| Выступив в качестве предводителя, Иеффай скоро образовал около себя отряд, готовый выступить для освобождения своей страны от жестоких врагов; но прежде чем выступить в поход, Иеффай попытался сначала уладить дело мирным путем и вступил с аммонитянами в переговоры для определения прав двух враждующих народов на за-Иорданские области. При этом Иеффай обнаружил тонкое знание всей предыдущей истории завоевания земли израильтянами и, опираясь на исторические данные, требовал удаления аммонитян. Последние оправдывали свое нападение на за-Иорданские колена тем, что будто бы земля, находившаяся между реками Арноном и Иавоком, составляла их наследственное владение. Чрез своих посланных Иеффай доказывал им неосновательность этих притязаний. Эта страна, во время израильского завоевания, принадлежала Сигону, царю аморрейскому. Правда, аморреи не были ее первоначальными владельцами, так как сами отняли эту землю у моавитян ( Числ. 21:26 ). Поэтому притязание на нее мог бы заявлять Валак; но хотя он и приглашал Валаама для защиты того, что оставалось от его царства, против возможного нападения израильтян, которых он боялся, он однако же никогда не пытался возвратить то, что израильтяне отняли у аморреев, хотя земля эта и принадлежала первоначально ему. Кроме того, даже по отношению к аморреям, как раньше по отношению к едомитянам и моавитянам, владение которых израильтяне в действительности обошли большим круговым движением, последние в свое время обнаружили необычайную снисходительность. Если аморреи и были лишены своих владений, то это потому, что они сами сделали ничем не вызванное нападение на израильтян, которые сначала только просили позволения пройти чрез их землю. Наконец, если трехсотлетнее бесспорное обладание землей еще не давало положительного права на владение землей, то трудно вообразить, по какому же праву еще можно было владеть ею. Наконец, Иеффай не смутился даже перенести вопрос на религиозную точку зрения. Обращаясь к аммонитянам и обобщая все доселе бывшие переговоры, он сказал им: «и так, Господь, Бог Израилев, изгнал Аморрея от лица народа Своего Израиля, а ты хочешь взять его наследие? Не владеешь ли ты тем, что дал тебе Хамос, Бог твой? И мы владеем всем тем, что дал нам в наследие Господь Бог наш» ( Суд. 11:23–24 ). |
| Ее авторитет был достаточно велик. И она предсказала Вараку, что он должен пойти и победить Сисару. Однако, Варак смалодушничал и сказал, что если она пойдет с ним, то и он пойдет. А если не пойдет, то и он не пойдет, «ибо я не знаю дня, в который пошлет Господь Ангела со мною». Она ответила: «Я пойду с тобою; только знай, что не тебе уже будет слава на сем пути, в который ты идешь; но в руки женщины предаст Господь Сисару». Так и случилось. Сисара вошел в палатку к своему другу, Хеверу Кенеянину, и его жена Иаиль там убила его, поставив кол к виску и пригвоздив его таким образом к земле. Затем перед нами предстает особое песнопение, редкое по своей силе, мощи и величию. Это песня Деворы и Варака ( Суд. 5 ). «В тот день воспела Девора и Варак, сын Авиноамов, сими словами: Израиль отмщен, народ показал рвение: прославьте Господа. Слушайте цари, внимайте вельможи: я Господу пою, бряцаю Господу Богу Израилеву.» Прекрасная песнь, вдохновенная, которую пела Девора, и в честь Деворы пели Варак и его окружение. Такие слова они сказали: «С неба сражались, звезды с путей своих сражались с Сисарою». Это – помощь Божия и образ Ангелов Божиих. Это как бы Ангелы Божии в образе звезд пришли на помощь Израилю. После четвертого отпадения Израиля, приведшего к 7-летнему господству над ним Мадианитян, Господь поставляет четвертого судью, имя которого Иероваал, или Гедеон. Призвание Гедеона на это служение произошло следующим образом. «Ангел Господень сел под дубом, принадлежащим Иоасу, потомку Авиазерову; сын его Гедеон выколачивал тогда пшеницу в точиле, чтобы скрыться от Мадианитян». Т.е. он делал определенные запасы, чтобы потом уйти и жить где-то в отдалении. Но Господь судил иначе. И этому человеку, который был младшим в своей семье, ничем не знатен, является Ангел Господень и посылает его на великое служение. И он говорит: «Господи, как я спасу Израиля. Вот племя мое в колене Манассиином самое бедное, и я в доме отца моего младший?» А до этого он говорит такие слова, что ясно, что он совсем далек от истинного богопочитания. |
| Закон этот был дан Богом еще до выхода евреев из Египта. «И сказал Господь Моисею, говоря освяти Мне каждого первенца, разверзающего ложесна между сынами Израилевыми» ( Исх. 13,1,2 ). И этот закон был повторен неоднократно: ср. Исх. 22, 29 ; Числ.. 3, 13; 8, 17. Но что значит – посвятить кого либо Богу? – Прежде всего (по объяснению самого Моисея) это значит – заклать посвященного и принести его в жертву; а потом уже в переносном смысле – «отдать его Господу на все дни жизни его служить Господу» ( 1Цар. 1, 28 ). Сам Бог возвестил чрез Моисея еврейскому народу: «все заклятое, что под заклятием отдает человек Господу, из своей собственности, человека ли, скотину ли, есть великая святыня Господня и должно быть предано смерти» ( Лев. 27, 28, 29 ) 3 . В этом смысле говорит и Господь наш Иисус Христос в Своей первосвященнической молитве о Своей крестной смерти: «За них (верующих) Я посвящаю Себя (по-славянски: «свящу Себе»). Когда Авраам намеревался принести в жертву единственного, дарованного ему уже в старости, сына своего Исаака, он, несомненно, веровал, что эта жертва будет угоднейшею Богу, как ни тяжела была она для него самого. Интересный случай из жизни Иеффая передает книга Судей Израилевых (гл. 11). Отправляясь на войну с аммонитянами Иеффай дал обет Господу: «Если Ты предашь аммонитян в руки мои, то, по возвращении моем с миром от аммонитян, что выйдет из ворот дома моего навстречу мне, будет Господу, и вознесу сие на всесожжение». Победив аммонитян, Иеффай возвращается домой, «и вот дочь его выходит навстречу ему с тимпанами и ликами; она была у него только одна, и не было у него еще ни сына, ни дочери». И он совершил над нею обет свой; по толкованию некоторых древних раввинов, действительно принес ее в жертву всесожжения, а по мнению других, только обрек ее на всегдашнее девство и служение скинии. Первое толкование представляется однако же более основательным: его придерживается и св. Иоанн Златоуст , высказавший предположение, что Иеффай дал свой обет по внушению злого духа – диавола. |
| Затем мы видим типичное явление, которое было в Ветхом Завете. Гедеон мстит тем людям, которые отказали ему в гостеприимстве. Когда он преследовал Мадианитян, и просил жителей Сокхофа и Пенуэла дать ему хлеб, но жители его не пустили и не дали ему хлеба, сказали: «Ты еще не победил царей Моавитских. Вот когда победишь, тогда будем знать, кому мы дадим хлеба». Поэтому Гедеон поступил жестоко, но с точки зрения того времени, может быть, справедливо. Он предал жителей города страшной смерти: пропустил их через молотильные зубчатые доски. Перед нами предстоит типичный восточный правитель со всеми его плюсами и минусами. Пожалуй, у Гедеона больше минусов, чем плюсов. То, что он освободил Израиль, оставив при себе только 300 воинов, хотя Мадианитян было бесчисленное множество – это промысл Божий. Это заслуга не Гедеона, просто он был поставлен в такие условия. А в дальнейшем мы видим страшную жестокость по отношению к жителям Пенуэла. Затем Библия показывает нам его дальнейшую жизнь. Израильтяне предлагают ему возглавить их в качестве царя. Впервые появляется такая мысль, что он будет их вождем. Однако, его устраивает настоящее свое положение. Он богат, пользуется уважением и ему достаточно, что он живет, как восточный владыка. А быть царем означает взять на себя нечто большее, чем просто иметь популярность в народе, а отвечать за все и к этому он, возможно, не был способен. Слишком он был занят своим домом, устройством своего быта, своими женами. «И пошел Иероваал, сын Иоасов и жил в доме своем. У Гедеона было семьдесят сыновей, происшедших от чресл его, потому что у него много было жен. Также и наложница, жившая в Сихеме, родила ему сына, и он дал ему имя Авимелех. И умер Гедеон, сын Иоасов, в глубокой старости, погребен в гробе отца своего Иоаса, в Офре Авиезеровой» ( Суд. 8:30–32 ). Судьба сыновей Гедеона была очень плачевной. Очень скоро сын наложницы восстал против них, подговорил жителей других колен Израиля. Поступил еще более вероломно, чем другие: Авимелех на золото и серебро нанял «праздных и своевольных людей, которые и пошли за ним». Праздные и своевольные люди – наемные убийцы. «И пошел он в дом отца своего и убил братьев своих, семьдесят сынов Иеровааловых, на одном камне». Только один из этих сынов спасся. В дальнейшем Авимелех был уничтожен во время взятия башни сихемской. Ему на голову женщина бросила жернов, и он умер. |
| «И насчиталось в тот день сынов Вениаминовых, собравшихся из городов, двадцать шесть тысяч человек, обнажающих меч; кроме того, из жителей Гивы насчитано семьсот отборных; из всего народа сего было семьсот отборных, которые были левши, и все сии, бросая из пращей камни в волос, не бросали мимо» ( Суд. 20:15–16 ). Особые боевые свойства были у этого народа. И спросили израильтяне у Господа: кто пойдет первым на войну с сынами Вениаминовыми? И сказал Господь: Иуда пойдет первым. И первоначально Вениамин побеждал, было несколько боев, сражений и только после второй победы Вениамина Господь сказал, что он сегодня предаст Вениамина в руки Израиля. «И поразил Господь Вениамина перед Израильтянами, и положили в тот день Израильтяне из сынов Вениамина двадцать пять тысяч сто человек, обнажавших меч. Когда сыны Вениаминовы увидели, что они поражены, тогда Израильтяне уступили место сынам Вениамина, ибо надеялись на засаду, которую они поставили близ Гивы» ( Суд. 20:35–36 ). И дым из города начал подниматься столбом. Они поняли, что Израильтяне окружили и преследуют их, им не спастись. «Израильтяне же опять пошли к сынам Вениаминовым и поразили их мечом, и людей в городе, и скот, и все, что ни встречалось во всех городах, и все находившееся на пути города сожгли огнем» ( Суд. 20:48 ). Осталось только четыреста мужчин, о которых сказали: «Отныне отсечено одно из колен Израиля». «И сказали старейшины общества: что нам делать с оставшимися, касательно жен, ибо истреблены женщины у Вениамина?» И решили: не давать им жен из своих дочерей. Однако, потом Вениамин похищает дочерей Силомских и восстанавливает себе колено. По тем временам Израильтяне поступили справедливо по отношению к колену Вениаминову. То, что произошло с левитом, уже было однажды в Содоме и Гоморре. За это Господь уничтожил эти города, полив на них серу и огонь, и это осталось в памяти человечества на все века. И здесь, слава Богу, что Господь милостив к Израилю, колено Вениамина полностью не было уничтожено. Впоследствии они хитростью похищают себе жен. То, что они похищают – это необходимость, это их безвыходное положение. Грех был очень велик и эта жестокость оправдала себя тем, что потом никогда это не повторялось, чтобы в Израиле вставали похотью на своего же соплеменника. |
| И последующая историческая жизнь вполне доказала, как божественно справедливо было подобное повеление и как печальны были результаты того, что израильтяне не исполнили этого повеления во всей его точности. Стараясь как можно скорее воспользоваться новодарованною им землею, израильтяне скоро потеряли свой прежний религиозный пыл, и военным подвигам стали предпочитать гнусные союзы с туземными идолопоклонниками. Но частые и глубокие отпадения в идолопоклонство в течение всей последующей жизни вполне доказали, как велика была для них опасность, для отвращения которой и дано было им повеление истребить хананеян. Не нужно забывать также, что народы Палестины не раз получали предостережения об исправлении. Сорок лет прошло с того времени, как весть о переходе чрез Чермное море и о чудесах в Египте должна была показать всем народам величие Иеговы над всеми богами. Недавнее поражение царей Галаада и Васана с не меньшей поразительностью показывало, что на стороне израильтян стояла всемогущая непобедимая сила и праведно требовала себе всеобщего поклонения. Некоторое наказание за распутство дано было со стороны Всемогущего Иеговы и в том поражении, которое испытано было самим избранным народом за участие в мерзостях Ваал-Фегора. Раав в Иерихоне слышала об этих событиях, и несомненно убеждение всего народа вообще во всей Ханаанской земле, хотя оно и подавлялось привязанностями к своему старому культу, было такое же, как и у нее, именно, что «Господь, Бог Израилев, есть Бог на небе вверху, и на земле внизу» ( Нав. 2:11 ). При суждении об этих событиях не нужно затем упускать из виду и обычаев того отдаленного времени, потому что тот образ совершения божественного суда над хананеями, который мог показаться жестоким в наше время, был только выражением обычного военного права в древности. Избить всех мужчин или даже все население завоеванного города было обычным правилом войны в то время. «Я воевал против города (Атарофа, в колене Гадовом) – говорит Моавский царь Меса на знаменитом Моавитском камне, – и взял его, и истребил всех мужей, в угоду Хемосу, богу Моавитскому»; «и я поселил в нем, на место их, мужей из Ширана и Шахарафа, чтобы они обитали в нем». |
| «И сказала отцу своему: сделай мне только вот что: отпусти меня на два месяца; я пойду, взойду на горы и оплачу девство мое с подругами моими. Он сказал: пойди. И отпустил ее на два месяца. Она пошла с подругами своими и оплакивала девство свое в горах. По прошествии двух месяцев она возвратилась к отцу своему, и он совершил над нею обет свой, который дал, и она не познала мужа. И вошло в обычай у Израиля, что ежегодно дочери Израилевы ходили оплакивать дочь Иеффая Галаадитянина, четыре дня в году» ( Суд. 11:37–40 ). Мнение святых отцов на этот счет такие. Он совершил обет свой над нею, который дал. Так как в дальнейшем сказано, что дочь Иеффая оплакивали ежегодно четыре дня, то есть мнение, которого придерживаются некоторые толкователи, что Иеффай совершил над ней именно всесожжение. Она была заклана и сожжена на жертвеннике, как он и обещал. Однако, к этому существует следующее возражение. Во-первых, в Израиле категорически были запрещены всякие жертвы человеческие. Моисей запретил, т.е. в любом случае: «все первенцы – Мои». Однако, первенцев никто не убивал, убивали другие народности, а израильтяне отдавая первенцев Богу, вместо них приносили жертвы, которые закалывали и приносили во всесожжение. Здесь вопрос стоит так, что раз дал обет Богу, то он этим обетом нарушал Закон Божий, те постановления, которые даны были Моисею. В любом случае он совершал убийство дочери и нарушал Моисеев Закон. Некоторые толкователи Священного Писания говорят так, что в тексте, когда он исполнил свой обет, сказано: «Она не познала мужа». Если он сжег девушку на костре, то при чем здесь «она не познала мужа»? В данном случае разговор идет о том, что она оплакивала свое девство. Видимо, одним из условий всесожжения было ее добровольная чистота жизни, отлучение себя от того призвания, которое должны были пройти каждая женщина Ветхого Завета, т.е. стать матерью. Она свое девство возносила как бы во всесожжение вместо себя самой. Обет безбрачия, обет целомудрия, который она давала, был заменой ее всесожжения. |
| Испытание это является тем более тяжким для Иеффая, когда мы представим себе, что оно пало на него и на его единственную дочь в час их высшего торжества, когда все благоденствие по-видимому находилось в их распоряжении. Величайший и счастливейший человек в Израиле делается сразу самым жалким и несчастным уже потому, что даже по такому смыслу обета Иеффай лишался высшего счастья, какое только считалось достоянием ветхозаветного человека, именно счастья продолжения своего рода. Наконец, весьма знаменательно, что в самом свидетельстве о совершении обета говорится только, что Иеффай «совершил над нею обет свой, который дал», без всяких дальнейших подробностей; не говорится, чтобы он действительно принес ее во всесожжение, и напротив только прибавляется, что «она не познала мужа», как бы в намек на то, что над нею не было совершено всесожжение, а она осталась в девстве и была посвящена на служение Богу. Все эти основания настолько серьезны, что в новейшее время толкователи все более склоняются к тому пониманию Иеффаева обета, что исполнение его заключалось не в принесении им своей дочери во всесожжение, а в посвящении ее Богу на служение при скинии на всю жизнь. И действительно, у евреев было в обычае давать подобные обеты. Это можно видеть уже из книги Левит, где точно определяется ценность выкупа за душу человеческую, посвященную Богу (Левит, 27:1 и след.). Посвящались как мужчины, так и женщины, старые и малые, рабы и свободные. За посвящаемого человека дозволялось вносить определенный законом выкуп, но некоторые не желали пользоваться этим правом. Так, Анна посвятила Богу Самуила на всю жизнь ( 1Цар. 1:11, 22 ). Такой же именно обет дал и исполнил над своею дочерью и судья Иеффай, и в воспоминание мужественной дочери Иеффая, «вошло в обычай у Израиля, что ежегодно дочери Израилевы ходили оплакивать дочь Иеффая, галаадитянина, четыре дня в году» ( Суд. 11:40 ). Замечательным отголоском этого библейского события служит обычай, еще и теперь сохраняющейся на Синайском полуострове. Когда девице объявляют о том, что она должна выйти замуж, то, по древнему обычаю, она обыкновенно на некоторое время убегает на горы. Бегство это у многих бывает лишь притворным, кажущимся, но у одного из четырех племен, живущих теперь на этом полуострове, именно у емзенехов, бегство это бывает действительным: невеста отправляется на горы на три дня и там скрывается все время, как бы оплакивая свое девство 757 . Этому же соответствует любопытный обычай, сохраняющийся среди иудеев даже во времена Спасителя. Дважды в году, именно в пятнадцатый день месяца Авива, когда заканчивался сбор даров для святилища, и в день всеобщего покаяния, девицы иерусалимские, в белых платьях, нарочито дававшихся им с этою целью, так чтобы одинаково были одеты все, богатые и бедные, отправлялись в виноградники близ города, где они танцевали и пели. Не был ли этот интересный обычай также отдаленным отголоском восхваления девицами дочери Иеффая? |
| Как ни трудно было проникнуть в эту последнюю страну, горы которой как бы составляют для нее непреодолимую крепость, аммонитянам во всяком случае удалось сделать на нее нашествие, и оттуда они, переправившись чрез Иордан, начали делать свои грабительские набеги и распространяли свое хищничество вглубь до колен Ефремова, Вениаминова и Иудина. По обыкновению бедствие это опять заставило израильтян обратиться с мольбою о помощи к забытому ими своему Господу; но на этот раз и Господь, в праведном гневе своем, отвечал им: «вы оставили Меня, и стали служить другим богам; за то Я не буду уже спасать вас. Пойдите, взывайте к богам, которых вы избрали: пусть они спасают вас в тесное для вас время». Это был страшный урок для израильского народа, который должен был познать, как окружающие языческие боги, служа для него источником преступного наслаждения в мирное время, оказываются совершенно бессильными для него во время бедствий, и напротив служат для него лишь петлею для навлечения этих бедствий. Но милосердие Божие беспредельно. Когда израильтяне в покаянии обратились к Нему опять и отвергли чужих богов, став служить только Господу, то «не потерпела душа Его страдания Израилева», и Он послал им избавителя в лице Иеффая. Это был, даже по своему происхождению, вполне сын своего распущенного времени. Мать его была блудницей из Галаада, в за-иорданском колене Манассиином, и он, лишенный своими сводными братьями наследства в доме своего незаконного отца, удалился в вольную землю Тов, неизвестно собственно где находившуюся, но вероятно расположенную на границах царства аммонитян, если даже не составлявшую часть его. Там он, собрав около себя праздных и бездомных людей, сделался начальником шайки грабителей. Но с своей вольницей Иеффай не забывал патриотического долга, и поэтому он делал нашествия на врагов своей страны, отбивая у них стада и караваны. Отвага и храбрость его обратили внимание старейшин Галаада, особенно страдавшего от нападений аммонитян, и они пригласили его стать во главе их для борьбы с врагами. Иеффаю тяжело было принимать приглашение от старейшин города, где он потерпел страшную обиду и несправедливость, но любовь к родине превозмогла и он принял предложение, выговорив однако же себе при этом условие главенства в народе в качестве судии. Тут мы видим таким образом новый шаг в направлении к упрочению власти, так что должность судии явно стремилась к постепенному закреплению ее за отдельными личностями. Условие это было принято со стороны старейшин и оно торжественно было подтверждено пред Господом. |
| Победа эта не могла не иметь и сильного влияния в религиозной истории народа, так как он видел, что его бедствия прекратились, как только он оставил идолопоклонство и искал помощи и защиты у Иеговы. Что победой этой народ был обязан не себе, а именно Богу, это не только ясно сознавалось всеми, но и нашло отголоски в народных песнях и особенно выразилось в знаменитой песне Деворы, которая начинается прямо с искренней признательности Богу. Песнь эта начинается словами: „Израиль отмщен, народ показал рвение; Прославьте Господа! Слушайте цари, внимайте вельможи: Я Господу, я пою, бряцаю Господу, Богу Израилеву, Когда выходил Ты, Господи, от Сеира, Когда шел с поля Едемского, Тогда земля тряслась и небо капало, И облака проливали воду; Горы таяли от лица Господа, Даже этот Синай, от лица Господа, Бога Израиля». Поразительная параллель победы Деворы рассказывается у Плутарха в его «Жизни Тимолеона». Этот полководец в битве на р. Кримесе сделал нападение на карфагенян; последние однако, в своем тяжелом вооружении и с непроницаемыми щитами, легко отразили нападение греков. Но вдруг, когда дело дошло до рукопашной схватки мечами, загремели сильные раскаты грома, с гор разразилась молния и темные тучи, покрывавшие доселе хребты окружающих холмов, спустились на место битвы и разразились бурей дождя и града, ударяя при этом в спины грекам, но прямо в лицо карфагенянам. Такая неожиданная буря, вместе с ослепляющею молнией, привела карфагенян в замешательство, и вместе с тем раскаты грома, шум падающего дождя и града, ударявшегося об оружие и щиты, мешали им слышать команду своих полководцев. Вдобавок к этому скоро образовалась грязь, послужившая великим препятствием для движения карфагенян, обремененных своим тяжелым оружием; их нижняя одежда промокла, складки ее около груди наполнились водою, что еще более отягчало сражающихся, так что грекам легко было повергать их на землю, несмотря на то, что у них в руках было оружие, и они уже не в состоянии были подниматься опять. Река Кримес также вздулась, частью от дождя, а частью от целых масс переходивших чрез нее карфагенских войск, вышла вследствие этого из берегов, и вся окружающая равнина наполнилась ручьями и потоками, не имевшими определенного течения, вследствие чего положение карфагенян еще более ухудшилось, и они погибали массами. |
|
|
