| При Юстиниане торговля хлебом в столице была монополизована в руках правительства, как об этом с полной определенностью говорит Прокопий, 629 и префект города, заведовавший подвозом хлеба, мог по своему усмотрению устанавливать цены и увеличивать тем самым доходы казны. По словам Прокопия, казна получала от продажи хлеба беднейшему населению 300 фунтов золота в год чистого дохода. 630 По примеру столицы, тот же порядок был водворен в Александрии. Это было делом Гефеста, адвоката по профессии, который достиг поста префекта-августала. Сосредоточив продажу хлеба в своих руках, он произвольно повышал цены и делился доходами с двором, за что пользовался милостью императора. Еще со времен Диоклетиана в Александрии отпускалось известное количество хлеба из государственных запасов для даровой раздачи беднейшему населению. Гефест сократил эту дачу, удержав из нее 200 тысяч медимнов. 631 В Лазике, где хлеб и соль были предметами ввоза, водворил монополию Иоанн Тциба и своими вымогательствами так раздразнил население, что лазы завели сношения с Хосровом и отпали от империи. 632 Не довольствуясь установлением монополии на продажу хлеба в столице, Иоанн Каппадокиец, по свидетельству Прокопия, простер ту же систему на другие продукты пропитания и предметы первой необходимости. Существовавший с давних пор в столице сановник, носивший имя νυκτπαρχος, ночной префект, соответствовавший римскому префекту пожарных (praefectus vigilum), получил новое звание – praetor plebis, народный претор. 633 В его заведовании находился рынок. По словам Прокопия, он облагал торговцев особым налогом и предоставлял им право устанавливать по взаимному соглашению цены. 634 Трудно сказать, прав ли Прокопий в своих нападках, и была ли действительно монополизирована торговля предметами первой необходимости в ущерб населению. В своем Кодексе Юстиниан воспроизвел указы имп. Льва от 473 года и Зенона – от 483 г. со строгим запретом монополий и угрозами тяжких наказаний за попытки подобного рода. 635 Таким же способом увеличить доходы казны была сдача на откуп таможенных доходов. |
| В Кодексе Юстиниана они занимают первые тринадцать титулов первой книги и кроме того Юстиниану принадлежит множество новелл, относящихся к церкви. В Василиках такие постановления занимают четыре книги (первую, третью, четвертую и пятую), не считая постановлений о браке. В Прохироне есть несколько титулов с подобным же содержанием. Все эти постановления, конечно, входили в состав курсов права, особенно в после-Юстиниановское время, когда научение действовавших кодексов сделалось обязательным. К тому же побуждал и прямой практический интерес. Следовательно, целая часть, в некотором роде половина церковного права, понимаемого в широком смысле, несомненно изучалась в высших школах права, в частности в Константинополе. Во-вторых, мы можем положительно утверждать, что в после-Юстиниановское время и вторая половина церковного права, т. е. собственно каноническая часть, также должна была сделаться предметом изучения в школьном преподавании. В самом деле, вышеупомянутые императорские постановления оставались бы непонятыми без знания тех церковных канонов, на которых они основываются. Эта необходимость изучения канонов при изучении императорских конституций по делам церковным совершенно ясно засвидетельствована схолиями в Василиках, в которых для объяснения многих мест указываются правила Апостольские, соборные и свв. отцов 157 , и делаются ссылки на номоканон 158 . В-третьих, изучение канонических постановлений было совершенно необходимо для всех, готовившихся к практической деятельности: потому что со времени Юстиниана, и даже еще раньше, церковные каноны получили силу законов в империи 159 . Вследствие этого на практике знание канонических постановлений могло понадобиться так же, как и знание светских узаконений; например, до нас дошло судебное решение, подписанное судьями вила, в котором судьи ссылаются на синодальные постановления патриархов, Сисиния и Луки Хрисоверга 160 . Пερα, извлеченная из судебной практики Евстафия патриция Ромейского, предоставляет в судебных решениях ссылки на правила, напр. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Глава VIII. Законодательная и административная деятельность Юстиниана. Церковная политика Ф. И. Успенский. История Византийской империи Юстиниан может считаться первым европейским государем, проведшим до крайних пределов централизацию в своей обширной империи. Теория единой империи, как она преподносилась Юстиниану, требовала для своего осуществления одинакового применения законов и одинаковости судебной практики. Эта сторона деятельности Юстиниана имеет большое культурное значение для всего европейского человечества. По сравнению с блестящими по внешности, но по сущеетъу эфемерными внешними делами, законодательная деятельность представляет собой памятник необыкновенной прочности и живучести и высоко ставит имя Юстиниана между всеми законодателями. Заслуга Юстиниана состоит, впрочем, не в творчестве, не в составлении новых законов, а в кодификации дошедшего до него римского права. При нем и при его содействии памятники римского права были собраны, проверены и сопоставлены между собой, и результаты юридической работы времени Юстиниана составили уже сами по себе драгоценный и незаменимый источник, из которого полной рукой черпали и средневековые ученые, и новейшие юристы. Римское право в кодексе Юстиниана стало универсальным правом всех культурных европейских народов,— в этом историческое и культурное значение вопроса о законодательной деятельности Юстиниана. Хотя занятия древним римским правом были обычны, и уже со времени Адриана существовала специальная консистория, задача коей заключалась, между прочим, в истолковании законов, но при Юстиниане деятельность этого учреждения получила новое и более широкое направление. С первых же лет своего правления вместе с громадными внешними предприятиями Юстиниан обратил свое внимание на законодательство. В 528 г. им организована была комиссия из десяти правоведов, выбранных из лучших и ученейших людей того времени, во главе которой поставлены знаменитый Трибониан и Феофил. Комиссии предстояло собрать и распределить по содержанию и хронологии императорские указы (leges, constitutiones) со времени эпохи Адриана, как в свое время внесенные в кодексы Григорианский, Гермогенианский и Феодосиевский , так и те, кои изданы были поздней. Предстояла большая и сложная работа, т. к. тогдашние архивы или библиотеки не имели тех удобств, какие имеются в наших библиотеках в виде каталогов и указателей, и т. к., с другой стороны, приходилось изучать неупорядоченный рукописный материал. |
| 257 Интересно, что в синайском списке частной Распространенной Эклоги выражение κα λοιπος τν το Θεο φβον χοντες передано именно словами τος λογιωττους σχολαστικ ος. См.: Ecloga privata aucta Sinaitica/Hrsg. von D. Simon und Sp. Troianos//FM. 1979. Bd. 3. S. 1 74. Бургман склонен именно это чтеиие считать подлинным (Ecloga. P. 3). 259 Troianos S. Ν. Η διαμρφωση το ποινικο δικαου στ μεταβατικ περοδο μεταξ I σαυρν κα Μακεδνν// Βυζαντιακ, 1982. Τ. 2. Σ. 87. 260 Troianos S. Bemerkungen zum Strafrecht der Ecloga//A φιρωμα στν Νκο Σβρωνο. Ρεθμνο, 1986. Τ. 1. Σ. 106. 261 Troianos S. Bemerkungen zum Strafrecht der Ecloga//A φιρωμα στον Νκο Σβρωνο. Ρεθμνο, 1986. Τ. 1. Σ. 100. 262 Pieler Ρ. Ε. Entstehung und Wandel rechtlicher Traditionen in Byzanz//Entstehung und Wandel rechtlicher Traditionen/Hrsg. von W. Firentscher, H. Franke u. O. Köhler. München, 1980. S. 702. 264 Критическое издание памятника: Appendix Eclogae/Hrsg. von L. Burgmann und Sp. Troianos//FM, 1979. Vol. 3. P. 24–125. 265 Troianos S. Ν. διαμρφωση. Σ. 88. Бургман и Троянос в своем издании «Аппендикса» убедительно показали ошибочность взглядов Цахариэ фон Лингенталя и следующих за ним Мортрейля и Монферратоса о происхождении почти всех статей памятника из эпитомы Юстинианова Кодекса антецессора Стефана (Appendix Eclogae. P. 24 sq.). 266 Troianos S.N. διαμρφωση. Σ. 89; Idem. " Ποινλιος» το κλογαδου. Frankfurt a/M., 1980. Σ. 6. 267 О преступлениях против веры и о наказаниях за них по византийскому праву см. специальное исследование: Troianos S. Ν. Τ περ τν θρησκεαν γκλματα εις τ νομοθετικ κεμενα τν μεσν βυζαντινν χρνων// Δπτυχα. 1979. Τ. Σ. 168– 194. 271 Appendix Eclogae, III. 1–4,6–7,9–11,13-Coll. Trip. I. 5. 1–5, l4, 16–17, 20; I. 7,6 (нумерация статей Трипартиты тождественна нумерации их в Юстиниановом Кодексе). О Coll. Trip. см.: Stolte В. Η. The Digest Surnma of the Anonymus and the Collectio Tripartita, or the Case of the Elusive Anonyini//Subseciva Groningana. 1985. Vol. 2. P. 57–69; Idem. The Collectio Tripartita and the Epitome Athanasiï Problems for an editor//Ibid. 1990. Vol. 4. P. 221– 231. |
| 253 Если возможен был общий указ такого содержания, то, очевидно, социальные и экономические отношения задолго подготовили столь приниженное состояние свободных арендаторов. В указе Феодосия I, сохранившемся в Юстиниановом Кодексе, делается, по-видимому, ссылка на узаконение Константина в словах – lex a maioribus instituta. 254 В истории развития колоната в западных областях империи имело большое значение поселение в разных ее областях пленных германцев на правах полусвободных земледельцев, положение которых обозначалось у германцев словом lidi. Процесс этот начался в империи со времен Марка Аврелия. Потомков пленных германцев можно угадывать под теми inquilini и adscripticii, о которых так часты упоминания в указах IV века. В восточных областях, проживших долгую государственную жизнь раньше утверждения римского владычества, были свои особые по местностям условия для закрепощения земледельческого населения, которым воспользовалось имперское законодательство в интересах фиска, подводя под термин coloni закрепощенных за своим занятием плательщиков. 255 Позднее, чем в других областях, колонат утвердился в Палестине. 256 Колоны считались лично свободными людьми, ingenui, могли иметь собственность и передавать ее по наследству своим детям. Но права отчуждения они были лишены законом. Так как закон трактует колонов как рабов земли, servi terrae, membra terrae, то право землевладельца является в отношении к колону ограниченным. Земля без сидящего на ней колона и колон без земли, которую он обрабатывает, не могут быть проданы, так как от этого могли бы пострадать интересы фиска. Чужого колона никто не имеет права принять к себе под страхом ответственности перед правительством и штрафа в 12 фунтов серебра. 257 Для колона закрыта всякая, даже самая низкая, государственная служба. 258 Колон может вступить в клир местной церкви, но лишь с согласия собственника земли и с обязательством уплаты всех лежащих на нем повинностей. 259 Повинности государству колон платит через владельца земли, который получает с него и то, что полагается ему лично. |
| 506 Эта фраза, тождественная латинской publice confici, является техническим выражением для деятельности символеографа. Соответственно табеллионатный документ называется συμβλαιον γορεον instrumentum forense vel publice confectum. Встречающееся один раз в кодексе Юстиниана выражение tunc enim (instrumenta) quasi publice confecta accipiuntur (C. 8.17.11.1 от 472 г,) на самом деле является интерполяцией и в дальнейшем не употребляется. См.: Simon D. Untersuchungen... S. 296. Anm. 112. 507 Т. е. когда все способы исчерпаны, судье остается выбрать, какой результат рассмотрения он желает принять за истину. Зимон верно заметил, что такое решение законодателя практически означало капитуляцию его «регламентомании». См.: Simon D. Untersuchungen... S. 296. 508 Из всех существующих объяснений функции этого hapax нам представляется самым убедительным то, которое выдвинул Зимон, полагающий, что речь здесь, должно быть, идет о лице, принадлежавшем к персоналу табеллиона, вероятнее всего о «служащем, который считал строки изготовляемого документа и в соответствии с этим начислял пошлину.Если о делал соответствующую помету на документе, то его значение в процессе impostio fidei понятно» (Simon D . Untersuchungen… S.297. Anm. 115). Ср. также мнение Амелотти, кторый считает этого ριθμητς своего рода бухгалтером, помощь которого была необходима ввиду особой природы контракта (Amelotti M ., Costamagna G . Alle origini del notariato… P. 83 N. 25). 509 Имеется в виду, что в результате этой операции документы становятся instrumenta publica и тем самым приобретают fides publica, ибо, следуя разъяснению схолиаста Василик Феодора, не могут быть отклоненными в случае судебного разбирательства ( γρ κατατεθντα συμβλαια ρνεσθαι δνατον): Β. S. Ρ. 1403, 29; Cf.: Wal van der Ν. Manuale... P. 138. N. 4; Simon D. Untersuchungen... S. 297. О процедуре insinuatio ( μφνισις) по римскому праву (в VI в. она исчезает вместе с исчезновением городских архивов и других муниципальных институтов), см.: Saradi Η. Le notariat byzantin du IX e au XV e siècle. P. 39; Saradi Mendelovici H. Lenregistrement des actes pruués (insinuatio) et la disparition des institutions municipales au VI e siècle//Cahiers des études anciennes, 1988. T. 21. P. 117–130. |
| За год комиссия, действовавшая под присмотром и контролем самого Юстиниана, который входил в обсуждение возникавших в ходе легислационной работы спорных вопросов и давал руководящие указания, выполнила свою задачу, и 7 апреля 529 года был опубликован и вошел в силу как основополагающий законодательный акт государства тщательно просмотренный и выправленный императором новый «Кодекс конституций». (Конституциями назывались декреты, эдикты и рескрипты принцепсов и императоров; их статус вначале был ниже, чем у законов в собственном смысле слова – leges, которые издавались народными собраниями, коммициями, но со временем императорские конституции были уравнены с ними и стали также называться законами – leges.) Основу Кодекса, вошедшего в историю права с именем Юстиниана, составил Кодекс Феодосия, пополненный конституциями, изданными со времен Феодосия Малого до момента составления Кодекса. При этом компиляторы творчески подошли к своей задаче, ревизуя законодательные акты, включаемые в сборник, устраняя, насколько им это удавалось, противоречия между правовыми нормами разных актов, удаляя или заменяя устаревшие положения. Со временем, однако, возникла необходимость в новом издании кодекса. Императорское законотворчество продолжалось, появились новые конституции, которые не могли быть включены в компиляцию 529 года, обнаружились неизбежные недостатки Кодекса, выявлены были сохранившиеся в нем противоречия. Работа над совершенствованием Кодекса под наблюдением Юстиниана и руководством Трибониана велась фактически с самого момента его издания, и в результате пятилетних трудов было подготовлено и в 534 году опубликовано его новое издание – «Codex repetitiae praelectionis» («Переизданный и исправленный кодекс»), после чего первая редакция сборника получила название «Codex vetus» – «Древний кодекс». В «Переизданный и исправленный кодекс» вошло около 4600 конституций, начиная с первых эдиктов Адриана, относящихся к 117 году. Выбор хронологической точки отсчета был обусловлен изданием при императоре Адриане «Вечного эдикта», который подвел итог преторскому законодательству древнего Рима. 400 последних конституций «Кодекса» были изданы самим Юстинианом за шесть лет его правления. В «Кодексе» законы помещены на языке подлинника: хотя в столице империи Новом Риме в ту пору решительно господствовал греческий язык и он преобладал на большей части имперской территории, все же приоритет отдан был латыни, которая оставалась языком армии и высших органов управления и была родным языком самого императора – во всяком случае он, уроженец Иллирика, им владел лучше, чем греческим. По примеру классических «12 таблиц», «Кодекс» разделен на 12 книг, а каждая книга в свою очередь делится на титулы. |
| Один Суворов не соглашается с этим и не хочет слышать о законодательстве епископских соборов до принятия христианства римскими императорами. Подобное мнение есть чистейший произвол, не имеющий за себя никакого фактического основания. Законодательные памятники византийской империи прямо и решительно удостоверяют, что византийское государство, при введении христианской веры в качестве государственной религии, нашло уже готовыми как догматическое учение церкви, так и правила внутренней церковной жизни, правила церковной дисциплины, и с подобающим святыне почтением приняло их к руководству. По мнению г. Суворова, византийское государственное законодательство «регулировало все части церковной дисциплины, и даже догматы веры» (Юрид. Вестн. стр. 531). Так рассуждает г. Суворов в качестве юриста. Для юриста, говорит он, важно то, кем издаётся церковный закон (там же). Юрист – Суворов видит в Феодосиевом и Юстиниановом кодексах законов особый титул de Summa Trinitate et fide catholica, наполненный императорскими постановлениями, и прямо, без дальних рассуждений, утверждает, что византийско-государственное законодательство регулировало и догматы веры православной. Но мне кажется, что звание юриста не освобождает лицо, носящее его, от обязанности справиться с тем, что содержится под рубрикой Свода законов – de fide catholica и вникнуть в смысл содержащихся в ней постановлений. Справка же с содержанием постановлений титула de fide catliolica в Феодосиевом кодексе показывает, что там говорится исключительно о государственном положении православной веры и отчасти язычества, следовательно, о такой стороне дела, которая может подлежать только законодательству государства. В соответственном титуле Юстинианова кодекса тоже определяется государственное положение православной церкви с одной стороны и еретических обществ с другой, причём указывается, кого государство считает православными и кого еретиками. Следует ли из этого, что византийское государство «регулировало догматы веры», как полагает г. |
| Β XIII в. политическая мысль для подтверждения сакральной природы королевской власти обратилась к иной аргументации: на смену богословию приходит римское право. Новая политическая теория основывается не на представлении о короле как образе Христа (каковым в католической догматике стал папа), а на юриспруденции; система ценностей адаптируется к новому образу мышления – светскому и преимущественно юридическому. Если в эпоху борьбы за инвеституру королевская власть рассматривалась как эманация 136 литургических и сакральных ценностей, то теперь – как эманация права. Государь не переставал быть «королем и священником», но утверждал свой священнический сан через посредство философии римского права. Закон стал рассматриваться как посредующее звено между королем и Богом. Новый дуализм образа короля стал основываться на «религии права» (religio iuris) и осмысливаться в юридических терминах: «закон природы – закон человека» и т.д. Устанавливается связь между Христом и законом, а король воспринимается как «отец и сын закона». Праву приписывается божественный характер: «Юрист может ошибаться, но закон – никогда», и Государь, являясь «воплощением закона», разделяет с ним его могущество. Так, Фридрих II Гогенштауфен (император Священной Римской империи в 1220–1250 гг.) в своих актах вдохновлялся идеей Божества, но оправдание своих действий искал в кодексе Юстиниана (как раньше короли ссылались на библейскую традицию), а самого Фридриха называли lex animata – «одушевленным законом». Императорский сан – величество, которое есть lex animata на земле и в котором берут свое начало гражданские законы. Эти идеи развиваются в политических и юридических трактатах, в частности, у английского юриста XIII в. Генри де Брактона (ок. 1200 –1268). Говоря о причастности короля к божественному Закону, Брактон утверждает, что государь «и выше и ниже закона»: «Будучи викарием Бога и его слугой на земле, король не обладает иной властью, чем та, которую он имеет от закона», «король должен быть подчинен Богу и закону, так как именно закон делает короля». |
| Не содержится такого постановления и в «Эклоге», законодательном кодексе императоров-иконоборцев, хотя ее совершенное умолчание о третьем браке, по замечании одного из наших ученых канонистов, открывает возможность двоякого предположения: можно предположить ее согласие с раньше действовавшим светским законодательством, или – напротив – думать, что «Эклога», сполна воспринимая церковный взгляд (и даже – прибавим – несколько утрируя его), умалчивает о третьем браке потому, что считает его юридически – невозможным 14 . Вероятность последнего предположения, вполне соответствующего общему духу и характеру названного памятника, находит себе подтверждение в позднейшем законе имп. Ирины (ок. 800 г.), безусловно воспрещающем третий и последующие браки 15 . Несмотря на это, в практике продолжали еще сохранять силу традиции древнего права, допускавшие даже и четвертый брак. Но в сфере положительного законодательства отрицательное отношение к нему упрочилось уже настолько, что новый законодательный свод императоров македонской династии – «Прохирон», стремившейся по мере возможности реставрировать основоположения юстиниановского права, не только не признал четвертого брака дозволенным, но прямо объявил его подлежащим расторжению, детей от него – незаконными, а вступивших в такой брак – виновными наравне с осквернившими себя блудом. Однако третий брак был дозволен вновь, и притом на тех же самых основаниях, как и второй (στε ον τ ατ δκαια προβανειν κα π το τρτου συνοικεσου, πσα κα π το δευτρου), т.е. с применением одинаковых гражданских последствий и одинаковой церковной епитимии 16 . Последнее, однако, не соответствовало каноническим определениям о том же предмете, на что вскоре потом обратил внимание в одной из своих новелл (ХС) император Лев Мудрый, настаивая на более строгом отношении к третьему браку 17 . Но сам же законодатель, и пошел первый наперекор своим узаконениям, вступивши в третий, а потом даже и в четвертый брак. Возникшие по этому поводу споры между двумя партиями, из которых одна держала сторону императора, а другая, с патриархом во главе, настаивала на общеобязательности церковных канонов, закончились только в 920 г. |
|
|
