| В Брюсселе почтили память архиепископа Василия (Кривошеина) 8 ноября 2005 г. 11:51 4 ноября 2005 года в Брюсселе состоялась конференция в память 20-летия преставления архиепископа Брюссельского и Бельгийского Василия (Кривошеина, 1900-1985). День памяти начался с панихиды на церковнославянском, французском и нидерландском языках в Свято-Никольском соборе, которую совершил архиепископ Брюссельский и Бельгийский Симон — преемник владыки Василия. Архиепископу сослужили шесть священников и диакон. Среди молящихся находились митрополит Бельгийский Пантелеимон (Вселенский Константинопольский Патриархат), члены семьи Кривошеиных, прихожане и друзья из других христианских общин. Заупокойное богослужение завершилось приемом в приходском доме. В тот же день в Российском центре науки и культуры в Брюсселе прошла конференция, посвященная жизни и научно-богословской деятельности приснопамятного архиепископа Василия. На конференции, под председательством архиепископа Симона, выступили священник Сергий Модель, епископ Венский и Австрийский Иларион, аббат Антоний Ламбрехтс, проф. Ян Гротерс и Никита Кривошеин. Отец Сергий Модель, секретарь епархии Московского Патриархата в Бельгии, напомнил о биографической канве покойного архиерея: студент-патриот, эмигрант, а затем монах Афонской горы в течение 22 лет, известный богослов, наконец епископ бельгийской епархии Московского Патриархата в течение 25 лет, владыка Василий сумел сочетать верность церковным властям своей Матери-Церкви с противостоянием советской власти. Епископ Венский и Австрийский Иларион, представитель Московского Патриархата при европейских международных организациях в Брюсселе, рассказал о выдающемся вкладе архиепископа в православное богословие, прежде всего, в патрологию. Речь идет о его труде в изучении творений святителя Григория Паламы и преподобного Симеона Нового Богослова. В ту эпоху они были малоизвестны общественности, в том числе и православной. Немало времени он посвятил и изучению писаний великих отцов — преподобного Макария и святителя Василия Кесарийского. |
| Любопытный факт из этой эпохи: иконостас первого в Бельгии православного храма, устроенного княгиней Анной Павловной в Брюсселе в 1816 году, был взят ею при переезде в Гаагу в 1830 году, где он находился в новом православном храме более ста лет до тех пор, пока в 1939 году не был переслан настоятелем Гаагского храма обратно в Бельгию, но уже в Антверпен . К слову, именем одного из прихожан местного русского храма, авиаконструктора Г.В. Иванова, названа улица Жорж Ивановлаан в антверпенском предместье Дерне. В 1935 году брюссельская община РПЦЗ начала строить храм в древнерусском стиле. После перерыва, вызванного Второй мировой войной, строительство возобновилось и завершилось к 1951 году, когда храм во имя праведного Иова Многострадального освятил первый настоятель – святитель Иоанн (Максимович, 1896–1966), трудившийся в 1951–1962 годах на Брюссельской кафедре. Этот храм, воздвигнутый в память царя-мученика государя Николая Александровича, считается самым красивым православным храмом Бельгии. Вторая мировая война и немецкая оккупация страны нанесли сильный удар по русской общине, которая разделилась на противников и сторонников Гитлера. 22 октября 1940 года после литургии гестаповцами был арестован архиепископ Александр и этапирован в Германию. Был выслан из Брюсселя служивший там о. Андрей Насальский (1899–1955). Православные приходы в Антверпене, Генте и Лёвене прекратили свое существование, храм в Льеже был разрушен во время бомбардировки в 1944 году и лишь девять лет спустя русская община смогла построить здесь новую церковь. После войны возвращается из заключения архиепископ Александр (Немоловский) и в 1946 году вместе с приходом брюссельского храма святителя Николая переходит под омофор Патриарха Московского. В 1950-е годы православное присутствие в Бельгии значительно пополняется за счет эмигрантов из Греции, ввергнутой в нищету из-за гражданской войны. Прибывшие греки открывают более десяти новых приходов по всей территории Бельгии. В 1960 году Бельгийскую кафедру Московского Патриархата вместо почившего владыки Александра занимает епископ Василий (Кривошеин, 1900–1985), бывший афонский монах и известный богослов. По его инициативе были созданы три православные общины, в которых богослужения совершались на французском языке, и один монастырь, насельниками которого стали фламандцы. |
| Первое направление, связанное с именами протоиерея Георгия Флоровского (1893–1979) , архиепископа Василия (Кривошеина ; 1900–1985) , В. Н. Лосского (1903–1958) , архимандрита Киприана (Керна ; 1909–1960) и протопресвитера Иоанна Мейендорфа (1926–1992) , служило делу «патристического возрождения». Поставив во главу угла лозунг «вперед – к отцам», оно обратилось к изучению наследия восточных отцов и открыло миру сокровища византийской духовной и богословской традиции, в частности творения преподобного Симеона Нового Богослова и святителя Григория Паламы . Второе направление готовило почву для «литургического возрождения» в Православной Церкви: оно связано с именами выдающихся литургистов протопресвитеров Николая Афанасьева (1893–1966) и Александра Шмемана (1921–1983) . Главной работой Афанасьева является книга « Церковь Духа Святого», в которой заложены основы так называемой «евхаристической экклезиологии», получившей дальнейшее развитие у Шмемана и греческого богослова митрополита Иоанна (Зизиуласа). В книгах Шмемана «Евхаристия», «Великий пост», «За жизнь мира», «Водою и Духом», а также в его многочисленных статьях и проповедях развивается евхаристическая экклезиология и раскрывается богатство литургического предания Православной Церкви. Третье направление характеризовалось интересом к осмыслению русской истории, литературы, культуры, духовности: к нему можно отнести протоиерея Сергия Четверикова (1867–1947) , А. В. Карташева (1875–1960) , Г. П. Федотова (1886–1951) , К. В. Мочульского (1892–1948) , И. М. Концевича (1893–1965) , Н. А. Зернова (1898–1980) . Протоиерей Сергий Четвериков (с 1942 года – схииеромонах Ново-Валаамского монастыря Сергий) был автором многочисленных трудов, посвященных русской святости и современной церковной жизни. Карташев, последний обер-прокурор Синода и министр исповеданий при Временном правительстве, в эмиграции сосредоточился на изучении истории Церкви. Федотов, в прошлом марксист, а затем специалист по западному Средневековью, в эмиграции сосредоточился главным образом на русской церковной истории. Мочульский был философом и литературоведом, автором исследований о Гоголе, Достоевском, Соловьеве, поэтах «серебряного века». Перу Зернова принадлежат многочисленные труды по истории Православия, Русской Церкви и русской эмиграции. |
| Восприятие книги о Паламе не было однозначным. Вскоре последовала реакция в духе католического антипаламизма. Мейендорф , желая сделать богословие Паламы более доступным для современного читателя, выхватывает его учение из его эпохи и стремится выразить его в терминах новейшей западноевропейской философии, что вызывает критику со стороны ряда греческих, русских и сербских ученых. По словам о. Флоровского, труды прот. И. Мейендорфа , архим. Киприана (Керна) , В.Н. Лосского (как, добавим, и самого о. Георгия) послужили началом «освобождения из пленения» схоластической программы латинского богословия, усвоенной академическим богословием Русской Церкви в вв. Этот процесс параллельно с Россией шел и в других православных странах, прежде всего в Греции, Сербии и Румынии. Крупным ученым-патрологом был архиепископ Василий (Кривошеин) (1900–1985), имевший в молодые годы возможность работать в афонских архивах древних рукописей и активно использовавший эту возможность для расширения своего научного багажа. В 1936 г. в Праге он опубликовал исследование «Аскетическое и богословское учение св. Григория Паламы » (впоследствии переведено на английский и немецкий языки), после чего приобрел международную известность 1567 ; в послевоенные годы он занимался изучением наследия Симеона Нового Богослова , посвятив его творчеству целую серию статей 1568 , и подготовил трехтомное научное издание его «Огласительных слов» во французской патристической серии Sources Chrétiennes. Итогом исследовательской работы преосвященного Василия стало фундаментальное исследование «Преподобный Симеон Новый Богослов (949–1022): Жизнь. Духовность. Учение», вышедшее в Париже в 1980 г. на русском и французском языках (переизд.: Н. Новгород, 1996). Это первое в русской науке систематическое изложение мистического и догматического богословия преподобного Симеона, в котором автор обратил особое внимание на теснейшую связь непосредственного духовного опыта Симеона с догматическим учением Православной Церкви и подчеркнул внутреннее единство его умозрения. Преосвященный Василий известен также как переводчик трудов Макария Египетского . |
| он запретил Евлогия в служении и разорвал молитвенное общение с ним. То был первый раскол эмигрантской Церкви: в ней появились «евлогианцы» и «карловчане». Вскоре последовал и другой раскол. В 1927 г. митрополит Сергий (Страгородский), управлявший русскою Церковью в (канонически весьма неясной) должности «заместителя местоблюстителя патриаршего престола», направил всем заграничным клирикам русской Церкви предписание дать письменное обязательство лояльности советскому правительству. Это требование Москвы еще не породило раскола: владыка Евлогий предложил смягченную формулировку требования как «обязательства не делать амвон ареной политики», и в такой форме обязательства были даны. Но несколько позднее раскол все же совершился. В 1930 г. Евлогий принял в Лондоне участие во всеанглийском молении о страждущей русской Церкви; вскоре после этого, указом Московской патриархии он был уволен от церковного управления, и его преемником был назначен митрополит Литовский Елевферий. Однако в подчинение Елевферию перешла лишь малая часть духовенства и мирян; а митрополит Евлогий достиг соглашения со Вселенским (Константинопольским) Патриархатом о том, что подчиненные ему приходы будут приняты в юрисдикцию Вселенского Патриарха в качество особого Русского Экзархата. Тем самым, эмигрантская Церковь оказалась разбита уже на три группировки-юрисдикции, не имевшие взаимного общения: «карловчане», управлявший которыми Синод не имел признания ни одной из православных Церквей, «евлогианцы», образовавшие Экзархат Вселенского Патриархата, и небольшая часть, сохранившая подчинение Московской Патриархии. В основе своей, подобное строение (или нестроение?) она сохранила и до сего дня. Юрисдикция, представляемая экзархатом митрополита Евлогия, занимает в этом спектре центральное положение, сразу в ряде аспектов: она была наиболее многочисленна и, кроме того, придерживалась наиболее взвешенных, центристских позиций, стремясь соблюдать отделенность Церкви от политики. Сходной линии придерживалась и иерархия русской Церкви в США. Карловацкая юрисдикция, политизированная, резко антисоветская и монархическая, представляла правое крыло, тогда как малая часть эмиграции, оставшаяся в каноническом подчинении Московского Патриархата, может рассматриваться как левое крыло, хотя ее представители в подавляющем большинстве отнюдь не были сторонниками большевиков и сделали свой выбор по церковным, а не политическим основаниям, видя свой долг в сохранении единства Церкви. Весьма стоит указать, что при численной малости, московская юрисдикция включала в себя целый ряд крупных деятелей Церкви и богословов: к ней, в частности, принадлежали В.Н.Лосский (1903–1958), митроп. Вениамин (Федченков) (1880–1961), митроп. Антоний (Блум) (1914–2003), архиеп. Василий (Кривошеин) (1900–1985), архим. Софроний (Сахаров) (1896–1993), иконописцы о. Григорий Круг и Л.А.Успенский и др. |
| Профессорами института были протоиерей Сергий Булгаков (1871—1944), первый ректор, епископ Кассиан (Безобразов, 1892—1965), его преемник, Антон Карташев (1875—1960), Георгий Федотов (1886—1951), Павел Евдокимов (1901—1970). Среди нынешних преподавателей — Константин Андроников, о. Борис Бобринский и французский православный автор Оливье Клеман. Трое бывших преподавателей Свято-Сергиевского института — о. Георгий Флоровский, о. Александр Шмеман (1921—1983) и о. Иоанн Мейендорф (1926—1992) — перебрались в Америку, где сыграли решающую роль в развитии американского православия. Список книг и статей, опубликованных преподавателями института между 1925 и 1947 гг., составляет 92 страницы и включает 70 полнообъемных книг: выдающееся достижение, с которым могут соперничать лишь немногие богословские академии (даже крупные) в любой церкви. Св. — Сергиевский институт известен также своим хором, многое сделавшим для возрождения древнерусского церковного пения. Между войнами институт был почти всецело русским; теперь он привлекает также студентов других национальностей, и преподавание ведется в основном на французском языке. В настоящее время в институте учатся на дневном отделении более пятидесяти студентов, и еще около 400 занимаются на заочных курсах. Московский патриархат тоже внес выдающийся вклад в развитие православной жизни в Западной Европе. Среди ее богословов были Владимир Лосский (1903—1958), архиепископ Брюссельский Василий (Кривошеий, 1900—1985) и архиепископ Алексий (ван дёр Менсбрюгге, 1899—1980, бывший римо-католик). Николай Лосский, сын Владимира, — знаток учения богослова XVII в. Ланселота Андреуса, в мышлении которого он обнаруживает мотивы, поразительно близкие православию. Леонид Успенский (1902—1987) был крупнейшим иконописцем и одновременно автором трудов по богословию иконы, а монах-иконописец Григорий (Круг, 1906—1969) показал своими работами, что можно следовать иконографической традиции, в то же время сохраняя значительную меру творческой самостоятельности. |
| С 1989 года я часто приезжаю в Россию. – Ваш дядя , архиепископ Брюссельский и Бельгийский Василий (Кривошеин ; 1900 –1985) , оставил яркий след в русской церковной истории ХХ века. Как повлиял он на вас, каким запомнился ? – В моем дяде архиепископе Василии было нечастое сочетание непреклонности убеждений, твердости и постоянства взглядов, скромности во всем и редко встречавшегося проявления того, что Борис Пастернак обозначал как «чисто дворянское ощущение равенства со всем живущим». И никакого важничанья. Может показаться странным, что я особо подчеркиваю это, говоря о монахе, но есть монашествующие, и в сане, в которых эта черта не с первого взгляда заметна. Если собеседник владыки Василия не знал, что имеет дело с блестящим филологом и патрологом, то он и на третий день беседы не узнал бы этого! Владыка Василий был очень застенчив, но при этом умел ладить с детьми, умел находить общий язык с малограмотными взрослыми. Наиболее резкое суждение, которое мне пришлось слышать из его уст, было: «Он, кажется, действительно, странный человек». Нам теперь трудно представить, какого было митрополиту Антонию (Блюму) и архиепископу Василию сочетать, будучи в Западной Европе все десятилетия «холодной войны», верность Русской Православной Церкви с нескрываемым неприятием коммунистического режима. Оба они служили панихиды по государю, открыто защищали Солженицына и Буковского. Несмотря на все это, обоим иерархам приходилось от многих эмигрантов терпеть обвинения в просоветскости. У дяди был дар различения духа и хода времени. Приводимый далее пример – не единственный. В начале 1960-х мы с ним ехали в машине ОВЦС по Софийской набережной Москвы. Был яркий летний день, золотые купола кремлевских храмов сверкали на солнце. Я обратил внимание дяди на этот великолепный вид, и он мне ответил: «Да, ты прав. Это очень красиво, но наступит день, и нужно будет эти храмы переосвящать». И добавил: «Надеюсь, ты доживешь и увидишь это собственными глазами». Так оно и случилось. Воспоминания владыки о Русской Церкви 1960–1970-х годов хорошо известны в России. Он сумел в них представить яркий, я бы сказал – «диалектический» портрет митрополита Никодима (Ротова). Между ними обоими установились отношения и откровенности, и взаимоуважения. Я еще раз об этом вспомнил, когда недавно переводил текст великолепной речи митрополита Смоленского Кирилла на торжествах памяти владыки Никодима, его предшественника на посту главы ОВЦС. |
| Сотни расшифрованных страниц: «Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах» Этот проект поистине должен приоткрыть завесу над неизвестными страницами истории Святой Горы 20 января, 2015 Этот проект поистине должен приоткрыть завесу над неизвестными страницами истории Святой Горы Афон готовится к юбилею 1000-летия русского монашества на Святой Горе, который намечен на 2016 год. К этой дате приурочено окончательное издание, не имеющее аналогов, – 25-ти томная серия «Русский Афон XIX-XX веков» . Этот проект поистине должен приоткрыть завесу над неизвестными страницами истории Святой Горы. Настоящей «кузницей кадров» ученых монахов на протяжении нескольких веков был Пантелеимонов монастырь на Афоне. Но трагические события XIX-XX веков низвели и практически уничтожили эту традицию. Одним из последних «ученых монахов», проживших в этом монастыре, был монах Василий (Кривошеин) 1900-1985. Офицер, ученый, богослов, монах, архиепископ – вся жизнь Всеволода Александровича Кривошеина, ставшего владыкой Василием, сама по себе чрезвычайно интересна. События ХХ века – революции, войны, геополитические противостояния, борьба идеологий, порой открытая, а зачастую «подковерная» – крутили и несли его в своей воронке так, что порой Божье присутствие и заступничество становились настолько очевидными, что его собственные слова по отношению в себе — « спасенный Богом!» – воистину провидческие. XV том, который только что вышел из печати, это «Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах». В него вошли до сих пор не известные редкие материалы из архивного фонда Свято-Пантелеимонова монастыря. Только лишь для небольшого представления читателей и исследователей привожу здесь отрывки из двух писем богослова А.В. КАРТАШОВА (1875-1960), одного из основателей Св.Сергиевского Богословского Института в Париже. Письма А.В. КАРТАШОВА монаху Василию на Афон: 25/12 июля, 1939 г., Рим Дорогой отец Василий. Получил вчера Вашу открытку от 6/19 июня. Сам я был в отпуске и вернулся в Рим 20 сего месяца. Я действительно хотел подробно ответить Вам на ваше письмо от 17/30 марта; но до сего времени не собрался не столько из-за лени, сколько из-за отсутствия мыслей и всяческого вдохновения. Вы спрашиваете о моем мнении о новом Папе (Пии XII) и о Солоневиче ( трудно, я думаю встретить двух лиц более противоположных по духовному внешнему облику). |
| После кончины архиепископа Василия, согласно его завещанию, большая часть его книг (а это была огромная библиотека, около 1500 томов) была передана в Ленинградскую духовную академию. Личный же архив владыки, в том числе часть его переписки, хранились у его многолетнего помощника и секретаря протодиакона Михаила Городецкого в Брюсселе. После смерти о. Михаила в 2003 г. часть бесценного архива оказалась утерянной. Счастье, что до кончины отца Михаила были сделаны электронные копии некоторых писем, а потом, совсем неожиданно, стараниями почитателей владыки, обнаружились ещё некоторые записи, которые находились в канцелярии Брюссельско- Бельгийской епархии. Работа над рукописями велась многолетняя, тщательная, а над новой книгой она длилась целых пять лет! Архиепископ Василий (Кривошеин) (1900- 1985 гг.) - известный богослов и патролог, всю жизнь оставался простым афонским монахом благодаря опыту, приобретенному им во время 22 лет жизни на Афоне. В СССР о его богословских трудах (как и о мирских) знали лишь люди с ним близко общавшиеся. Приезжая в те годы в Москву и Ленинград, он сумел подарить им вышедшую в 1980 году в издательстве «ИМКА – Пресс» книгу «Преподобный Симеон Новый Богослов». Этот труд сделал Владыку поистине знаменитым на всех континентах. Она до сих пор переиздаётся на всех языках. Первое русское издание «Преподобного Симеона» вышло в 1996 г. в нижегородском издательстве «Братства Александра Невского», чуть позже, заботами издателей, увидело свет ещё несколько томов, представляющих и богословское наследие владыки, и его мемуаристику, эпистолярное наследие, где можно было почерпнуть сведения жизнеописательного характера. Шли годы и издательство поменяло название - теперь это «Христианская библиотека». Издательство остается верным своей тематике и преумножает замечательных авторов. Особенностью новой книги является полнота представленных богословских текстов, выстроенных по биографической канве их автора, на фоне исторического времени, в параллель с «внутренним» временем, развитием, размышлениями и «достижениями» самого архиепископа Василия. Этот том снабжен богатым аннотированным именным указателем, где читатель может найти краткие биографические сведения обо всех упомянутых в этом томе лицах. |
| Соловьева. Нужно заметить, что к последней категории принадлежали и те, чей приход в Православие был путем отрицания наследия Соловьева в корне (самое яркое в ряду таких имен — о. Георгия Флоровского). Академическое же богословие всего периода до второй мировой войны так и не успело вобрать в себя исихастские темы. Ближайшие предшественники о. Иоанна Мейендорфа С конца 1920–х и до конца 1930–х гг. появился ряд новых работ, для которых достигнутый к предвоенному времени уровень знаний служил в качестве отправного( ). Именно эти работы сформируют ту совокупность знаний об исихастской традиции и св. Григории Паламе, из которой будет исходить в 1950–е гг. о. Иоанн Мейендорф. Сказанное выше позволяет выстроить главную линию научного и богословского преемства, заключительным звеном которой стала настоящая книга о. Иоанна: …Афонское имяславие (иеросхим. Антоний) — Флоренский, Булгаков — о. Г. Флоровский, Лосский — о. И. Мейендорф. В том, что именно эта линия была главной, убедиться несложно( ). Но, сделав это, мы хотели бы сказать и о некоторых других потоках научной и богословской мысли, не вобрав которые, о. Иоанн не смог бы написать своего «Введения». Прежде всего тут следует назвать еще одного православного автора, влияние которого особенно чувствуется в изложении учения об энергиях Божиих во взаимосвязи с аскетикой. Это афонский монах Василий Кривошеин (1900–1985)( ) — в 1950–е гг. архимандрит в Оксфорде, один из «отцов–основателей» Оксфордских конференций по патристике, на которых выступал и о. Мейендорф; впоследствии — архиепископ Брюссельский и Бельгийский (Московской патриархии), бельгийский византинист, главным делом жизни которого стало издание и изучение творений преп. Симеона Нового Богослова. О. Иоанн ссылается в настоящей книге только на одну статью вл. Василия — единственную, написанную к тому времени специально о св. Григории Паламе. Но эта статья стоила и поныне стоит многих монографий. В ней разобран только один момент учения св. Григория — но момент узловой, от понимания которого будет зависеть успех всего дальнейшего изучения. |
|
|
