| На эту цель указывали самые вожди крестоносцев. Так Людовик IX во время шестого крестового похода, высадившись на берег Египта, пред началом военных действий послал египетскому султану Неджен-ед-дину письмо, в котором между прочим говорилось: «вы имеете одно средство отвратить бурю, угрожающую вам: примите к себе священников, которые наставят вас в религии христианской, обратитесь к ней и почтите крест: иначе я буду преследовать вас повсюду, и Бог решит, кто из нас, вы или я, останется владетелем Египта» 8 , Это письмо, естественно, не имело другого результата, кроме высокомерного ответа, а война, после того последовавшая, кончилась для Людовика и крестоносцев самым несчастным образом. Но тем не менее французский король продолжал и после того, до самой своей смерти, ревновать об обращении неверных, предпринимая против них новые походы, а относительно Туниса думал, что «если столь многочисленное и знаменитое войско (какое он снарядил) вдруг явится пред Тунисом, то едва ли владетель его может в другой раз представить своим сарацинам такой удобный предлог для крещения, которое спасет от смерти как его самого, так и всех, кто пожелает обратиться в христианство» 9 . Таков был взгляд на цель крестовых походов одного из доблестнейших вождей крестоносного воинства. Людовик IX смотрел на них как на религиозную миссию, как на миссионерские походы в видах обращения мухаммедан к христианству. Этот взгляд принадлежал впрочем не ему одному; его разделяли в то время на западе все, начиная с папы и до последнего виллана, и это было причиною того, что всякий раз, как нужно было направить на путь истинный еретиков, или обратить к христианству язычников, тотчас предпринимали крестовый поход. Средневековая история представляет в подтверждение этого немало фактов и притом очень крупных. Так, когда явилась ересь альбигойцев и когда увещания папских легатов остались бесплодными, то папа Иннокентий III-й объявил против них крестовый поход, следствием которого была продолжительная война, страшное опустошение прекраснейшей страны, а главное – истребление ереси и возвращение еретиков в недра католической церкви (1209 – 1228). |
| На Западе, несмотря на неудачные походы, которые истощали его, стремления отвоевать-таки Иерусалим далеко не ослабели. На воззвания к новому Крестовому походу папы Целестина III ни Франция, ни Англия не могли откликнуться только потому, что в это время неугомонный Ричард Львиное Сердце вел кровопролитные битвы с французами. Но зато в ответ на это воззвание подал свой голос немецкий император Генрих VI. Уже в 1194 году Генрих VI помирился с враждовавшими с ним вассалами и тем укрепился в Германии; вслед за тем Сицилийское королевство за смертью сицилийского короля перешло к нему по наследству через его жену. После этих событий взгляды Генриха VI все расширялись и расширялись. В Италии у него были друзья и сторонники, и большая часть областей итальянских была подчинена ему. Затем, вы помните, что Генрих отпустил из плена Ричарда, подчинив его себе ленной зависимостью; следовательно, со стороны Англии у него была всегда важная поддержка. Франция и Италия тоже признавали господство Генриха, а мусульмане с берегов Африки, лежавших против Сицилии, посылали ему огромные дани для поддержания мирных отношений. Генрих VI начал мечтать о расширении своего могущества и на Востоке, завоевав Иерусалим и тем докончив дело, начатое его отцом, Фридрихом I, а также ослабив константинопольского императора. В Византии правил ничтожный Исаак Ангел, который своим неумелым правлением ронял империю год от году. Генрих VI потребовал от него прежде всего западных провинций, от Диррахии до Фесалоники, и помощи для крестового похода. Но как раз в это время Исаак был свержен с престола (1195 г.), который был занят братом его, Алексеем III. Дальновидный Генрих VI в бытность свою в Палермо встретил там дочь Исаака Ангела, Ирину, вдову Рожера Сицилийского, и решил обвенчать ее со своим братом Филиппом, чтобы тот мог предъявить права на константинопольский престол. Таким образом, после свержения с престола Исаака в руках Генриха VI были права на престол Византии, и он поставил это на вид Алексею III. |
| Чтобы осязательно убедиться в том, что под знаменем свободы запад стремится поработить себе восток, достаточно вообразить себе неизбежные последствия его торжества в борьбе с востоком. Мы ограничимся указанием этих последствий для одной Болгарии. Но они будут тождественны и для других стран востока. Для Болгарской церкви в случае торжества католичества последствием будет вступление ее в состав Римско-католической церкви с утратою самобытности и самостоятельности, в случае же торжества протестантства – распадение ее на столько же протестантских исповеданий и сект, на сколько разделен теперь протестантский мир. С утратою церковной независимости Болгария утратит и политическую. Иначе и быть не может, так как одна обусловливается другой. Поучительный пример в этом отношении представляет минувшая история славянских племен в Европе. Большинству тех из них, которые попали в сферу культурного влияния запада, не удалось достигнуть ни церковной, ни политической самостоятельности; одна (Великая Моравия) почтя сряду же утратила свою политическую самостоятельность, как скоро присоединилась к западной церкви, другая (Польша) не сохранила своей политической самостоятельности до конца. Лишь те славянские племена, которые попали в сферу культурного влияния востока, почти сразу достигали и церковной и политической самостоятельности, а если и утрачивали ее, то снова возвращали. Прошедшее тех и других племен дает им весьма поучительные предсказания относительно будущего. Не мешает вспомнить из этого прошедшего и еще один факт. Было время, когда запад под знаменем религии предпринимал крестовые походы для освобождения восточных христиан от ига неверных. Эти походы кончились тем, что он разрушил самое могущественное тогда восточное государство, служившее главным оплотом свободы христиан на востоке, и на развалинах его основан целый ряд государств западного типа; но эти государства не только не принесли свободы восточным народам, но и к прежнему игу неверных присоединили новое иго правоверных (католиков). |
| Воспоминание о прошлом Но ведь точно так же на Западе в только что возникшем Восточнофранкском (Германском) королевстве принимались решения в IX веке. Казалось бы, идёт жаркая династическая борьба за корону императора Запада и за контроль над всеми землями империи Карла Великого. Но в это время Германские короли больше заняты походами на Восток, в земли славянских язычников. Хоть сами язычники им ничем не мешают. Могли бы вначале выяснить отношения со своими западными родственниками, а уж потом реализовывать восточную политику. Столетием раньше сам Карл Великий вместо того, чтобы бросить все силы своей империи на отвоевание у мавров Испании (из которой им было удобно делать набеги на средиземноморское побережье Франции), организовал на испанском рубеже пограничную марку, а все силы своей империи бросил на Восток, против тогда ещё не славянских, а германских язычников (саксов) и вполне христианских баварцев и бургундов. В более позднюю эпоху три главных направления завоевательных походов Запада были: Ближний Восток (крестовые походы), Византия, которую усердно пытались завоевать итальянско-сицилийские Отвили (Де Готвиль (де Отвиль) (фр. de Hauteville, итал. D " Altavilla) - династия нормандского происхождения, правившая в Сицилийском королевстве до 1194 года. - Ред.) и Прибалтика (включая русские земли Великого Новгорода). При этом сами западные страны с этих направлений военную угрозу не испытывали. Как видим, иррациональное военное давление на Восток, приводящее к периодическим катастрофам западноевропейских государств, не является чисто германским ноу-хау. Можно сказать, что в той или иной форме оно существовало всегда. Можем выделить его основные причины. Во-первых, враг на Западе зачастую оказывался лучше организованным и представлялся более сильным. Восточные походы на разрозненные племена обещали более лёгкую добычу. Во-вторых, довольно рано, уже века с девятого, европейские войны стали восприниматься как «семейное дело». Европейские государства ощущали себя единым культурно-политическим целым, возводя свои корни к империи Карла Великого и Западной Римской империи. |
| Эта безумная гордость – коренной недостаток всякого мусульманина. Кажущаяся простота его культа внушает ему ничем не оправдываемое презрение к другим религиям. Убежденный, что Бог посылает богатство и власть, кому вздумает, не принимая в расчет ни образования, ни личных заслуг, мусульманин питает глубочайшее презрение к образованию, к науке – словом ко всему, из чего слагается ум европейца. Честь великого научного движения принадлежит всецело парсистам, христианам, евреям и гарранцам и измаелитам, т. е. мусульманам, в глубине души восставшим против своей религии. Тот же ученый весьма сомневается в существовании арабской науки, приурочиваемой к периоду 775 – 1250 гг. Что в этой науке, называемой арабской, действительно арабского, спрашивает Ренан? и отвечает: «язык, только язык». Мусульманские завоевания распространили язык Геджаса. Таковы были следствия, внешним импульсом которых явился исламизм. При своем долговременном существовании исламизм имел большое влияние на ход истории. Хотя это влияние исламизма внешнее, но оно сопровождалось и кончалось иногда очень важными результатами. Довольно беглого взгляда на исторические судьбы, чтобы видеть то, как под влиянием исламизма видоизменялась историческая сцена действий и принимала разнообразные оттенки и направления. В ряду событий средневековой Европы самое видное место занимают, без сомнения, крестовые походы. Происхождением своим эти походы обязаны влиянию исламизма. Стесненное положение восточных «христиан под гнетом ислама вызвало в европейском населении общую реакцию, как противовес жестокости и фанатизму магометан. 81 Важные результаты крестовых походов слишком известны, чтобы их здесь повторять 82 . Со времени утверждения своего в Африке, Азии и Европе до самых последних годов исламизм был грозною силою, с которою Европа мерилась, побеждала ее и уступала иногда часть из своих владений. Все это так или иначе влияло на ход истории. Влияние это заметить не трудно. С тех пор как исламизм сделался очень силен, Европа, прежде разъединенная, начала волей-неволей сближаться между собою для отражения общего врага. |
| А между тем борьба христианского запада с мусульманским востоком, разразившаяся в крестовых походах, несомненно, имела весьма серьезное значение и в культурно-историческом отношении. Если же так, то крестовые походы представляются каким-то исключением из общего правила, очевидным противоречием тому выводу, который подтверждается каждою страницею истории, ибо походы эти всегда доселе изображались в смысле борьбы по преимуществу религиозного свойства. Такое видимое противоречие, на взгляд автора, устраняется легко, если при исследовании отношений христианства к исламу выставлять на вид не только те моменты, в которых выражается их разность и противоположность, но также и те, которые служат обнаружения их согласия и даже некоторого сродства. При такой постановке дела с несомненностью будто бы должно обнаружиться, что господствующее представление о крестовых походах, как борьбе по преимуществу религиозной, далеко не соответствует действительности. В происхождении и развитии этой борьбы религиозное возбуждение христианского населения западной Европы и враждебное настроение против мусульман не имело того преобладающего и определяющего значения, какое обыкновенно ему приписывают; оно лишь содействовало развитию борьбы, но никак не создало ее. Толпы крестоносцев двигаясь на восток, руководимые не одними только религиозно-нравственными побуждениями; но их усиленное движение более всего определялось целым рядом чисто человеческих, материальных мотивов и соображений. Религиозное возбуждение было лишь одним из факторов, создавших крестоносное движение, и только потому этот фактор обнаружил некоторую силу, что все другие условия, а именно экономические, социальные и политические сложились для него благоприятно. В этих-то вот, так сказать, светских условиях западной Европы автор и думает видеть главную причину крестоносного движения. По его представлению, христианство и ислам, как мы видели, вовсе не враждебные друг другу по существу, несколько веков жили в добрых взаимных отношениях. |
| События 11 сентября 2001 г. потрясли не только Соединенные Штаты. Казалось, весь мир испытал шок. И это понятно: теперь всем стало очевидно, что в условиях глобализации терроризм стал понятием транснациональным, для которого не стало невыполнимых миссий и препятствий в виде государственных границ. Об этом, правда, еще несколько лет до трагедии в Нью-Йорке во весь голос заявляла Россия, столкнувшись с этим явлением у себя в Чечне, но к ее голосу тогда никто не прислушался. В этот тревожный момент из уст президента США вырвалась вполне политкорректная для американцев фраза, которая заставила насторожиться весь мусульманский мир. Дж. Буш-младший призвал Америку к глобальному " крестовому походу против терроризма " , исправленную тут же политкорректорами на " глобальную войну с террором " . При этом, вполне очевидно, что президентская оговорка не содержала никакой религиозной, а тем более исторической коннотации. Просто в американском варианте английского языка словосочетание " крестовый поход " передается одним словом - a crusade - означая просто борьбу. Например, anti-tobacco crusade, соответствует банальному русскому выражению борьбы с курением. Ведь крестовые походы были начаты в Европе в средние века еще до раскола Латинской церкви на католиков и гугенотов (протестантов), за несколько веков до появления на карте мира американских штатов. Тем не менее, полузабытое, но очень неполиткорректное понятие линча, учиненного потомками крестоносцев сразу после 11 сентября против потомков " сарацин " , составлявших теперь одну нацию, восстановило историческую память мусульман, напомнив о реальном смысле слов " джихад " и " крусейд " . Широко разрекламированная мировыми СМИ встреча Дж. Буша-младшего с американскими мусульманскими авторитетами, причем " без галстуков " и с Кораном на столе, видимо, стала попыткой снять недобрые предчувствия в душах мусульман всего мира, которые поняли смысл слов президента Буша буквально. И вот уже на объявленный Бен Ладеном джихад против " неверных " американцы включили в свой " черный список " нового " сарацина-террориста " , да еще обладающего оружием массового уничтожения. " Дорожная карта " новой администрации изменила вектор ближневосточной политики экс-президента Клинтона с Иерусалима на Багдад. Не сложно догадаться, как " мусульманская нация " (аль-умма аль-исламийа), сунниты и шииты, на самом деле расценили " антитеррористическую операцию " в Ираке и действия США на территории древнего Вавилонского царства в Междуречье. На смену показным ликованиям перед западными камерами после вторжения оккупационного контингента пришла практика вылазок против " неокрестоносцев " и захват западных заложников с вполне конкретными политическими требованиями. Примечательно, что " индульгенцией " для многих зарубежных журналистов и репортеров (с Украины , из Польши и др. стран) является крупная надпись на спине по-арабски " Русия " , то есть Россия, которая, видимо, в нынешних обстоятельствах гораздо безопаснее бронежилета. |
| На Востоке политика Александра Невского была более сложной и диверсифицированной, чем принято до сих пор считать. Она далеко не исчерпывалась отношениями с улусом Джучи. По-видимому, Александр играл на противоречиях между ним и Каракорумом. Особенно значимыми каракорумские связи в его стратегической игре становятся при великих ханах Мунке и Хубилае. Они, вероятно, служили выстраиваемым противовесом принявшему ислам Берке. В стратегии на Востоке Александр Невский, по всей видимости, делал ставку на монгольское и тюркское христианство. Христианизация Монгольской империи, а через нее и сопредельных стран являлась, по имеющемуся раскладу сил, реалистичной перспективой. Сценарий не был в итоге реализован, но монгольско-тюркское христианство, как фактор влияния, сыграло свою историческую роль в ослаблении геополитического давления на Русь. Стратегия Александра Невского во взаимоотношениях со странами ислама реконструируется как избегание нового религиозного конфликта. В XIII веке против мусульман воевали все основные христианские общности. Крестоносцы в борьбе за Святую Землю продолжали организовывать крестовые походы: походы с 5-го по 9-й были направлены непосредственно против мусульман. Монголы-христиане уничтожают Багдадский халифат и воюют с мамлюками. С турко-сельджукским Конийским султанатом вела борьбу православная Никейская империя, наследница Византии. Русь была единственной цивилизационной христианской общностью, которая в XIII столетии не воевала со странами Ислама. Между тем обращение в мусульманство правителя улуса Джучи Берке и последующая исламизация Золотой Орды меняли соотношение цивилизационных сил в Евразии. Противниками Ислама были великие ханы Монгольской империи Мунке и Хубилай, а также непосредственно возглавлявший антиисламский фронт монголов ильхан Хулагу. Складывались парадоксальные союзы – христианско-буддистский и исламо-тенгрианский. В противовес возглавляемым Хулагу монголо-христианским силам, участникам Ближневосточного крестового похода, Берке выстраивает союзнические отношения с египетскими мамлюками. Владимирская Русь могла быть втянута в большой религиозный конфликт, как на одной стороне – в качестве подконтрольной территории Золотой Орды, так и на другой – ввиду христианской идентичности и императивной позиции Каракорума. Александр Невский сумел проявить должную мудрость и политическую гибкость, чтобы избежать сценария включения в большую религиозную войну на Востоке. Следствием его стратегической линии являлась традиция сосуществования в России различных мировых религий. |
| Не менее странным представляется отношение Феодосия к тем несправедливостям, которые власти и духовенство причиняли язычникам. Несмотря на то, что в данном случае преступались всякие границы закона, Феодосий не поднял голоса на защиту угнетенных, а даже наоборот, благословлял добрые начинания духовенства и оказывал ему значительную помощь в лице своих военных отрядов. Сопоставляя это обстоятельство с приказом Феодосия Цинегию только запереть храмы, невольно приходишь к той мысли, что относительно человечный приказ Феодосия являлся только тактическим приемом, конечною целью которого было именно вызвать массовое движение против языческого культа. Феодосий отлично сознавал, что ни Цинегий, а за ним – ни христиане Востока не ограничатся одними полумерами против язычников, никогда не будут строго придерживаться буквы закона, а этого ему только и нужно было. Опираясь на толпу, Феодосию легче было организовать настоящие походы против языческого культа и в то же время самому как бы остаться в стороне от дела. Уловка была придумана Феодосием хорошо и дала блестящие результаты: спасла Восток от сильного революционного движения и нанесла непоправимый удар язычеству. Окидывая взором ужаснейшую картину гибели язычества частью от слепого раздражения толпы, – гибель величайших резцов искусства, мы подробнее остановим свое внимание на Александрии, Апамее и др. городах, где в эту эпоху борьбы с язычеством разыгрались тяжелые по своему драматизму сцены. Александрия во времена Феодосия представляла собою образовательный и религиозно-философский центр. Несмотря на то, что христианский элемент значительно возрос в Александрии и епископ этого города занял место столпа православия, это, однако, нисколько не мешало язычеству сохраняться здесь во всей силе и быть в почетном уважении. Главная причина такого явления лежала в характере восточного понимания веры в богов, которое уже не довольствовалось голословным бездоказательным принятием старых отживших традиций, но стремилось при помощи религиозно-философских доктрин обосновать древнюю веру на базисе научной мысли, согласно с требованиями времени 1982 . Этот религиозный синкретизм служил достаточной опорой уже умиравшему язычеству, задерживал переход язычества в христианство. В Александрии и Египте по-прежнему процветали языческие храмы, которые, естественно, должны были обратить на себя благосклонное внимание христиан, когда начались крестовые походы против всего, что имело связь с языческим культом. |
| Историческое происхождение индульгенции или снисхождений (indulgentia значит снисхождение, милость), а потом и самого учения об них, в общих чертах таково 356 . Церковная практика запада весьма рано (V в.), как видно из древних западных пенитенциалов, стала позволять замену тяжких канонических епитимий пением псалмов, коленопреклонениями, заказными обеднями и т. п., а также откупом от епитимии посредством денежных сделок 357 . К VIII в. уже утвердилось мнение, что епитимии в особенности может заменить щедрая милостыня и благотворительность в пользу церкви, каковое мнение поддерживало и духовенство (основание видели у Сир. 3 ,–30 и Дан. 4, 24 и под.). Мало-помалу вошло в обычай вместо выполнения епитимий жертвовать деньгами или чем-либо другим, смотря по удобству и обстоятельствам, так что с XI в. епитимийные уставы потеряли всякий авторитет и значение. В это время под условием исполнения какого-либо обета, напр., посещения в известное время церкви, пожертвования на постройку церкви или монастыря и т. п., можно было получить не просто смягчение, но уже совершенную отмену (tota poenitentia) наказания (епитимии) от епископов и самих пап. В народе появилось убеждение, что за деньги можно купить не освобождение только от епитимии, но и отпущение грехов (a poena et a culpa). Особенною щедростью в отпущении епитимии отличались епископы, злоупотребления которых в раздаче «снисхождений» сильно обличал Абеляр (Ethica, с. 25). В XI в. начались крестовые походы. Крестоносцы предпринимали такие подвиги, которые, по взгляду латинян, равнялись выполнению всякого рода епитимий. Римские папы, в видах привлечения большого числа людей к участию в них, за подвиги крестоносцев стали объявлять полные индульгенции всякому, как бы он ни был грешен, только бы брал оружие и шел освобождать св. землю 358 . А так как в крестовых походах можно было участвовать не личными только подвигами, но и денежными пожертвованиями на крестоносные ополчения, то папы находили законным давать индульгенции и за денежные пожертвования на нужды крестоносцев, а с тем вместе начали щедро раздавать их и по других причинам, каковы: освящение церквей, учреждение богаделен, походы вообще против врагов папства и т. |
|
|
