| Писания, св. отцов и богословия. В 1811 и 1813 годах было предписание Комиссии дух. уч. о том, чтобы окончившие семинарский курс оставались пока в семинарии на казенном содержании и совершенствовались в богословских науках и сочинениях, под руководством архимандрита Филарета, бакалавра богословских наук в с. петербургской дух. академии; в 1812 г. обязанность руководителя окончивишх курс возложена на ректора семинарии Мефодия. В 1814 г. их экзаменовали из книги: «о должностях пресвитеров». Затем, по мере открытия вакансий в приходах или духовных училищах, предписывалось – определять их на места. Впоследствии стали затрудняться в помещении окончивших курс и помещали их под условием нести обязанности старших; но не оставляли без должного наблюдения и тех, которые не жили в семинарии. В 1820 г. было предписание держать их в семинарии не долее следующего курса и то имеющих остаться в дух. звании, с поручением тех или других должностей и донесением академии об исполнении ими тех или других поручении, а также о месте и времени их выбытия. В 1827 г. правление постановило оставить только бедных и то подчинив их вполне надзору инспектора. В январе 1830 г. последовал высочайший указ св. Синоду «о принятии вящших способов к образованию духовного юношества и к обеспечению церковных причтов в безбедном их содержании». На этом основании Комиссия дух. уч. предписала семинарскому правлению обратить особое внимание на окончивших курс, но не получивших еще места. Правление определило слушать им повторительный курс богословия 67 , произносить проповеди, делать переводы св. отцев с греческого и т. д. С предоставлением казенного содержания беднейшим. В 1834 г. Комиссия, по рассмотрении мнений акад. и семин. правлений, затребованных по поводу Высочайше утвержденного 6 дек. 1829 г. «Положения о преподании вящших способов к образованию духовного юношества», – составила и издала общие правила касательно кончивших курс, но еще не поступивших на епархиальные места. По этим правилам, семинарское правление должно было вести особый список окончивших курс и беднейших из воспитанников, не имеющих родных, содержать их при семинарии, или помещать на жительство в монастырях и архиерейских домах. |
| С 40-х гг. XVIII в. значение О.-п. в системе управления постепенно увеличивалось, хотя в целом его влияние в XVIII в. было ограниченным и зависело от личных качеств носителей этой должности и их степени близости ко двору. По остроумному высказыванию историка Церкви, последнего О.-п. А. В. Карташёва , «никто из иерархов XVIII в. не подозревал даже, что «око Наше» (т. е. О.-п.- С. Ф.) со временем из отвлеченного принципа превратится в конкретную действительность» ( Карташёв. Очерки. Т. 2. С. 370). Доказательством усиления власти О.-п. служил и именной указ имп. Екатерины II Алексеевны от 28 мая 1781 г., предоставлявший О.-п. право заведовать всеми денежными расходами по Синоду. Конфликты О.-п. с Синодом в XVIII в., как правило, носили характер мелких споров, победителем нередко становился не «стряпчий о делах государственных», а контролируемые им члены Синода. В определенной степени обер-прокурорство Синода в XVIII в. выполняло роль буфера в церковно-гос. отношениях. Недовольство церковных иерархов направлялось не на гос. власть, а конкретно против О.-п. Верховная власть в разрешении этих противоречий выступала в роли третейского судьи. В 1799 г., при имп. Павле I Петровиче , произошел уникальный в истории Синода случай, когда император через архиеп. С.-Петербургского, Эстляндского и Выборгского Амвросия (Подобедова) уполномочил Синод самостоятельно избрать кандидата на должность О.-п., им стал гр. Д. И. Хвостов . В XIX в. ситуация кардинально изменилась. О.-п. монополизировали всю информацию, поступавшую из епархиальных консисторий, и фактически навязывали свои решения Синоду. Начиная с А. А. Яковлева , занимавшего эту должность с янв. по окт. 1803 г., отчеты императору представлял непосредственно О.-п., личные доклады монарху членов Синода прекратились. Связь между Синодом и верховной властью осуществлялась только через О.-п. Особенно уменьшилось влияние членов Синода в годы управления кн. А. Н. Голицына , стремившегося сосредоточить в своей канцелярии практически все дела церковного управления. Кн. Голицын лично руководил проведением реформы духовных уч-щ в 1808 г., и образованная 26 июня 1808 г. Комиссия духовных уч-щ подчинялась не Синоду, а непосредственно О.-п. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ДУХОВНО-УЧЕБНОЕ УПРАВЛЕНИЕ при Святейшем Синоде, орган управления духовными школами, существовавший в 1839-1867 гг. Инициатива его создания принадлежала обер-прокурору Святейшего Синода гр. Н. А. Протасову . До учреждения Д.-у. у. существовала Комиссия духовных училищ , к-рая не подчинялась Синоду, работала на коллегиальной основе, в ее состав входили архиереи, высшие чиновники, а возглавлял ее первоприсутствующий член Синода. В 30-х гг. XIX в. в рамках общего изменения церковно-политического курса, которое было ориентировано на укрепление церковной дисциплины, Протасов поставил вопрос о пересмотре уставов духовных школ 1814 г. Он собирался ужесточить бюрократический порядок управления духовными школами и принципиально пересмотреть учебные планы, ориентировать учебный процесс в семинариях на подготовку сельских пастырей. Предполагалось отменить в семинариях преподавание философии, сократить изучение догматического богословия, математики, греч. языка, расширить преподавание катехизиса, богослужебного устава, церковного пения, а также ввести агрономию, иконописание, в епархиях с «инородческим» населением - языки местных народов. Этому решительно воспротивился член Комиссии духовных уч-щ митр. Московский св. Филарет (Дроздов) , к-рый подчеркивал, что в задачи семинарий входит, в частности, подготовка абитуриентов ДА, поэтому семинарское образование должно сохранить высокий теоретический уровень. Митр. Филарета поддержали и др. члены комиссии. Тогда Протасов обратился к имп. Николаю I , который одобрил предложения обер-прокурора. По словам Протасова, император был удивлен, когда узнал, что в семинариях преподают философию: «Как? У духовных есть философия, эта нечестивая, безбожная, мятежная наука? Изгнать ее» (см.: Смолич. История РЦ. Кн. 8. Ч. 1. С. 428). В результате конфликта обер-прокурора с Комиссией духовных уч-щ последняя была упразднена, вместо нее учреждалось Д.-у. у. с урезанными полномочиями. |
| Относительно этих документов в предписании акад. правления от 24 мая 1828 г. между прочим было изображено следующее постановление Комиссии дух. уч.: «в аттестатах и свидетельствах степень учения и достоинство поведения (должно) означать со всевозможною точностию и беспристрастием, дабы по пристрастным свидетельствам не прокрадывались в духовную службу люди к ней неспособные, или ее недостойные». Ревизор Иннокентий (1827 г.) указал между прочим на необходимость «верной выдачи свидетельств с означением нерадивым их лености, неисправным в поведении их неисправности». При выдаче же аттестатов, действительно, могли быть неисправности, если не со стороны самого начальства, то со стороны канцелярии. Так на свидетельстве, выданном уволенному после годичных экзаменов в 1832 году, воспитаннику Вас. Светлову, рукою ректора Макария карандашем сделана следующая надпись, относящаяся к секретарю: «И. И. выправьтесь сами об успехах уч. Светлова по слов., гражд. ист. и нем. яз. Мне невероятно, чтобы он был таких успехов, как здесь означил Скроботов (письмоводитель). Вообще это дело требует возможной верности. Р. А. Макарий». Очевидно, уже после этого, отметка по словесности дов. хорошо зачеркнута и поправлена на порядочно; по немецкому языку к отметке не худо прибавлено – частию; но гражданской истории вместо зачеркнутого хорошо, написано – очень порядочно. Вакация, или каникулы точно определены были при следующих обстоятельствах. Ректор архим. Анатолий в заседание правления сем. 19 июня 1809 г. вошел особой запиской по вопросу о вакации, должна ли она быть и когда, так как в семин. устав ничего не сказано, а по 45 § училищного устава для ней назначено 6 недель. Постановлено представить акад. правлению, чтобы вакация была в одно время в семинарии и училище, а пред ней экзамены. По объявлении от митрополита, вакация началась в 1809 г. 11-го июля в воскресенье, после благодарственного молебна, по окончании литургии, и продолжалась до 1 сентября, В октябре того же года (от 20-го числа) ректор вошел в правление новой запиской о необходимости точно определить начало и конец учебного года (см. |
| Сначала дух. консистория искала способного учителя финского языка; сносилась с академией по этому поводу, но, не нашедши никого, предоставила это дело семинарскому правлению, которое прежде всего обратилось с запросом к ученикам, родом из Финляндии. Оказались двое знающих по фински: Ник. Логиневский (высш. отд.) и Гавр. Зотиков (средн. отд.), которые и представили правлению свои опыты в знании финского языка, но опыты их признаны неудовлетворительными, и поручить им лекторство правление не нашло удобным. Только в 1828 г. Комиссия дух. уч. нашла преподавателя, губ. секретаря Григория Окулова и определила его с штатным окладом жалованья, постановив обучать по фински преимущественно уроженцев Финляндии, не устраняя впрочем и других, желающих заниматься по фински. Семин. правление назначило для этого языка 4 часа в неделю; 12 человек из всех отделений изъявили на первый раз желание учиться по фински, почему и уволены были от занятий французским, нем. и еврейским языками, (хотя последний для воспитанников высш. отд. был все таки обязателен). В 1830 г. учитель Окулов представил также свой конспект, в котором значилось, что ученики обучены читать и писать по фински, также грамматике, показаны им различные наречия финского языка, перевели 15 глав из ев. Матфея с синтаксическим разбором. Но неимение учебника по грамматике удваивало труды учителя. В 1832 г. Комиссия дух. уч. постановила издать российско-финскую азбуку, составленную Окуловым. В 1833 г. Окулову разрешено отправиться в Финляндию, особенно в Гельсингфорсский университет, для лучшего ознакомления с финской филологией, по поводу составлены им грамматики, которую он окончил в 1834 г. От Гельсингфорсского университета был дан одобрительный отзыв об этой грамматике. В 1836 г. по определению Комиссии дух. училищ, издана была финско-российская грамматика, составленная Окуловым 57 и введена в семинарии. Тогда же издан и краткий катехизис, им же переведенный на финский язык. Число учащихся в 1834 году увеличилось до 28 человек, а в 1837 г. |
| По заслушании в правлении указа и извлечения из журн. уч. комитета, постановлено: вывести на справку, что правила и инструкции пересмотрены еще в 1869 г. и 1872 г. и исправлены, сообразно с указаниями ревизии 1868 г. и предписаниями уч. комитета, что процент неудовлетворительных баллов по сочинениям за 4 последних года очень незначителен; именно: в 1875–76 г. в I кл. 43% неудовлетворительных, в 3-м 5%, в остальных классах неудовлетворительных баллов не было; в 1876–77 в 1 кл. 13%, во 2-м 10%, в 3-м 3%, в остальных неудовл. ни одного; в 1877–78 в 1 кл. 23%, во 2-м 10%, в 3-м 11%, в 4-м 4%; в 1878–79 г. в 1-м кл. 29%, во 2-м 3%, в остальных ни одного. Далее отмечено, что съезд отказал в назначении оклада для надзирателя, что о возвращение книг выбывшими наставниками сделаны сношения, но пока безуспешно, что архив уже приведен в порядок Комиссией; назначенной еще в начале 1878 г. Для пересмотра же всех правил назначены три отдельные комиссии. Ревизия 1881–82 г. состав наставников нашла «весьма удовлетворительным, от деятельности которых получаются весьма удовлетворительные результаты обучения, несмотря на то, что из ал. -невского дух. училища семинария получает воспитанников не всегда надлежаще подготовленных. Процент неуспевающих ежемесячно не велик, и из 22 воспитанников, окончивших в год пред ревизиею курс, в дух. академию принято 12 человек. Поведение и здоровье учеников вообще удовлетворительно, несмотря на то, что большинство учащихся поступает в семинарию с надломленным в училище здоровьем и с навыками неблаговоспитанных детей. Благоразумная строгость и внимательность инспекции, обнаруживающаяся как в поддержании установившихся в заведении воспитательных порядков, так и в противодействии неблагоприятным внешним влияниям (со стороны напр. некоторых отцев и родственников, потворствующих слабостям и неисправностям отпускаемых к ним воспитанников, а также вследствие поступления, иногда против воли правления, учеников исключенных из других семинарий за поведение, которые, если не всегда вносят заразу, то увеличивают своим вдиянием число недовольных существующими в семинарии порядками, вообще строгими, но для большинства здешних семинаристов, вследствие привычки, не отяготительными), – обеспечивают правильное развитие характера и доброго нравственного настроения учащихся; но на эстетическое воспитание особенного внимания не обращается. |
| А.Н. Надеждин Воспитанники Звание. Ученики семинарии были собственно дети священоцерковнослужителей, 137 но в семинарию принимались и светские, с известными условиями и ограничениями. В 1818 г. Комиссия дух. уч. утвердила мнение акад. правления «о доцущении в дух. училища гражданских лиц и о снабжении их свидетельствами от сих училищ, соразмеряясь однако же с числом дух. воспитанников и вместимостию училищных домов». Между делами архива спб. семинарии, особенно 1819 и 1820 годов и раньше, встречается немало прошений от светских лиц о принятии детей их, или родственников, в семинарию, или дух. училища, напр. от тит. советника Есаулова, служащего при Императ. фарфоровом заводе, канцеляриста Анкудинова, камер-лакея Небольсина, титул, советника Ермолаева, новоторжского купца Аксанина и др. Семинарское правление не находило обыкновенно препятствий к принятию их, кроме неблаговременности, т. е. если, началось уже ученье, или под условием сначала своих разместить по комнатам. В январе 1822 г. последовало о светских следующее предписание Комиссии дух. уч. (от 22 дек. 1821 г.) «1) Детей не принадлежащих к духовному званию в духовные училища не принимать, буде они обременены многими учениками духовного звания, дабы излишним умножением учащихся не обременять как самых наставников, так и не делать затруднения в ходе учения; но если такового препятствия не встретится, то принимать в качестве приватно обучающихся. 2) Принимать их только пред началом учебного курса, а увольнять во всякое время, когда сами просить будут. 3) С выходящего из семинарии не в срочное время, если он жил в семинарии на своем содержании, удерживать в экономии весь остаток суммы, какая внесена была учеником при вступлении его. 4) При увольнении, аттестата не выдавать, а только свидетельство об обучении приватно, с означением, что выданное ему свидетельство ни в каком случае не может заменить аттестата семинарского. 5) Увольняемым в средине курса детям светского звания не выдавать свидетельств.» Однако же это предписание не мешало светским проситься и поступать в семинарию. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВЕТРИНСКИЙ Иродион Яковлевич (1787, с. Ветрино Мологского у. Ярославской губ.- 7.07.1849, С.-Петербург), профессор философии, переводчик, поэт, издатель. Из семьи священника. С 1797 г. учился в Ярославской ДС, в 1809-1814 гг.- в СПбДА, был среди 12 студентов 1-го выпуска СПбДА, оставленных в академии для преподавательской деятельности. Вместе с В. в академии учились известные впосл. церковные деятели: митр. Григорий (Постников) , протоиереи Герасим Павский и Иоаким Кочетов . В 1814 г. В. был удостоен степени магистра, в авг. того же года Комиссией духовных уч-щ определен бакалавром философских наук. В окт. 1814 г. назначен членом академической конференции, 7 авг. 1817 г. избран секретарем академии, в 1818 г. утвержден в звании ординарного профессора СПбДА, через год - в звании профессора философских наук СПбДС. В 1814-1822 гг. В. преподавал в с.-петербургских духовных школах историю философии, в 1823-1826 гг.- метафизику, на основе лекций издал кн. «Institutiones metaphysicae» (Основы метафизики) (Petropolis, 1821). В сент. 1825 г. уволен с должности профессора в семинарии, 1 нояб. следующего года уволен из СПбДА. В марте 1826 г. награжден орденом св. Анны 3-й степени. В 1819-1820 гг. В. работал в Комиссии по составлению устава духовной цензуры (утвержден 22 апр. 1828). 4 авг. 1826 г. был назначен цензором Главного цензурного комитета. В 1828 г., после преобразования Главного цензурного комитета в С.-Петербургский цензурный комитет, уволен с должности. В дек. 1830 г. поступил в Департамент гос. имуществ, в к-ром со временем занял должность помощника столоначальника. Начиная с 1821 г. В. участвовал в издании ж. «Христианское чтение» . В авг. 1831 г. получил разрешение на издание ж. «Северная Минерва», к-рый выходил в течение 1832 г. В журнале публиковались статьи по античной философии и совр. лит-ре, популярностью издание не пользовалось. В июле 1833 г. В. по собственному прошению был назначен членом правления Белорусского учебного округа, в мае 1834 г.- директором Могилёвской дирекции уч-щ, в 1837 г.- директором Таганрогской гимназии. В 1838 г. получил чин статского советника. Летом 1841 г. уволен со службы по болезни; последние годы жил в С.-Петербурге (умер от холеры). |
| А.Н. Надеждин Перемещение С. Петербургской семинарии и ее преобразование Окончательное решение о выведении семинарии из Александроневского монастыря и построении для нее отдельного здания последовало в 1837 году. Граф Пратасов представил Государю Императору особую докладную записку, которая докладывала была в Комиссии дух. уч., 16 авг. 1837 года и сообщена митрополиту Серафиму, с выпискою из журнала Комиссии, следующего содержания. «С. петербургская семинария с состоящими при ней низшими училищами помещается ныне в зданиях, принадлежащих Александроневской Лавре с большим стеснением, как для училищ, так и для Лавры. «Для отвращения сих неудобств с давнего времени предполагалось построить для семинарии новое здание в другом месте, оставив в Лавре одни низшие училища. «Озабочиваясь приведением в исполнение сего предположения, он (обер-прокурор) по личным объяснениям с Его Высокопреосвященством, избрал под семинарию место из принадлежащих Лавре в весьма близком расстоянии от оной 188 . Поставив долгом довести о сем до сведения Его Императорского Величества, он имел счастие представить на Высочайшее благоусмотрение общий план Александроневской Лавры, на котором место, избранное под постройку здания для семинарии, показано под лит. С. Т. П. О. «На сей записке сделана Его Сиятельством следующая надпись: «Доложено Его Императорскому Величеству в Александрии, близ Петергофа 26 июля 1837 года. Государь Император изволил одобрить избранное место с тем, чтобы здание построено было лицем к Обводному каналу, несколько отступив от дороги». Митрополит сообщил выписку из журнала Комиссии в канцелярию Александроневской Лавры, которая должна была покончить условия с содержателем огородов на предположенной для семинарии земле, мещанином Мих. Ивановым и землю передать в ведение семинарии, в количестве 8024 квадр. сажен. Земля принята от казначея лавры Никанора и архитектора Комарова ректором семинарии, архимандритом Макарием и инспектором, соборным иеромонахом Антонием, в декабре 1837 года. |
| После событий 1905 г. в параграфе «книжное дело» можно было встретить и отклики Св. Синода на предложения Государственной Думы об удешевлении издаваемых Издательской комиссией книг, и ознакомиться с принятыми на этот счет решениями. Яркий пример сказанному – отчет обер-прокурора (им тогда был С. М. Лукьянов) за 1909 г. Именно в том году, в апреле, при рассмотрении сметы Св. Синода в Государственной Думе состоялся обмен мнениями относительно деятельности Издательской комиссии и ее финансирования. Докладчик бюджетной комиссии по делам Православной Церкви октябрист Е. П. Ковалевский в своем выступлении 14 апреля 1909 г. назвал Комиссию очень полезным учреждением, распространившим в большом количестве очень дешевые, и прекрасно изданные учебники для начальных школ. Правда, с бюджетной точки зрения, у Е. П. Ковалевского вызывало сомнение «то, что обороты Издательской комиссии слагаются из поступлений с учебников, а на приобретение учебников ассигнуется из казны 770 000 рублей. Из них не все, правда, а некоторая часть, – заявлял докладчик, – по утверждению бывшего обер-прокурора (т. е. П. П. Извольского. – С. Ф.) около 2/5 поступает в Издательскую комиссию. Таким образом, те остатки, которые остаются у этой Комиссии, в Сущности говоря, являются остатками от поступлений из гос. казначейства, и следовательно, казенное ассигнование переводится потом в капитал или в специальные средства, имеющие уже как бы частный характер капитала, предназначенного для данного учреждения». 358 На замечание незамедлительно отреагировал СМ. Лукьянов, отметивший, что необходимо отличать остатки, обращаемые в епархиальные средства Синода от тех, которые предоставляются в распоряжение духовного ведомства без обращения в специальные средства. «К первым остаткам, которые только и имеются в виду бюджетной комиссией, – подчеркнул обер-прокурор, – относятся остатки от кредитов: 1) на содержание духовенства, миссий и миссионеров и 2) на церковные школы». 359 Следующим выступающим по смете Св. Синода был председатель Комиссии по делам Православной Церкви октябрист В. Н. Львов. От имени Комиссии, среди прочего, он предложил депутатам Государственной Думы, «чтобы, несмотря на достигнутое удешевление издаваемых Издательской комиссией при Уч. совете учебных книг и пособий, названная Комиссия стремилась к дальнейшему их удешевлению, с обращением на этот предмет той части прибыли, которую окажется возможным употребить после покрытия операционных или иных расходов». 360 Пожелание В.Н. Львова было встречено обер-прокурором с полным пониманием и сочувствием, так как оно свидетельствовало «о добром мнении», сложившемся в думских кругах об издательской деятельности Комиссии. 361 В итоге, 16 апреля 1909 г. выраженное В. Н. Львовым пожелание Государственная Дума безо всяких проблем утвердила. 362 |
|
|
