| В таких условиях Гогенштауфен искал союзника, которого с ним объединяют не только враги, но и сходство убеждений. Хотя Рим и французы негодовали на него, но в целом Фридрих II придерживался той же «грекофильской» политики, которую избрали еще Конрад III и Генрих IV, дружившие с Комнинами против норманнов и Рима. Фридрих II хотел сделать свою власть столь же полнокровной, как во времена святого Константина I Великого, святого Юстиниана I Великого и Карла Великого. Одним словом, желал такого же могущества, каким обладали ранее Византийские императоры 138 . Эта прямая политика не могла не провоцировать Римского епископа на ответные меры; и наоборот. В 1237 г. произошло неудачное столкновение ломбардцев, которых Фридрих II разгромил и безжалостно наказал. Для понтифика это был очевидный сигнал тому, что может ожидать его. Следующим этапом стали приготовления к свадьбе Энцио, незаконнорожденного сына Фридриха II, на Сардинии с девушкой из аристократической семьи и назначения его королем этого острова, который относился к папским владениям. Накал страстей дошел до того, что король называл Римского епископа не иначе как «развратником, помазанным елеем скверны», а тот в ответ объявил Гогенштауфена «зверем Апокалипсиса». Папские агенты разъезжали по Германии и Италии, подталкивая к выступлению против короля. А Фридрих тем временем вел тайные переговоры с кардиналами, чтобы вообще лишить Григория IX папского сана 139 . В 1239 г. Фридрих II вновь был отлучен от Церкви и объявлен врагом всех христиан. В ответ он дошел до Рима и окружил город своими войсками. Не выдержав этого зрелища, папа скончался. Новый папа Иннокентий IV (1243–1254), 48-летний энергичный и властолюбивый генуэзец, потратил громадные суммы денег для того, чтобы свергнуть могучего Гогенштауфена. Дошло до того, что в 1244 г. понтифик объявил крестовый поход против Гогенштауфена, что привело к открытым военным действиям, продолжавшимся до смерти короля в 1250 г. 140 Примечательно, что кончина императора вызвала совершенно неадекватную с точки зрения морали реакцию Римского престола. Иннокентий IV, живший в изгнании в Лионе, обратился к пастве со следующими словами: «Да возрадуются Небеса! Да наполнится весельем земля, ибо с падением тирана Господь Всемогущий сменил бури и грозы, которые посылал на ваши головы, на ласковый ветерок и питающий влагой дождь» 141 . |
| Мануил Хрисаф (XV в.) – мелург «царского клира», создававший музыкальные произведения по заказу последнего византийского императора Константина XI Палеолога. Среди них был «Стих, сочиненный лампадарием Хрисафом по повелению святого блаженного царя и повелителя нашего господина Константина». Основные положения теории и музыкальной практики мелург изложил в теоретическом труде «О понятиях в певческом искусстве и некоторых неверных представлениях о них». После падения Константинополя в 1543 г. Мануил Хрисаф переехал на Крит, затем в Сербию. Он внес большой вклад в развитие музыкальных принципов калофонического стиля. Мануил Хрисолор (Мануэль Хризолор, вторая половина XIV1415) писатель, дипломат, педагог, один из первых пропагандистов греческой культуры в Западной Европе. В Константинополе он основал собственную школу и принимал участие в посольских миссиях своего отца-дипломата. Сведения о дипломатической деятельности Хрисолора сохранились в архивах Рима. Неаполя, Павии, Венеции, Флоренции и Парижа. По поручению Мануила II Палеолога, назначившего его полномочным представителем императора на Западе, он посетил Италию, где был принят римским папой, а также Францию и Испанию (13961400). В 13971399 гг. Хрисолор преподавал греческий язык и литературу во флорентийском университете, затем в университете Павии. Он познакомил своих многочисленных учеников (Гварино Поджо, Палла Строцци, Никколо Никколи, Леонардо Бруни, Франческо Филельфо и др.) с сочинениями Гомера, Платона, Аристотеля, Демосфена и др. Его лекции в Риме слушал немецкий гуманист Рейхлин. В Италии Хрисолор перевел на латинский язык «Государство» Платона и написал учебник по грамматике греческого языка. Его письма из Рима представляют собой своеобразный обзор древних римских памятников (дворцов, храмов, статуй, триумфальных колонн, портиков, акведуков и др.), которые он осматривал «влюбленными и жадными глазами». Хрисолор подчеркивал общность римских и древнегреческих культурно-исторических традиций: римляне и эллины – «два самых могучих и разумных народа», участвовавших в создании византийской цивилизации. Ок. 1403 г. он возвратился в Костантинополь, где продолжал заниматься преподавательской деятельностью. С 1410 г. Хрисолор находился в Риме, где служил в папской курии. В 1414 г. он принял участие в переговорах о воссоединении греческой и римской церквей на церковном соборе в Константинополе. Гварино Поджо называл Мануила Хрисолора «мудрейшим философом и божественным человеком». |
| 2. – Русский «приз войны» и союзники Жизнь легко расстраивает теоретические калькуляции. Мировая война и участие в ней Турции уже в том же 1914 году непосредственно поставили вопрос о давно жданной реализации «исторической задачи». Информаторы французского посла в Петербурге – из «Москвы, Киева, Харькова» – чрезвычайно преувеличили общественное возбуждение, порожденное возгоревшейся «византийской мечтой». «Эта война не имела бы смысла для нас, если бы она не предоставила нам Константинополя и проливов... Царьград должен принадлежать нам и нам одним. Наша историческая миссия, наш священный долг водрузить крест православия... на куполе св. Софии... Россия не будет избранной нацией, если она в конце концов не отомстит за вековой позор для христианства» – в таких словах Палеолог подводит итог суждений, распространенных в. кругах «политических, религиозных, университетских и еще более dans les regions obscures de la conscience russe». Эта «историческая задача» России на берегах Черного моря, завещанная от предков, была в самых общих чертах охарактеризована в октябрьском царском манифесте по поводу вступления Турции в войну на стороне центральных держав. По словам Сазонова Царь принял его доклад о проливах 28 «с чувством глубокого удовлетворения» и сказал министру: «я вам обязан самым радостным днем моей жизни». Как видно из записи Палеолога, фраза манифеста об исторической задаче, поставленной перед Россией – фраза, которая представлялась послу словно выхваченной из загадочных книг каких-то Сибилл, вызвала некоторое беспокойство у союзников, ибо осуществление «византийской мечты» шло наперекор традиционной французской политике сохранения Status quo в Оттоманской империи (наиболее ярким ее выразителем является дипломат-историк Ганато) и нежеланию англичан допустить Россию к «ключам» Черного моря. Осторожный Палеолог поспешил запросить Сазонова и получил неопределенный ответ от министра ин. д., что Россия вынуждена требовать солидных гарантий относительно Босфора, что же касается Константинополя, то министр охотно оставит туркам старую византийскую столицу с большим огородом вокруг. |
| Остаток ночи Мехмед II провел в размышлениях. Утром следующего дня султан объехал войска и пообещал им отдать город для грабежа на три дня. Солдаты приветствовали сообщение восторженными криками. Ночью лагерь османов затих – шла подготовка. На рассвете 28 мая 1453 г. автократор ромеев Константин XII Палеолог собрал последний военный совет. Выступив перед командирами, император умолял их не посрамить знамени Константина Великого , не отдавать в жестокие руки измаилитов святынь и беззащитных женщин и детей. Кончив речь, Палеолог медленно обошел строй израненных, изможденных рыцарей и тихо просил каждого о прощении – если в чем-нибудь обидел. Многие плакали. Вечером в храме св.Софии состоялся торжественный молебен. Впервые за долгие недели осады все священники – и католические, и православные, совершали службу, вместе молились вчерашние спорщики и противники. По словам Стивена Рансимена, автора великолепной монографии о взятии Константинополя, только тогда, на пороге страшного, произошло действительное примирение двух церквей. Император и, по его примеру, многие другие воины причастились и надели лучшие одежды, готовясь к смерти. Из церкви Константин XII поехал во Влахернский дворец и попрощался с близкими. В каждом доме мужчины расставались с женами и детьми, и почти всем им не суждено уже было увидеться. Друзья и малознакомые люди обнимались на улицах, не надеясь встретить зарю... После захода солнца защитники встали на укрепления внешней стены. В турецком стане загорелись костры, оттуда понеслись музыка и крики – османы ужинали, поднимая дух песнями. Город же погрузился в молчание. В тусклом ночном свете Константин обозревал равнину с крайней башни стены во Влахернах... В час ночи, оглашая местность дикими воплями, с фашинами и лестницами на плечах вперед ринулись отряды вооруженных чем попало башибузуков – иррегулярной пехоты. Задачей этой самой малоценной части армии султана (башибузуки вербовались из всякого сброда, преступников, бродяг, среди них встречалось немало христиан-ренегатов) было измотать осаждающих, и Мехмед II без колебаний послал полуодетых разбойников против тяжеловооруженных латников Драгаша. Атака башибузуков, длившаяся два часа, захлебнулась в крови. С башен неслись стрелы и камни, в свете луны и звезд находя свою цель, турок рубили мечами и кололи копьями, они десятками падали с многометровых лестниц. Низвергавшиеся с громким ревом потоки «греческого огня» заливали периволос пламенем, добивая раненых и искалеченных. С обеих сторон трещали выстрелы тяжелых аркебуз. Над обреченным городом плыл тревожный гул колоколов – ударил набат св.Софии... |
| Политические потрясения, пережитые Византией, привели, в частности, к тому, что папа Иннокентий III водворил там своего легата, кардинала Венедикта, который вверил попечение об Афоне одному из латинских епископов (Севастийскому). Этот епископ, проживая на Святой Горе, как пишет владыка Порфирий (Успенский), «весьма грубо обращался с тамошними монахами, угнетал их и позволял многие вольности» (5, 689). Папа вынужден был ввести на Афоне свое прямое правление. Однако и это не помогло: «…какой-то франк… построил там крепость у подошвы Мегало-Виглийской выси… собрал подобных ему разбойников и оттуда… ездил с ними во все монастыри и в них забирал себе не только золотую и серебряную утварь, но и деньги, а у кого денег не находил, тех мучил» (5, 690). Все это происходило на протяжении десяти лет: с 1204 по 1214 год. Византийский император Михаил Палеолог в 1261 году успел неожиданно отнять у латинян Константинополь, завоеванный ими, но по роковой иронии от них же ожидал спасения своего уже небольшого и слабого государства. Ошибочно полагая, что спасение — в соединении двух Церквей, он с ревностью старался привлечь к этому безумному плану своих подданных и убеждениями, и крутыми насильственными мерами. Но встретил сильное сопротивление со стороны народа и клира, а особенно от афонских монастырей. Святогорские отцы отправили к нему свое послание, в котором назвали его еретиком и потребовали прекратить это опасное предприятие. В ответ Михаил Палеолог одно время сам намеревался прийти на Святую Гору и уничтожить Православие. После объявления Лионской унии в 1274 году осуждавших ее ожидали лютые казни. Но этими мерами ему не удалось снискать расположение Рима, где его подозревали в лицемерии и двуличии. Поэтому, когда он попросил защиты у Рима от «мерзких варваров — болгар», все западные государи-католики ополчились и решили идти в Константинополь не столько ради спасения, сколько на погибель «единомыслящему с ними» византийскому императору. Памятная табличка с именами 26 болгарских преподобномучеников. |
| – пишет он 9 марта: «Можем мы это получить с Францией и Англией против Германии, тем лучше. Не можем, тогда лучше то же получить с Германией против них». Ведь это признание допустимости сепаратного мира! Если были такие точки зрения, зачем приписывать их исключительно «Романовым», совершенно чуждым, по крайней мере в этот момент, подобной психологии? Если надо было «спасти» положение Сазонова, то это надо было сделать перед общественным мнением, выражаемым националистическими кругами, подозрительность которых не могла быть возбуждена не появившейся еще на сцене Васильчиковой... В январской сессии Гос. Думы (27 января 16г.) министр ин. д. счел нужным в связи с правительственной декларацией, оглашенной премьером Горемыкиным (в ней упоминался Константинополь), сказать о проливах. Его слова были подхвачены депутатами Ковалевским и Милюковым, говорившим об осуществлении тем самым национальных задач. Палеолог рассказывает, что в перерыв обступившие его депутаты – Милюков, Шингарев, Протопопов, Маклаков говорили ему, что русский народ не примет мира, который не даст Константинополя России. Так думает вся «истинная Россия» – утверждал якобы Шингарев 30 . От этой «всей России» говорил через три недели Сазонов английскому и французскому послам – он убеждал их в необходимости пойти дальше общих фраз (Бьюкенен признает, что его ноябрьское заявление «не было достаточно точным, чтобы надолго удовлетворить русское правительство») и официально продекларировать присоединение Константинополя к России, как признал это уже английский король в беседе с русским послом в Лондоне Бенкендорфом. 18 февраля при представлении ген. По Царь заявил Палеологу, что Константинополь и Фракия должны быть присоединены к его Империи, и что он, со своей стороны, «авансом» соглашается на все те округления, которые пожелает Франция в отношении своих границ к Германии. Через пять дней Палеолог получил принципиальное согласие французского правительства на предоставление России «блестящего приза»; оно выговаривало себе компенсацию в Сирии, где Франция будет творить «дело цивилизации». Английское правительство через Бьюкенена 1 марта также дало свои гарантии при условии признания нейтральных зон в Персии в «британской сфере». Эта вербальная нота (закрепленная позже «меморандумом», составленным Бьюкененом на основании полученной им из Лондона инструкции), пребывавшая в тайниках дипломатических канцелярий, очевидно, не могла воздействовать на широкие общественные слои, которые оставались довольно равнодушными к осуществлению «исторической мечты». С достаточной образностью с своей церковной точки зрения выразился по этому поводу в апреле арх. Антоний Волынский в письме к своему другу киевскому митрополиту Флавиану: «Соколов (проф. ист. дух. академии), конечно, будет докладывать о Царьграде, которого русским все равно не отдадут англичане – да и лучше, чтобы не отдавали, ибо что хорошего обращать св. град тот во второй Петербург». 4. –В Верховной Ставке |
| Герцог де ла Рош даже предлагал лично заместить Гильома в Константинополе. Однако одержала верх партия мира, во главе которой стояла супруга пленного Гильома Анна Комнина, регентша Морей. Сторонники мира указали, что уступаются Палеологу личные завоевания Гильома. Однако грекам был отдан кроме Монемвасии и выстроенных Гильомом Мистры и Великой Майны также и старый французский замок Герак. Брат императора севастократор Константин Палеолог был назначен наместником греческой Мореи. Сверх того, оказалось, что Гильом принес Палеологу ленную присягу и был утвержден им в звании сенешала Романии. Ахейский князь стал не только кумом, но и вассалом греческого царя. Событие это, случившееся вслед за возвращением Константинополя греками, знаменует конец франкского натиска на Восток и франкской независимости в Романии. История Морейского княжества получает лишь местный интерес. Мистра, главный памятник франкского творчества в Морее, становится греческой. Культурная роль франков была сыграна. Но долго еще длилось вымирание и разорение франкской Греции. Сам Гильом дал еще грекам почувствовать свою силу. Вернувшись из плена, он добился от папы разрешения от данной им присяги Палеологу. С Венецией было заключено мирное соглашение относительно Евбеи, в общем подтвердившее status quo до нападения Гильома на остров, причем сюзеренные права ахейского князя были признаны и Венецией. Особенно дружественные отношения между Гильомом и Венецией установились при доже Тьеполо. Общие интересы защиты против Палеолога сплотили недавних врагов. Уже весною 1263 г. началась в Морее война между франками и греками. Гильом привел в порядок свои крепости и занял Лакедемон, жители которого уведены были греками в соседнюю Мистру. Положение франков быстро изменилось, и в недавно принадлежавшей им Восточной Морее они оказались врагами. Восстали не только греки, но и горные славяне-мелинги. В Монемвасии высадился царский родственник Макрин с 5000 иконийских турок под начальством Салиха и Мелика. Греческими силами руководили наместник севастократор Константин Палеолог, храбрый Михаил Кантакузин, великий доместик Алексей Филантропин. |
| вмешательством, закончившиеся разгромом войск Константина султаном Мурадом на Истме и опустошением страны в 1446 г. После этого поражения Константин сохранил за собой только Мистру, обязавшись в качестве тур. вассала платить со своих земель налог (харадж). 6 янв. 1449 г. Константин был провозглашен императором и на каталанских триерах отправился в К-поль. Последний период истории визант. Мистры до 1460 г.- это время анархии (особенно после падения К-поля в 1453), непрерывных междоусобных войн и последовательной утраты всех оставшихся владений. Мануил II Палеолог с семьей. Миниатюра из рукописи сочинений Дионисия Ареопагита. 1403 г. (Париж, Лувр. Ms. Ivoires A 53) Мануил II Палеолог с семьей. Миниатюра из рукописи сочинений Дионисия Ареопагита. 1403 г. (Париж, Лувр. Ms. Ivoires A 53) Значительную роль в Г. играло Ахейское княжество, к-рое наряду с Афинским герц-ством в период своего расцвета в XIII в. стало центром распространения франц. средневек. культуры в Г. После того как в 1277 г. правившая в Ахейском княжестве династия Виллардуэнов пресеклась, власть над ним перешла к Анжуйской династии, к-рая владела также Сицилией и значительной частью Юж. Италии. В последующие годы непосредственным владельцем княжества стал Карл I Анжуйский, кор. Неаполя и Сицилии (1266-1285), к-рый предпринимал честолюбивые попытки создать на базе Мореи большую империю на Востоке. Однако восстание на Сицилии в 1282 г. (т. н. сицилийская вечеря) сорвало его планы и заставило обратиться за помощью к эпирскому деспоту. К кон. XIV в. большая часть Ахейского княжества была присоединена к Морейскому деспотату. Герц-ство Афинское просуществовало под властью франк. правителей до 1311 г., когда против герц. Вальтера де Бриенна восстала наемная каталонская пехота. Происходившие из сев.-вост. Испании наемники-каталонцы, образовавшие Каталанскую компанию, первоначально служили имп. Андронику II, но затем, выйдя из-под контроля византийцев, опустошили Фракию, Македонию, афонские мон-ри. Захватив Афины, каталонцы признали верховную власть арагоно-сицилийских королей, официально ввели каталанский язык и создали свои органы управления. |
| а потом, взяв билет, ехать себе с Богом, куда нужно. По крайней мере, сохранит он тогда в памяти одни дивные картины, созданный природою и искусством, а не образ повапленного гроба, который вне уду кажется изящным, а внутрь уду полон смрадных костей и всякой нечистоты. Далее нам предложили посетить то место, где, но преданью, покоится прах, благоговейно чтимого греками, Императора Византийского Константина Палеолога XI. Идучи сюда, мы предполагали видеть на могиле государя пышный мавзолей. Но каково же было наше удивление, когда повели нас по местам, засыпанным всякого рода сором, и на самом отвратительнейшем месте один турок иронически указал место погребения героя. При этом проводники объяснили, что прежде над прахом Палеолога красовался приличный памятник, устроенный усердием христиан, и постоянно горела неугасимая лампада; но правоверные мусульмане, – боясь, чтобы греки подобными внешними знаками не обессмертили дорогого имени своего героя-государя -купив дорогою ценою место его вечного покоя, надгробный памятник разобрали до основания, и в поругание сваливают и выливают сюда всякую нечистоту. Один из сопровождавших нас мусульман, заключив почему-то, что мы сомневаемся в истинности этого рассказа, с дикою радостью, засучив рукава, в миг бросился разгребать руками, наваленный более аршина, сор и, достигши своей дели, показал нами основание бывшего на этом месте памятника. Турки, работавшие в мастерских, завидев нас на этом месте, побросав работы, начали опрометью сбегаться к нам, так что в две-три минуты составился около нас кружок душ во сто, с восклицаниями: «А, Москов, Москов!» Это нас несколько встревожило и напугало, тем более, что вся эта буйная толпа с неистовым хохотом повалила за нами, так как проводник наш повел нас к видневшемуся невдали надгробному обелиску, при обзоре которого он рассказал нам следующее: «Турки для того, чтобы вовсе отвлечь внимание христиан от места погребения Константина, устроили над могилою мавра, убившего этого государя, памятник, во всем похожий на разрушенный ими прежде над гробом государя; в нише памятника повесили фонарь с лампадою, чтобы приходящие поклониться праху Константина христиане воздавали такими образом, к ихнему удовольствию, хотя ошибочно и наружно, почет не тому, кому они на самом деле хотели воздать оный, а заклятому врагу христиан, мусульманину-мавру». |
| 1284 ...Мануилу Кантакузению. – Мануил Кантакузин, внук византийского императора Uoahha IV Кантакузина. Поддержанный албанцами, поднял в 1453 г. феодальный мятеж против правивших в Мистре Палеологов, которые в свою очередь обратились за помощью к Мехмету II, и турки сначала разбили албанцев, а затем наложили дань и на Палеологов. Еще через несколько лет, используя феодальные распри, османы заняли весь полуостров. 1285 Махмет – Мехмет II эль Фатих «Завоеватель» (1430–1481), турецкий султан в 1451–1481 гг., сочетавший проницательный ум, основательную образованность и непреклонную волю с беспримерной жестокостью и необузданным властолюбием. В 1453 г. захватил Константинополь, Фракию и Македонию, в 1460 г. – Морею, через год – Синоп и Трапезунд, затем Сербию и Боснию, позже Крым и Валахию и в 1479 г. – Албанию; вел успешные войны с Ираном. 1286 Халкокондилий – Лаоник Халкокондил (ок. 1423–ок. 1490), византийский истормограф. Принадлежал к знатной афинской семье, ставшей на сторону Палеологов; ученик Гемиста Плифона, ученого и советника морейских деспотов в Мистре. После падения Византии укрылся в Италии. Написал «Историческое изложение» в 10 книгах о событиях 1298–1463 гг., упадке Византийской империи и завоевании ее турками. События прилога – в кн. VIII–IX. 1292 Сила – Силас, близкий друг и военачальник Ирода Агриппы Старшего, ряд десятилетий разделявший превратности и опасности его жизни. В конце недолгого правления Агриппы навлек на себя опалу и был заточен в крепость. 1294 Агриппа – Ирод Агриппа Старший (10 до н. э.– 44 н. э.), царь Иудеи 41–44 гг. Брошенный в римскую тюрьму Тиберием, помилован и поставлен в иудейские тетрархи Калигулой, а в 41 г. благоволивший к Агриппе Клавдий объявил его царем обращенной в вассальное царство Иудеи (Иосиф Флавий. Иудейская война. II. 9. 5–6 и 11. 2–6). 1295 И посем ничтоже ему могущу сотворити, печалию многою одержим, зле живот свой, сконча. – В действительности Силас был вскоре прощен царем, но отказался принять эту милость и после смерти Агриппы умерщвлен Иродом Халкидским, братом Агриппы (Иосиф Флавий. Иудейские древности. XIX. 6. 3; 7. 1 и 7. 3). |
|
|
