| В результате 6-го крестового похода зап. христиане впервые за долгое время получили контроль над основными святынями Иерусалима и значительной частью владений, к-рые были утрачены в 1187 г., однако безопасность этих территорий оставалась под угрозой. Иерусалимское королевство было значительно ослаблено длительным противостоянием местной знати с имп. Фридрихом II. А. В. Стрелецкий 7-й крестовый поход (1248-1254) В авг. 1244 г. Иерусалим был взят хорезмийцами, к-рые заключили договор с егип. султаном ас-Салих Айюбом (1240-1249). 17 окт. войска Иерусалимского королевства были разбиты объединенной египетско-хорезмийской армией в битве при Форбии (Ла-Форби, ныне дер. Харбия близ Газы). Тем не менее шансы на успешный исход новой экспедиции, целью к-рой являлось освобождение Св. земли, были достаточно велики. Владения Айюбидов не составляли в тот период единого гос-ва и были ослаблены династическими конфликтами. Штурм Дамиетты кор. Людовиком IX Святым. Миниатюра из «Больших хроник Франции». 1332–1350 гг. (Brit. Lib. Royal. 16 G VI. Fol. 409v) Штурм Дамиетты кор. Людовиком IX Святым. Миниатюра из «Больших хроник Франции». 1332–1350 гг. (Brit. Lib. Royal. 16 G VI. Fol. 409v) Очевидной стала необходимость нового крестового похода; его организатором стал франц. кор. Людовик IX Святой (1226-1270). Папа Римский Иннокентий IV (1243-1254) во время работы Лионского I Собора (1245) буллой «Afflicti corde» объявил о начале экспедиции. Одним из источников финансирования нового крестового похода должен был стать налог в размере 1/12 доходов клира. Проповедь похода была поручена кард. Эду де Шатору, назначенному папским легатом. Значительная часть европ. рыцарства не откликнулась на призыв папы. Германия и Италия были вовлечены в конфликт между имп. Фридрихом II и Иннокентием IV (попытка Людовика IX примирить императора и папу Римского оказалась неудачной), Венгрия еще не оправилась от монг. вторжения 1241 г. Участию в походе англ. кор. Генриха III (1216-1272) помешало восстание в Гаскони (1252) против наместника гр. Симона де Монфора. Тем не менее о готовности присоединиться к 7-му крестовому походу объявили братья короля Альфонс, гр. Пуатье, Роберт I, гр. Артуа, и Карл Анжуйский (король Сицилии в 1266-1282), а также гр. Уильям II Солсбери. Во главе экспедиции встал франц. кор. Людовик IX. В походе также приняли участие его жена кор. Маргарита Прованская и ее сестра Беатриса, к-рая состояла в браке с гр. Карлом Анжуйским. На организацию экспедиции были выделены значительные средства (не менее 950 тыс. ливров). Король убедил франц. духовенство пожертвовать на крестовый поход 1/10 доходов, увеличил размер штрафов, налагаемых судом, конфисковал имущество франц. евреев и обложил налогами города. В 1246 г. король заключил договор о поставках кораблей из Генуи и Марселя. По всей видимости, общая численность крестоносной армии составляла ок. 15 тыс. чел. ( Strayer J. R. The Crusades of Louis IX//A History of the Crusades. 1969. Vol. 2. P. 493-494). |
| Но положение тогдашних европейских государств не было благоприятно для организации дела на широких основаниях. Самая отзывчивая страна и всего больше заинтересованная в судьбе палестинских христиан — Франция — не могла на этот раз выставить много охотников, так как борьба Филиппа II Августа с английским королем Ричардом была в полном разгаре и отвлекала к себе внимание военных людей. В Германии также голос папы не мог встретить большого сочувствия, так как и здесь шла внутренняя борьба между двумя королями: гвельфским и гибеллинским и их партиями [ 6 ]. Вот почему идея крестового похода находила себе весьма мало приверженцев. В конце 1199 г. первых поборников она нашла все же во Франции. Это были Тибо, граф Шампани [ 7 ], Людовик Блуа [ 8 ] и Бодуэн, граф Фландрии и Геннегау [ 9 ]. Первые два графа, как родственники королевского дома, своим согласием участвовать в походе в значительной степени обеспечивали успех дальнейшего движения, и, действительно, к ним скоро присоединились их вассалы и подвассалы. Что касается фландрского графа, его участие объясняется еще фамильными преданиями, ибо фландрские графы со времени Первого крестового похода были самыми живыми выразителями крестоносной идеи. Весной и осенью 1200 г. означенные князья неоднократно собирались для обсуждения предварительных мероприятий и для выработки плана похода. Так как прежде всего необходимо было обеспечить себе средства переправы в мусульманские земли, то князья пришли к решению законтрактовать в Венеции, как первой тогдашней морской державе, достаточное число судов для перевозки крестоносцев в Александрию. С этой целью выбрано было по два уполномоченных от каждого князя для переговоров с венецианской республикой. Среди уполномоченных шампанского графа был маршал Вильгардуэн, которому мы обязаны главнейшими известиями об этом походе. Французские уполномоченные явились в Венецию в феврале 1201 г. и предложили на усмотрение дожа и его тайного совета желание князей о предоставлении им определенного числа военных и транспортных судов для крестового похода. |
| После ученого исследования Риона, весьма остроумно затронувшего немецкую интригу, немецкая историческая наука отозвалась на вопрос о четвертом походе не менее крупными трудами. Я разумею два сочинения: Климке «Источники истории четвертого крестового похода» и Штрейта «Венеция и направление четвертого крестового похода против Константинополя». Собственно говоря, в истории полемики по вопросу о четвертом походе наше внимание займет последнее сочинение. Что же касается первого, то оно чуждо полемики и имеет своей задачей собрание источников для изучения похода, что выполнено весьма тщательно. Бесспорным интересом отличается вся та часть сочинения Штрейта, где описываются отношения Венеции к Византии. В самом деле, для истории XI и XII столетий все, что касается Востока, не может быть рассматриваемо иначе как с точки зрения венецианской политики: Венеция в XII столетии начинает играть по отношению к Византии ту же роль, какую играет современная Англия по отношению к Турции. Могущество византийского флота и византийская внешняя политика опирались по преимуществу на союз с Венецией в конце XII в. Венеция доставляла Византии флот, а Византия должна была поддерживать торговые интересы республики. Отсюда общеисторический и частный интерес отношений Венеции к Византии. Дошедши в своем изложении до роковых раздоров между республикой и империей, имевших следствием застой торговли в Венеции и прямой ущерб, нанесенный венецианским купцам Мануилом и Андроником Комнинами, Штрейт заключает: «Венеция не могла терпеть Византии, разрушение Константинополя было для нее вопросом жизни и смерти». Итак, изменение в направлении четвертого крестового похода было делом Венеции, и именно – дожа Г. Дандоло. Штрейт, как можно видеть, приходит к обвинению Венеции в измене не тем путем, как Мас-Латри и Гопф. Не касаясь выставленных последними оснований, Штрейт ищет разъяснения в политике того времени и, разбирая отношения между Венецией и Византией в конце XII в., доказывает, что Венеция непременно должна была устранить с дороги Византию. |
| Не без труда Бернард одержал победу над ними, благодаря своему пылкому и убедительному красноречию. В представлении Бернарда первоначальный план Людовика VII принял широкие размеры, которые видоизменяли основную идею походов, а именно освобождение святых мест из рук мусульман; крестовые походы стали выражать идею похода вообще против язычников. Так, благодаря Бернарду, одновременно с походом на Восток было решено организовать еще две экспедиции: против мусульман, которые в это время владели Лиссабоном, и против полабских славян-язычников. Историки сурово относятся к замыслу Бернарда привлечь к крестовому походу Германию. Немецкий ученый, специально занимавшийся вторым походом, Куглер, считает это «в высшей степени несчастной мыслью»; русский ученый Ф. И. Успенский называет это «роковым шагом и большой ошибкой со стороны св. Бернарда» и приписывает участию немцев в походе его печальные результаты. Действительно, вражда между французами и немцами во время похода была одной из его отличительных черт и не могла, конечно, содействовать его успеху. Весть о крестовом походе обеспокоила Мануила, который в нем видел опасность для своего государства и для своего влияния на латинских князей на Востоке, особенно в Антиохии, которые, получив поддержку с Запада, могли совершенно не считаться с византийским императором. Затем, участие Германии в походе лишало Византию гарантий, положенных в основу союза двух империй. Германский государь, уезжая из своей страны надолго на Восток, не мог уже учитывать западных интересов византийского государства, которое оставалось, таким образом, открытым для честолюбивых замыслов Рожера. Зная, сколь опасны были для столицы первые крестоносцы, Мануил приказал исправить ее стены и башни, не рассчитывая, очевидно, на союзные и родственные отношения к Конраду. По словам В. Г. Васильевского, «Мануил, без сомнения, питал надежду стоять во главе всего христианского ополчения против общих врагов христианства.» Это возможно, так как, помимо наибольшей заинтересованности Византии в грядущих судьбах мусульманства на Востоке, для подобной надежды Мануила в эпоху второго похода были и внешние данные: в это время христианский мир имел лишь одного императора, именно Мануила, так как Конрад III Гогенштауфен, не будучи коронован папой в Риме, не носил титула императора. |
| После исследования Риана, весьма остроумно затронувшего немецкую интригу, немецкая историческая наука отозвалась на вопрос о Четвертом походе не менее крупными трудами. Я разумею два сочинения: Климке " Источники истории Четвертого крестового похода " [ 6 ] и Штрейта " Венеция и направление Четвертого крестового похода против Константинополя " [ 7 ]. Собственно говоря, в истории полемики по вопросу о Четвертом походе наше внимание займет последнее сочинение. Что же касается первого, то оно чуждо полемики и имеет своей задачей собрание источников для изучения Четвертого похода, что выполнено весьма тщательно. Бесспорным интересом отличается вся та часть сочинения Штрейта, где описываются отношения Венеции к Византии. В самом деле для истории XI и XII столетий все, что касается Востока, не может быть рассматриваемо иначе, как с точки зрения венецианской политики: Венеция в XII в. начинает играть по отношению к Византии ту же роль, какую играет современная Англия по отношению к Турции [ 8 ]. Могущество византийского флота и византийская внешняя политика опирались по преимуществу на союз с Венецией в конце XII в. Венеция доставляла Византии флот, а Византия должна была поддерживать торговые интересы республики. Отсюда общеисторический и частный интерес отношений Венеции к Византии. Дойдя в своем изложении до роковых раздоров между республикой и империей, имевших следствием застой торговли в Венеции и прямой ущерб, нанесенный венецианским купцам Мануилом и Андроником Комнинами [ 9 ], Штрейт заключает: Венеция не могла терпеть Византии, разрушение Константинополя было для нее вопросом жизни и смерти. Итак, изменение в направлении Четвертого крестового похода было делом Венеции и именно — дожа Дандоло. Штрейт, как можно видеть, приходит к обвинению Венеции в измене не таким путем, как Мас-Латри и Гопф. Не касаясь выставленных последними оснований, Штрейт ищет разъяснения в политике того времени и, разбирая отношения между Венецией и Византией в конце XII в., доказывает, что Венеция непременно должна была устранить с дороги Византию. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БОНИФАЦИЙ МОНФЕРРАТСКИЙ (нач. 50-х гг. XII в.- 4.09.1207), маркгр. (маркиз) Монферрато (Италия), кор. Фессалоникийский (с авг. 1204), один из предводителей 4-го крестового похода . Возглавил подготовку к крестовому походу в июне 1201 г., возможно под влиянием своего кузена франц. кор. Филиппа II Августа. Дружина Б. М. не участвовала во взятии Зары (совр. Задар, Хорватия) крестоносцами в 1202 г. В нач. 1203 г. Б. М. поддержал план герм. кор. Филиппа Швабского и претендента на визант. престол Алексея Ангела (буд. имп. Алексея IV ) отправиться в К-поль. После бегства визант. имп. Алексея III Ангела из К-поля Б. М. сопровождал Алексея IV в походе во Фракию; в кон. 1203 г. он играл ведущую роль в переговорах крестоносцев с Алексеем IV, к-рые закончились разрывом отношений крестоносцев с императором. При взятии К-поля 12 апр. 1204 г. Б. М. занял Большой дворец . Женившись на вдове визант. имп. Исаака II Ангела Маргарите Венгерской, Б. М. стал претендентом на имп. престол; его поддерживали нек-рые группы населения К-поля, однако на совете крестоносцев в кон. мая императором был избран гр. Фландрии Балдуин I . Эта неудача вскоре привела к ссоре Б. М. c Балдуином и к временному разрыву между ними. 12 авг. 1204 г. Б. М. без ведома Балдуина заключил договор с венецианцами, по к-рому отдал Венеции о-в Крит и взамен получил права на Фессалонику. В своем новом владении принял титул короля (rex), поскольку брат Б. М., гр. Райнер Монферратский, женатый на дочери визант. имп. Мануила Комнина, уже носил этот титул в 70-х гг. XII в. Первым среди лат. правителей Романии Б. М. стал проводить политику союза с местной греч. знатью, разделив с ней феодальные владения и используя ее для поддержки в военных кампаниях. Осенью 1204 г. он захватил Фессалию и Центр. Грецию, включая Фивы, изгнав оттуда греч. архонта Льва Сгура; в 1205 г. занял Морею (Пелопоннес). Летом 1207 г., после смерти лат. имп. Балдуина в болг. плену, сложился союз Б. М. с новым лат. имп. Генрихом I против болгар. Б. М. был вовлечен в войну с Болгарией; погиб в бою под Мосинополем (Фракия). Лит.: Заборов М. К вопросу о предыстории четвертого крестового похода//ВВ. 1953. Т. 6. С. 223-235; Dufournet J. Les écrivains de la IVe croisade: Villehardouin et Clari. P., 1973. Vol. 1. P. 208-244; Успенский Ф. История Византийской империи. М., 1997. Т. 3. С. 279-293, 307-344, 363-364. И. Н. Попов Рубрики: Ключевые слова: АЙЮБИДЫ мусульм. династия курдского происхождения, различные ветви к-рой правили в Египте, Сирии, В. Месопотамии и Йемене в кон. XII - 1-й пол. XIII в. БОЭМУНД ТАРЕНТСКИЙ норманнский гр. Тарента (совр. Таранто) в Юж. Италии, кн. Антиохии (с 1098), один из предводителей 1-го крестового похода ГОТФРИД БУЛЬОНСКИЙ (ок. 1060/61 — 1100), герц. Н. Лотарингии, один из предводителей 1-го крестового похода и основателей Иерусалимского королевства крестоносцев |
| Московская повесть о походе Ивана III Васильевича на Новгород Подготовка текста В. П. Бударагина, перевод В. В. Колесова, комментарии Я. С. Лурье Повести ο походе на Новгород в 1471 г. были посвящены одному из важнейших событий в истории образования Русского централизованного государства – победе Ивана III над Новгородом и фактическому подчинению Новгорода великокняжеской власти (формально уничтожение Новгородской республики произошло семь лет спустя – в 1478 г.). Включение Новгорода в состав единого Русского государства было задачей, необходимость которой осознавалась новгородским и всем русским населением давно: формально Новгород с древнейших времен признавал суверенитет Рюриковичей – киевских, затем владимиро-суздальских, а с XIV в. и московских великих князей. Однако, признавая верховную власть этих князей, новгородцы уже с XII в. настаивали на значительной автономии вечевой республики – на праве «господина Великого Новгорода» самому решать свои дела и по воле веча «приводить» к себе и «выгонять» тех или иных родичей великого князя, исполнявших в Новгороде функции князей-военачальников. Такая идея автономии городов-коммун в рамках единого государства не была чужда и некоторым общерусским политическим идеологам первой половины XV в. Во всяком случае общерусский (вероятнее всего, митрополичий) свод, отразившийся в Софийской первой и Новгородской четвертой летописях и содержащий такие патриотические памятники, как пространная «Летописная повесть ο Куликовской битве» (см. в т. 6 наст. изд.), «Повесть ο нашествии Тохтамыша» (там же), «Слово ο житии великого князя Дмитрия Ивановича» (там же), вместе с тем последовательно и без всякого неодобрения подчеркнуто отмечал многочисленные случаи приглашения и изгнания новгородцами своих князей. Однако в последней трети XV в. великокняжеская власть уже явно не склонна была признавать права новгородских «вечников». Походу Ивана III на Новгород в московском летописании были приданы черты крестового похода на «неверных». Эта тенденция была особенно резко выражена в «Словесах избранных от святых писаний... ο гордости величавых мужей новгородских», связанных, очевидно, с митрополитом Филиппом и помещенных в дополнительной части Бальзеровского списка Софийской первой летописи (ПСРЛ, т. VI, СПб., 1853) и в Новгородской летописи по списку Дубровского (ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 2. Л., 1925), но характерна она и для публикуемой повести великокняжеского свода. |
| Для исторической полноты нужно еще указать на некоторые новые литературные факты, свидетельствующие о том, с каким вниманием относятся ученые к вопросам полемики. В 1879 г. появилось сочинение Гейда " История Лавантийской торговли в средние века " [ 2 ], в котором отведено место событиям завоевания Царьграда в 1204 г. Гейд — громадный авторитет; он работал в итальянских и венецианских архивах, и его два тома необходимы и полезны для занимающихся историей Востока. При составлении своей книги Гейд имел под рукой всю полемику о Четвертом походе, и нам поэтому весьма интересно знать его мнение о ней. События Четвертого похода представляются у него в таком виде. Когда крестоносцы прибыли в Венецию, туда явился из Византии царевич Алексей и вступил в переговоры с Филиппом Швабским и убедил его идти войной на узурпатора — Алексея Ангела [ 3 ]. Хотя сам король и не мог помочь ему, но для того чтобы не оставить просьбу царевича неисполненной, он пользуется несчастным положением крестоносцев, вступает с ними в переговоры через Бонифация Монферратского и направляет их на Константинополь. Таким образом направление Четвертого похода, по мнению Гейда, зависело от событий византийских и германских. Далее, говоря в истории Египта о договоре Венеции с султаном, он относит его к 1208 г. В 1879 г. вопрос об изменении направления Четвертого крестового похода имеет такой вид: не может быть речи об измене Венеции, о лукавстве папы — все, о чем может идти речь, заключается в византийских событиях и в отношениях Венеции и Филиппа Швабского к Византии. Не могу не упомянуть, что вопрос о Четвертом походе, при том значении, какое он имеет для истории православного Востока, не остается незатронутым и в нашей литературе. Вопрос о Четвертом походе затронут и в моей книге " Образование Второго Болгарского царства " [ 4 ], и в рецензии проф. В.Г. Васильевского [ 5 ], помещенной в журнале Министерства Народного Просвещения за июнь 1879 г. Хотя в русской литературе ему и не давалось всестороннего развития, но выяснены именно те стороны его, которые и составляют интерес для чисто русской науки. Именно, было указано на два факта, заслуживающие тщательного изучения: 1) на важность отношений, которые завязались между завоевателями Константинополя и новообразовавшимся Болгарским царством, и 2) на частные обстоятельства, как, например, бегство царевича Алексея из Константинополя в Европу, переговоры его с Филиппом Швабским и др. |
| Для исторической полноты нужно еще указать на некоторые новые литературные факты, свидетельствующие о том, с каким вниманием относятся ученые к вопросам полемики. В 1879 г. появилось сочинение Гейда «История левантийской торговли в средние века», в котором отведено место событиям завоевания Царьграда в 1204 г. Гейд – громадный авторитет; он работал в итальянских и венецианских архивах, и его два тома необходимы и полезны для занимающихся историей Востока. При составлении своей книги Гейд имел под руками всю полемику о четвертом походе, и нам поэтому весьма интересно знать его мнение о ней. События четвертого похода представляются у него в таком виде. Когда крестоносцы прибыли в Венецию, туда является из Византии царевич Алексей и вступает в переговоры с Филиппом Швабским и убеждает его идти войной на узурпатора – Алексея Ангела. Хотя сам король и не мог помочь ему, но для того, чтобы не оставить просьбу царевича неисполненной, он пользуется несчастным положением крестоносцев, вступает с ними в переговоры через Бонифация Монферратского и направляет их на Константинополь. Таким образом, направление четвертого похода, по мнению Гейда, зависело от событий византийских и германских. Далее, говоря в истории Египта о договоре Венеции с султаном, он относит его к 1208 г. В 1879 г. вопрос об изменении направления четвертого крестового похода имеет такой вид: не может быть речи об измене Венеции, о лукавстве папы; все, о чем может идти речь, заключается в византийских событиях и в отношениях Венеции и Филиппа Швабского к Византии. Не могу не упомянуть, что вопрос о четвертом походе при том значении, какое он имеет для истории православного Востока, не остается не затронутым и в нашей литературе. Вопрос о четвертом походе затронут и в моей книге «Образование 2-го Болгарского царства», и в рецензии проф. В.Г. Васильевского , помещенной в журнале Министерства Народного Просвещения за июнь 1879 г. Хотя в русской литературе ему и не давалось всестороннего развития, но выяснены именно те стороны его, которые и составляют интерес для чисто русской науки. Именно, было указано на два факта, заслуживающих тщательного изучения: 1) на важность отношений, которые завязались между завоевателями Константинополя и новообразовавшимся Болгарским царством, и 2) на частные обстоятельства, как, напр., бегство царевича Алексея из Константинополя в Европу, переговоры его с Филиппом Швабским и др. |
| 3-й крестовый поход помешал Салах-ад-Дину полностью захватить владения христиан в Палестине и Сирии. Ценой огромных усилий крестоносцам удалось отстоять часть земель и остановить казавшийся неизбежным распад христ. гос-в на Св. земле. Вместе с тем длительные военные действия подорвали силы как мусульман, так и нек-рых христ. гос-в. После смерти Салах-ад-Дина (1193) его держава вновь распалась на ряд мелких и слабых в военном отношении владений. Гибель имп. Фридриха I Барбароссы оказалась тяжелой потерей для Свящ. Римской империи. Длительное пребывание Ричарда I Львиное Сердце в Палестине тяжело отразилось на судьбе его королевства. Захваченный по пути домой в плен король смог вернуться в Англию лишь в 1194 г., когда в стране шла междоусобная борьба. И. Н. Попов 4-й крестовый поход (1202-1204) Тяготы 3-го крестового похода тем не менее не положили конец попыткам западноевроп. правителей вернуть Иерусалим под власть христиан. В 1195 г. имп. Генрих VI организовал новый поход, который возглавили маршал Свящ. Римской империи Генрих фон Кальден и канцлер Конрад фон Кверфурт. Осенью 1197 г. крестоносцы достигли Св. земли и вернули под контроль Иерусалимского королевства Бейрут и Сидон, однако внезапная смерть императора и начавшийся после нее династический кризис вынудили крестоносцев прервать поход и возвратиться в Европу. Папа Римский Иннокентий III буллой «Post miserabile» от 15 авг. 1198 г. объявил о начале нового крестового похода в марте 1199 г.; устанавливался фиксированный срок исполнения крестоносного обета (2 года) и предусматривалось предоставление индульгенции тем, кто оказывал финансовую поддержку экспедиции. Папа назначил легатов, ответственных за организацию крестового похода, ими стали кардиналы Соффредо и Петр Капуанский, среди задач к-рых было урегулирование внутриевроп. конфликтов для обеспечения крестоносного войска необходимыми ресурсами. 31 дек. 1199 г., после того как реализация этих мер не привела к заметным последствиям, Иннокентий III буллой «Graves orientalis terrae» сократил срок исполнения крестоносного обета до 1 года. Вводилась также новая система финансирования военной экспедиции, предполагавшая передачу 1/40 церковных доходов на нужды крестоносцев. К проповеди крестового похода был привлечен известный французский проповедник Фульк из Нёйи, к-рому удалось собрать значительный воинский контингент. Крестоносный обет принесли гр. Тибо III Шампанский, ставший неформальным лидером экспедиции, гр. Людовик I Блуаский, гр. Балдуин IX Фландрский, гр. Симон де Монфор, гр. Гуго IV де Сен-Поль, а также маршал Шампани Жоффруа де Виллардуэн. О своем намерении принять участие в походе заявил и венг. кор. Имре (1196-1204). |
|
|
