| Поэтому он остался на месте, обороняясь против двух противников, а дуке Диррахия приказал письменно сообщить Боэмунду следующее: «Ты знаешь, сколько раз я был обманут, доверившись твоим клятвам и речам. Если бы священной евангельской заповедью не предписывалось христианам прощать друг другу обиды, я бы не открыл свой слух для твоих речей. Однако лучше быть обманутым, нежели нанести оскорбление богу и преступить священные заповеди. Вот почему я не отклоняю твоей просьбы. Итак, если ты действительно желаешь мира и питаешь отвращение к глупому и бессмысленному делу, за которое принялся, и не хочешь больше радоваться виду христианской крови, пролитой не ради твоей родины, не ради самих христиан, а лишь ради твоей прихоти, то приходи ко мне вместе с теми, кого пожелаешь взять с собой, ведь расстояние между нами невелико. Совпадут наши желания или не совпадут, достигнем мы соглашения или нет, в любом случае ты вернешься, как говорится, в целости и сохранности в свой лагерь» 1346. 9. Услышав это, Боэмунд потребовал, чтобы император дал ему в качестве заложников знатных людей, и заверил, что их до его возвращения будут содержать в норманнском лагере на свободе под наблюдением графов. Иначе, говорил Боэмунд, он не решится явиться к самодержцу. Император призвал к себе неаполитанца Марина, славного своим мужеством франка Рожера (оба они люди здравомыслящие и хорошо знакомые с нравами латинян), Константина Евфорвина – человека большой силы и благородного нрава, никогда не терпевшего неудач при выполнении приказов императора, и некоего Адралеста, знавшего кельтский язык, и отправил их к Боэмунду с приказом всеми возможными способами воздействовать на Боэмунда и убедить его по собственной воле явиться к самодержцу, с тем чтобы сообщить свои пожелания и высказать просьбы. Если его просьбы, – должны были передать послы, – придутся по душе самодержцу, желания Боэмунда будут, естественно, удовлетворены, если же нет, то Боэмунд невредимым вернется в свой лагерь. Дав такие наставления послам, император отправил их в путь, и они двинулись по дороге к Боэмунду. |
| К немалому удивлению Пселла, его влияние при дворе резко упало, хотя лично Парапинак испытывал глубокое доверие и уважение к своему учителю. Но поскольку он всегда желал иметь Пселла при себе, а его занятиями стали науки, то и старому сановнику пришлось в силу необходимости более демонстрировать эрудицию, чем вершить политические дела. На первых порах больше всех выиграл кесарь Иоанн, однако вскоре и он вынужден был уступить место евнуху Никифору, получившему прозвище Никифорица. Этот хитрый царедворец служил в царской канцелярии еще при Константине X Дуке, прославился безудержным взяточничеством и ловкостью, а потому был вызван из провинции кесарем Иоанном и назначен логофетом дрома 80 . Однако Никифорица рассчитывал на большее, а потому немедленно начал хитрую интригу по устранению всех возможных конкурентов, чтобы стать при царе единственным советником. Первым жертвой его комбинаций стал Иоанн, митрополит Сидский, ранее поставленный василевсом первым министром двора. Затем был оклеветан и сам благодетель Никифорицы, кесарь Иоанн, дядя царя, отправленный в Азию во главе войска воевать с турками. Став после этого первым министром, Никифорица начал широкую деятельность, от которой содрогнулась вся Римская империя сверху донизу. Население задыхалось от бремени непосильных налогов, поступавших в карман Никифорицы, церковное имущество изымалось якобы в пользу государственной казны, чем возмутилось священство, но судьба собственности монастырей была сродни налоговым поступлениям. В изъятии церковных ценностей большую помощь Парапинаку оказывал Неокесарийский митрополит, назначенный на должность царского сакеллария. Дошло до того, что другие архиереи попытались низвергнуть его из сана, и только горячее заступничество императора спасло митрополита. Все же василевс лишил его светской должности и отправил в свою митрополию, где тот жил до самой смерти 81 . Тяжелый удар был нанесен аристократии, чье имущество также безжалостно конфисковалось по самым различным поводам 82 . Непродуманными действиями Михаил VII и Никифорица разрушили ту специфическую, но очень эффективную систему защиты северных границ, которая самопроизвольно образовалась в последние десятилетия по Дунаю. А там сформировалась пестрая смесь из болгар, печенегов, половцев и русских, массами устремившихся на освободившиеся земли. Ранее византийское правительство ежегодно направляло этой космополитичной орде «поминки» – дань, получая взамен естественных защитников своих рубежей. На фоне Охридской Болгарии, вошедшей в состав Римской империи и стонавшей под игом налоговых повинностей, жизнь орды была привольной и приятной 83 . |
| В витиеватых выражениях император доверительно сообщал Гвискару, что многие сильные мира сего были бы счастливы получить хотя бы косвенное подтверждение миролюбия Римского царя по отношению к ним. Насколько же в более выгодной ситуации оказался Роберт, получивший полное и персональное послание. Но герцог не должен удивляться такой милости со стороны Константинополя. Там давно считают его истинным христианином и благородным аристократом (шестого сына безвестного и бедного норманнского дворянина, добавим мы), а потому предлагают великую честь защитить границы Римской империи от врагов. В обмен на родство с императорским домом – замужество дочери герцога на родном брате царя Константине Дуке. «Тебе, конечно, небезызвестно, что такое есть императорская власть у наших римлян и что даже те, которые вступают в дальнейшее родство с нами, почитают такой союз величайшим благополучием. А я сватаю дочь твою не за чужого мне родом и не за какого-нибудь родственника из дальних, а за брата, родившегося от одного со мной семени, произращенного одним естеством, рожденного в царской порфире, повитого царскими пеленами и получившего вместе с рождением царское достоинство от Бога. Вот мое благоположение, а твое благополучие, вот верховное божественное домостроительство, обоим полезное, ибо твоя власть сделается отсюда более почтенной и все будут удивляться и завидовать тебе, получившему такое отличие». «Когда ты придешь в себя от великой радости, прочитав это письмо, – завершал повествование Парапинак, – срочно принимайся за дело» 89 . Роберт Гвискар, которого письмо откровенно позабавило, просто не ответил на него императору. И удивленному Михаилу VII пришлось направлять норманну второе послание, в котором он повторил свое предложение. «Я люблю мир, – писал василевс, – более, чем кто-либо из людей, и желаю править моим государством не на основании какого-либо стремления к расширению его, так чтобы ради этого враждовать с правителями народов, но, считая для себя достаточным то царство, которое я получил от Бога, я хочу привязать к себе посредством дружбы наиболее властительных и разумных мужей, каков ты, и как бы укрепить их и укрепить себя таким единомысленным союзом и настроением. Относительно тебя это имеет место даже более, чем относительно других правителей». |
| Конийский султан Рум вторгся в Трапезундскую империю с тем, чтобы захватить город Синоп. Победа сельджуков, падение города. 100. 1215–1227 Расширение Эпира при Феодоре Комнине Дуке. Правитель Эпирского государства Феодор Комнин Дука вел политику территориальной экспансии, при этом намеревался занять византийский императорский трон. Войска эпириотов отвоевывают Королевство Фессалоники и большую часть Фракии у Никейской империи. Феодор Эпирский коронован императором в Фессалониках. Впоследствии инициатива по восстановлению Византии (Романии) переходит к Никейской империи. 101. 1222–1223 Осада Трапезунда турками-сельджуками. Турки-сельджуки продолжают территориальную экспансию и вновь пытаются занять Трапезунд. Сельджукам не удалось взять Трапезунд. 102. 1230 Феодор Эпирский вторгается в Болгарию. Цель эпирского вторжения в Болгарию – покорение Болгарии. Феодор Комнин Дука терпит поражение и попадает в плен в битве при Клокотнице, территория Эпира была захвачена болгарами. 103. 1235 Совместная никейско-болгарская осада латинского Константинополя. Император Никеи Иоанн III Дука Ватац заключил союз с Болгарией, в результате которого в 1235 году никейцы и болгары объявили войну Латинской империи. Осада болгарско-никейскими войсками закончилась неудачей. 104. 1254–1256 Болгаро-Никейская война. Император Феодор II Ласкарис оттеснил болгар. 105. 1257–1259 Война между Никеей и Эпиром. Эпирский деспотат и Никейская империя воевали друг с другом за византийские территории. После битвы при Пелагонии (1259) большая часть Эпира и Фессалии переходит к никейцам, но завоевание оказывается временным. 106. 1260–1261 Осада латинского Константинополя Никейской империей и его взятие Никейская империя пыталась отвоевать Константинополь у Латинской империи и восстановить город в качестве политической, культурной и духовной столицы Византийской империи. Первоначально осада Константинополя никейскими войсками закончилась неудачей. Однако последующие действия привели к взятию города, что повлекло за собой реставрацию Византийской и уничтожение Латинской империи. |
| [Греч. Μιχαλ Ατταλειτης] (20-е гг. XI в.- между 1079 и 1085), визант. историк и гос. деятель. Род. в незнатной семье, по всей видимости, в Атталии (ныне Анталья, Турция) ( Gautier. 1981. P. 12; Kaldellis, Krallis. 2012. P. VII), хотя в лит-ре было довольно распространено мнение, согласно к-рому М. А. происходил из К-поля ( Tsolakis. 1965. S. 5-7; Kazhdan. 1984. P. 58). Благодаря стараниям родителей - Ириника и Кали - М. А. получил начальное образование, а также изучал философию, риторику и «священные законы» ( Gautier. 1981. P. 29, 31). Точно известно, что с кон. 30-х гг. XI в. он изучал правовую науку в К-поле. Возможно, М. А. прошел курс обучения еще до реорганизации («обновления») высшей юридической школы в 1047 г., инициированной имп. Константином IX Мономахом (см. ст. Константин IX Мономах ) (1042-1055) ( Kaldellis, Krallis. 2012. P. VII; подробнее о реформе: Mich. Attal. Hist. 1853. P. 21-22). Затем М. А. стал выполнять обязанности судьи и достаточно медленно продвигаться по карьерной лестнице. Первоначально он не обладал значительным имуществом, т. к. разделил собственность в родном городе между своими сестрами. В К-поле вступил в брак с некоей Софией, к-рая, несмотря на молодой возраст, вскоре скончалась (1055) и перед смертью завещала раздать деньги от продажи всего ее имущества (за исключением дома, доставшегося М. А.) бедным ( Gautier. 1981. P. 19). Впосл. вступил во 2-й брак, известно имя его жены - Ирина (Ibid. P. 45). В этом браке у М. А. родился сын Феодор. Со временем М. А. приобрел большое количество недвижимого имущества, гл. обр. в К-поле. Известно, что он затратил значительные средства на реконструкцию принадлежащего ему дома во Фракии, к-рый пострадал во время землетрясения 1063 г. ( Gautier. 1981. P. 27). При имп. Константине X Дуке (1059-1067) М. А., к-рый исполнял обязанности «судьи на ипподроме», был введен в сенат, после чего последовательно занимал должности патрикия, консула-анфипата (νθπατος) и, наконец, магистра; в источниках среди должностей также упоминаются придворные чины веста и проедра. |
| Аббат Монтекассинский Дезидерий, предприняв работы по отделке и украшению храма, обратился в Константинополь, и там ему были сделаны изящные церковные врата, по образцу виденных им в Амальфи, тоже, очевидно, византийского происхождения, в Константинополе же были выполнены образа для храма, из Константинополя приезжали мастера мозаических работ и украсили храм своими изделиями. Император Роман Диоген охотно удовлетворял просьбы Дезидерия. К прибывшим из Константинополя мастерам аббат отдавал молодых монахов в научение; произведения церковной живописи, вывозимые из Константинополя, служили образцами, по которым стали выполнять этого рода работы в монастыре местные художники. 3085 Св. Земля по-прежнему была средством сближения Востока с Западом. Религиозное воодушевление, выражавшееся в пилигримствах, все сильнее проникало в народные массы, увлекало к Гробу Господню сотни и тысячи людей. Массы народа с Запада проходили через Константинополь (напр., при Константине Дуке в 1064 или 1065 г. до семи тысяч человек под предводительством одного архиепископа и четырех епископов). Нет спору, соприкосновение народных масс, содействуя ближайшему взаимному ознакомлению их, могло приводить к яснейшему сознанию отличавших эти массы религиозных разностей, бытовых и других особенностей, а через это все более разъединять уже разделенных формальным церковным актом 1054 г. Но могло при этом иметь место и обратное явление, – разности, по крайней мере несущественные, могли сглаживаться, по отношению же к более существенным могла устанавливаться терпимость. Архиепископ Салернский, сопровождавший князя Гизульфа в Константинополь, из Константинополя ездивший в Иерусалим на поклонение Гробу Господню и потом через Константинополь же опять возвратившийся на родину, в Италию, возбудил в Роберте Гвискаре крайнее удивление своей длинной бородой, которую отрастил на Востоке, по примеру греческих епископов, и считал излишним брить по возвращении с Востока, точно он был не салернец, а византиец (comme s’ il fust de Costentinoble). |
| 110 При важнейших событиях царствования Феодоры и Стратиотика он присутствовал в качестве простого зрителя, а не деятеля. 111 Но с момента возмущения Комнина опять видим его в роли деятеля, 112 а после вступления Комнина на престол он делается приближеннейшим к императору человеком, дает ему советы, 113 по возможности не расстается, 114 а во время разлуки ведет с ним оживленную переписку, 115 входит в близкие сношения и с членами царской семьи. 116 При таких условиях Пселл не нуждался в чужих сообщениях. Только в те небольшие промежутки, когда он не успел еще приобрести сильного влияния при дворе (при Калафате) или когда считал нужным держаться в некотором отдалении от двора (при Феодоре и Страти-отике), сообщения других лиц могли иметь для него важность, каковыми сообщениями он и пользовался для своих записок. 117 Во все же остальное время собственный его опыт был авторитетнее всякого свидетельства; данные, сообщаемые в записках на основании этого опыта тем ценнее, что автор твердо решился соблюдать беспристрастие и, если признавал возможным сообщить о том или другом факте, то сообщать одну лишь истину. 118 При Константине Дуке Пселл, вполне пользуясь императорской благосклонностью, имел решающий голос во многих важных вопросах, 119 в царствование Евдокии, Диогена и Парапинака нередко обходились в политических делах без его участия, но иногда прибегали и к его содействию. 120 Главное же, что все совершалось на его глазах, хотя не всегда по его мысли, следовательно, и во второй части записок Пселл мог основываться на личном опыте. И действительно, источником его для второй части служит личный опыт. Из автобиографии Михаила Парапинака (до нас не дошедшей) Пселл едва ли что-нибудь заимствовал, судя по тому, что в автобиографии император говорил о себе со скромностью и самоуничижением, 121 а в записках о нем говорится лишь с похвалой. 2) История Михаила Атталиота, 122 который был современником Пселла и стоял в близких отношениях ко двору во второй половине XI в. История эта написана при императоре Никифоре Вотаниате около 1080 г. |
| Составление записок производилось не ранее 1059 г., после вступления Лихуда на патриарший престол, как это видно из прямых указаний. Автор говорит, что о Мономахе он писал «по памяти»,2 а в рассказе о посольстве к Комнину (1057), когда речь заходит о Лихуде, который однако же по имени и здесь не назван, вставляет замечание, что потом он занял патриарший престол, и этим показывает, что, когда он писал, вступление Лихуда на престол было уже совершившимся фактом. Что не только окончание первой части записок (время Комнина), но и начало (время Василия II и его преемников) написано не ранее 1059 г., об этом можно заключать из заявления Пселла, что он избегал подробностей, для описания которых потребовалось бы продолжительное время, 76 другими словами, что он выполнил свой труд в короткое время; этого автор не мог бы сказать, если бы между началом труда и его окончанием был значительный промежуток. Получается, таким образом, крайний предел, за который не восходят записки по времени своего появления на свет, именно 1059 год. Другой крайний предел не требует разысканий, если только верна мысль, что под другом, по просьбе которого составлены записки, имеется в виду Лихуд. Константин Лихуд скончался в 1063 г., следовательно, и записки не могли явиться позже этого срока. Но если бы даже признана была неосновательной догадка, что записки составлены по просьбе патриарха Лихуда, то и в таком случае пришлось бы раздвинуть рамки лишь на четыре года – вместо 1063 поставить 1067 (год смерти императора Константина Дуки), так как во второй части записок есть намек, что первая известна Константину Дуке. Различие побуждений при написании обеих частей записок отразилось на различии в их характере, при некоторых чертах сходства. Общая их черта та, что автор в той и другой части не задается целью делать подробное описание событий в хронологически последовательном порядке. Задача его – изложить главное, не вдаваясь в подробности, и изложить это не по годам, а в той последовательности, в какой память воспроизводила перед его умственным взором картины минувшего. |
| 385 Речь идет об Иоанне Комнине, будущем дуке Диррахия, сыне старшего брата Алексея, Исаака. 386 Астропелек — α στροπλεκυς. Переводчики и комментаторы Анны по-разному объясняют значение слова. В словаре Деметраки (Δημητρακου, Μγα λξικον..., I, s. v. αστροπλεκις) о нем сказано: «Византийское украшение, может быть пряжка, названная так по своему виду». 387 Опобальзам - целебный сок бальзамового дерева. 388 Цитированный Анной документ упоминается также некоторыми западными источниками (см. Dölger, Regesten..., 1077). Большинство исследователей (Heinemann, Geschichte..., Ss. 396—398; Meyer von Knonau, Jahrbücher..., III, Ss. 448— 449; Ohnsorge, Das Zweikaiserproblem..., S. 82) относят это письмо к 1081 г. Φ. Дэльгер (Dölger, Regesten..., 1077) обращает внимание на то, что Алексей в письме извиняется за задержку посла Генриха IV Бурхарда. Бурхард, рассуждает Ф. Дэльгер, прибыл в Константинополь уже после вторжения Роберта Гвискара (июнь 1081 г.) и, следовательно, должен был задержаться в столице по крайней мере до 1082 г. На этом основании исследователь и датирует письмо 1082 г. Довод немецкого ученого недостаточно убедителен, ибо неизвестно, на какой срок посол Генриха был задержан в Византии. Надо, однако, иметь в виду, что письмо не могло быть послано ранее сентября 1081 г., так как Абелярда, упомянутого Алексеем, до этого времени не было в Константинополе (см. прим. 383). Еще в 1063 г. Константин Χ Дука обращался к Генриху IV с предложением организовать совместную экспедицию против норманнов, однако этот проект не был осуществлен. К предложению Византии в 1081 г. германский император отнесся более доброжелательно. Заключив союз с Алексеем, Генрих IV в 1082 г. предпринял поход против норманнов, который, однако, не дал желаемых результатов (см. Ал., V, 3, стр. 160). В это время Генрих IV был в весьма враждебных отношениях с папой, по-прежнему отказывавшимся признать его императором (см. прим. 151). Так как папа сблизился с Робертом, борьба с норманнами, по расчетам Генриха, должна была ослабить могущество его старого врага — папы (см. Ohnsorge, Das Zweikaiserproblem..., S. 80 ff.). |
| Корпус сочинений К. А. обширен и представлен как светскими, так и религ. произведениями, многие из них остаются неопубликованными (примерный перечень: Ibid. P. 254-256; Costantino Acropolita. Epistole. 1991. P. 18-28). По словам К. А., все его лит. наследие было собрано им самим в 3 тома: первые 2 включали прозаические, 3-й - поэтические произведения (Ibid. P. 235, 251). Автографы 1-го (Hieros. Patr. 40, 1291/92 г.) и 2-го (Ambros. H. 81 sup., 1-я четв. XIV в.) томов, созданные под рук. К. А., сохранились, в то время как 3-й том утрачен. Наибольшей ценностью обладают агиографические сочинения К. А. Большая их часть (28 из 29) принадлежит к популярному в палеологовскую эпоху жанру метафраз, стилистических переработок ранних памятников (нередко относящихся к метафрастовскому минологическому собранию X в.), более не удовлетворявших эстетические запросы образованной публики (отсюда частое определение К. А. «новый Метафраст»). Эти произведения отличает высокая степень риторизации: классические аллюзии, обращения к читателю, аттические формы, усложненный синтаксис, ритмизация. В то же время, по уверениям К. А., в ряде случаев побудительным мотивом для создания метафраз были не только лит. соображения, но и личный религ. опыт. Энкомий мц. Феодосии К-польской, пострадавшей от рук иконоборцев в VIII в. (создан после 1301/02), написан после чудесного исцеления К. А. от хромоты, а энкомий мч. Варвару - после того как дочь К. А. благодаря миру святого избавилась от страшной болезни, угрожавшей ее зрению ( Παπαδπουλος-Κεραμες. 1891. Σ. 418-419). Похвала мц. Параскеве написана для мон-ря, освященного во имя этой святой. Обитель была основана матерью К. А. Евдокией, позже она была там похоронена ( Kotzabassi. 2004). Единственное агиографическое сочинение К. А., прославляющее святого недавнего прошлого,- Похвальное слово Иоанну Новому Милостивому (BHG, N 889n). До появления издания И. Полемиса считалось, что этот текст посвящен никейскому имп. Иоанну III Дуке Ватацу (BHG, N 934c). В действительности в энкомии речь идет о др. святом XIII в., чье почитание имело ограниченное распространение в окрестностях Никеи. Это произведение написано по просьбе неназванного учителя К. А., в детстве чудесным образом исцелившегося от болезни глаз у гроба святого. |
|
|
