая – «Сновидцы – египтяне и их сновидения», что мы объясняем в значительной степени хорошей литературой в этой области, имевшейся в распоряжении о. Крылова. Другие главы сочинения о. Крылова слабее: видны, как это вполне естественно, неопытность, неумелость автора разбираться и разрабатывать столь трудные и сложные вопросы, каковые предлежали о. Крылову. Ведь он пытается дать объяснение своего предмета и цепи связанных с ним вопросов даже с психологической точки зрения. По правде сказать, это он сделал совсем напрасно, у него получился самый спорный и недостаточный ответ: еще бы! здесь нужно быть хорошим знатоком отдела психологии о сновидениях. Лучше бы нашему автору держаться крепче исторической почвы. За любовь к испытанию столь интересных и важных вопросов, каков вопрос его темы, а также за свое похвальное усердие, проявленное в его сочинении, о. Крылов может быть удостоен ученой степени – кандидата богословия». 25) О сочинении студента Куханова Александра на тему: «Учительное Евангелие, известное с именем Филофея, патриарха Константинопольского». а) Доцента В. П. Виноградова : «Сочинение г. Куханова представляет собой настоящую —277— ученую работу, основанную почти исключительно на сравнительном анализе первоисточников, главным образом рукописных – греческих и славянских. Несомненно – талантливый автор совершенно правильно определил современное научное положение избранного им предмета, связанные с последним научные интересы и задачи. Учительное Евангелие, известное с именем патриарха Филофея, заслуживает самого серьезного внимания уже просто потому, что это был фактически первый и древнейший на русской почве сборник поучений на воскресные дни года, приобретший всеобщую известность и уважение среди древнерусского общества и даже вошедший в церковно-богослужебное употребление в качестве одного из главнейших элементов «Уставных чтений». |
| Первоначально Русский гражданский союз стал весьма локальной инициативой, которая увяла с выходом на авансцену новых нацдемов - недавних националистов, занятых в основном публицистикой (К. Крылов, Е. Холмогоров) или наукой (В. Соловей). Правда, с места в карьер эти группы как-то не смогли стартовать, инициатива снова оказалась локальной. Не помогли даже преференции на ТВ и облегчение регистрации партий, о создании оргкомитетов которых было немедленно заявлено. А флаги РГС остались. Ими в изобилии и снабдили свою колонну нацдемы 12 июня. Но обратимся к личностям. В данном случае мы имеем дело с вполне внятными, с точки зрения биографий, людьми. Невозможно сказать, что они занимались чем-то непонятным или в их биографиях есть странные лакуны. За счет публицистики эти люди всегда были на виду. Их образование и профессиональные навыки достаточно очевидно реализуются в статьях и книгах. Совершенно невероятным было назначение Константина Крылова главным редактором «Спецназа России» С Константином Крыловым я познакомился по его публикациям в газете «Спецназ России». Публикации были удивительно смелы и глубоки. Настолько смелы, что трудно было понять, как Ассоциация ветеранов Группы «Альфа», полностью лояльная к режиму, допускает настолько нелояльные статьи на страницах своего издания. Совершенно невероятным было назначение К. Крылова главным редактором этого издания. Оставалось лишь догадываться о том, какие наши скрытые союзники националистов могли действовать в спецслужбах. Но об этом можно было тогда не думать: Константин Крылов был интересным для меня мыслителем. Мне доводилось публиковаться в «Спецназе» и, было время, я даже мог пойти туда работать. Но обошлось. Теперь-то эта газета целиком и полностью лежит под ненавистной всем нам властью. И моя недавняя публикация, появившаяся там благодаря старым связям, просто утонула в море славословий в адрес Путина. Неудивительно, что и Константин Крылов не задержался в «Спецназе». Хотя и до того он был там явно не к месту. Как он там шесть лет проработал главным редактором - уму непостижимо. |
| А Чехов? Он церковную службу знал, любил, понимал, но каковы были его религиозные взгляды, мы так до сих пор и не понимаем. Ванька Жуков – это про что? Дедушка – это кто? Кому пишут в Рождественскую ночь? Кому письмо никогда не дойдет? Кто оставил этот мир и Ваньку Жукова наедине с хозяйкой, которая тычет ему в харю неправильно почищенной селедкой? Это про что? Это глубоко религиозное сочинение, не менее скептическое, чем басня Ивана Андреевича Крылова про ворону и лисицу. И страшное, метафизически страшное. – Про Крылова, про басни. – Крылов скептик был, все-таки человек позднего XVIII века, прошедший через такие ломки, воспитанный в одной традиции, убедившийся, что традиции не работают. Прошедший в детстве через пугачевцев, видевший, что такое благочестивый православный народ, когда он звереет. Потом воспитание уже столичное и просветительская модель, и она ломается, потому что начинается революция и эта революция показывает, что и просвещенный человек может Вандею устроить. Дальше он проверяет, как был Адам. А что это такое? Это проверка на излом просветительской концепции человека. Он на себе, на своей шкуре начинает это испытывать. И тогда он приходит к этому глубочайшему скепсису, но скепсис этот умудренный, то есть уже ничего не изменишь, так давайте сохранять то, что есть. По этому пути потом пойдет Карамзин: ничего не менять, русская история достигла пика, я ее сейчас опишу, зафиксирую и дальше ничего не трогаю. – А Вяземский? – Поздний Вяземский, да. Но там, может, возраст работает, не знаю. В старости все мы начинаем быть скептиками, конечно. Но, с другой стороны, есть и обратное. Тот же Чехов никогда не приближался к окончательному ответу. Он только подойдет к ответу «ответ один – отказ», так тут же сворачивает, идет обратно. Почитайте его рассказы, более поздние, как раз с Ваньки (это 1886 год, если я правильно помню) начинается тот самый Чехов, которого мы знаем и любим. В «Архиерее» – ни да, ни нет. В «Степи» – ни да, ни нет. Как только он доходит до края, что нет ни Бога, ни смысла, ни вечности, то не договаривает, уходит в сторону. Как доходит до разговора с Богом, вдруг останавливается и разворачивается. В этом его бесконечном движении – его большое литературное поле. |
| Русский Эзоп. 12 фактов о главном баснописце страны Какую маску надел на себя Крылов и почему его так любили оптинские старцы 13 февраля, 2019 Какую маску надел на себя Крылов и почему его так любили оптинские старцы 250 лет назад родился Иван Андреевич Крылов – обладатель редкого звания «баснописец», оставивший за собой почти всю традицию отечественной басни. Нашедший себя в языке Эзопа, он с трудом находил себя в общественной жизни императорской России. Что было в сундуке, доставшемся Крылову в наследство от отца Дюже сильный был Иван Андреевич. Всем известно, как он любил хаживать на базары, в гущу людской толчеи. Не только потому, что напряженно вслушивался в народную речь, примечая меткие выражения, словечки и обороты, но потому еще, что любил забавы, простонародное веселье. Крылова с его богатырским телосложением особенно примагничивало к рукопашным схваткам – в «стенке на стенку» он был признанным мастером. Пройдет время, известный баснописец «зарастет жирком», оставит «хождения в народ», а последние годы жизни, окончательно смирившись с ролью «придворного Эзопа», бесконтрольно будет предаваться обжорству, забудет о большей части внешних приличий, изысканных манерах, забудет расческу и перестанет глядеться в зеркало. Но пока звание «русского Эзопа» было далеко впереди, восхождение Ивана Андреевича на литературный Олимп шло со скрипом. Семья, жившая в Твери, была и без того бедна, а после смерти отца ее положение значительно ухудшилось. Вместо фамильного капитала 9-летнему Ивану, старшему сыну, достался отцовский сундук – в нем ни векселей, ни денежных сбережений, а только книги. Покойный глава семьи сам любил читать и сыну своему передал это качество по наследству. Как французский язык помог Крылову продвинуться «в люди» Отец Крылова был неординарным человеком и сыграл важную роль в жизни сына и по своей смерти. Андрей Прохорович Крылов был капитаном в Яицкой крепости, благодаря его мужеству и стойкости удавалось отбить атаки осаждавших городок казаков под предводительством Емельяна Пугачева. Сам Иван с матерью жили в это время в Оренбурге и известно, что их имена значились в «смертных списках» бунтовщика, он планировал их повесить… |
| Яков Федотович в тот же день уехал из Сталинграда, и повидать Светлану ему не удалось. Однако, спустя несколько лет Павлову снова довелось побывать в городе, где он воевал. Яков Федотович знал, что, после того как часть полковника Кубанова покинула Сталинград, Светлана осталась жить в детском доме, а когда ей исполнилось восемь лет, пошла в школу. В этот день на улицах Сталинграда было особенно много цветов. С пёстрым букетом шла и Светлана. В конце августа в Сталинград приехала в отпуск Елена Крылова. Она проверила всё, что Светлана подготовила в своём шкафу ко дню первого сентября, и чуть подобрала плечики на её белом школьном переднике, хотя Света считала, что передник ей как раз впору. Такие передники вместе с новым платьем, сумкой и всякими письменными принадлежностями выдали в детдоме всем, кто в этот день впервые шёл в школу. К первому занятию Светлану провожала в школу Елена Крылова. На площади Павших бойцов она купила букет цветов для Светиной учительницы. Справа и слева, вдоль всей широкой сталинградской улицы, шли мальчики и девочки – сосредоточенные, чуть озабоченные, с такими же сумками, как у Светланы, и с букетами в руках. Школа… Не сразу привыкла к ней Светлана. В первый день, на втором уроке, она поднялась и, поставив ногу прямо на парту, начала зашнуровывать новый ботинок. - Света, ты что? – спросила учительница. - Ничего. Развязался. - А разве так делают? - А как?.. Светлана ещё не понимала, что школа – это дисциплина и порядок. Ей казалось, что и тут она играет, как в малышовой группе детского сада. Светлане очень нравились переменки, и, когда зазвонил звонок, она сказала: «Не пойду, ещё поиграю». Но все девочки побежали в класс, и ей пришлось идти за ними. Зато в середине последнего урока Светлана спокойно взяла сумку и зашагала к двери. - Света, ты куда? – остановила её учительница. - Домой. В детдом. К нам сегодня шефы приедут. - Нет, Светочка, останься, – сказала учительница.– Кончится урок, и тогда ты пойдёшь со всеми. Когда прозвенел звонок, Светлана вышла из класса, но её ещё не отпустили домой. Вместе с девочками и мальчиками своего класса она прошла в большой зал, где стояли в ряд старшеклассники – такие высокие, что Светлане странно было видеть на девочках белые передники, а на мальчиках серые кители со светлыми пуговицами. И младшие, впервые пришедшие в школу, выстроились против своих старших товарищей. Каждый старший школьник протянул каждому новичку корзинку спелых яблок, груш и винограда. А потом высокая длиннорукая девушка сказала, обращаясь к новичкам: |
| Я люблю хвалить авторов в третьем лице, а потому и ограничиваюсь теперь немногими словами: журнал сам расшевелил и освежил меня на целую неделю…» О том же писал в своих воспоминаниях и Андрей Муравьев, которого в начале 1820х годов в дом Дмитриева вместе со своими воспитанниками приводил Семен Раич: «Поэт, и особенно такой, как Дмитриев, – остаток славных времен Екатерины, друг и сотрудник Державина, бывший подобно ему Министром Юстиции, казался нам чем-то особенно великим, не только как жрец искусства, но и как один из важных деятелей той эпохи, и с глубоким уважением мы на него смотрели; он же, с своей стороны, чрезвычайно ласково обращался с юными любителями Муз, читая нам иногда свои произведения и рассказывая о событиях минувшего. Лестно было для нас каждое одобрительное его слово». В 1823 году вышло шестое «исправленное и уменьшенное» издание «Стихотворений Ивана Ивановича Дмитриева» – (на пятом издании 1818 года значилось: «исправленное и умноженное»). Это и было по сути, избранное – лучшее из того, что создал он прежде всего как баснописец. Петр Вяземский в предисловии попытался даже противопоставить его басни басням Крылова, на что последовала резкая отповедь Пушкина. Вяземский не упомянул лишь о том, что именно благодаря Дмитриеву в 1806 году состоялся басенный дебют Крылова. Дмитриев, как никто другой, умел привечать таланты других вне зависимости от противостояния литературных «партий». Вслед за Тредиаковским, Ломоносовым, Сумароковым, Державиным, Княжниным он создал свой «Гимн Богу», переложения псалмов, но, будучи не только одописцем и псалмописцем, но и баснописцем, обогатил тот жанр еще одним видом – сатирическими баснями-молитвами. Гимн Богу Парю душой к Тебе, Всечтимый, Превечно слово, Трисвятый! Блажу Тебя, непостижимый, Всемощный, безначальный, сый! Блажу и сердцем восхищаюсь, Зря тьмы, куда ни обращаюсь, В творении Твоем чудес! Велик равно Ты в насекомом, Как в бурях, к нам ревущих с громом С недосягаемых небес! Где пункт начатия вселенны? Что в солнце огнь питает Твой? Чем звезды в тверди утвержденны, И что вращает шар земной? Откуда сонмы вод пустились И вкруг земли совокупились В неизмеримый океан? Что вне его, что вне эфира? Кто в тайнах сих, о Творче мира! Участником Твоим избран? Никто, никто в Твоем совете! Непроницаем Твой покров! Сидящий в неприступном свете, Над мириадами миров, Ты взором солнцы возжигаешь, Ты манием миры вращаешь, Ты духом ангелов творишь, И словом, мыслию одною – Сию пылинку пред Тобою – Громаду света истребишь! Духовная песнь, извлеченная из 48 псалма Услышите сия, вси языцы, внушите, вси живущи по вселенной. Внуши земля! владыки мира! Народы! преклоните слух; Высоку песнь взыграет лира, Святый меня восхитил Дух: Я возношуся, я пылаю, Я в горних небесах читаю И важны истины пою! Внемлите: сколь ни процветает, |
|
|
