| Каптерев считает редакцией «определенно выражающей» учение о двуперстии, как мы говорили это много раз: здесь именно повелевается из двух перстов один «средний великий перст, мало преклонити», как и доселе необходимо требуется у старообрядцев. Но ведь это редакция Феодоритова слова совершенно новая, первый раз встречаемая, и именно здесь – в предисловии Псалтирей и в Кирилловой книге, – редакция не соответствующая ни первоначальной и древнейшим редакциям Феодоритова Слова, в которых, как мы видели, ни один из пяти перстов не называется и которые вообще двуперстию не благоприятствуют, ни редакции Даниилова сборника, которая хотя и благоприятствует двуперстию, называя каждый из перстов, но о двух говорит ясно, что они «должны быть (оба) наклонены, а не простерты»; не соответствует наставление о двуперстии в этой новой редакции Феодоритова слова и учению Максима Грека , требующему, чтобы два перста были «протяжены», и определению Стоглавого Собора, требующему «мало нагнуть» не великосредний, а указательный перст. Ясно таким образом, что иосифовские ревнители двуперстия проповедуют в измененной ими редакции Феодоритова Слова свое особое двуперстие, какого не существовало прежде, начиная с 15 или по крайней мере с 16 века, когда появляются у нас свидетельства о двуперстии; ясно, что новое, дотоле не существовавшее двуперстие и было распространено при п. Иосифе через печатные издания Феодоритова Слова в новой совершенно редакции. Но вот что достойно удивления: сами изобретатели и распространители нового учения о двуперстии в новой редакции Феодоритова Слова не уверены в безусловной его правильности, мало того, – сами противоречат ему. Напечатав в 1644 г. на 202 л. Кирилловой книги свое новое наставление о двуперстии, повелевающее «средний великий перст мало преклонити», они в той же самой книге, через несколько страниц (л. 208), печатают слово Максима Грека , в котором говорится напротив о «протяжении» обоих перстов, «долгого и среднего». Спустя четыре года, в 1648 году, они печатают Книгу о вере, и здесь опять, в главе 9-й «о животворящем кресте», говорят не о «преклонении» великосреднего перста, согласно своей новой редакции Феодоритова Слова, а напротив о «протяжении двух перст, вышнего и среднего» (л. |
| Келарь, казначей, житник и ризничий стояли во главе управления и были монастырскими властями. Но широкий круг монастырской деятельности требовал для себя еще других лиц, и действительно, в обители были и другие старцы, приставленные к определенным обязанностям. Эти служебные старцы были вызваны частью духовными потребностями, часть хозяйственными и частью теми и другими вместе. К первым относятся священники, дьяконы, пономарь, головщик, могильный старец, книгохранитель. Ко второй группе принадлежат обязанности старца поваренного, замолотчика, ловца, огородника, городничего, а также старцев рядчиков, отправляемых для управления многочисленными вотчинами и промыслами обители. Между теми и другими стоят старец будильник и часовщик. Крепости и всякого рода жалованные грамоты на монастырские вотчины отписывались для хранения на соборных старцев. К «книгохранительной службе» обычно приставлялся старец, имеющий какой-либо священный сан – священник или дьякон, на его обязанности лежало и выдавать книги. Монастырскими книгами пользовались не только старцы обители, но и лица посторонние, например, старцы Ферапонтова монастыря, некоторые священники из окрестных монастырю церквей, даже города Белозерска. В раздаточных книгах 199-го, 200-го, 201-го годов 86 сохранилась такая просьба о выдаче книги, обращенная к монастырским властям: «Государю архимандриту Геласию, государю келарю, старцу Никифору и государям соборным старцам Кириллова монастыря бьет челом тюремный сиделец, чернец Нифанаилище. Милостивые государи власти, прикажите мне, бедному, книгу дать ради уныния, мне бедному, умилосердитеся, государи власти, смилуйтеся и пожалейте». Слава Кирилло-Белозерской обители, как хранительнице духовного просвещения, поддерживалась и в XVII столетии. Богатство Кирилловской книгохранительницы было известно даже на Москве. По царской грамоте 1639 года туда были вытребованы некоторые книги: через два года (1641 г.) туда же по грамоте митрополита Ростовского Варлаама игумен Антоний отправил нескольких старцев, отличных житием и знанием грамоты. Книгохранительница пополнялась частью чрез покупку, частью сами старцы писали книги по послушанию, частью же от вкладов. Из служб монастырских, где работали старцы с разными служками и трудниками, известны каланча, явственная поварня, княжая поварня. |
| Таким образом, древняя повесть о римском отпадении, в том виде, как напечатана в «Кирилловой книге» и Кормчей, добавлена вставкою о папе Петре Гугнивом, заииствованною из более еще древнего сказания, а означенному несуществовавшему папе усвоено новое обвинение об отложении епитимий. Кем все это сделано, неизвестно, да и доискиваться до этого для нас не особенно важно и нужно, так как в той же статье о римском отпадении – как она напечатана в «Кирилловой книге», – находится косвенное опровержение обвинения об отложении епитимий. В ней латиняне обвиняются, между прочим, в том, что проповедуют «некое странное учение, по-римски глаголемое пургаторию, по-русски огнь чистительный, что грешным душам необходимо очищатися огнем чистительным, и от муки в рай приходити» 737 . А мы заметили уже, что учение о чистилище имеет тесную связь с учением об епитимиях, именно – огнь чистительный и назначается для тех, которые не исполнили здесь епитимии; значит, учение об очистительном огне предполагает уже учение о необходимости епитимии. Таким образом, свидетельство об отложении епитимий папою Петром Гугнивым не может быть признано справедливым 738 . Но можно ли, скажут нам, допустить, чтобы в «Большом катехизисе», пересмотренном патриархом Филаретом – этим ревнителем православия против латинства, оказались мнения латинского свойства? В ответ на это возражение можно было бы указать еше несколько мнений «Большего катехизиса», не вполне безукоризненных с точки зрения строгого православия. Но, давая этим указаниям место в примечаниях 739 , здесь мы позволяем себе рассказать лишь один факт из истории издания «Большого катехизиса», имеющий прямое отношение к нашему предмету. «Большой катехизис» нанисан западно–русским ученым Лаврентием Зизанием. В 1627 году Лаврентий явился в Москву с целию издать свою книгу. Бывший в то время всероссийский патриарх Филарет, действительно, пересматривал ее и исправлял, а затем поручил княжным справщикам игумену московского Богоявленского монастыря Илие да Григорью Онисимову иметь собеседование о статьях «несходных с русскими и греческими переводы о божестве и о воплощении и о страсти Господни и о всяком действе христианского закона» 740 . |
| СПб., 1893), А.А. Покровского (Печатный московский двор в первой половине XVII b. М., 1913) и др. Изучение книгопечатания в Москве стало предметом многочисленных исследований в советский период. Изданы каталоги книг кирилловской печати (Зернова А.С. Книги кирилловской печати, изданные в Москве в XVI-XVII вв.: Сводный каталог. М., 1958). Языковой аспект «книжной справы» при патриархе Никоне подробно проанализирован в книге: Успенский Б.А. История русского литературного языка (XI-XVII bb.) (Будапешт, 1988). Важнейшее событие XVII в.– раскол старообрядчества – долгое время не выделялся как самостоятельное явление, и изложение событий раскола относилось в разделы «Борьба с ересями и расколами». Тенденциозность подхода исследователей была обусловлена стоявшими перед ними полемическими задачами, и это зачастую приводило к искажению исторических фактов. Однако даже и внутри этой тенденции были научные достижения, в основном благодаря историческим работам профессора МДА Н.И. Субботина (Летопись происходивших в расколе событий. М., 1871; История так называемого австрийского, или белокриницкого, священства. М., 1874–1898. 2 т.) и некоторым другим. Указатель литературы о расколе, в том числе и периодики, составленный Ф.К. Сахаровым, включает около 7 тыс. работ (Литература истории и обличения русского раскола: Сист. указ. книг, брошюр и статей о расколе, находящихся в духовных и светских периодических изданиях. Тамбов, 1887–1900. 3 вып.). Пересмотр позиции и отказ от тенденциозности в освещении вопросов раскола содержатся в работах профессора МДА Н.Ф. Каптерева , из которых наиболее важны « Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов» (Сергиев Посад, 1913) и «Характер отношения России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях» (Сергиев Посад, 1914). Основной труд Н.Ф. Каптерева « Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович» появился лишь после издания манифеста 1905 г. о веротерпимости (Сергиев Посад, 1909–1912; М., 1996п). Работа Н.Ф. Каптерева и П. С. Смирнова «История русского раскола старообрядчества» (Рязань, 1893; СПб., 1895 (2-е изд.) способствовала изменению отношения русского духовенства к старообрядцам, проявившемуся в документах Поместного Собора 1917–1918 гг. В советский период появилось множество работ, посвященных отдельным писателям-старообрядцам (см.: Грекулов Е.Ф. Библиографический указатель литературы по исследованию православия, старообрядчества и сектантства в советской исторической науке за 1922–1972 годы. М., 1974; около 2500 наименований); были найдены и опубликованы неизвестные ранее старообрядческие сочинения, однако обобщающих работ по истории раскола не появилось. В 1969 г. С.А. Зеньковский в эмиграции написал научно-популярную книгу «Русское старообрядчество» (М., 1995п), в которой, однако, не смог охватить полученные исследователями новые материалы. |
| 1 1 Из указанных сочинений сочинения блаж. Августина против манихеев, его толкования на св. Писание, «Приготовление к Евангелию» и »Доказательства Евангелия» Евсевия Кесарийского , «Врачевание эллинских недугов», блаж. Феодорита, «Толкования» Оригена еще не переведены на русский язык. Прочие сочинения все имеются в русских переводах. И те и другие: первые – в подлинниках, а вторые – в переводах, равно как и другие сочинения отцов на нашу тему, еще вовсе не указанные, будут точнее указаны нами при дальнейшем изложении. 2 Это важнейшее для нас отеческое творение написано св. Кириллом в форме разговора между ним и неким Палладием. Цель сочинения – показать, что Иисус Христос, возвещая поклонение в духе и истине, не разоряет этим ветхозаветный закон, но исполняет. Сообразно с этой целью св. отец рассматривает обрядовые постановления ветхозаветного закона, а также различные события, о которых повествует Моисей, и объясняет все это в духовном смысле, показывая, что все это было образом и тенью того, что исполнилось с пришествием Христа. Касаясь обрядового закона, св. отец в первых двух книгах сочинения говорит об общем значении этого закона, о его детоводительстве, в 9-й и 10-й книгах – о скинии и ее принадлежностях, в 11-й – 13-й книгах о священниках и левитах, в 14-й и 15-й–о пище, осквернениях и левитских очищениях, в 16-й – о главных видах жертв и в 17-й – о ветхозаветных праздниках. Из другого сочинения св. Кирилла, «Искусные объяснения…», для нас важны: из объяснений на книгу Исход – 2-я книга – о пасхальном агнце и о посвящении первенцев; на книгу Левит о жертвах и очищении от проказы; на книгу Чисел – о жертвах из начатков плодов и рыжей телице; на Второзаконие–об очищении общества, на поле которого найден труп, от подозрения в убийстве и об очищении пленной иноплеменницы, взятой евреем в жены. Оба творения переведены на русский язык при Московской академии в 1880 87 гг. в I VI частях, на страницы которых мы и будем ссылаться. Объяснения св. Кирилла обрядовых постановлений Моисея служат типом отеческих изъяснений их в прообразовательном смысле, равно как «Толкования» блаж. Феодорита могут быть взяты за образец простого и ясного понимания буквального и ближайшего символического смысла тех же постановлений. |
| Ибо сами патриархи Иеремия и Феофан и паствы их употребляли для крестного знамения не двуперстное сложение, а троеперстное. Значит, они не полагали в догмат веры того, чтобы тройческое таинство в перстосложении образовать теми, а не другими перстами, как полагают именуемые старообрядцы; напротив, приезжая в Москву и видя здесь крестящихся двуперстно (если только видели действительно и если в Москве действительно все крестились тогда двуперстно), на обряд сей, не согласный с греческим, смотрели снисходительно, как именно на обряд или обычай, подлежащий распоряжению местной церковной власти, и без удобного к тому случая и особой нужды не поднимали о нём вопроса, как о предмете, не касающемся догматов веры и не противном православному её исповеданию. Итак, похваляя российское православие, патриархи Иеремия и Феофан отнюдь не свидетельствовали этим, что обряды московские во всём согласны с обрядами церкви восточной и имеют значение неизменяемых догматов веры. А что сии патриархи и паствы их употребляли для крестного знамения не двуперстное, а троеперстное сложение, о том свидетельствуют изданные при них сочинения. Так, во-первых, Мелетий Пига, патриарх Александрийский (коего послания напечатаны в Кирилловой книге), в сочинении своём «Православный христианин», которое было им послано к Константинопольскому патриарху Иеремии, – тому самому, на свидетельство коего ссылается Денисов, – ясно пишет, что для крестного знамения употребляются три срасленные, или соединённые персты одной руки, значит, именно три первые, непосредственно между собою соединённые 4 . Если бы патриарх Иеремия употреблял для крестного знамения не троеперстное, а двуперстное сложение, то патр. Мелетий не осмелился бы послать ему свою книгу, научающую полагать крестное знамение не двумя, а тремя перстами; напротив, это обстоятельство, что книгу свою он послал к Константинопольскому патриарху, показывает, что в обеих церквах, и в Константинопольской, и в Александрийской, как и вообще в церкви восточной, употреблялось для крестного знамения троеперстное сложение. |
| Уставщик взял в свои руки книгу эту, долго смотрел с удивлением на эти слова, и потом проговорил: да, тут слова истинного нет. Я раскрыл другую книгу – большой Катехизис и дал прочесть грамотею на листе 113 следующие слова: Верую и в Духа Святого Господа, животворящего, иже от Отца исходящего и прочее. Он прочел и сказал не охотно: да, и тут что то слова истинного нет. Я дал ему еще прочесть те же слова без прилога истинного в книге Кирилловой, на листах 131, 428, 430 и 554. Старообрядец прочел эти слова и, несколько подумавши проговорил, сии слова: какая оказия! этого я еще ни разу не читал; но кроме этих книг повсюду в наших старопечатных книгах символ напечатан с прилогом слова истинного. Как бы не доверяя этим словам грамотея и уставщика, человека три из предстоящих старообрядцев подошли к столу и начали рассматривать в книгах означенные слова, потом долго перелистывали книги и отошли в сторону, ничего не сказавши. Я стал продолжать беседу далее: помимо этих книг, которые вы сейчас видите, я читал, друзья мои, как раньше объяснял вам, многие другие старописьменные и старопечатные книги, писанные и печатанные до патриарха Никона , в которых восьмой член символа веры напечатан без слова истинного, и, посему к разрешению вашего недоумения приведу вам свидетельства из тех только книг, которые теперь могу припомнить. Слушайте со вниманием. В московском Румянцевском музее видел я и читал сам лично книгу под названием часослов, которая напечатана в Кракове ранее московской печати 5О-ю годами, и в ней символ веры напечатан, так: и в Духа Святого Господа и животворящего. В часослове, печатанном в Москве 1565 году, при царе Иване Васильевиче Грозном, и при митрополите Макарие. напечатан восьмой член символа так: и в Духа Святого истинного и животворящего, так же напечатано в псалтири с часословом в Вильне 1586 на листе 16-м и в Духа Святого истинного и животворящего. В Божественной литургии Златоустого, напечатанной 1604 году в Стратене, восьмой член символа читается так: и в Духа Святого Господа и животворящего. |
| Аристин толкует, что διφθρα есть фелонь (у Ралли и П. III, 185); то же повторяет за ним и наш митрополит Кирилл (Русские Достопамятности I, 117 fin., а за Кириллом многие новые). Но διφθρα, от δφω, значащая, между прочим, одежду из выделанной кожи (каковою, конечно, никогда не была фелонь дьяческая) в данном случае значит книгу (собственно пергамент, потом пергаментную книгу, а затем и вообще книгу). [Греческие полемисты укоряют латинян за то, что они употребляют богослужебные одежды, сотканные не из волны, а из шёлка, и не одноцветные, а разно (много-) цветные: см. Никиту Сеида у А. С. Павлова в Критических опытах, стр. 188, § 9, Феофилакта Болгарского в Патрологии Миня t. 126 р. 224 n. 2, статью: «О фрязех и о прочих латинех» в Никоновской Кормчей, гл. 48 § 13. В последней: «презвитери и епископи их святительския их ризы не от волны строят, но червлеными брячинными (шёлковыми,– Словарь Востокова) нитьми ткуще облачаются многоразлично ( ποικιλοχρ ως) упестрены».] 589 Головная повязка ветхозаветного первосвященника, по-гречески κδαρις и μτρα, представляла собой длинный плат, обёрнутый вокруг головы, наподобие арабско-персидского тюрбана и турецкой чалмы. Тем же в большей или меньшей мере была и повязка пап с патриархами Александрийскими. Царский венец императоров Константинопольских, быв заимствован Константином Великим с Востока, первоначально представлял собой ту же повязку. Так называемая дарственная грамота папе Константина Великого даёт знать, что между одной и другой повязками было какое-то различие форм. Именно – он говорит, что Константин первоначально хотел, было, возложить на главу папы Сильвестра свой императорский венец, но что тот от сего отказался, и тогда он возложил на него преславный плат, знаменующий Воскресение Христово ( πρλαμπρον λρον,– собственно ремень, что затем значит длинная лента, длинная повязка). В IX-X веке повязка пап называлась камилавкой, заимствовав имя от одного вида венца императорского, называвшегося этим именем (скуфье-образного, от которого скуфьи монахов названы камилавками), и один того времени писатель говорит о ней: Calamaucum (вместо camelaucum) ex bysso rotundum, quasi spara, caput tegens sacerdotale, in occipitio vitta constrictum, (носит) круглую камилавку из драгоценного полотна, застёгнутую на затылке пряжкой (завязанную лентами), покрывая ею первосвященническую голову как сферой (шлемом?),– у Дюканжа в Gloss. |
| «Желаю от всего сердца вам успеха в начатых вами лекциях – труд нелёгкий разъяснить нам, вечно занятым людям, и надеюсь, что это образование принесёт нам громадную пользу» (А. Зиновьев). «С увлечением читаю ваш «Народный университет». Хотя для нашего мужицкого ума кое-что есть непонятно, всё-таки очень интересно» (А. Кириллов. Дер. Чёрная, Лужский уезд). Я не могу привести всех писем. Но всё ясно и из приведённого! Меня ни минуты не смущало опубликовывать эти похвалы, потому что по совести отношу их на счёт идеи такого «Народного университета». И радуюсь успеху этой идеи, и счастлив, что не ошибся в ней, – без малейшего «самохвальства»! В чём же новизна этой идеи?.. Почему она встречена с таким горячим сочувствием? Разве нет хороших популярных книг? Есть! Но я спрошу вас: если бы не печатался «Народный университет», пошли бы вы покупать популярную книгу по астрономии, биологии, геологии и т. д.? Конечно, нет. По трём причинам: во-первых, чтобы пойти и купить книгу по астрономии, надо уже интересоваться этой наукой, т. е. надо хоть немного знать её. Об астрономии хоть что-нибудь понаслышке знает большинство. Но очень многие ничего не знают о геологии, биологии и т. д. С чего вдруг такой человек пойдёт покупать популярную книгу по биологии, когда он и слова-то такого не знает! Отсюда вывод: популярные книги есть, но они доступны тем, кто уже до некоторой степени «образован». Во-вторых: что купить? Кто укажет это? Книг такое множество. И надо найти ту, которая бы дала сразу то, чего ищешь, чтобы не потерять зря времени. Это вторая преграда на пути к самообразованию. И наконец, третье: какие науки изучать по этим популярным книгам? Наук много. Почему надо изучать «биологию», а не «кристаллографию», когда и то и другое слово одинаково непонятно! У кого спросить о плане изучения наук, чтобы они дали нечто цельное, чтобы они просветили, а не сбили с панталыку разрозненной кучей фактов. Моя идея «Народного университета» сразу устранила все эти препятствия. Читателю не надо выбирать книг – они выбраны. И ему не надо выбирать наук – он сразу получит стройное целое по определённому плану. |
| Аллилуев заметил: Вы все толкуете только о причастии, что без него спастися нельзя! Я ответил: Мы толкуем не об одном только таинстве причащения тела и Господни, но и о всех добродетелях христианских. Но как вы не имеете и тайны причащения, о которой сказал Господь, что без нее невозможно получить живота вечного, то о ней прежде всего и говорим вам. Аллилуев возразил: Мы причащаемся словом Божьим, творим молитву Исусову. Я ответил: Творить молитву Иисусову великая добродетель; но причастия тела и крови Христовой заменить она не может. Господь принял хлеб и вино, и благословив даде ученикам: так учредил он таинство причащения, и сказал, что без того таинства невозможно иметь живота вечного. Аллилуев сказал: Мы и хлебом причащаемся, всегда ядим хлеб. 111 Я ответил: Ох недоумения вашего! Этот хлеб, о котором ты говоришь, и жиды, и неверные, да и животные ядят! Не об этом хлебе сказал Господь, что ядущий его жив будет во веки, но о хлебе, который освящается уставленным от Него чином священнодейства, и бывает уже не хлеб, но истинное тело Христово. О причастии сего хлеба, в тело Христово прилагаемого, пишется в книге, именуемой Златоуст: «Если кто и чисте живя и в покаянии, а не приемлет святых таин, не может спастися» (в неделю пятую поста). Аллилуев сказал: Вы только говорить от Евангелия, да от Апостола, да от Златоуста; а вот почитайте-ка книгу, которую я привез! Я ответил: Мы христиане, потому должны и слушать Христа и Его учеников: Евангелие и Апостол – столп и утверждение истины. Однако я не откажусь прочитать и ту книгу, которую вы привезли. Аллилуев подал книжечку гражданской печати, под названием: Три челобитные. Я взял книжечку, и спросил его: кем книжечка эта написана? Аллилуев ответил: На чтó тебе знать, кто ее написал! Я повторил вопрос, прибавив: Вы не хотели слушать, Христа, глаголюща Евангелием, и Апостола и Златоуста; подали свою книжку, а кто ее составил, сказать не хотите: нужно нам знать, кого слушать и кому верить! Аллилуев проговорил наконец: В ней посмотри, кто ее написал. |
|
|
