| По поводу его возведения на патриарший престол открылось сильное волнение в константинопольской патриархии и церкви: явились партии Марка и Симеона, византийская и трапезундская. Желая прекратить это волнение, мачеха Магомета II, христианка, решилась возвести на патриарший престол духовного своего отца, филиппопольского митрополита Дионисия. Чтобы получить разрешение на это султана, она прибегла к средству, уже испытанному в подобном случае, предложила султану вместо одной тысячи золотых за патриарший престол две тысячи. Обрадованный султан немедленно дозволил ей избрать в патриархи, кого она хочет. Она избрала Дионисия (1469 – 1476 г.), низложив Симеона, Пескезий стал, таким образом, возрастать все больше и больше. После Дионисия Симеон трапезундский опять занял патриарший престол со взносом 2000 червонцев. Во вторичное его правление (1476 – 1478 г.) явился новый искатель патриаршего престола, сербский монах Рафаил. Этот предложил ежегодно представлять в казну Дивана 2000 червонцев, если сделается патриархом, и, кроме того, обязался дать 500 червонцев при возведении своем на патриарший престол. Султан согласился на это, и Рафаил сделался патриархом (1478 – 1480 r.). Таким образом, еще при первом султане греки создали для своей патриархии две подати: единовременную или пескезий, и ежегодную или харадж. Еще немного было бы зла, если бы эти подати ограничивались указанными цифрами; но в последующие времена пескезий и харадж постоянно возрастали, потому что постоянно являлись новые искатели патриаршего престола, которые увеличивали их. А турецкое правительство радо было представлявшимся случаям менять патриархов и получать при этом новые и все большие и большие взносы. В XVII столетии, когда в борьбу за патриарший константинопольский престол вмешались иезуты, плата за патриаршее достоинство достигла самой высокой цены: бывали случаи, когда получение патиаршего престола стоило 100.000 и даже 150,000 золотых, так как вновь назначаемые патриархи, кроме подати султану, должны были еще давать подарки женам султана, пашам и разным придворным чиновникам, чтобы избавиться от их нападений и придирок. |
| Вначале Вальсамон ссылается на новеллу Юстиниана, определяющую безапелляционность суда патриарших кафедр. Далее отвергает ссылку на подотчетность Константинопольского патриарха в вопросе рукоположений для столицы, справедливо указывая, что эта проблема не относится к вопросу о патриаршем суде. И здесь он говорит: «ибо то есть частное особенное дело, а это – преимущество престола». Под преимуществом престола Вальсамон разумеет то, на что сам только что сослался, а именно – безапелляционность патриаршего суда как такового по Юстинианову законодательству. Затем Вальсамон говорит, что, хоть Константинопольский патриарх и подлежит суду императора по ряду обвинений, но «суд его (патриарха) не должен подлежать отчету ради величия его престола». Мы видели, какое решающее значение в вопросе мнимых судебных прав Константинопольского престола во Вселенской Церкви придает последней фразе митрополит Сардский. Однако он совершенно игнорирует ее контекст. Как уже сказано, перед этим Вальсамон ссылается на новеллу Юстиниана, содержащую закон, запрещающий обжаловать судебные решения патриархов. И сразу после этой фразы Вальсамон продолжает: «А поелику некоторые и против этой новеллы вооружают лживый и непокорный язык и говорят, что сужденный патриархом тогда не может противоречить, когда патриарх, в апелляционном порядке слушает дело после архиерейского приговора…» и так далее. То есть весь разговор идет в контексте Юстиниановой новеллы о неотменяемости суда патриарха округа, то есть всякого патриарха, и «величие престола» - это величие патриаршего достоинства. Вальсамон говорит этим, что Константинопольский патриарх – такой же, как и прочие; его достоинство ничем не меньше, чем у других; и суд его не отменяем в той же мере, как и всех остальных. Опровергая далее мнение, что патриарший суд не подлежит пересмотру императором только когда патриарх рассматривает апелляцию (чтобы ограничить тяжбы двумя инстанциями, не допуская третьей), но не когда патриарх судит судом первой инстанции, Вальсамон пишет: «много я имел бы на это сказать и доказать, что они неправильно говорят». |
| Еще одной новой вехой не только в развитии фариотско-украинского раскола, но и в эволюции еретического учения восточного папизма стал сам текст «томоса» Константинопольского патриарха. В нем он выразил многочисленные претензии на статус главы всей Церкви, на особые властные права и полномочия над Поместными Церквами. В основном, эти претензии повторяют то, что уже заявлялось самим Варфоломеем, некоторыми его предшественниками, фанариотскими авторами, разрабатывающими эту чуждую Преданию Церкви доктрину. Однако есть одно место в «томосе», которое показывает совершенно новую ступень в притязаниях «восточного папы». Это раздел об особой судебной апелляционной власти Константинопольской кафедры над Православной Церковью. На первый взгляд, текст повторяет старую претензию. Однако внимательное его прочтение указывает на существенный сдвиг позиции Фанара в сторону ужесточения своих властных амбиций: «... сохраняется право всех архиереев и иного духовенства на апелляционное обращение к Вселенскому Патриарху, который имеет каноническую ответственность принимать безапелляционные судебные решения для епископов и иного духовенства поместных Церквей, согласно 9-му и 16-му (нашумевшая опечатка - на самом деле, речь идет о 17-м - А. Н.) священным канонам IV Халкидонского Вселенского Собора». Здесь обращают на себя внимания два аспекта. 1. Если ранее фанариотские апологеты просто заявляли о якобы праве Константинопольского патриарха принимать апелляции от епископов других Поместных Церквей, то теперь судебные решения этого патриарха официально объявляются еще и «безапелляционными». Это совершенно новое слово для папистской доктрины Фанара, еще более превращающее его претензии из антиканонических в еретические именно догматически. Что означает, что на судебные решения Константинопольского престола в отношении духовенства всех Поместных Церквей не может быть никакой апелляции? Это значит, что в воображении фанариотов никто и ничто, даже Всеправославный и Вселенский Соборы, не вправе пересматривать решения Константинопольского патриарха. Его судебная власть считается выше Вселенского Собора, что непосредственно роднит эту доктрину с учением римо-католицизма о папстве, выраженным в догматической конституции I Ватиканского Собора «Pastor Aeternus»: |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Свято-Сергиевский богословский институт в Париже перешел в юрисдикцию Галльской митрополии Константинопольского Патриархата 30.11.2018 Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже опубликовал специальное заявление, в котором отмечается, что он признает решение Священного Синода Константинопольского Патриархата об упразднении Архиепископии православных церквей русской традиции в Западной Европе : «Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже принимает к сведению, что Священный Синод Константинопольского Патриархата принял решение отозвать статус экзархата, предоставленный томосом 1999 года Архиепископии Русских церквей в Западной Европе, которая была создана столетие назад в результате большевистской революции. Согласно каноническому порядку, такое решение означает объявление о роспуске этого союза приходов и присоединение их в соответствии со своей литургической традицией к различным метрополиям Вселенского Престола, присутствующим в странах Евросоюза, для которых актуально то же решение. Таким образом, закрывается исторический цикл, который, по сути, уже был завершен, сохраняя пастырские потребности верующих. Частное и независимое университетское учреждение, в соответствии с французским и европейским законодательством признанное Министерством высшего образования, исследований и инноваций, интегрированное в Болонскую программу, институт по этой причине не обеспокоен данной мерой, которая не затрагивает его статус. Более того, единственной целью института является обеспечение мира и эффективности своей миссии по содействию православному богословию на службе всей Церкви. В неспокойные времена его политика также заключается в том, чтобы увековечить свое призвание, приветствуя студентов, которые, независимо от их юрисдикционных, национальных или культурных корней, со всех континентов собираются здесь для обучения. Наконец, его единственная цель — распространять Евангелие спасения и обучить молодое поколение с этой целью свидетельству о понимании веры. Вот почему Свято-Сергиевский институт сегодня обновляется через Высокопреосвященнейшего митрополита Эммануила, председателя Ассамблеи православных епископов Франции, которого имеет честь считать среди своих бывших учеников, и свою приверженность к личности и действиям Его Всесвятейшества Варфоломея I и подтверждает свое внимательное следование единству, вдохновленное Святым и Великим Критским собором». Седмица.Ru / Древо-инфо.Ru Редакция текста от: 01.12.2018 10:41:15 |
| Далее полезно будет упомянуть о некоторых примерах нарушения канонических прав Церквей пентархии, чтобы сделать необходимые выводы относительно возможных способов их уврачевания. 2.2.1. Нарушение прав Константинополя на Разбойничьем Соборе. Диоскор Александрийский Первый инцидент, произошедший в промежутке между митрополичьим-сверхмитрополичьим и патриаршим периодами, связан с антиканоническими действиями Диоскора Александрийского, который, как было упомянуто выше, поставил Флавиана, архиепископа Константинопольского, пятым в ряду епископов-предстоятелей Церквей на Разбойничьем Соборе. Антиканоничность этого деяния заключается в нарушении 3-го правила Константинопольского Собора 381 года, которое дает Константинопольскому епископу второе место в чине преимущества чести после Римского. Одновременно с этим Диоскор предоставил патриаршее достоинство митрополиту Эфесскому. 2.2.2. Второе посягательство со стороны Тимофея Элура Первой значительной попыткой нарушения канонического чина 28-го правила Халкидонского Собора было вторичное предоставление Тимофеем Элуром патриаршего достоинства Эфесскому престолу в 475 году через «Энкиклион» императора Василиска, которую затем подписали пятьсот епископов из-за политического давления 164 . Помимо догматической стороны вопроса, которая заключалась в поддержке монофизитства и провозглашении анафемы Халкидонскому Собору, «Энкиклион» содержал также анти-каноническое постановление о даровании патриаршего достоинства церковной кафедре Эфеса. Патриаршее достоинство в данном случае означает не патриаршие права в объеме, который был установлен 28-м правилом Халкидонского Собора и сохраняется до сегодняшнего дня, но только церковную независимость от подчинения какому бы то ни было патриарху, как было до принятия 28-го правила IV Вселенского Собора. Фактически Тимофей Элур отказался признать два вышеприведенных правила, касающиеся Константинопольского престола. Однако на Эфесском Соборе, проведенном Элуром, не было представителей Римской кафедры. Следовательно, не существовало соборного согласия Поместных Церквей по вопросу патриаршего достоинства Эфесской митрополичьей кафедры, уже успевшей войти в состав Константинопольского Патриархата после введения в действие 28-го правила IV Вселенского Собора. Самым важным обстоятельством здесь является то, что это каноническое нарушение противоречило правилу IV Вселенского Собора, который выражал единое мнение всей Церкви. 2.2.3. Третье нарушение (Акакианский раскол). Его вселенское уврачевание |
| Патриарх Григорий VI (1867–1871 г.) вступил на вселенский престол с мыслью о необходимости пересмотра Общих канонизмов, которые, он признавал не соответствующими древним постановлениям греко-восточной церкви и вековым ее прономиям, утвержденным султаном Магометом II и его преемниками. Уже в письме своем на имя членов избирательного собрания, прочитанном в заседании 12 февраля 1867 года, патриарх Григорий прямо заявил, что пересмотр новых административных уставов церкви константинопольской он считает существенной задачей патриаршего служения, и в виду этого и согласился занять вселенский престол. «Издревле установленное, писал патриарх, должно всегда оставаться в уважении, а нововведения уже осуждены опытом и последствиями». Депутаты избирательного собрания, явившиеся к Григорию с приглашением вторично стать во главе церкви, в свою очередь, засвидетельствовали о полной солидарности с воззрениями патриарха и этим безусловно склонили его взять в свои сильные руки кормило церковного управления. Равным образом и после оглашения упомянутого письма патриарха, избирательное собрание во всем своем составе постановило, что клир и народ константинопольской церкви вполне разделяют мнение его святейшества о необходимости возможно скорого пересмотра Общих канонизмов, дабы восстановить церковно-административный строй в согласии с священными канонами и обеспечить древнюю автономию церкви, и признают Григория VI вполне компетентным для осуществления предстоящей реформы 2 . Далее, в речи, произнесенной на первой аудиенции у султана Абдул Азиса, патриарх в числе задач своей предстоящей деятельности наметил и восстановление древнего величия церкви. Об этом он говорил и великому визирю Аали-паше, когда явился с официальным к нему визитом 3 . Наконец, в приветственной речи, сказанной в патриаршем храме, после торжественного акта интронизации, патриарх Григорий, в числе неблагоприятных условий современного состояния церкви константинопольской, отметил и перемену в церковном управлений, несогласную с древними установлениями, которые немало и расшатались под влиянием административных нововведений; отсюда, патриарх признавал существенную свою обязанность в восстановлении древних устоев церкви в первоначальном их значении и объеме 4 . |
| При этом сроки действия принятых решений в синодальных грамотах Дионисия IV нигде не оговариваются. В этой связи попытки В. Ченцовой установить такие сроки (с. 131–132) путем привязки их к условным причинам, вызвавшим процедуру переподчинения Киевской митрополии (войны, дальность расстояния), представляются крайне демагогичными. В данном случае не стоит пытаться выдавать причины, послужившие для переподчинения митрополии, за условие о сроках действия изданного решения, потому что это совершенно разные вещи. В любом случае, переподчинение Киевской митрополии Московскому патриарху в 1685–1686 гг. состоялось вовсе не на одних лишь условиях грамот Дионисия IV, а преимущественно на основании законных прав царской власти вмешиваться в дела церковного устроения. Грамоты же царей содержат вполне ясные определения о подчинении Киевской епархии «навеки» Московскому патриарху, ее подлинному исконному кириарху. Некоторые другие замечания О титуле экзарха.Священник М. Желтов сделал одно важное наблюдение в своем исследовании, недооцененное его оппонентами. Он обратил внимание на то, что титулы «экзархов» бывают разными по своему значению . В одних случаях термин «экзарх» явно используется для обозначения уполномоченного представителя Константинопольского патриарха и звучит как «экзарх Константинопольского престола», в других – употребляется в качестве обозначения того или иного архиерея как предстоятеля принадлежащей ему церковной области (например, «экзарх всея России», «экзарх Галича и Малой России») . «Титул» Гедеона «экзарх всея России», дважды приведенный в грамотах Дионисия IV, таким образом вовсе не тождественен тому важному титулу «экзарха Константинопольского престола», который присваивался в свое время Петру (Могиле) и его преемникам (вплоть до Иосифа Нелюбовича-Тукальского), по-видимому, ради многочисленных ставропигиальных учреждений на территории Киевской митрополии: названный титул обязывал представителей ставропигий считаться с властью Киевского архиерея, являвшегося по совместительству (как «экзарх») и особым представителем патриарха. Это, несомненно, делалось для укрепления повсеместной власти Киевского митрополита относительно всех без исключения церковных структур в митрополии. |
| Григорий Палама (ум. 1359 ). Православное учение, сформулированное им и его сподвижниками, было подтверждено на Константинопольских Соборах 1341 , 1347 и 1351 годов. 4. Период турецкого господства, который завершился образованием независимого греческого государства в 1821 году и объявлением Элладской Церковью независимости. С падением Константинополя и всей Восточной Римской империи занчение Константинопольской Церкви среди ее паствы значительно возросла. Султан Мехмед II , завоевавший Константинополь, не только оставил Константинопольским патриархам церковную власть над православным населением новообразованной Османской империи , но наделил их также политической властью, какой они не имели прежде. Среди мусульман различие между политической и религиозной властью едва выражено, и эти две власти, как правило, совмещаются в одном лице, ввиду чего султан не мог стать полноценным политическим лидером православных т.к. не мог быть их религиозным главой. Компромисс был найден в том, что Константинопольский патриарх был определен " главой народа " (миллет баши) православных (именуемых ромеями , рум), и получил также немалую долю политической власти над ним. При османах Константинопольский Патриархат достиг значительного территориального расширения за счет поглощения ранее автокефальных Церквей в пределах империи: к концу XVIII века в его ведение входила вся Малая Азия и весь Балканский полуостров кроме Черногории . Древние Церкви в пределах империи - Александрийская , Антиохийская , Иерусалимская , Кипрская , - хотя и не были упразднены, но оказались в зависимом положении от Константинопольской. Патриарх стал во многом посредником и проводником воли султана, но также нес ответственность за нестроения, если такие возникали среди подчиненного ему народа. Османское правительство, установив высокий налог за вступление на патриарший престол, очень часто смещало патриархов, а потом нередко вновь возводило на престол смещенных, каждый раз взмиая налог. Для уплаты этого налога патриархи часто взимали деньги с митрополитов , а те - с подведомственного им клира, что наложило глубокий отпечаток на порядок жизни Патриархата. Из известных деятелей этого периода следует отметить патриархов Иеремию II (+ 1595) и Кирилла I (Лукариса) (+ 1638). Оба патриарха жили в период зарождения и бурного развития Реформации в Западной Европе и были вынуждены отвечать на ее вызовы. Первый благосклонно отнесся к попыткам реформаторов вернуться к истокам Христианства, но отверг новшества получившие развитие в протестантизме . Второй, борец с римо-католической экспансией, известен приписываемым ему " Исповеданием веры " , скомпрометированным кальвинистскими новшествами и осужденным несколькими Соборами. |
| Вместе с тем, он достаточно детально и подробно останавливается на выяснении того, кто такие экзархи диоцезов и приходит к выводу, далекому от рассуждений сторонников восточного папства. Вальсамон ясно высказывается и в толковании 12 канона Антиохийского Собора: «Некоторые говорили, что и к приговорам патриархов, исключая вселенского, имеют приложение слова сего правила, так чтобы приговор иерусалимского был пересматриваем антиохийским, и приговор антиохийского александрийским, и так далее в восходящем порядке каждого из них. Но мне кажется, что это правило относится к приговорам других епископов и митрополитов, и не относится к приговорам патриархов; ибо решения последних не подлежат апелляции». Слова Вальсамона совершенно недвусмысленны и находятся в полной гармонии с его толкованием на 9 правило Халкидонского Собора. Однако митрополит Сардский пытается запутать ясную мысль Вальсамона при помощи казуистики, жонглируя вырванными из контекста другими фразами из толкования Вальсамона на тот же 12 канон Антиохийского Собора: «Хотя из этого можно заключить, что согласно Вальсамону Константинополь не обладал прерогативой вынесения решений по делам епископов других патриархов, поскольку “решения последних не подлежат апелляции” (что значит “хотя”, какой еще можно сделать вывод из однозначного утверждения Вальсамона? – А. Н.), любопытно, что, отвечая конкретно на вопрос, подлежали ли апелляции решения Константинополя, Вальсамон немедленно заключает, что он “может быть судим царем, как блюстителем Церкви, если бы, например, был обвиняем в святотатстве, или неправославии, или в каком-нибудь другом преступлении; ибо мы видели это на практике в разные времена; но суд его не должен подлежать отчету ради величия его престола”. Поскольку Вальсамон сказал ранее, что “решения патриархов не подлежат апелляции”, не вытекает ли логически из его слов, что суд Константинопольского патриарха должен быть свободен (от апелляции) в силу патриаршего статуса как такового, наравне с судом других патриархов? Так почему же Вальсамон чувствует необходимость указать нам в качестве основания безапелляционности Константинопольского суда “величие его престола”? Разве он не противоречит здесь сам себе? На первый взгляд может показаться, что дело именно в этом (противоречии), но более глубокое и внимательное сравнительное исследование написанного им о равенстве Константинопольского епископа с папой приводит к выводу, что в конечном итоге его наиболее заботило признание за Константинополем присущих последнему особых судебных прерогатив. |
| Во главе его с самого основания училища в 1843 г. в продолжение четверти века стоял единомышленник Григория, пользовавшийся высоким авторитетом в Константинопольской церкви, архимандрит Константин Типальдос (отличенный впоследствии титулом митрополита Ставрупольского). Уроженец Ионических островов, находившихся под английским управлением, Типальдос принужден был покинуть свою родину вследствие сопротивления его распространению Св. Писания в издании Лондонского библейского общества, а не в переводе 70, подобно тому как одновременно Григорий вынужден был по той же причине сойти, после первого своего правления с патриаршего престола. Под влиянием строго церковного духа Типальдоса, который наложил не изгладившийся до сих пор отпечаток на весь строй – училища, последнее широко проявляло свою верность вселенскому призванию Церкви. В ответь на требования жизни Типальдос ввел в круг предметов преподавание кроме церковно-славянского и болгарский язык (замененный впоследствии русским). На наличные средства названного ректора училища издана была славянская хрестоматия, составленная одним из преподавателей славянского происхождения. В число последних принят был окончивший курс Московской Духовной Академии болгарин по происхождению, иеромонах Анфим, бывший ученик Халкинского училища. Этот Анфим призван был затем после Типальдоса стать на некоторое время во главе училища, а впоследствии могучий поток развившихся на Балканском полуострове событий вынес того же Анфима, не без тяжелой для него нравственной борьбы, на должность первого Болгарского Экзарха. В продолжение пяти лет в ту-же эпоху ожесточенной борьбы руководство училищем возложено было вскоре после того на нынешнего Смирнского митрополита преданного ученика Типальдоса и тоже, как Анфим, славянского происхождения. 4 На этом важном в строе Константинопольской церкви месте он явился неустанным противником определения собора 1872 г. о схизме. Памятником этой его деятельности, не утратившим жизненного значения до сих пор, служит обнародованный им доклад о действительности (хотя и незаконности) хиротонии в Болгарской церкви, доклад, который шел в разрез с намерениями участников собора, желавших по возможности увеличить пропасть между отделившимися последователями Болгарской экзархии и Константинопольской церковью. Последняя на практике стала применять начала, изложенные в вышеупомянутом докладе, признавая духовных лиц, рукоположенных в болгарской церкви и присоединяющихся к Константинопольской, в сане, которым они облечены были в первой. |
|
|
